Берты Шлемер, который жил в России. Он пишет…
— Хорошо, — прервал полковник. — Что вы хотели мне еще сказать, капитан?
— В городе появилась новая, неизвестная до сих пор радиостанция, которая ведет передачи кодом.
— Безобразие! — проворчал полковник. — Вы плохо работаете, капитан, ни к черту работают все ваши
агенты Почему до сих пор не найдено гнездо партизан?
— Надо прочесать леса, а для этого нужны дивизии, которых у нас нет, господин полковник…
— Знаю. Это не ваше дело. Я спрашиваю, почему ваша служба так скверно работает, почему агенты не
могут напасть на след? Партизаны обводят нас, как мальчишек. Каждую ночь в городе взрывы.
— Сегодня ночью, — продолжал капитан, — перехвачены две радиограммы. В одной из них русские
запрашивали, как идут поиски Озириса. Вторая радиограмма, переданная неустановленной радиостанцией,
гласила, что поиски озириса идут по плану.
— Ничего не понимаю, — проворчал полковник, — какой озирис? Это неточный перехват, капитан Что
это за слово — озирис?
— Пока не могу сказать, господин полковник.
— Это, наверное, шифр. Но что он обозначает? А может быть, это сокращенное слово? У рус ских много
таких словечек Вот мне принесли печать. На ней слово: “Райуполнаркомзаг”. Я немного знаю русский язык и
пытался при помощи словарей расшифровать это слово. И что же получилось, капитан? Ерунда получилась Рай
— это жилище прародителей Адама и Евы, пребывание праведных душ. Так. Упал — это значит свалился. Нар
— нары — кровать. Понятно. Ком — кусок. Заг. Что это значит? Загнулся, допустим. Что же получается? Рай
упал на пары комом и загнулся. Вот и поймите, капитан. Да, надо разобраться с этим озирисом. А на всякий
случай придется доложить генералу…
…Штаб управления резервов и снабжения группы гитле-
ровских армий “Юг” расположился в двухэтажном каменном
особняке на центральной улице. У парадного входа в особняк
высились два больших тополя, и под ними, как истуканы, за-
мерли два часовых с автоматами.
Серый шестиместный автомобиль подкатил почти
вплотную к парадному крыльцу и остановился. Открылась пе-
редняя дверца, из автомобиля вылез высокий, плоский, как
доска, офицер. Он распахнул заднюю дверцу и поклонился. Из
машины вышла Таня. Она не обратила внимания на кланяюще-
гося офицера, мельком глянула на здание, на часовых и легки-
ми шагами стала подниматься по ступенькам. У девушки был
вид немного развязной высокомерной немки, знавшей себе це-
ну. На ней было темно-синее платье. Новые лаковые туфли на
высоком каблуке и прозрачные чулки подчеркивали стройность
ее ног. Волнистые волосы были аккуратно уложены.
Начальник управления генерал барон фон Швайгерт со
своим штабом — адъютантами, секретарями и переводчиками
— размещался на втором этаже особняка. Здесь готовились и
отсюда исходили все планы и распоряжения по доставке
резервов, техники и боеприпасов для южной группы немецких
войск.
Вот уже неделя, как писарь и переводчик барона унтер Дойшле тяжело заболел. Барону нужен был
хороший переводчик, и он решил взять у коменданта Траута Берту Шлемер, наследницу барона Густава
Шлемера, которую фон Траут рекомендовал ему. За ней и послал барон свою машину с адъютантом.
Таня, сопутствуемая офицером, поднялась на второй этаж, вошла в просторную комнату, обставленную
мягкой мебелью. Офицер предложил девушке сесть, а сам прошел в высокую, обшитую клеенкой дверь, около
которой стоял часовой. Таня села в мягкое кресло, осмотрела комнату. Два больших окна выходили во двор, там
виднелись высокие деревья, между которыми была пристроена антенна. “Значит, рядом со зданием стоит
радиостанция”, — отметила Таня в памяти. Кроме двери, возле которой стоял часовой, была еще одна. Из-за нее
доносился стук пишущей машинки.
Обшитая дверь открылась. Оттуда появился подтянутый полнощекий майор с черными усиками. Он с
любопытством посмотрел на Таню, улыбнулся и поклонился. Как видно, адъютант в его присутствии
докладывал о новой переводчице. Майор прошел мимо Тани в другую комнату. Вернулся адъютант и
предложил девушке войти.
Таня прошла в кабинет. Это была квадратная комната с окнами в сад. В углу стоял большой письменный
стол, на стене — карта фронта с немецкими надписями, наполовину прикрытая занавеской. Барон, высокий,
сухощавый, поднялся, вышел из-за стола. Ему было лет пятьдесят, лицо чисто выбрито, волосы гладко
прилизаны. Холеными красивыми пальцами левой руки он держал дымящуюся сигару.
— Очень рад познакомиться с вами, фрейлен. Прошу садиться.
Таня села в глубокое мягкое кресло. Адъютант, щелкнув каблуками, вышел.
— С вами хочет повидаться ваш дядя барон Густав Шлемер, — вдруг сказал генерал.
Таня не думала, что разговор может начаться с ее “дяди”, и была застигнута врасплох: тоненькие ноздри
ее красивого носа чуть заметно побледнели, ресницы дрогнули. Но она быстро овладела собой и улыбнулась,
несколько кокетливо глянув на барона снизу вверх.
— Мне очень приятно слышать это, но я ничего не знаю о намерении моего любимого дяди.
— Как? Вы не знаете, что барон Шлемер прислал письмо? — спросил фон Швайгерт.
Таня ничего не знала о письме и сейчас боялась, как бы не сказать чего лишнего.
— Я не знала о письме моего дяди Густава. Почему же мне не дали его? Я так давно хочу переписываться
с ним.
— Нет ничего удивительного, что вы не знали об этом письме. Оно адресовано не вам.
— Очень жаль, — искренне возразила Таня.
— И хотя оно адресовано не вам, — продолжал генерал, — но оно — о вас. Барон Шлемер очень хочет
встретиться с вами. Он пишет, что вы единственная его наследница, так как у него нет детей.
“Ого, я — наследница барона!” — подумала Таня.
— Мне очень хотелось бы встретиться с дядей Густавом, — взволнованно сказала Таня. — Не покажете
ли вы мне его письмо, господин генерал.
— Нет, славная фрейлен, этого, к сожалению, я сделать не могу. Я не имею этого письма. Я его только
читал.
Таня поняла, что была проведена более тщательная проверка ее личности и, кажется, ничто не вызвало у
фашистов подозрений. Но все-таки встреча с “дядей” не входила в ее планы.
— Но я не за этим пригласил вас, фрейлен Берта, — продолжал генерал. — Я хотел, чтобы вы работали у
меня в штабе. Биографию вашу, как вы, вероятно, заметили, я знаю — меня информировали. Кроме того, я
лично знаком с вашим дядей бароном Шлемером. — Фон Швайгерт помолчал. — Вы не возражаете у меня
работать?
— Если буду вам полезна, — чуть улыбнулась Таня и положила ногу на ногу, обнажив круглое колено,
обтянутое тонким чулком. Но тут же машинально оправила платье и глянула на генерала вопросительно…
— Хорошо. Значит, решено.
Барон задумался: “Черт возьми, а она недурна! Прекрасная переводчица, богатая невеста”.
— Вы живете у Луизы Музиль? — спросил он.
— Да.
— Знаю. Это очень далеко отсюда. Нехорошо. Завтра будет вам квартира поближе к управлению. А
сейчас вас познакомят с вашими обязанностями.
Барон нажал кнопку. Вошел адъютант.
— Проводите фрейлен Берту к лейтенанту Бушу. Да скажите, чтобы зашел ко мне майор Вейстер.
Таня вышла. Тотчас в кабинет генерала зашел майор с черными усиками.
— Знаете, Вейстер, сегодня мне сообщили, что перехвачены радиограммы русских, из которых видно,
что они ведут поиски какого-то азариса. Что это может быть, Вейстер? Что это за слово — азарис? Это что-
нибудь из минералогии? — спросил генерал.
— А мне доложили — Озирис. Так это, господин генерал, из мифологии, — ответил майор.
— А что это означает?
— Озирис в древнеегипетской религии значится богом воды и растительности. В незапамятные времена,
будучи царем на земле, он научил людей земледелию, но был убит своим завистливым братом Сетом и погребен
своей женой Исидой.
— Забавно. Откуда вы знаете все это, Вейстер? О да, вы же историк!
— Можно продолжать, господин генерал?
— Продолжайте, забавно.
— Сын Озириса — Гор, рожденный после смерти отца, отомстил за него и овладел отцовским троном, а
сам Озирис после своего “воскресения” стал царем загробного мира и судьей душ умерших.
— Забавно. Но почему это вдруг русские решили пустить этого бога в эфир?
— Трудно сейчас сказать…
Зазвонил телефон. Генерал взял трубку.
— Алло. Слушаю. Да. Озокерит? Озирис — неправильный
перехват? Да. Надо следить. — Генерал положил трубку. — На-
прасны наши с вами изыскания в области мифологии, Вейстер.
Оказывается, наши радисты и переводчики перепутали. Русские
ведут поиски не Озириса, а озокерита. Что это такое, Вейстер? В
этом надо разобраться.
— Вот это, пожалуй, из области минералогии. Насколько
мне известно, это — горный воск.
— Странно. Для чего потребовался им горный воск? За-
просите гражданское управление. Пусть сообщат все, что извест-
но им о горном воске. Потом доложите мне.
— Будет сделано, господин генерал. — Майор вышел из
кабинета…
Таня, сопровождаемая адъютантом барона, вошла в комна-
ту, откуда доносился стук пишущей машинки. Там оказалась еще
одна обитая клеенкой дверь. Адъютант постучал, дверь откры-
лась, оттуда показался худощавый лейтенант с маленькими бли-
зорукими глазами в пенсне.
— Фрейлен Берта Шлемер, — отрекомендовал адъютант.
— Знакомьтесь, лейтенант Буш, фрейлен Берта Шлемер будет ра-
ботать здесь, с вами.
— Очень хорошо, — отрывисто сказал лейтенант Буш. —
Вы умеете печатать на машинке?
— Да.
— Отлично. Работы много. С тех пор, как заболел мой коллега Дойшле, я остался один и целыми ночами
просиживаю за машинкой. Очень тяжело одному.
Таня осмотрела комнату. В ней стояло три несгораемых шкафа, два стола с ящиками. Как хотелось Тане
сейчас же, немедленно, осмотреть эти шкафы, перерыть каждый ящик стола. “Может, здесь уже появился
“Озокерит”? — думала Таня. — Интересно, что представляет собою этот лейтенант Буш? На первый взгляд он
типичный службист, канцелярист. С ним мне придется, видимо, доставать “Озокерит”? Но как все это
получится?”
Через два дня Таня переселилась на другую квартиру, недалеко от штаба, на той же улице. В этот дом
привел Таню адъютант барона.
— Здесь жили наши офицеры, но мы их убрали, освободили комнаты специально для вас, — пояснил он.
Хозяйка дома, высокая сухощавая Женщина с крупными чертами очень бледного лица, назвала себя
Александрой Богдановной. Она показала Тане две хорошо меблированные комнаты.
Таня удобно устроилась в этой квартире. Она рано поднималась, умывалась, старательно укладывала
свои волосы, завтракала и шла на работу.
Однажды утром, когда Таня умывалась на кухне, хозяйка стояла около своей кровати, сложив руки на
груди. Она внимательно смотрела на девушку своими большими печальными глазами.
— Знаете что… — вдруг сказала она.
— Что?
— Вы все-таки не немка.
Спокойно продолжая умываться, Таня спросила:
— А кто же я, по-вашему?
— Вы?
— Да.
— Вы самая настоящая русская, — тихим и, как подумалось Тане, вкрадчивым голосом проговорила
хозяйка.
Обтираясь полотенцем, Таня посмотрела на женщину. Ей показалось, что синеватые круги под глазами
хозяйки потемнели, и от этого лицо ее как будто стало еще бледнее.
— Вы думаете, что я русская?
— Я не думаю. Я это чувствую.
— Вы ошибаетесь.
— Может быть.
— Я — немка. Разве я этого не говорила вам?
Женщина ничего не ответила, еще раз взглянула на девушку и пошла выносить воду.
5.
Андрей получил разрешение открыть магазин и часовую мастерскую. Это стоило ему не очень большого
труда, но больших денег. В немецкой комендатуре он представился не только как часовой мастер, но и как
крупный коммерсант, скупающий и продающий редкие часы и ценности. Чтобы подтвердить это, он не жалел
денег на угощение немецких офицеров и на подарки работникам комендатуры, только просил их на польском
языке, чтобы они, в случае надобности, несли продавать часы только ему, а он всегда будет давать хорошую
цену, что не откажется он и от золотых вещей.
В ларек, что был пристроен около ворот дома, пришли мастера, сделали полки, прилавок с витриной, за
прилавком напротив окна — верстак, все покрасили, покрыли лаком. Над ларьком появилась вывеска:
“Продажа, покупка и ремонт часов”, написанная по-польски, по-немецки и по-украински, с изображением
большого циферблата. С утра до вечера часовой мастер работал, склонившись над верстаком.
В один из дней мимо окна легкой походкой прошла девушка. Сердце Андрея как будто на мгновение
приостановилось. Он сразу узнал — это Таня. Все это время он много думал о судьбе Тани: то представлял, как
она благополучно прошла в город и уже работает у немцев; то воображение рисовало страшную картину: Таня
спустилась на парашюте — и ее схватили гитлеровцы, начали допрашивать, пытать. Он успокаивал себя,
говорил, что ничего подобного случиться не может, просто у девушки нет подходящего случая, чтобы прийти к
нему, но через некоторое время волнение вновь охватывало его. И вот, наконец, она появилась…
Таня была ему сейчас очень необходима, без нее он не мог наладить свою работу так, как думал. А
сделать надо было очень многое.
Красная Армия в эти дни вела тяжелые, ко победоносные бои на всех фронтах от Смоленска до
Азовского моря.
После провала летнего наступления сорок третьего года гитлеровская пропаганда заговорила об
“эластичной” обороне, о “неприступности Днепровского вала”. В сентябре советские войска с боями вышли к
Днепру. На семисоткилометровом участке — от устья реки Сож до Запорожья — началось форсирование
Днепра.
Это было великое сражение за водные преграды. Андрей стремился как можно скорее включиться в
работу, почувствовать себя участником этого сражения…
Таня открыла дверь, вошла в мастерскую, быстрым взглядом осмотрела “заведение” Андрея: направо
был стол с пепельницей и два стула для посетителей, налево — прилавок с витриной, за прилавком, перед
окном, боком к Тане сидел Андрей с лупой в глазу. К левой руке его была пристегнута изобретенная им самим
“механическая кисть”, как он назвал ее. На этой кисти вместо пальцев были крохотные тисочки, другие
побольше, разные зажимчики с винтиками — любую небольшую вещь он мог держать при помощи этой кисти
еще крепче, чем настоящей рукой. Таня задержала взгляд на Андрее: он был все такой же, может быть, только
лицо его чуть осунулось.
Поодаль от Андрея в магазине стоял, облокотившись на прилавок, высокий мужчина. Он курил сигару и
внимательно рассматривал Таню с ног до головы. Девушка немного сощуренными глазами презрительно
глянула на него и отвернулась. Привычным движением она поправила прическу.
— Мне нужно часового мастера, — сказала Таня, положив на стекло прилавка руки, обтянутые тонкими
дымчатыми перчатками с расстегнутыми кнопками. В руках она держала такую же дымчатую сумочку.
Андрей не спеша повернулся и, не вынимая, лупы из левого глаза, спокойно, как очередного посетителя,
спросил:
— Что вам угодно?
— Я хотела бы отдать часы в ремонт.
И она стала снимать с руки свои часики.
— Одну минуточку. Подождите, пожалуйста, сейчас отпущу пана и посмотрим ваши часы. — Он снова
склонил голову над верстаком.
Таня следила за каждым движением его правой руки, всматриваясь в его лицо, и ей хотелось сжать в