— Да нет, мы же будем в открытом джипе. В пустыне все носят очки.
— А какую роль будешь играть ты?
— Я — твой водитель. — Она скорчила недовольную мину. — В длинном покрывале, в чадре — все, как полагается. Так что тебе еще повезло.
— Женщина за рулем? Здесь, на Ближнем Востоке? — недоверчиво спросил Гейб.
— Не волнуйся, это встречается здесь на каждом шагу. Женщины в Саид-Абабе часто возят мужчин. Для этого, правда, необходимо разрешение ближайшего родственника мужского пола. Она же должна знать свое место. Милая страна, правда?
— Мне тоже так показалось.
Ронни вдруг опять вспомнила те кадры видеосъемки, на которых Гейб избит и покалечен.
— Все пройдет как по маслу, — уверенно сказала она. — Я достала такие документы, в подлинности которых никто не усомнится, даже если нас и остановят. Они ничего с тобой больше не сделают. Обещаю тебе, Гейб.
Он улыбнулся ей.
— С таким защитником я чувствую себя в полной безопасности. Теперь, когда я совершенно спокоен, ты можешь чистить зубы, сколько хочешь.
— Я же говорила тебе, что не будет никаких проблем. — Ронни выжала сцепление, и джип стал быстро набирать скорость. — Все идет гладко, как по маслу.
Гейб обернулся и посмотрел, как город постепенно исчезает из вида.
— Мы проехали патруль, и за нами вроде никто не гонится, но ведь у Красного Декабря есть вертолеты.
— После того, как мы доберемся до холмов, они уже не смогут вычислить нас. — Она стащила с себя тяжелую чадру и парик. — Как же в них жарко! Если бы мне пришлось провести в чадре больше одного дня, я бы пристрелила первого, кто попробовал бы снова нацепить ее на меня. Нужно бороться с мужским шовинизмом.
— Бог ты мой, как это жестоко, — пробормотал Гейб. — А ты никогда не думала, что именно неуверенность и слабость заставляет нас, бедных шовинистов, прятать лица наших женщин от других мужчин?
— Это их проблемы. Ты не должен причислять себя к их числу. Ты же не шовинист. Иначе ты бы не стал посылать женщин-журналистов в военные зоны.
— Иногда на меня что-то находит, но вообще-то я стараюсь с этим бороться. Вот, например, сейчас я хочу попросить тебя снова надеть чадру.
— Это еще зачем?
— Тихо, не надо сразу спорить. Я просто думаю, что тебе следует прикрыть чем-нибудь голову от солнца.
— Ах, да! — Она подняла чадру и снова обвязала ее вокруг головы. — Я об этом не подумала. Ты прав.
Такая покорность несколько удивила его.
— Да, я хочу быть независимой и самостоятельной, но при этом я не идиотка. Мне не хочется следующие месяцы провести в больнице, приходя в себя после солнечного удара. У меня другие планы.
— Какие же?
— Не знаю, может быть, Югославия.
Ронни увидела, как помрачнело его лицо.
— Ты что, не знаешь, что снайперы отстреливают журналистов?
— Я маленькая, меня не заметят, — усмехнулась Ронни. — Я не самая лучшая мишень.
— Очень смешно. — Его голос звучал совсем невесело. — Почему бы тебе не отдохнуть несколько месяцев… разумеется, если ты выберешься отсюда целой и невредимой?
Ронни покачала головой:
— Мне быстро становится скучно.
— И поэтому ты отправляешься на поиски опасных приключений? — Он был явно раздражен.
— Нет, — аккуратно поправила его она. — Я отправляюсь фотографировать. В Югославии можно сделать интересный материал.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Если тебе повезет, ты попадешь в какой-нибудь секретный концентрационный лагерь. Или тебя изнасилуют. Или…
— Не пугай меня, — перебила его Ронни. — Я подсчитала, что у меня уже было достаточно неудач за последние пять лет. Теперь должен начаться счастливый период.
— Ну да, конечно, — побормотал Гейб.
— Да что с тобой? Что ты причитаешь? В конце концов, у тебя тоже были такие поездки. К тому же, я не твоя сотрудница.
— Не моя? — Он бросил на нее взгляд, полный отчаяния. — А по-моему, ты как раз моя сотрудница. Именно такая, какая мне нужна.
Ронни почувствовала легкое волнение. Она знала о его умении подчинять себе людей, самому контролировать ситуацию, но ей было странно испытать это на себе.
— Ты забыл, что я работаю самостоятельно. У меня нет никакого желания стать очередным звеном в твоей цепи.
— А почему бы нет? Я могу предложить тебе большие деньги и безграничные возможности.
— Я независимый журналист, — снова повторим она. — И мне это нравится.
— А мне нет, — сухо сказал Гейб. — Если бы я был твоим начальником, я бы мог, по крайней мере, знать, что ты в очередной раз задумала. Черт возьми, соглашайся!
— Ну, уж нет. Я знаю, ты хочешь меня отблагодарить, но тебе не нужно этого делать.
— Так, значит, ты просто попрощаешься со мной и уедешь?
— Не совсем. Это ты уедешь, точнее улетишь. Как только мы попадем в Седихан, я пойду своей дорогой, а ты — своей.
— Мне не нравится такой сценарий.
— Тем хуже для тебя. — Она помолчала секунду. — Послушай, тебе вовсе не нужно расплачиваться со мной за помощь. Это я обязана тебе. Так что теперь мы квиты.
— Ты мне обязана?
Ронни кивнула:
— И что же я такого сделал для тебя?
— Неважно. — Она застенчиво посмотрела на него. — Может быть, это ты вдохновил меня на подвиги.
— О боже! То приемный отец, теперь — вдохновитель… — пробормотал Гейб. — Что-то я слабо верю во всю эту романтическую чушь.
— Твое право.
— Почему ты считаешь, что обязана мне?
Ронни промолчала.
— Ты же знаешь, я не успокоюсь, пока не добьюсь ответа, — мягко сказал он.
Упрямство Гейба было известно. Ронни поняла, что допустила ошибку.
— Посмотрим. Я думаю, что ты все забудешь, прежде чем вернешься в Штаты.
— Нет, не забуду. — Он помолчал. — В моем списке незабываемых людей ты — первая.
В ее списке он тоже занимал первое место. Он был человеком-легендой, за которым она наблюдала все эти годы. Может быть, одной из причин, по которой она так стремилась его освободить, было желание и самой стать свободной. Но вместо этого она почувствовала себя связанной еще сильнее.
— Я польщена, но тебе надо пересмотреть список. Нет смысла зацикливаться на людях, с которыми вы больше никогда не пересечетесь. — Ронни показала рукой на холмы, виднеющиеся впереди. — Видишь ту голую вершину? Прямо за ней есть небольшое плато, куда может сесть вертолет.
Ронни видела, что ему явно что-то не нравится.
— Что я должна сделать, чтобы ты был доволен? Снова нацепить эту идиотскую тряпку на лицо и смиренно ждать твоих указаний? Тебя чем-то не устраивает мой план?
Гейб неожиданно улыбнулся:
— Извини, просто ты опять задела мое самолюбие. Его улыбка была такой теплой и такой искренней, что Ронни на мгновение растерялась. Трудно оставаться безразличной к человеку, который может признавать свои ошибки. Еще труднее будет его забыть.
— Ладно, я тебя прощаю.
— Я чрезвычайно тебе благодарен.
Пока Гейб пытался связаться со своими людьми, Ронни разводила костер.
— А кто такой Джон? — спросила она, когда он выключил рацию.
Гейб подошел поближе и уселся на землю с другой стороны костра.
— Джон Грант.
— Вы давно работаете вместе? Он так разволновался.
— Семь лет. Он был продюсером моей первой программы «Новостей». Сейчас он вице-президент. — Гейб перевел дух. — Если честно, я и сам разволновался. Я не был уверен, что когда-нибудь еще увижу его.
Он не скрывал своих эмоций, как обычно делают мужчины. Ронни это понравилось. Он нравился ей все больше и больше.
— Когда я настраивала связь, я разговаривала с Дэниелом Брэдлоувом.
— Дэн — мой помощник.
— Они любят тебя. — Она скорчила недоверчивую гримасу. — Конечно, легко любить своего начальника, когда он находится за тысячи километров от тебя, а не стоит над душой каждый день.
— Если честно, то они действительно доверяют мне независимо от того, рядом я с ними или далеко. Конечно, я могу ошибаться.
Костер наконец разгорелся, и Ронни присела рядом на корточки.
— Нет, правда, они так обрадовались возможности вытащить тебя. Брэдлоув даже предложил поехать со мной.
— Тебе стоило согласиться. В трудную минуту на него можно положиться.
Ронни рассмеялась:
— Интересно, куда бы мы его дели в борделе? Под кровать?
— Знаю точно, что не в кровать, — сказал он хриплым голосом. — Между нами было слишком мало место.
Она вспомнила, как он лежал рядом с ней, как ее ноги обнимали его обнаженные бедра.
— Вертолет прилетит только через час. Я сказала, чтобы они не появлялись, пока совсем не стемнеет. Если хочешь, я приготовлю кофе.
— Если только ты сама хочешь. Я и так слишком взвинчен. В моей крови сейчас слишком много адреналина.
Он лежал на земле, опершись головой на руку, не сводя глаз с Ронни. Оба молчали.
— Я никогда не была в Хоовер-Дэм. Это ведь в Аризоне?
Гейб кивнул:
— Я стараюсь посещать достопримечательности, когда оказываюсь в Штатах и у меня есть время. Последний раз я была в Йозмите, а год назад в Вашингтоне. Ты когда-нибудь видел памятник Декларации независимости?
— Конечно.
— Что значит «конечно»? В том-то и дело, что мало кто знает этот памятник. Экскурсовод сказал мне, что теперь он не пользуется такой популярностью, как раньше. Я не понимаю, почему. Мне кажется, что все должны увидеть его.
— Кто все?
— Ну, все, — Нетерпеливо ответила она. — Нация.
Он улыбнулся:
— Понятно.
— Американцы даже не знают, что у них есть.
— А ты знаешь?
— Еще бы. Я побывала во многих странах, где даже не слышали о конституции. Поэтому считаю, что нам повезло.
— Твоя речь была такой страстной.
Ронни решила оставить эту реплику без ответа. Они опять замолчали.
— Может быть, ты не будешь так смотреть на меня? — не выдержала Ронни. — У меня такое чувство, будто меня разглядывают под микроскопом.
— Но ты ведь редкий экземпляр, — ответил Гейб, — и мне очень интересно за тобой наблюдать.
— Не понимаю, почему. Я самая обыкновенная. А вот работа у меня действительно очень интересная.
Она потянулась к кожаной сумке, достала камеру и навела объектив на Гейба.
— Освобожденный узник отдыхает, — прошептала она.
— Ради бога, убери эту чертову штуку.
— Ну хорошо. — Она опустила камеру. — Я дождусь вертолета и тогда сфотографирую, как ты улетаешь навстречу закату.
— Навстречу луне, — поправил он.
Вдруг до него дошел смысл сказанного.
— Что ты имеешь в виду? Как ты можешь сфотографировать мой отлет, если сама будешь в вертолете?
— Нет, — сказала Ронни. — Мы расстаемся здесь. Я поеду в Седихан на джипе.
— Черта с два. Ты же сама говорила, что небезопасно добираться до границы на машине.
— Вдвоем с тобой — да.
— Но ты же тоже журналист. Что будет, если тебя остановят на границе?
— Я постараюсь проскользнуть незамеченной. Я — мелкая рыбешка. Их интересует рыбка покрупнее.
— Ты просто знаток местной рыбалки, — язвительно сказал Гейб, — но мне почему-то кажется, что на этот раз главным блюдом можешь стать именно ты. А теперь объясни мне вразумительно, почему тебе обязательно нужно ехать одной через пустыню.
Ронни посмотрела на огонь.
— Зачем мне бросать на дороге почти новый джип?
— Я заплачу за этот чертов джип. Если ты сделаешь хоть один шаг в его сторону, я вытащу из него мотор и разбросаю запчасти по всей пустыне.
— Тогда я пойду до границы пешком.
Гейб в изумлении уставился на нее.
— А ведь у тебя хватит ума сделать это. Прошу тебя, Ронни, объясни, почему ты не хочешь лететь со мной в вертолете?
Она ничего не ответила.
— Если ты мне не скажешь, я отправлю вертолет обратно, а сам поеду с тобой.
— Ты не сделаешь этого.
— А ты проверь.
Она сжала кулаки.
— Ты что, хочешь все испортить? Хочешь, чтобы тебя опять отправили за решетку?
— Нет. И не хочу, чтобы ты там оказалась.
Ронни постепенно сдавалась:
— Там будет слишком много шумихи.
— Что, прости? — удивился он.
— Твой вертолет наверняка будут встречать журналисты и ЦРУ, и…
— Какая разница, кто меня будет встречать? Ты же сама журналист.
— Большая разница, — горячо воскликнула она. — Ты будешь в центре внимания, и мне, наверное, тоже не удастся его избежать. А я не могу этого допустить.
— Но почему?
— У меня есть на это причины.
— Ни одна из этих причин не стоит твоей жизни.
— Это уж мне решать, — сказала Ронни. — И если ты действительно считаешь, что обязан мне, ты сядешь в этот вертолет и перестанешь вмешиваться в мою жизнь.
Гейб замолчал, встретившись с ее сверкающим взглядом.
— Хорошо, я улечу на вертолете.
— И не будешь настаивать на том, чтобы я поехала с тобой.
— Зачем мне тратить время? — Гейб встал и отвернулся. — Я даю торжественное обещание, что не буду даже пытаться уговорить тебя спасти собственную шкуру.
Глава 4
Вертолет немного покружился над ними и приземлился на зеленую поляну.
— Пошли скорее. — Ронни взяла Гейба за руку, и они побежали к вертолету. — Надо торопиться. Эти огни может кто-нибудь увидеть.
— Я не могу оставить тебя одну посреди пустыни.
— Чем раньше ты улетишь, тем раньше я отправлюсь в дорогу.
Дверь кабины раскрылась, и на землю спрыгнул худощавый мужчина в кожаной куртке.
— Брэдлоув, это вы? — крикнула Ронни, когда они подбежали поближе.
— Точно.
Ронни достала из сумки фотоаппарат и повернулась к Гейбу.
— Иди вперед, я хочу сфотографировать вашу встречу.
Гейб бросился вперед и схватил мужчину за руку. Глаза Брэдлоува радостно блестели в свете прожекторов. Наклонившись к Гейбу, он что-то говорил ему. Ронни не могла их слышать из-за гула мотора, но это могли быть только слова приветствия, добрые слова.
— Убери свой фотоаппарат, — крикнул Гейб. — Лучше познакомься с моими друзьями.
Ронни видела, как он растроган встречей. Она подошла к ним.
— Дэн Брэдлоув, Ронни Далтон, — представил он их друг другу. — Ронни сказала, что вы уже знакомы заочно. Вы ведь разговаривали по телефону.
Ее рука утонула в широкой ладони Дэна.
— Бог ты мой, я и не думал, что вам удастся все это провернуть. Вы просто какое-то чудо!
Дэн оказался приятным молодым мужчиной около тридцати лет, с копной вьющихся темно-русых волос и карими глазами, которые восторженно взирали на Ронни, словно она была Матерью Терезой и Мишель Пфайффер в одном лице. Ронни почувствовала себя неловко.
— Привет, — коротко сказала она. — Вам следует поторопиться. — Она повернулась к Гейбу и протянула руку. — Тебе пора. До свидания.
Он взял ее руку. Она почувствовала, как тепло разлилось по ее телу, как и тогда, когда он впервые дотронулся до нее. Гейб смотрел на нее почти спокойно, но Ронни понимала, что это видимое спокойствие. Ему явно не нравилось все происходящее. Ей тоже. Но у нее не было выбора.
— Ты не мог бы оказать мне одну услугу? — Она открыла сумку и достала отснятую пленку. — Сохранить это для меня. Я пришлю за ней, как только буду в безопасности.
— Ты не хочешь, чтобы ее отняли, когда тебя схватят? — язвительно спросил Гейб.
— Меня не схватят. Это обычная мера предосторожности. Ты сохранишь ее?
Он взял пленку и убрал ее в карман.
— Поехали со мной!
Робко улыбнувшись, Ронни покачала головой.
— Это невозможно. Ты же обещал не давить на меня.
— Я и не буду. — Он махнул рукой в сторону пилота, — Это Дэвид Кэролл.
Обернувшись, Ронни увидела загорелого человека, чья широкая улыбка белела в свете приборной доски. Наклонившись, он протянул ей руку.
— Рад познакомиться.
— Я тоже.
Резкая боль взорвалась у нее в голове. Ронни потеряла сознание.
— Гейб, ты что, с ума сошел? — в ужасе кричал Дэн.
— Возьми ее фотоаппарат, — бросил ему Гейб, подхватывая обмякшее тело Ронни на руки. — Она меня кастрирует, если с ним что-нибудь случится.