– Два копа.
– Франклин уже приступил?
– С самого утра.
– Где его офис?
Хелен дала ему адрес. Ричер глянул на часы:
– В четыре там.
– Как съездили в Кентукки?
– Пока не понял.
Белантонио работал в лаборатории с семи утра. Он пытался снять отпечатки пальцев с оставленного под эстакадой телефона и ничего не получил. Затем он скопировал список звонков. Последним набирали номер Хелен Родин, а предпоследним – Эмерсона. Оба звонка, ясно, сделал Ричер. Потом шел длинный ряд звонков на сотовые номера, зарегистрированные на «Специализированные службы Индианы».
Белантонио перешел к записям камер на автостоянке. Первым «кадиллаком» на пленке был «эльдорадо». Цвета слоновой кости. Он припарковался до десяти утра в среду и стоял пять часов. Вторым – новый СТС, был припаркован вскоре после обеда во вторник и простоял два часа. Третий – черный «кадиллак-девилль» – въехал на автостоянку сразу после шести утра в пятницу, когда там должно было быть более или менее пусто. Камеры записали, как он быстро и уверенно взлетел по пандусу и выехал всего четыре минуты спустя.
Достаточно, чтобы поставить конус.
Ни при въезде, ни при выезде водителя рассмотреть было невозможно. За ветровым стеклом виднелось какое-то серое пятно. Может, это был Барр, а может, и нет.
Затем он изучил результаты обследования квартиры Александры Дюпре. Ничего интересного, за исключением отпечатков пальцев. Там была мешанина из отпечатков, как и во всех квартирах. Большинство принадлежало девушке, но было и четыре другие серии. Три из них не идентифицировались. Четвертая принадлежала Джеймсу Барру.
Джеймс Барр был у Александры Дюпре в гостиной, на кухне, в ванной. Четкие отпечатки, полное совпадение.
Белантонио записал это для Эмерсона.
Затем он прочитал отчет медэксперта. Александра Дюпре была убита одним сильным ударом в правый висок, нанесенным левшой. Она упала на гравийную поверхность, содержавшую органические вещества, включавшие траву и грязь. Но нашли ее в переулке, вымощенном известняком. Значит, тело было перемещено. Другие физиологические данные тоже это подтверждали.
Белантонио взял новый листок бумаги для заметок и написал два вопроса для Эмерсона:
«Ричер – левша? Был ли у него доступ к транспортному средству?»
Зэк провел утренние часы, размышляя, как быть с Раскином. Он провалился трижды. Во-первых, во время слежки, во-вторых, когда дал напасть на себя сзади и, в-третьих, когда позволил украсть телефон. Зэк не любил провалов.
Тут позвонил Линский. Они искали четырнадцать часов подряд, но не нашли и следа солдата.
– Продолжать поиск? – спросил Линский.
– Продолжать, – приказал Зэк. – Но Раскина пришлите ко мне.
Ричер ехал по дороге, которой пользовался Джеб Оливер. Оросительные установки медленно вращались, солнце играло в капельках радугой. Он замедлил ход и остановил машину у почтового ящика Оливеров. «Мустангу» ни за что было не одолеть этот проселок. Ричер вылез и пошел по тропе. Красный «додж» Джеба Оливера стоял на том же месте. На дверях амбара висел замок.
Ричер обогнул дом и подошел к задней двери. Мать Джеба сидела на диване-качалке, раскачиваясь в два раза быстрее, чем в прошлый раз.
– Джеб еще не вернулся? – спросил Ричер.
Она лишь отрицательно покачала головой.
– У вас есть ружье?
– Не люблю я оружия, – ответила она.
– А телефон?
– Отключили. Я задолжала.
– Хорошо, – заметил Ричер. – Я собираюсь взломать ваш амбар и не хочу, чтобы вы вызвали копов, пока я это делаю.
Он повернулся к ней спиной и пошел по тропинке. Двери амбара, как и сам амбар, были сделаны из толстых досок, которые многие годы летом и зимой то сохли, то размокали. Замок был последней модели, велосипедный, подковообразной формы. Одна сторона «подковы» проходила сквозь две черные стальные петли, привинченные к доскам дверей. Ричер потряс замок – тот оказался вполне надежным. Но его надежность зависела от того, к чему он привинчен.
Ричер ухватился за прямой конец замка в основании «подковы» и потянул. Двери поддались, и болты немного ослабли. Вцепившись в замок обеими руками, он откинулся назад, как водный лыжник, сильно потянул и ударил каблуком в доску под петлями. Старое дерево треснуло. Ричер резко дернул. Болты выпали, замок с петлями упал на землю, и двери, осев, распахнулись. Ричер ожидал увидеть лабораторию по производству наркотиков или большие их запасы, но ничего такого там не было.
Амбар был примерно двенадцать на шесть метров. Там стоял потрепанный пикап модели «шеви-сильверадо». Рабочая машина, без номеров, дверцы закрыты, ключа нет.
– Что это?
Ричер обернулся и увидел за спиной мать Джеба Оливера.
– Пикап, – ответил Ричер. – Джеба?
– Никогда его раньше не видела.
– Сколько он уже здесь стоит?
– Не знаю.
– Когда Джеб повесил замок на дверях?
– Может, месяца два назад.
– Зачем держать внутри старый пикап, а новую машину – под открытым небом?
– Мне этого не понять, – заметила женщина. – Джеб всегда все делает по-своему.
Ричер вышел из сарая и закрыл обе створки. Затем вдавил болты подушечками больших пальцев в треснувшие гнезда. Потом Ричер вернулся к «мустангу».
– А Джеб когда-нибудь вернется? – крикнула ему вслед женщина.
Ричер не ответил. Он сел в машину и лишь потому, что та стояла передом к северу, поехал на север по прямому как стрела шоссе к недосягаемому горизонту.
Километрах в двадцати пяти от города Ричер остановился и припарковался на незасеянном углу поля, куда не доставали поливальные установки. Посмотрел на часы. До встречи у Франклина оставалось два часа. Он достал из кармана сложенную мишень и долго разглядывал. Потом сунул обратно. Поднял глаза и увидел только небо. Закрыл глаза и стал думать о вине и невиновности и об истинной природе случайности.
Глава седьмая
Эмерсон прочитал отчеты Белантонио и увидел, что Ричер звонил Хелен Родин. Прочитал вопросы Белантонио:
«Ричер – левша? Был ли у него доступ к транспортному средству?»
Ответы: «Возможно» и «Возможно». Левши – не редкость. Поставь в ряд двадцать человек – четверо или пятеро окажутся левшами. И сейчас Ричер точно был при машине. В городе его не было, и уехал он не в автобусе. Значит, машина у него имелась и могла быть с самого начала.
Потом Эмерсон прочитал последний листок: Джеймс Барр был в квартире Александры Дюпре. Какого черта он там делал?
Ричер приехал в офис Франклина минут на десять позже. Офис находился в двухэтажном кирпичном здании в самом центре города. К двери с белой пластиковой табличкой «ДЕТЕКТИВ ФРАНКЛИН» вела наружная лестница. На парковке у дома стояли машины – зеленый «сатурн» Хелен Родин, синяя «хонда-сивик» и черный «шеви-субурбен». «Шеви», наверное, Франклина, решил Ричер, а «хонда», возможно, Розмари Барр.
Ричер поставил «мустанг» рядом с «сатурном» и вышел из машины. Взбежал по ступенькам, вошел в дверь без стука и прошел по короткому коридору в большую комнату. Франклин сидел за столом, Хелен и Розмари расположились на стульях, а Энн Янни смотрела в окно. Все четверо обернулись.
– Разбираетесь в медицинских терминах? – спросила его Хелен.
– Что за термин?
– ДП. Врач написал.
Ричер взглянул на Хелен, потом на Розмари Барр:
– Дайте я сам догадаюсь. Диагноз Джеймсу Барру, поставили в окружной больнице. Вероятно, случай средней тяжести.
– Начальные симптомы, – поправила Розмари Барр, – этого самого ДП.
– Что это? – спросила Хелен.
– Потом объясню. Давайте разбираться по порядку, – предложил Ричер и повернулся к Франклину: – Расскажите, что вы узнали о жертвах.
– Между собой никак не связаны, с Джеймсом Барром тоже. Думаю, вы были правы – у него не было никаких мотивов для убийства, – сообщил Франклин.
– Нет, я полностью ошибался, – возразил Ричер. – Дело в том, что он вообще их не убивал.
Григор Линский встал в полумрак дверного проема и набрал номер Зэка.
– У офиса адвокатши стояли копы, я решил: солдат не сможет там с ней встретиться – и подумал, что, возможно, она поедет к нему. Она и поехала. Я – за ней. Они в офисе частного детектива. С ними сестра и женщина из теленовостей.
– Остальные с тобой?
– Мы перекрыли весь квартал.
– Будь наготове, – приказал Зэк. – Я с тобой свяжусь.
Хелен Родин спросила:
– Не хотите объяснить свои слова?
– Улики железные, – напомнил Франклин.
Энн Янни улыбнулась. Запахло сенсацией.
Розмари Барр лишь смотрела во все глаза.
– Вы купили брату радио, – обратился к ней Ричер, – он мне рассказал. Что-нибудь еще вы ему покупали?
– Что именно?
– Например, одежду.
– Бывало, – ответила она.
– Какого размера брюки у вашего брата?
– Талия – тридцать четыре, длина ноги тоже.
– Именно, – заметил Ричер. – Он довольно высокий.
– Как нам это поможет? – поинтересовалась Хелен.
– Вы имеете представление о нелегальных лотереях? – спросил ее Ричер. – Что в них самое сложное?
– Выиграть, – ответила Энн Янни.
– С точки зрения игрока – да. Но самая сложная часть для организаторов – подобрать действительно случайные цифры. Человеку очень трудно добиться истинной случайности. В наше время крупные лотереи используют для этого сложные машины. Но можно найти математика, который сумеет доказать, что в результатах нет истинной случайности.
– Как нам это поможет? – повторила Хелен.
– Просто делюсь ходом моих мыслей. Я весь день размышлял о том, как трудно добиться истинной случайности.
– Ваши мысли идут по ложному пути, – возразил Франклин. – Улики сокрушительные.
– Вы были копом, – сказал Ричер. – Подвергались опасностям – слежки, задержания, напряженные ситуации, минуты колоссального стресса. Что вы перво-наперво делали потом?
Франклин покосился на женщин.
– Шел в ванную.
– Точно. Я тоже. Но не Джеймс Барр. В докладе Белантонио отмечено наличие цементной пыли в гараже, на кухне, в гостиной, спальне и подвале. Но не в ванной.
– Может, он до нее не дошел.
– Он вообще не был на автостоянке.
– Вы спятили?
– Есть улики, доказывающие, что там были его мини-вэн, обувь, плащ, винтовка, патроны, но нет никаких доказательств, что он был там собственной персоной.
– Кто-то выдал себя за него? – предположила Энн Янни.
– Учтя каждую мелочь, – подтвердил Ричер. – Приехал на его машине, в его обуви и одежде, использовал его винтовку.
– Это фантазии, – сказал Франклин.
Ричер постоял, затем сделал один-единственный шаг.
– Размер моих брюк – тридцать семь. Автостоянку я пересек в тридцать пять шагов. Размер Джеймса Барра – тридцать четыре, значит, он должен был сделать шагов тридцать восемь. Но Белантонио насчитал сорок восемь.
– Чарли, – предположила Розмари.
– Я тоже так думал, – сказал Ричер. – Но потом поехал в Кентукки. Я предполагал, что Джеймс Барр, возможно, не так уж отлично стреляет. Четырнадцать лет назад он был хорошим снайпером, но звезд с неба не хватал. Когда я видел его в больнице, кожа на его правом плече была чистой и гладкой. А снайпер, который тренируется, постоянно натирает плечо и получает что-то вроде мозоли. Я подумал – тот, кто начинал как середнячок, по прошествии времени мог стать только слабее. Может, настолько слабее, что не сумел бы учинить бойню в пятницу. Потерял квалификацию. В Кентукки я поехал, чтобы точно выяснить, насколько хуже он стал стрелять.
– И? – спросила Хелен.
– Он стал стрелять лучше. – Ричер достал из кармана рубашки мишень и развернул ее. – Результаты намного выше, чем четырнадцать лет назад в армии. А это, согласитесь, странно.
– Так что это значит?
– Каждый раз он ездил туда с Чарли. Владелец стрельбища – чемпион состязаний морской пехоты. Он сохраняет все использованные мишени, стало быть, у Барра каждый раз имелись по крайней мере два свидетеля, видевших его блестящие результаты.
– Я тоже хотел бы иметь свидетелей, если б так стрелял, – заметил Франклин.
– Думаю, на самом деле он стрелял очень плохо. Но не мог с этим смириться и хотел скрыть.
Франклин показал на мишень:
– По мне, так очень даже неплохо.
– Результаты подделаны, – сообщил Ричер.
– Как именно подделаны?
– Бьюсь об заклад, что пули выпущены в упор из пистолета девятого калибра. Если Белантонио измерит отверстия, у него, по моим прикидкам, получится, что они на один и сто шестьдесят восемь тысячных миллиметра больше, чем от пуль калибра семь и восемьсот двадцать три тысячных. А если он обследует бумагу, то обнаружит частицы пороха. Думаю, Джеймс Барр стрелял с двух с половиной сантиметров, а не с трехсот метров.
Все молчали.
– Он, должно быть, сильно сдал, – предположил Ричер. – Стреляй он немного хуже, он не стал бы отказываться от собственных результатов. То, что он подделывал результаты, стыдясь их, доказывает, что он больше не мог хорошо стрелять.
– Вы лишь строите догадки, – возразил Франклин.
Ричер кивнул:
– Строил, но не теперь. В Кентукки я сделал один выстрел. Меня заставил владелец стрельбища, ну, в качестве своеобразного пропуска. Я был накачан кофеином, трясся, как псих. Теперь я знаю, что Джеймс Барр сдал очень сильно.
– Почему? – спросила Розмари.
– Потому что у него болезнь Паркинсона, – ответил Ричер. – ДП означает двигательный паралич, который врачи именуют болезнью Паркинсона. Ваш брат болен. Я считаю, что он не только не совершал преступления в пятницу, но при всем желании не мог его совершить.
Розмари притихла. Хорошие и плохие новости. Розмари была одета как вдова – черная шелковая блузка, узкая черная юбка, черные туфли на низком каблуке.
– Может, поэтому он все время так бесился, – произнесла она. – Я из-за этого и переехала. Может, он чувствовал, что болезнь наступает. Чувствовал беспомощность и не мог ничего поделать. Должно быть, это выводило его из себя. – Она посмотрела на Ричера: – Я говорила вам, что он не виноват.
– Я бесконечно извиняюсь, мэм. Вы были правы. Он сдержал клятву. Мне жаль, что он болен.
– Теперь вы должны ему помочь. Вы обещали.
– С вечера понедельника только этим и занимаюсь.
– Это сумасшествие, – сказал Франклин.
– Нет, расклад совершенно не изменился, – возразил Ричер. – Кто-то подставил Джеймса Барра, подстроил, чтобы все выглядело, будто это был он.
– А такое возможно? – спросила Энн Янни.
– Почему нет? Подумайте. Выстройте все по порядку.
И Энн Янни выстроила:
– Он надевает одежду Барра и его обувь. Может, находит в кармане четвертак. Он в перчатках, чтобы не затереть отпечатки Барра. Дорожный конус из гаража он уже взял, возможно, за день до этого. Берет из подвала винтовку – она уже заряжена самим Барром – и едет в город на мини-вэне Барра. Оставляет все улики, пачкается в цементной пыли, возвращается в дом, оставляет там вещи и уезжает. Быстро, даже не зайдя в ванную. Позже возвращается Джеймс Барр и попадает в ловушку.
– Но где был в это время Барр?
– Они что-то устроили, чтобы выманить его из дома, – ответил Ричер. – Он помнит, что куда-то выходил, был в радостном настроении. Думаю, в пятницу у него было свидание. Может быть, с Сэнди.
– Так кто же на самом деле стрелял? – спросила Хелен.
– Чарли, – сказала Розмари. – По всему выходит, что он.
– Он тоже был ужасным стрелком. Это еще одна причина, по которой я поехал в Кентукки. Хотел проверить эту теорию.
– Так кто же это был?
– Чарли, – подтвердил Ричер. – Его результаты тоже подделка, но другого рода. Все мишени были изрешечены, но не как попало. Попадания в «молоко» не были полностью хаотичными. Он пытался скрыть, как хорошо стреляет на самом деле. Время от времени ему надоедало, и он пускал пулю в «яблочко». Однажды он «зацепил» его с четырех сторон. Чарли великолепно стрелял, но пытался показать, что все время промахивается. А как я говорил, человек не способен добиться истинной случайности. Всегда просматривается некая закономерность.