Когда Марсель и Виктор в свое время пытались определить место захоронения золота, то герцогские слуги следили за ними и потому приблизительно знали, в каком месте реки следует искать сокровища.
Вблизи Тичинелло поставили несколько палаток и устроили лагерь на берегу. Вечером, перед началом работ, герцог приказал позвать испанца к себе в палатку.
— Иди?ка сюда, испанец, — сказал герцог. — Мне нужна ясность в условиях нашей сделки. Завтра рано утром начнутся твои подводные поиски…
— И смею надеяться, светлейший герцог, что моя работа увенчается успехом, — прибавил Жан Сегундо.
— Если тебе удастся отыскать сундуки с золотом, то я не поскуплюсь на оплату, — продолжал герцог. — Но ты должен их найти, поскольку они все еще лежат на дне реки. Я заплачу тебе тысячу франков за каждый сундук. Тысячу франков! Ты можешь нажить богатство, испанец, потому что сундуков на дне множество!
— Это щедрая плата, светлейший герцог, и я ею доволен! Но как же аппарат?
— Ты знаешь, что аппарат стоит очень дорого и принадлежит мне, — ответил герцог. — Но я подарю его тебе, если ты сумеешь отыскать все сундуки.
— Благодарю, светлейший герцог! — воскликнул Сегундо.
— Поблагодаришь по окончании работ, испанец, — отозвался герцог и отпустил водолаза.
Алчность не давала герцогу спать. В мыслях он уже видел перед собой груды золота и запускал в них свои руки.
«Вот упрямая собака, этот грек! — думал он. — Ты предпочел умереть, но только бы не сказать, куда запрятал сокровища. Но какую пользу принесло тебе твое молчание, старый дурак? Я ведь все равно узнал, где лежат твои богатства, и наверняка найду их. Хотелось бы мне, чтобы ты был еще жив и стал свидетелем того, как я стану доставать твое золото со дна. Ты хотел передать свои деньги незаконнорожденному. Ты доверил ему свою тайну. И что из этого вышло? Завтра твое золото перейдет в мои руки, а незаконнорожденный либо в Тулоне начнет свою работу каторжником на галерах, либо он — уже на том свете…»
Между тем начинало светать. Слуги, подойдя к палатке герцога, нашли его уже на ногах.
Начинался ясный, солнечный день. Герцог хотел присутствовать во время работ и явился на берег Тичинелло в тот момент, когда Жан Сегундо надевал водолазный костюм.
Слуги указали то место на реке, где они прежде видели Марселя и мушкетера. Они сели в лодку, налегли на весла и быстро оказались на середине реки. Здесь Жан Сегундо привязал к ногам камень и прыгнул в воду.
Как уже говорилось ранее, речка Тичинелло неглубока, но течение ее быстро. Испанец опустился на дно и принялся его обследовать. Он медленно прошел речку поперек, потом стал ходить вдоль по руслу, затем — опять поперек. Пробыв под водой более часа, водолаз велел поднять себя в лодку. Там он поспешно снял с себя резиновый костюм, чтобы отдышаться, и залпом выпил стакан приготовленного для него крепкого вина.
— Ну? Что ты нашел, испанец? — нетерпеливо спросил его герцог.
— Песок… Ничего, кроме песка и камней, ваша светлость… — ответил Сегундо.
— Так ищи снова! — воскликнул герцог.
Отдохнув несколько часов, водолаз опять опустился на дно. Однако и эта попытка оказалась напрасной.
На следующее утро Жан Сегундо повторил свое подводное путешествие.
— Если ты, испанец, и сегодня не найдешь сундуков, — сказал ему герцог, — то я волен буду думать, что ты хочешь оставить их на дне, чтобы впоследствии воспользоваться кладом.
— Нет, светлейший герцог! Клянусь всеми святыми, нет! Если я что?нибудь и найду, то не скрою от вас! — ответил испанец с испугом.
И он еще раз ушел под воду, чтобы обследовать дно ниже по течению.
Однако в душе герцога уже зародилось недоверие к испанцу. «Ты сильно ошибаешься в расчетах, — со злой усмешкой думал он. — Если ты сегодня скажешь, что не нашел золото, то я перестану сомневаться, что ты решил присвоить его. И тогда ты так и останешься на дне вместе с золотом. Отдавать клад тебе живому я не намерен! Никто, кроме меня, не получит этих сокровищ!»
А Жан Сегундо и не подозревал, какое дьявольское решение созрело в голове Бофора.
Пробыв под водой более часа, испанец подал знак поднять себя в лодку и возвратился со слугами на берег.
— Ничего нельзя отыскать, светлейший герцог, — доложил он. — Пропало мое вознаграждение. Сокровища, вероятно, давно уже извлечены из реки — там нет ни малейших следов золота.
Герцог исподлобья мрачно смотрел на испанца.
— Так ты остаешься при своем мнении? — спросил он сквозь зубы.
— Я сделал все, ваша светлость, чтобы найти что?нибудь, — ответил Жан Сегундо. — И даже сдвинул с места несколько больших камней, величиной чуть не с меня самого.
— Камни величиной с тебя? Так на это у тебя не хватило бы сил! — раздраженно заметил герцог. — Теперь я вижу, что ты меня дурачишь в большом и малом!
— Боже сохрани, ваша светлость! — воскликнул водолаз. — Под водой и самый большой камень можно сдвинуть с места одной рукой.
Герцог опять не поверил, и участь испанца была решена.
— После полудня ты опустишься на дно еще раз, — холодно сказал герцог. — В последний раз!
— Я исполню все приказания светлейшего герцога! — ответил Сегундо.
В назначенный час герцог сел в лодку, где его ожидали водолаз и два лакея. Лодка отчалила от берега и выплыла на середину реки. Герцог смотрел, как Жан Сегундо снаряжался, чтобы опуститься на дно. Потом он сурово спросил водолаза:
— Неужели ты не отыскал никакого следа, испанец?
— Я ничего не нашел, ваша светлость, — ответил тот и через минуту был уже под водой.
Герцог подождал, когда испанец подал знак, чтобы его вытащили в лодку. Тогда Бофор взял нож и перерезал сперва дыхательную трубку, а потом и канат.
— Пусть этот обманщик остается под водой, — сказал герцог онемевшим от ужаса слугам. — Гребите к берегу!
На следующий день герцог приказал ощупывать дно реки длинными баграми. Он лично руководил этими работами. Слуги, ворочая ил тяжелыми баграми, выбивались из сил, пот лил с них градом, однако герцог вновь и вновь заставлял их бороздить дно реки.
XXX. ТРУП КАТОРЖНИКА
Партия каторжников под командой Тургонеля остановилась на ночлег в городке Монтаржи, лежащем на большой дороге Париж — Тулон.
В тот же вечер к городским воротам прискакал всадник на взмыленном коне и начал расспрашивать всех встречных, не прибыла ли в городок партия каторжников. Всадник был в широком черном плаще и треуголке.
Городской страж указал всаднику на стоявшую за городом возле большой дороги гостиницу, которая, по его словам, всегда служила местом остановки партий каторжников.
Переодетый придворный паж Леон поскакал дальше и через четверть часа подъехал к загородной гостинице.
— Любезный, скажите?ка мне, здесь ли еще капрал Тургонель с каторжниками? — спросил он у хозяина гостиницы.
— Они еще здесь, — ответил хозяин. — Каторжники лежат в сарае на соломе, а капрал вон — возвращается из города.
Леон спрыгнул с лошади, привязал ее к железному кольцу, а сам пошел навстречу капралу.
— Капрал Тургонель? — спросил паж.
— Откуда вы меня знаете? — удивился капрал. — Кто вы такой? Я вас не знаю.
— Сейчас узнаете, капрал! — ответил Леон, — Мне необходимо с вами переговорить.
— Говорить? Со мной? — все больше удивлялся капрал, который был, как всегда, немного под хмельком.
— Пойдемте?ка вот на эту скамейку, — требовательным голосом сказал Леон.
Тургонель последовал за ним, бормоча под нос невнятные слова.
Когда оба уселись на скамью, Леон достал королевский приказ и подал его капралу!
— Читайте! — велел он.
Леону было легче сказать это, нежели Тургонелю исполнить. Однако капралу не хотелось показать, что он неграмотный, и он взял бумагу в руки и начал шевелить губами.
— Вы держите приказ вверх ногами, капрал, — заметил Леон и хотел было помочь пьяному служаке взять лист как следует.
— Для меня здесь не хватает света, глаза мои становятся плохи… — признался Тургонель. — Что же это за бумага?
— Это приказ из кабинета его величества, — ответил Леон.
— Как? Высочайший приказ? — переспросил мгновенно протрезвевший Тургонель. — А–а, понимаю, понимаю! Вероятно, о моем повышении в чине?
— О вашем повышении? — спросил Леон с недоумением.
— По ходатайству светлейшего герцога Бофора… Каторжник уже умер… Вот я и подумал, что вы привезли мне приказ о повышении…
— О повышении здесь нет и речи…
— Читайте вслух, юноша, — попросил капрал. — У вас глаза помоложе…
Леон прочел приказ, и на лице Тургонеля отразилось крайнее изумление. А когда Леон указал на подпись короля, Тургонель и вовсе остолбенел и тупо вытаращил глаза.
— Марсель Сорбон? — переспросил он упавшим голосом.
— Таково имя каторжника. И я послан требовать его от вас именем короля, — ответил паж.
— Но как же тогда господин герцог Бофор?
— Нам до господина герцога нет никакого дела, капрал, — перебил Леон совершенно растерявшегося старого служаку. — Необходимо немедленно исполнить королевский приказ.
— Если бы это было возможно, господин паж! — тяжело вздохнул Тургонель.
— Как прикажете вас понимать? — требовательным тоном спросил Леон.
— Да дело в том, что этого каторжника уже нет в живых.
— Марсель Сорбон умер? — спросил изумленный Леон.
— Умер? Да… Господин герцог этого желал. Каторжник этот провинился… И его следовало покарать, согласно нашим правилам.
Теперь уже Леон остолбенело уставился на собеседника.
— Знаете ли вы, что вы натворили, капрал? — спросил он.
— Конечно, господин паж. Я исполнил свой долг.
— Так вот, за это дело вы вместо повышения можете получить петлю или пулю! — возмущенным тоном сказал Леон.
Тургонель оторопело моргал своими красноватыми глазками.
— Да–да, капрал, петлю или пулю! — повторил Леон.
— Я только исполнил свой долг, господин паж, — бормотал Тургонель.
— Где же теперь Марсель Сорбон?
— Остался в Фонтенбло.
— Мертвый? Или, быть может, раненый?
— Мертвый, господин паж.
С минуту Леон думал, что же ему предпринять. Наконец он решил, что обязан доставить маркизе каторжника живым или мертвым.
— Когда умер каторжник? — спросил он.
— Вчера вечером, господин юнкер.
— Где я его найду?
— В караульной, в Фонтенбло.
Не говоря ни слова, Леон оставил капрала сидеть на скамье, вскочил на своего коня и погнал его обратно в Фонтенбло.
В город он прискакал под утро и тотчас предъявил королевский приказ дежурному офицеру. Тот повел пажа показывать труп. Лицо покойного было обезображено так, что его и узнать?то было невозможно.
— Сегодня собрались его хоронить, — сказал офицер.
— Я должен взять его с собой в Версаль, — отрезал Леон. — Прикажите набальзамировать тело. А я постараюсь нанять экипаж.
Через несколько часов Леон уже был в пути. В карете он вез тело мнимого Марселя Сорбона.
К вечеру он уже был в Версале и велел кучеру править ко дворцу Трианон. Здесь Леон велел внести тело в зал, смежный с полуоткрытым павильоном. Леон приставил к телу нескольких слуг, приказав никого в зал не впускать. Сам же поспешил во дворец и тотчас отправился в покои маркизы.
Маркиза очень удивилась, увидев пажа.
— Как, Леон, ты уже успел вернуться? — спросила она. — Исполнил ли ты мое поручение?
Паж опустился на колени.
— Да, исполнил, госпожа маркиза.
— Привез ли ты Марселя Сорбона?
— Да, госпожа маркиза, я привез его труп.
— Марсель Сорбон умер? — округлила глаза маркиза.
— Его закололи по дороге на каторгу за неповиновение.
— Ах, это опечалит короля! А где тело юноши?
— Оно в зале павильона в Трианоне, госпожа маркиза.
Несколько минут прошло в молчании. Наконец маркиза подала свою руку пажу и подняла его с колен.
— Что ж, ты исполнил мое поручение, и я должна тебя наградить, — сказала она. — Отправляйся в покои короля и доложи его величеству, что я прошу его пожаловать в Трианон сегодня вечером. Поторопись, Леон!
Паж вышел из салона маркизы и направился к флигелю короля.
В сопровождении одной из своих придворных дам маркиза де Помпадур тотчас же отправилась в Трианон. А вскоре туда же прибыл и король.
— Позвольте поблагодарить вас, ваше величество, за исполнение моей просьбы, — сказала маркиза, подавая королю руку.
— Ваше приглашение показалось мне таинственным, маркиза. Не сомневаюсь, что вы хотите сообщить мне нечто секретное, — ответил Людовик.
— Вы угадали, ваше величество. Помните, несколько дней тому назад я дала вам обещание?..
— По поводу Марселя Сорбона?
— Я обещала вам, ваше величество, представить этого без вести пропавшего юношу…
— Теперь вы хотите исполнить ваше обещание?
— Я дала несколько легкомысленное обещание, ваше величество… Я искренне желала доставить вам радость свидания с Марселем Сорбоном…
— Договаривайте, дорогая маркиза… — поторопил ее король. — Вы его нашли… И все же в ваших глазах печаль? Значит, Марсель Сорбон…
— Он умер, ваше величество.
Это известие сильно поразило короля.
— Значит, все?таки умер… — тихо произнес он. — Мне об этом докладывали, но я не поверил: доклады были противоречивы… Все?таки умер. И мне не дано увидеть его в живых, не дано вознаградить его за то, что перенесла из?за меня его мать!..
— Желаете ли, ваше величество, взглянуть на усопшего?
— Тело покойного Марселя у вас?
— В соседнем зале, ваше величество.
Король не любил смотреть на покойников, не любил всего того, что напоминало бы о бренности жизни, о непрочности всего земного. Но на этот раз он превозмог свою слабость.
— Пойдемте, маркиза, — сказал он. — Но пусть возле покойного никого, кроме нас, не будет.
Маркиза пошла вперед и приказала пажу Леону и придворной даме выйти из зала. Прислуга тоже удалилась.
Только после этого маркиза распахнула дверь перед королем. Людовик вошел в зал и увидел на возвышении тело покойного. Вокруг него горели восковые свечи.
— Вот где нашли вы, наконец, несчастного Марселя, ваше величество, — печально сказала маркиза.
Король с минуту смотрел на тело, затем отвернулся и вытер слезы. Наступило тягостное, глубокое молчание.
— Это печальное свидание, дорогая маркиза, — произнес наконец король, — но я вам благодарен и за него. По крайней мере, теперь я спокоен. Иначе меня непрерывно бы мучила мысль, что Марсель, бездомный и несчастный, скитается по белу свету… Теперь я знаю, где он… Пусть позаботятся прилично похоронить останки Марселя.
Затем Людовик подошел ближе к телу и некоторое время молча стоял над ним. При этом он мысленно говорил:
«Оба умерли — и ты, Серафи, и твой сын. Не суждено мне было воздать ему добром за твои страдания. Этого благодеяния я лишен! И тебя мне не довелось увидеть! Все прошло как сон. Годы улетели — осталось только одно воспоминание…»
Во дворец король и маркиза де Помпадур возвратились поздно ночью. При покойнике остались паж Леон и несколько лакеев.
На следующий день останки усопшего были преданы земле.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I. НА КАТОРГЕ
Сдав по месту назначения каторжников и получив квитанцию об их передаче, капрал Тургонель со своей командой немедленно тронулся в обратный путь, в Париж.
Один из тюремных офицеров в присутствии коменданта прочитал перед строем новой партии каторжников правила поведения в их тюрьме.
Согласно этим правилам, за мелкие проступки грозило наказание двадцатью пятью ударами плетью, за неповиновение и сопротивление начальству — наказание клеткой. Каждая попытка к бегству наказывалась двумястами пятьюдесятью ударами плетью, а повторная попытка бежать и нанесение оскорблений офицерам и надсмотрщикам влекли за собой смертную казнь.