– Зачем он это делал? – спросила Хелен.
– Чтобы иметь алиби. Он заметил, что владелец стрельбища хранит отработанные мишени.
– Кто он? – спросил Франклин.
– Его настоящая фамилия – Ченко, и он в составе русской банды. Вероятно, служил в советской армии. Вероятно, снайпер.
– Как мы на него выйдем?
– Через жертву.
– Это мы уже проходили. Мертвое дело. Вам придется предложить что-нибудь получше.
– Босса Ченко называют Зэк. На старом советском сленге слово «зэк» означало «заключенный трудового лагеря».
– Эти лагеря уже в далеком прошлом.
– Значит, Зэк – глубокий старик. Но очень крутой старик. Возможно, много круче, чем мы можем вообразить.
Зэк устал после того, как разобрался с Раскином. Но он привык к усталости. Он ощущал ее шестьдесят три года, с того дня, как осенью 1942-го в его деревню – настоящий медвежий угол – приехал военком. Энергичный, самоуверенный москвич не принимал никаких отговорок. Все мужчины в возрасте от семнадцати до пятидесяти должны были ехать с ним. Зэку было семнадцать.
Новобранцев запихнули сначала в грузовики, потом в вагоны – они ехали пять недель. В дороге им выдали форму из плотной шерстяной ткани, шинель, валенки и расчетную книжку. Но не дали ни денег, ни оружия. Подготовки тоже не было, кроме остановки на заснеженной сортировочной станции, где комиссар выкрикивал снова и снова одну и ту же речь из полутора десятков слов: «В Сталинграде сейчас решается судьба всего мира. И там вы будете насмерть сражаться за Родину».
Поездка закончилась на восточном берегу Волги. Новобранцев погрузили на старые паромы и прогулочные катера. В километре от них, на другом берегу, полыхал разрушенный город. Минометные снаряды взрывались в реке. Самолеты пикировали, сбрасывали бомбы, косили людей из пулеметов. Зэка затолкали в забитую солдатами лодку. Переправа длилась пятнадцать минут, и к ее концу Зэк был липким от крови соседей.
Его выпихнули на узкий деревянный пирс и приказали бежать к городу. Комиссар орал в рупор: «Не отступать! Шаг назад – пристрелим!» Зэк беспомощно бежал вперед, повернул за угол и угодил под град немецких пуль. Он остановился, полуобернулся и был ранен в руку и ноги тремя пулями.
Зэк очнулся через двое суток в полевом госпитале и впервые столкнулся с советской справедливостью военного времени. Спорный вопрос возник из-за того, что он полуобернулся, – ранил ли его враг или он отступил и получил пули от своих? Благодаря этой двусмысленности его не расстреляли, а отправили в штрафной батальон. Так начался процесс выживания, который продолжался вот уже шестьдесят три года. И Зэк не был намерен его прекращать.
Он набрал номер Григора Линского:
– Исходим из того, что солдат не держит рот на замке. Что бы он ни пронюхал, теперь это знают все. Значит, нам пора страховаться.
– Мы ни на йоту не продвинулись. Верно? – подытожил Франклин.
– Так поработайте над списком жертв, – предложил Ричер.
– Это может занять целую вечность.
– Давайте сузим круг.
– Блестяще. Только скажите, на ком остановиться.
Ричер вспомнил, как Хелен Родин описывала стрельбу. Первый выстрел, потом маленькая пауза, затем еще два. Потом опять пауза, чуть подлиннее, и последние три.
– На третьей жертве, – сказал он. – В стрельбе был свой ритм. Первый выстрел – пробный, потом – прицельный, а за ним – основной. В цель. Перерыв. Он убеждается, что цель поражена. И делает последние три выстрела.
– Кто был третьим? – спросила Хелен.
– Женщина, – ответил Франклин.
– Расскажите о ней, – попросил Ричер.
Франклин порылся в бумагах:
– Олин Арчер, белая, замужем, детей нет, тридцать семь лет.
– Работала в здании ОТС, – сказал Ричер.
Франклин кивнул:
– В руководстве канцелярией. Проработала полтора года. Но служащих ОТС клиенты не убивают.
– А что у нее в личной жизни? – спросила Хелен Родин.
– Ничего такого пока не нашел, – ответил Франклин.
– Поторопитесь, – попросила Розмари Барр. – Мы должны вытащить брата.
– Для этого нужно заключение врачей, – заметила Энн Янни. – Обычных, а не психиатров.
– Чтобы подтвердить, есть у него этот Паркинсон или нет? – уточнила Розмари.
– Это может помочь на суде, верно? Правдоподобная причина, почему Барр не мог совершить убийства, и правдоподобный рассказ о том, кто мог, – сказал Ричер.
– Лучше убедить Алекса Родина, чтобы он снял обвинения, – возразил Франклин. – А для этого сперва надо убедить Эмерсона.
– Я не могу поговорить ни с тем, ни с другим, – заметил Ричер.
– Я могу, – сказала Хелен.
– Мы все можем, кроме вас, – сказала Энн Янни.
– Но вы можете не захотеть, – заметил Ричер, глядя на Хелен. – Подумайте – убийство Сэнди, история в спорт-баре в понедельник вечером. Зачем это все?
– Чтобы связать вам руки. Не дать запороть дело.
– Именно. И в понедельник меня «вели» от гостиницы. Сэнди и Джеб Оливер были наготове, ждали звонка. Значит, на самом деле слежка за мной началась в тот день намного раньше, когда я поселился в гостинице. Но откуда кукловод взял мое имя? Как он вообще узнал, что я в городе? Что представляю собой потенциальную угрозу? Кто узнал об этом в понедельник утром?
Хелен секунду помолчала.
– Отец, – ответила она. – А еще, вероятно, Эмерсон.
– Именно, – повторил Ричер. – А потом кто-то из них позвонил кукловоду. Еще до обеда.
Хелен промолчала.
– Если только кто-нибудь из них сам не кукловод, – предположил Ричер.
– Вы сами сказали, что кукловод – Зэк.
– Я сказал, что он – босс Чарли. Но кто-то с ним связался. Ваш отец или Эмерсон. Один из них повязан. А второй не поможет, потому что ему нравится, как сложилось дело.
Все замолчали.
– Мне нужно возвращаться на работу, – сообщила Энн Янни. – Позвоните, если будет что-нибудь новенькое.
Она пересекла комнату, подошла к Ричеру и сказала:
– Ключи.
Он отдал их и поблагодарил: «Спасибо, хорошая машина».
Линский наблюдал, как уехал «мустанг». Его было слышно на весь квартал. Когда на улице снова стало тихо, он позвонил.
– Уехала женщина с телевидения, – доложил он.
– Частный детектив останется в офисе, – сказал Зэк.
– А если остальные поедут вместе?
– Бери всех.
Розмари Барр спросила:
– Болезнь Паркинсона лечится?
– Нет, – ответил Ричер. – Но ее можно замедлить.
– Я должна ехать в больницу, – сказала Розмари.
– Расскажите ему, что на самом деле произошло в пятницу, – попросил Ричер.
Розмари кивнула и ушла. Минуту спустя Ричер услышал, как завелась и тронулась ее машина.
Франклин вышел приготовить кофе. Ричер и Хелен Родин остались одни. Хелен подошла к окну и посмотрела вниз на улицу. Она была одета так же, как Розмари Барр. Черная блузка, черная юбка, черные туфли. Но на вдову она отнюдь не походила, скорее напоминала парижанку. Каблуки у нее были выше, ноги – длинные, голые, загорелые.
– Все, о ком мы говорим, – русские, – сказала она, – а мой отец – американец.
– Американец по имени Алексей Алексеевич.
– Наша семья переехала еще до Первой мировой войны.
– Кем был ваш отец, до того как стал окружным прокурором?
– Заместителем окружного. Он всегда служил в прокуратуре.
– В понедельник на нем был костюм стоимостью в тысячу долларов. Не всякий чиновник позволит себе такой. Кофе ему принесли в фарфоровых чашечках на серебряном подносе.
– У него вкус к дорогим вещам.
– Еще один вопрос. Он давил на вас, чтобы вы отказались от этого дела?
Хелен повернулась:
– Он сказал, что проигрыш может оказаться победой.
– Переживал из-за вашей карьеры?
– Наверное. Он человек честный.
Ричер кивнул:
– Пятьдесят на пятьдесят, что вы правы.
Франклин принес кофе – на дешевом легком подносе стояли три разномастные фаянсовые кружки, вскрытый пакет молока и желтая картонка с сахаром. Хелен Родин уставилась на поднос: именно так и подают кофе в офисах.
– Дэвид Чапмен, первый защитник Джеймса Барра, узнал про вас еще в субботу, – сказала Хелен.
– Но он не знал, что я у вас объявился, – заметил Ричер.
Все замолчали.
– А с Джебом Оливером я ошибся, – сказал Ричер. – Он не сбытчик наркотиков. В амбаре у него старый пикап.
– Рада, что вы хоть в чем-то можете ошибиться, – произнесла Хелен, вставая. – Я возвращаюсь к работе.
Она взяла дипломат и вышла из офиса.
Ричер сидел, прислушиваясь к звукам с улицы. Он услышал, как открылась и захлопнулась автомобильная дверца, заурчал двигатель и машина уехала. Отхлебнув кофе, он заметил:
– Боюсь, я ее расстроил.
– Да уж, – кивнул, согласившись, Франклин.
– У этих ребят в полиции свой человек. Ясно как день.
– Скорее уж какой-нибудь коп, чем окружной прокурор.
– Не согласен. Коп может повлиять только на те дела, какими сам занимается. А у обвинения в конечном счете схвачено все.
– Алекс Родин разваливает немало дел. Говорят, из-за осторожности, но, может, по другой причине.
Ричер поставил кружку и встал.
– Выясните все про убитую, Олин Арчер, – сказал он. – Сейчас это самое важное.
Он подошел к окну и посмотрел на улицу. Ничего подозрительного. Он кивнул Франклину и вышел через вестибюль на наружную лестницу.
На верхней ступеньке он остановился и потянулся. Расправил плечи, потер руки, глубоко вздохнул. Мышцы одеревенели – он целый день сидел на стуле или за рулем. Его угнетала необходимость скрываться. Было приятно просто так постоять на верху лестницы. Высоко и у всех на виду. Он начал спускаться.
Ступив на тротуар, Ричер услышал за спиной шаги. И характерный треск патрона, досылаемого в камеру помпового ружья.
Затем раздался голос:
– Стоять.
Ричер остановился. Застыл на месте, глядя прямо перед собой.
Голос произнес:
– Шаг вправо.
Ричер осторожно шагнул вбок.
– Теперь повернуться. Медленно-медленно.
Ричер повернулся. Метрах в четырех от него стоял низкорослый мужчина. Ростом от силы метр шестьдесят два, весу не больше шестидесяти килограммов, худощавый, бледный, с торчащими во все стороны коротко подстриженными волосами. Ченко. Он же Чарли. В правой руке он держал обрез с рукоятью от пистолета. В левой – какой-то черный предмет.
– Лови, – приказал Чарли, бросая предмет – черную женскую туфлю на каблуке. Она была еще чуть теплой.
– Бросай назад.
Ричер помешкал. Чья туфля? Он посмотрел на нее. Каблук низкий. Розмари Барр. Он осторожно бросил туфлю.
– Можешь считать, что она на летних курсах, – заметил Чарли. – Будет репетировать дачу показаний. Как ее братец загодя все обдумал. Как проболтался, что намерен устроить.
Ричер промолчал.
– Сделай два шага назад. Теперь повернись.
Ричер отступил назад, оказавшись на самом краю тротуара.
– Собираешься меня пристрелить? – спросил он.
– Может быть.
– Тебе просто необходимо это сделать.
– Почему?
– Потому что, если ты этого не сделаешь, я тебя найду и заставлю пожалеть о случившемся.
– Как страшно! Отвернись, – повторил Чарли.
Ричер отвернулся. Лицом к улице. Напрягая слух, ловил за спиной каждый звук, ожидая услышать тихий металлический щелчок спускового крючка. Выстрелит или нет? Здравый смысл подсказывал – нет. Убийства всегда тщательно расследуются. Но эти бандиты совсем спятили. И пятьдесят процентов из ста, что на них работает местный коп. Или они на него.
Тут Ричер услышал метрах в ста вой полицейской сирены. Две патрульные машины выскочили на улицу почти одновременно, одна с востока, другая – с запада. Резко затормозили и встали. Распахнулись дверцы. Наружу высыпали полицейские. Ричер оглянулся. Чарли исчез.
Арест провели мгновенно и профессионально. Ричер ни разу не открыл рта. Он знал, в какую беду может втравить человека собственный язык. В полицию его доставили быстро. Ричер прикинул – его отведут к Эмерсону, значит, шанс угодить к плохому полицейскому составлял пятьдесят на пятьдесят. Однако вскоре он убедился, что шансы выросли до всех ста процентов: Эмерсон и Родин были в комнате оба.
– Расскажите, что вы делали в ночь убийства Александры Дюпре, – предложил Родин.
– Один звонок, – сказал Ричер. – Позвоните Энн Янни.
– С телевидения? – спросил Родин. – Почему именно ей?
– Имею право на один звонок, – сказал Ричер, – и не обязан ничего объяснять. Я называю имя, вы набираете номер.
– Сейчас она готовится к эфиру. В шесть начинаются местные новости.
– У меня времени навалом, – заявил Ричер, подумав: кто из вас двоих знает, что это неправда?
Ждать пришлось не так уж и долго. Эмерсон позвонил на Эн-би-си и сообщил ассистентке Энн Янни, что полицейское управление задержало Джека Ричера и тот просит прийти Энн Янни. Не прошло и получаса, как Янни вошла в кабинет Эмерсона.
– Чем могу быть полезна? – спросила она. Держалась она с достоинством.
– Прошу прощения, – обратился к ней Ричер, – знаю, я обещал никому не рассказывать, но тут все так сложилось, что тебе придется подтвердить мое алиби.
Он уловил у нее на лице замешательство. Ричер затаил дыхание и смотрел ей в глаза. Ну же, Янни, действуй по программе. Она кивнула, и Ричер перевел дух.
– Какое такое алиби? – спросил Эмерсон.
Янни взглянула на него, потом на Родина.
– Я думала, вы говорили о Джеке Ричере, – произнесла она.
– О нем, – подтвердил Эмерсон.
– Но это Джо Гордон.
– Вам он назвался Гордоном?
– Ну да, когда мы познакомились два дня тому назад.
– Вы же в своей передаче показывали его фотографию.
– Его? Совсем непохож. И волосы не такие.
– Какое такое алиби? – повторил Эмерсон свой вопрос.
– На какой час? – спросила Янни.
– На ночь, когда убили девушку.
– Мэм, если вы что-то знаете, – произнес Родин, – лучше сразу нам рассказать.
– Предпочту не рассказывать, – заявила Янни.
Ричер про себя улыбнулся. Тон, каким она это сказала, твердо гарантировал, что через минуту-другую Эмерсон и Родин начнут умолять ее, чтоб рассказала. Потрясающая актриса.
– Вы уж поверьте мне на слово, – попросила Янни.
– Чему поверить?
– Что это не его рук дело.
– Нам требуются детали, – заметил Родин.
Янни посмотрела Эмерсону в глаза. В этот миг она была неподражаема – само воплощение ярости и смущения.
– Мы были вместе всю ночь.
– С этим мужчиной? – уточнил Эмерсон.
– С ним самым. Примерно с без двадцати двенадцать. После окончания новостей. И до того, как утром мне сообщили на пейджер, что вы обнаружили тело девушки.
– Где вы находились?
Ричер прикрыл глаза. Вернулся мысленно к разговору в гараже. Он не забыл ей сказать?
– В мотеле, у него в номере, – ответила Янни.
– Служащий не говорил, что вас видел.
– Разумеется. Мне приходится думать о таких вещах.
– В каком номере?
– Восьмом.
– Вы можете как-нибудь подтвердить ваши слова?
– Как именно? – ответила Янни вопросом на вопрос.
– Назвать особые приметы. Которые нам не видны, но вы в сложившихся обстоятельствах не могли не увидеть.
– Ну, знаете ли!
Ричер вспомнил, как зажег в салоне «мустанга» свет и задрал рубашку, чтобы показать ей монтировку.
– У него шрам в низу живота.
Ричер встал, вытащил из брюк рубашку и задрал.
– О'кей, – сказал Эмерсон.
– Удовлетворены? – спросил Ричер.
– Мисс Янни должна представить это в письменном виде, – сказал Эмерсон.
– Вы напечатайте, а я подпишу, – сказала Янни.
В комнате повисло молчание. Эмерсон порылся в кармане и вытащил ключ от наручников. Ричер протянул руки, чтобы Эмерсон освободил его запястья от браслетов.
Через две минуты Зэку позвонили. Знакомый голос тихой скороговоркой сообщил:
– Не вышло. У него алиби.
– Что дальше?
– Сидите тихо и не дергайтесь. Он почти добрался до вас. Держите порох сухим и готовьтесь его встретить.