– Здравствуй, мой хороший, – Илья, пользуясь моим инстинктивным движением, переигрывает его в шаг навстречу перемирию.
Глупо возвращать букет, поэтому я молча пропускаю его в квартиру.
– Я соскучился, Жень, и решил забыть о твоей ошибке. Давай попробуем сначала?
Утыкаюсь в букет, вдыхая одуряющий аромат. Сначала? После того, как меня взорвал изнутри своей нежностью Егор, после того, как я ходил по краешку лезвия с Гамлетом?
– Я не знаю.
– Разве нам плохо было вместе, Жень? – Илья слегка прикасается к моим пальцам.
Но я прячу лицо в шелковистых лепестках цветов, пытаясь уйти от правды. Нам было никак.
– Илья… Дай мне время, хорошо?
– Жень, я пришел к тебе, после того как застал в постели с другим парнем, и это ТЕБЕ требуется время? Тебе не кажется… Ладно… – обрывает себя Илья в шаге от того, чтобы окончательно испортить ситуацию. – Позвони мне. Я буду ждать.
Я закрываю дверь за Ильей и разбираю букет. Прекрасные розы, лишенные шипов… Я провожу по обезоруженным стеблям цветов и понимаю, что не могу… Не могу вернуться к человеку, способному ради безопасности и комфорта лишить шипов все что угодно.
Вставляю новую симку в телефон и лихорадочно набираю номер:
– Гамлет. Это Ева. Я жду тебя в десять вечера у «Трех Граций». Форма одежды военно-полевая.
– Ева…
– Там поговорим, – прерываю я его и отключаю телефон.
Я знаю, что я делаю. Я сбегаю от невыносимой серости собственной жизни.
Целый день я грызу себя за глупость. Разум воспрял и принялся с настойчивостью продавцов китайских чудо-приборов подкидывать мне новые доводы «за» Илью и грозить страшными последствиями собственных планов. Но в десять ровно я стою в тени уродливого памятника и жду. За плечами рюкзак, в нем трафарет, несколько кенов с красками, мешочек с кэпами, распираторы и перчатки. Гамлет появляется, опоздав на чуть-чуть, и, судя по его сбитому дыханию, последние несколько минут он бежал. Я осматриваю его широкие штаны в стиле «милитари», серый пуховик и улыбаюсь. Он равнодушно скользит по мне взглядом, выискивая стройную утонченную Еву.
– Точность – вежливость королей, – хлопаю я его по плечу, – принцам еще учиться и учиться.
Он ошарашенно созерцает меня. Точно такие же штаны, темная «аляска» и ботинки на тяжелой рифленой подошве делают меня похожим на подростка.
– Господи, Ева… ты похожа на беспризорника. Надеюсь, мы идем не машины вскрывать?
– Нет. Но чуть-чуть криминала я тебе обещаю.
Доезжаем на продуваемом всеми ветрами автобусе до промышленной зоны, и я вытаскиваю опешившего Гамлета за собой.
– Меня мучают нехорошие предчувствия, мстишь за свой испуг в моей машине?
– Да что вы, дяденька, – имитирую я шустрый говорок уличных оборванцев. – Я тебя веду на встречу с искусством.
– Искусством? Боюсь даже уточнять, – ворчит Гамлет.
– Пришли.
Мы стоим перед стеной ангара, серый бок которого давно тревожил мою совесть, требуя украсить его граффити. Я раскрываю рюкзак, надеваю на Гамлета респиратор, протягиваю перчатки и поясняю:
– Творить будем. Но творить быстро и тихо. Если что – разбегаемся в разные стороны. Выбраться самостоятельно сможешь?
– Охренеть, – сообщает мне Гамлет.
– Держи трафарет.
Руки мерзнут, краска ложиться неровно, но это не портит удовольствие от забытого давным-давно хобби. Сунув пару кэпов в руки Гамлету и справедливо рассудив, что его энтузиазм никак не повредит нашей мазне, я наблюдаю, как он с превеликим удовольствием занимается городским вандализмом, забыв о холоде и опасности. Стена расцветает пятнами и линиями, и даже где-то проглядывает намек на придуманный мною эскиз. Внезапно я слышу забористый мат и моментально хватаю Гамлета, оттаскивая его от стены.
– Валим! – ору я и тащу его по перепутанным ходам промышленного лабиринта, перепрыгивая через балки и рытвины, протискиваясь под вагонами и плутая, бесконечно плутая, надеясь не влететь в тупик. Спотыкаюсь, лечу носом в сугроб. Сверху меня придавливает кувыркнувшийся следом за мной Гамлет. Приступы хохота душат меня. Он, уткнувшись в мою куртку, задыхается от сбившегося дыхания и смеха.
– Сумасшедшая, – наконец затихает он.
– Вставай давай, – верчусь под тяжестью его тела.
Он, замирая, пристально вглядывается в мое лицо. Пропустив руки под спину, переворачивает, водружая промерзшую тушку сверху.
– Так лучше?
– Не особо. Тылы так и мерзнут, – признаюсь я ему.
– Ни грамма романтики, – фыркает он.
– Вставай, – подаю руку моему подмастерью.
Мы еще битый час блуждаем по катакомбам, пока наконец-таки каким-то чудом попадаем на дорогу. Только пятая машина, смилостивившись, останавливается и подбирает двух весьма подозрительных типов.
– Ева, нам просто жизненно необходимо что-то горячее. Как думаешь?
– Одобряю.
– Я приглашу тебя в одно место, не против?
– Думаешь, нас куда-нибудь пустят? – оглядываю я себя и его.
– Куда же они денутся?
И вот я стою перед своей кофейней. Внутри разгорается позабытая ненависть. Дурааак… Ой, дурааак. Как ты посмел забыть?
– Ну же, Ева, не дрейфь, – неправильно истолковав мой клинч, Гамлет подталкивает меня к двери.
Тут не осталось ни малейшего намека на мое любимое дитя. Боль и злоба захлестывает меня с головой. Резко развернувшись, я отталкиваю Гамлета.
– Пшел на хуй. Понял?
Гамлет застывает в ступоре. Я, толкнув его в грудь, срываюсь в бег. Дальше, как можно дальше. Перед глазами вьются темные мушки, вдоль позвоночника льется пот, дыхание с хрипом разрывает мою грудную клетку. Я спотыкаюсь на очередном повороте, лечу головой вперед, тараня чахлый кустарник, и, наконец, замираю, скорчившись и запутавшись в колючих голых кустах. Слез нет. Мыслей нет. Какой-то сплошной вакуум наполняет мою оболочку.
Смотрю на мутное городское небо. Кретин. Почему меня вечно тянет не к тем? Егор, случайно забредший на запретную территорию с туристическим интересом. Гамлет со своим “викингом”, могущий стереть меня в порошок легким щелчком пальцев. И чего мне не согласиться на предложение Ильи? Нет! Все мое нутро, пропитанное минутами, проведенными с теми двумя, отторгает подобные мысли.
Я выбираюсь из кустов, оцарапав руки и лицо, и плетусь почти через весь город к своему кафе. Там, стянув одежду и кое-как обработав ссадины водкой, скручиваюсь в клубок под пледом и проваливаюсь в сон.
Утром я неловко топчусь за спиной у Артема.
– Жень, не дыши мне в затылок, руки дрожат, – говорит он, заканчивая выписывать тонкое крыло шоколадной бабочки.
– Артем, можно я у тебя поживу?
– Не сказать, что я сильно в восторге, но… – Артем поворачивается и с интересом разглядывает мою поцарапанную физиономию, – но начальству отказывать не принято. Тебя что, кошки драли?
– А что это ты такое красивое делаешь? – мнусь я, не желая посвящать его в перечень своих геройств.
– Не смей трогать. У меня сегодня зачет по шоколадному литью. Так откуда такой непрезентабельный вид?
– Артем, а ты не мог бы еще и вещи мои забрать?
– Даже так?
Я выкладываю ключ от квартиры рядом с насадками для кулинарного шприца.
Артем, покосившись на брелок, выдавливает мне белоснежную розу, покрывая ее каплями черного шоколада.
– Утешительный приз, – поясняет он.
Кто бы мог подумать, что под личиной альфонса скрывался талантливый кондитер?
========== В погоне за белым кроликом ==========
– Жень, стой, – слышу я в спину встревоженный голос Артема.
– Подожди, заказ отнесу.
– Нет, Жень, стой…
Но я уже лавирую между столиками и уныло размышляю, когда же наш доход позволит мне не подменять своих же работников. Я ловлю свое искаженное отражение в зеркалах, и стандартный черный костюм, белая рубашка и черная волна челки, скрывающая половину лица, невольно вызывают в моей памяти совсем другой вечер в подобной цветовой гамме. Белое-черное. Черное-белое.
– Ваш заказ, – улыбаюсь я посетителю и застываю.
Через секунду я стараюсь стянуть с лица изумленное выражение и отшатнуться от столика, но жесткая хватка не позволяет мне спастись бегством. Гамлет же, стиснув мой локоть, пристально всматривается в лицо. Жестко зафиксировав подбородок, он задирает его повыше, так чтобы свет безжалостно осветил обнаженное, не спрятанное под челкой лицо.
– Ты?
И я гадаю – кто я? Кого ты узнал, Гамлет, – Еву или Женьку?
– Ты…– потрясенно вырывается у него. – Как же я?..
И я понимаю, что медлить нельзя. Выкрутившись из железных пальцев Гамлета, я несусь в сторону кухни. Почти сбив шефа, влетаю в холодильник и запираю дверь изнутри, блокируя запорный механизм. В таком бункере не то что Гамлета, можно и ядерную войну пережить.
– Открой, тварь, – беснуется по другую сторону двери Гамлет. – Пристрелю, бляденыш.
Еще побесившись там пару минут, он, видимо, выдыхается.
– Лучше открывай. Я теперь тебя из-под земли достану. Решил поиграть со мной, Ева-Евгения? Ты теперь даже официантом никуда не устроишься, понял?
Я сползаю на пол и прислушиваюсь к бушующей за дверью стихии.
– Что здесь происходит? – раздается ленивый голос Артема. – Гамлет?
– Вот оно что? Теперь ты эту суку трахаешь?
– Какую суку? Я не имею склонности к зоофилии.
– Женя у тебя холуем бегает?
– Допустим.
– Прогорел, значит, со своими травками и чаем?
– Допустим.
– Так вот, Артем. Я в этом бизнесе не первый день и не последний человек. Я тебя предупреждаю, не уволишь эту суку, я лично выдавлю тебя как прыщ с жопы. Понял? Ты знаешь – я могу.
Я мысленно благодарю Мартина, на которого и был оформлен наш скромный ресторанчик.
– А тебя я достану, – долбанув по двери еще раз, Гамлет, судя по стихшему шуму, удалился.
Посидев еще минут двадцать, я решаю, что достаточно замерз, и можно уже выползти наружу. Шеф невозмутимо творит очередной мясной шедевр, Артем столь же невозмутимо колдует над своими десертами. Оторвавшись от своего шоколадного чуда, Артем наливает мне на два пальца коньяка.
– Рассказывай, где ты его так достал.
Я махом опрокидываю коньяк и требую еще. Холод, кажется, проморозил даже кости.
– Тут такое дело… – неторопливо начинаю я каяться.
Под конец моей печальной истории Артем сгибается пополам, даже невозмутимый шеф подозрительно фыркает.
– Я не понял, что тут смешного? – возмущаюсь я. – Он, между прочим, меня убить грозился.
– Ой, Жек, как не повезло с Офелией нашему Гамлету. Ты его за кофейню тааак наказал… – ржет Артем. – Охренеть! Он тут чистой страстью воспылал, распустив павлиний хвост. А у предмета обожания точно такие же причиндалы.
– Теперь-то что? – хмурюсь я в ответ.
– Ничего – пожал плечами Артем. – Гамлет делец, не думаю, что он захочет ввязаться в войну с Мартином и его отцом. Ресторан оформлен на него, так что ничего, Жек, выдохни. Хотя… Можешь свидание назначить.
Я растерянно стою посреди кухни и почесываю маковку. А действительно же… Что это я себя так накрутил? Осознание этого простого факта словно солнечными зайчиками обогрело мою душу. Или это коньяк подействовал?
– Не стой столбом, – вмешивается шеф. – Несмотря на ваше выступление дуэтом, там народ все также желает покушать. Гарцуй в зал.
Я, подхватив поднос с очередным заказом, отправляюсь в зал. Внутри меня поднимает градус коньяк и зреет уверенность, что теперь все наладится.
Мартин, притихший и обстриженный почти под ноль, тихо сидит на кухне и, затаив дыхание, смотрит, как под руками Артема возникает чудо из шоколада, бисквита и ягод.
– Пробуй, – пододвигает Артем этот маленький шедевр Мартину.
Тот осторожно губами снимает первый кусочек и, пряча глаза, проглатывает. После третьего кусочка дело идет шустрее. Когда Мартин собирает оставшиеся крошки, Артем спрашивает:
– Тебе нравится?
– Тема, прости меня, – выдыхает Мартин. – Прости, я не должен был, я…
– Тебе нравится? – прерывает его Артем.
– Да, конечно… – сникает Мартин.
– Все правильно ты мне тогда сказал. Я не про деньги. Я про никчемность. Так оно и было бы, может, не сразу, но я бы туда скатился. А теперь, Мартин, я хочу зарабатывать на твои рубашки вот этим. Ты ко мне вернешься?
Я, растроганно шмыгнув носом, забиваюсь в дальний угол кухни и завариваю себе чай. Ромашка, мята, зверобой, пол-ложечки бархатного чая. Счастье, оно такое… Ударная волна похлеще порой, чем от беды. Выкручивая салфетку, я украдкой бросаю взгляды на эту парочку, завидуя, радуясь, надеясь… А тонкий аромат чая потихоньку приглаживает встопорщившиеся нервы.
– Жень, – вскоре зовет меня Артем. – Я что спросить хотел, ты знаешь, что у нас каждый год проводится конкурс на лучшего мастера десертов? И первое место привычно берет сеть «Гамлет»?
– И? – настороженно интересуюсь я, предугадывая, в какую авантюру решил занырнуть Тема.
– Ты не будешь возражать, если я… – мнется Артем.
– А что? – Мартин по привычке мотает головой, будто встряхивая свои кудри, потом смущено оглаживает короткий ежик. – Мы же ничего не теряем, да, Жек?
– Ничего, – соглашаюсь я.
– Утрем принца?
Я мечусь в тишине квартиры. Ночь наливается густой чернотой и просится в комнату. Сон, застряв где-то на полдороге, отдал меня на забаву ночным мыслям, и они голодным роем впиваются в мозг, в сердце, беснуются, набирают силу, высасывая мое такое хрупкое спокойствие.
Раскрываю шкаф и вытаскиваю сумку. Появление Мартина все равно рано или поздно поднимет вопрос о моем возвращении домой. Вот и нечего тянуть, раз уж не спится, можно и вещи собрать. Складывая одежду, я натыкаюсь на черный холодный шелк. Огладив ткань, чувствую, как она начинает наливаться теплом от ладони, будто живая… Тогда я попросил Артема привезти платье, не сумев побороть в себе желание вспоминать то безумие. Но, словно опасаясь расплаты, так ни разу и не прикоснулся к нему. А сейчас захотелось.
Взметнув легкую ткань черной волной в воздухе, я проскальзываю в его прохладные объятия, она обтекает тело и складками обнимает ноги. Я закрываю глаза, вдыхая едва уловимый аромат пороха и духов.
– Мельпомена!
Я, вздрогнув, шарахаюсь в угол комнаты. В дверях стоит Артем, взъерошенный со сна, в одних трусах, но с каким-то ненормально пылающим взором. Он устремляется ко мне.
– Тем, – тихо окликаю я этого неадеквата. – Ты чего?
– Стой, я сказал!
Я решаю, что стоять как раз будет ошибкой. Быстро метнувшись за кресло, предостерегающе поднимаю руку.
– Тихо! Тихо! – как успокаивать внезапно-буйных, я не знаю.
– Мельпомена же! – горячо убеждает меня Артем.
– Ладно-ладно, пусть Мельпомена, Терпсихора, Клио, Талия, кто угодно, только не волнуйся, – соглашаюсь я на всякий случай.
Артем машет на меня руками:
– Ты не понимаешь, Жек, у меня такая идея шикарная была на конкурсе торт с музами сделать и каждую музу отлить из шоколада. Но не просто музу, а именно образ. Вот Клио у меня в виде Екатерины Великой со свитком, Терпсихора – Плисецкая… понимаешь? И вот Мельпомена никак в голове не прорисовывалась. И тут я лежу, думаю и слышу твою возню, пошел разделить бодрствование, раз уж оба не спим, а тут ты со своей обнаженной спиной и хрупкой шеей, образ как паззл вошел в мои мысли. Давай я ее с тебя срисую.
– Конечно, конечно, – абсолютно не врубаясь в сказанное, продолжаю соглашаться я по инерции.
– Класс! А после конкурса, если хочешь, я тебе фигурку подарю.
– Хочу, – опять киваю я.
– Жень, чай сделай, я объяснять буду, чтобы ты тут от страха хвостом не вилял, – усмехается Артем.
Я, стыдливо бормотнув что-то, тащусь на кухню. Что ж за судьба-то такая? То посудомойка, то холуй, и даже в бальном платье не получается из меня неземного создания.
– Понимаешь, какая штука, – вещает Артем, безбожно поганя чай с мелиссой сахаром, – это же какой смысл глубокий получается. Муза трагедии… Ох! Какая история! Можно сказать, к истокам обращаемся. Раньше-то все женские роли играли мужчины, ты тоже вот играешь роль… опять же трагедия… – Артем стушевывается и смотрит на меня. – Не обижаешься?