Почувствовав, как Лоретта подняла ногу, чтобы пнуть его в колено, Холфорд развернул ее и усадил в кресло. Еще час назад он и не думал, что эта тихая, спокойная красавица окажется такой темпераментной дикой кошкой, а кто знает, какой она будет завтра? Через неделю? После того, как они найдут Золотой город?..
— Билл, — сказал он, глядя Лоретте в глаза, — пока тебя не было, мы с дамой пришли к соглашению. Я пообещал ей долю… На общих основаниях. Что скажешь?
— Скажу, что мы еще ничего не нашли, — ответил квартирмейстер, явно недовольный. — И что дама не заслужила своей доли. Этак каждая шлюха начнет претендовать на то, что мы добываем потом и кровью? На всех не напасешься!
— Потом и кровью добывали другие! — раздалось ему в ответ разъяренное шипение Лоретты. — Дэвис! Гринсэйл! Джонсон! А вы просто банда вероломных трусливых ублюдков!
Холфорд понял, что сейчас она плюнет ему в лицо или сделает какую-нибудь другую глупость; он прижал ее запястья к подлокотникам кресла со всей силой, на какую был способен, и, даже когда по ее щекам потекли слезы боли, не прекратил давить.
— Если уж на то пошло, мадам, — сказал он очень любезно, — способ, которым перечисленные вами джентльмены сорвали свой куш, не имеет ничего общего с честью и человеколюбием. А мы только следуем их примеру. Конечно, обкрадывать мертвецовгрешно, однако это лучше, чем отнимать у живыхне только деньги, но и жизнь, как это делал ваш благородный любовник.
Лоретта всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Из-под пальцев потекли слезы. Холфорда это не тронуло. Перепоручив женщину Рэнсому, он велел отвести ее на «Нимфу» и запереть в отдельной каюте. Немного поразмыслив, он прибавил:
— Тронешь хоть пальцем — убью!
И по тому, как скривился квартирмейстер, он понял, что предупреждение оказалось к месту. Злить Рэнсома и остальных пиратов было не самым хорошим решением. Они в любую минуту могли выйти из-под контроля. И Холфорд, с многозначительным видом оглядев богатое убранство комнаты, заметил, что здесь есть немало ценных вещей, которым любой смышленый представитель берегового братства найдет подходящее применение. Лица пиратов просветлели. Как всегда, победила жадность, они и думать забыли о бунтах и мятежах.
Хозяйка с каменным лицом смотрела, как пираты роются в ее секретере, срывают с окон дорогие портьеры, растаскивают содержимое шкафов с серебряной посудой. Другая женщина на ее месте давно упала бы в обморок или взмолилась бы о пощаде. Но Холфорд был за нее спокоен: он знал, что кошки живучи, а Лоретта была самой настоящей кошкой. С каждой минутой эта женщина нравилась ему все больше. Он почувствовал, как им овладевает вожделение. Ничего, у него еще будет много времени, чтобы заняться этой красавицей вплотную.
Повертев в пальцах украшение Лоретты, ключ к сокровищам, Фрэнсис Холфорд опустился в уютное кресло, вытянул ноги и закрыл глаза, чтобы вновь увидеть Золотой город своей мечты — далекий прекрасный мираж, открывающий врата в новую жизнь.
Впервые за долгое время он чувствовал себя почти счастливым человеком.
Глава 5
С петлей на шее
1
Расставшись с Блейком, Чарли некоторое время бродил по улицам. Без приключений не обошлось: один раз он вынужден был ввязаться в драку с четырьмя подвыпившими моряками, которые приняли его за чем-то досадившего им «Малыша Джонни». Чарли почему-то сразу завелся и на толчок ответил толчком, а на удар ударом. К счастью, нападавшие едва держались на ногах, и раскидать их в стороны ничего не стоило. Несмотря на ту легкость, с какой ему удалось справиться с этими крепкими парнями, Чарли впервые в жизни почувствовал вкус победы. Его буквально распирало от гордости, и он решил для себя, что попросит Блейка или даже кого-нибудь из пиратов «Нимфы», чтоб те научили его драться по-настоящему.
Потом какой-то бродяга в живописных лохмотьях, пробегая мимо, сунул ему в руки кошелек. Когда раздались крики «Держи вора!», Чарли стоял, тупо уставившись на чужую вещь. Высыпать содержимое кошелька на мостовую он догадался в последний момент, и это его спасло от серьезных неприятностей. Преследователи бросились подбирать серебряные и золотые монеты, а сам он благополучно скрылся в ближайшем переулке.
Наконец, когда уже темнело, он обнаружил Кита.
Юнга сидел на одном из причалов, свесив ноги, и смотрел на заходящее солнце. Приблизившись, Чарли увидел на его щеках высохшие дорожки слез и понял, что лучше не задавать вопросов, а дождаться, пока мальчишка соизволит заговорить сам. Они сидели молча, не глядя друг на друга, пока Чарли не заметил краем глаза, что юнга держит что-то на коленях — и что оно шевелится.
— Господи, это крыса?!
— Сам ты крыса… — огрызнулся Кит. — На, погляди.
Чарли осторожно взял существо, которое юнга протянул ему, держа в сложенных лодочкой ладонях. Это оказался черный котенок, очень маленький и болезненный на вид: у него гноились глаза, а левое ухо было кем-то откушено. Зверек пискнул, испугавшись, должно быть, что сейчас его бросят в воду, и Чарли машинально прижал его к груди.
Юнга, заметив этот невольный жест, улыбнулся.
— В трюм уже зайти страшно, столько там крыс, — сказал он. — Вот я и подумал, что кошка не помешает.
— И где ты ее взял?
— Нашел. Там их было много, но остальные разбежались.
Юноша посмотрел на котенка и с сомнением покачал головой.
— По-моему, первая же крыса, с которой он встретится, откусит ему голову.
Кит нахмурился и отобрал своего зверька у Чарли, пробормотав: «Я назову тебя Угольком». Какая-то странность была в его поведении, но Чарли не мог понять, в чем дело. И эти слезы… Быть может, мальчишка навестил свою семью и узнал что-то плохое? Чарли решил, что спросит юнгу об этом, когда представится возможность.
Они дождались возвращения остальных матросов с «Нимфы» и вместе с ними отправились на корабль, где Чарли принялся готовить ужин для тех, кто проголодался, а Кит занялся новым членом экипажа.
На следующее утро «Нимфа» снялась с якоря.
Чарли и не подозревал, что после стоянки в Нассау жизнь на борту корабля круто изменится. Он думал, что после того, как в пиратском порту Фрэнсис Холфорд обтяпает свои делишки, все вернется на круги своя: опять будет открытое море с его штормами и штилями, охота на купеческие суда и привычный, милый сердцу пиратов разбой…
Вышло не так.
Во-первых, теперь у них на борту была пассажирка. Пираты ворчали, что женщина на корабле к несчастью! Это и впрямь было грубейшим нарушением морских обычаев: простого матроса, приведи он девушку даже на одну ночь, надлежало выпороть. Чарли подозревал, что дело не только в нарушении, но и в зависти: Лоретта была так красива, что любой моряк втайне мечтал остаться с ней наедине.
Они отзывались о ней в таких выражениях, говорили такие вещи, что Чарли краснел, как кисейная барышня, и все сыпалось у него из рук. Заметив его неискушенность в вопросах любви, пираты стали откровенно посмеиваться над наивным парнем: «Что же ты делал в порту, малый? Зачем время терял? Эх, теперь мы туда не скоро вернемся…»
Самой Лоретты за первые три дня плавания он ни разу не видел: та заперлась в каюте и открывала только Кристоферу, когда он приносил ей еду и забирал грязную посуду.
Во-вторых, удивительным образом изменился Блейк. Он замкнулся в себе. На следующий день после того, как они покинули Нассау, он сначала несколько часов разговаривал о чем-то с Холфордом в капитанской каюте, а потом еще столько же просидел там за столом, изучая потрепанный лист бумаги и делая заметки на другом листе. Матросы шептались, что он расшифровывает по личному поручению капитана Холфорда какой-то заумный текст, благодаря которому…
Что случится благодаря разгадке, узнать не удалось. После того как работа была закончена, мнимый доктор вообще впал в мрачное настроение — прямо не подступись. С его лица не сходило хмурое выражение, между бровями залегла глубокая складка, а губы то и дело изгибались в горькой усмешке. Он словно спорил с кем-то и все время терпел поражение в этом безмолвном состязании. Поэтому спрашивать Блейка юноше не хотелось, а задавать вопросы пиратам не имело смысла, так как они вместо прямого ответа начинали над ним издеваться и намекать, что для простого кока он стал слишком любопытен. Чарли тщетно пытался сопоставить известные факты и хотя бы примерно сообразить, куда держит курс «Нимфа».
Случай помог ему во всем разобраться. Было это на третью ночь после того, как «Нимфа» покинула Нью-Провиденс. Юноше приснилась крыса, с неимоверной скоростью пожирающая запасы в кладовой; он бегал за серой гадиной по палубе и пытался разбить ей голову черпаком, который блестел в лунном свете, словно был сделан из золота.
Проснувшись, Чарли увидел, что соседняя койка пустует. Спросонок он испугался, что Блейк выдал себя и был убит пиратами; спустя мгновение здравый смысл возобладал, и Чарли успокоился. Если бы так случилось на самом деле, они бы оба покоились на дне. Они оба плыли в одной лодке… и на одном корабле.
Чарли встал и поплелся на камбуз — крыса из сна не давала ему покоя, хотелось проверить, все ли в порядке, — и к своему величайшему изумлению обнаружил там Кита. Стоя на коленях перед коробкой с сухарями, Юнга грыз сухари шустро, точно заправская крыса, и так аккуратно, что ни единой крошки не падало мимо.
— Я не понимаю, — сказал Чарли, сонно моргая. — Ты все время отказываешься от еды, никогда не обедаешь с матросами, а потом приходишь сюда ночью и лопаешь что попало. Ты что, с ума сошел?
Кит, услышав его голос, чуть не подавился. Он с усилием проглотил все, что держал во рту, и посмотрел на оставшиеся в деревянной коробке сухари голодным взглядом. Поднявшись, он сначала тщательно слизал крошки с пальцев, а потом сказал с какой-то странной интонацией:
— Люди сходят с ума, когда слышат звон золотых монет.
— Это точно. — Чарли зевнул. — А еще от любви. Вот капитану Холфорду с любовью в последнее время не везет.
— Какая еще любовь? — удивился юнга. — Так ты еще не понял, что мы ищем сокровища?
Сон у Чарли как рукой сняло.
— Какие сокровища?..
— Сокровища Дэвиса, — пояснил Кит и, заметив недоумение в глазах Чарли, пустился в объяснения: — Жил-был знаменитый пират Генри Дэвис. Ходят слухи, он был родом из Плимута, вырос у моря и прошел путь от юнги до помощника капитана, но точно никто ничего сказать не может, да это и неважно. Точно известно лишь одно: он был помощником на корабле, который испанцы наняли для защиты побережья Перу от французских контрабандистов, да вот только условия договора Дэвису пришлись не по нраву, и он не просто поднял мятеж на своем корабле, а подговорил людей еще на двух фрегатах. Он не просто стал пиратом — он сразу же заполучил в свое распоряжение небольшой флот. Умно, да?
Чарли не стал спорить: он заметил в глазах юнги восторженный огонек и понял, что тот уважает Дэвиса куда больше, чем собственного капитана.
— Его называли Счастливчиком. То, что устраивал Дэвис, не удавалось сделать никому. Только ему посчастливилосьдогнать и захватить корабль Великого Могола — там были паломники, которые везли богатые дары для гробницы Магомета! Ты представь себе, сколько денег там было, если матросы с трех кораблей кутили целый год в каждом порту, куда им случалось зайти!
— Откуда ты так хорошо все это знаешь?
— Я родился в Нассау, — напомнил юнга, и в его голосе впервые прозвучала гордость. — В городе пиратов слагают песни о тех, кто живет ярко. Когда мы вернемся туда, я кое-кого попрошу, чтоб их тебе спели…
«Вернемся в Нассау». Чарли скривился.
Ему бы хотелось вернуться в Чарльз-Таун.
— Когда Счастливчик провел в морях уже достаточно долгий срок, — продолжил юнга, — поползли слухи, что свою долю добычи он не тратит, а прячет где-то в укромном месте. Уж не знаю, собирался ли он сдаться, откупиться или же просто сменить имя и поселиться где-нибудь, чтобы спокойно прожить остаток дней, но вышло так, что его фрегат «Морской волк» столкнулся с английскими кораблями где-то у берегов Ямайки. Был жаркий бой, и в конце концов «Морской волк» пошел ко дну.
— И Дэвис утонул вместе с ним?
— Ну да, а перед этим нашел на каком-то необитаемом острове заброшенный форт и сделал из него хранилище для своих богатств. Там повсюду стоят огромные сундуки, доверху наполненные золотом и драгоценными камнями. На эти деньги можно купить весь Лондон! Да что там Лондон — весь мир! Уже десять лет прошло со дня его гибели, но о Золотом городе не перестают судачить все кому не лень.
«Так вот в чем дело! — сообразил наконец Чарли. — Вот почему пираты ходят с озабоченным видом и донимают меня дурацкими шутками! Золотой город! Неужели я скоро стану богат?»
Он с шутливым видом дал юнге подзатыльник и отправил его спать. А сам принялся мечтать о том, как вернется домой, в Чарльз-Таун, с отцовским саквояжем, доверху набитым золотыми и серебряными монетами…
2
Холфорд потратил несколько часов, прежде чем убедился, что послание Гринсэйла ему не по зубам. Сначала он решил, что ключ к шифру — цифра шесть, поскольку украшение Лоретты было шестигранным, однако это не помогло, письмо осталось бессмысленным набором букв. Известные ему простейшие способы расшифровки тоже ничего не дали, и наступил момент, когда капитан «Нимфы» понял, что нужно кого-то просить о помощи. Первый, к кому он обратился, был Рэнсом. Но квартирмейстер даже слушать об этом не хотел. Его способностей хватало только на простейшие арифметические вычисления при разделе добычи между членами команды. Однако он посоветовал капитану обратиться к доктору Гиллсу, который, что ни говори, в своих криво сидевших на носу очках производил впечатление ученого умника.
Выглянув из каюты, Холфорд велел первому же матросу, который попался на глаза, позвать Гиллса. Тот выполнил приказ, и вскоре появился доктор, пребывавший, судя по лицу, в очень дурном настроении.
— Скажите-ка, мистер Гиллс, — начал Холфорд, — вы, случайно, не разбираетесь в математике? — Поймав на себе изумленный взгляд корабельного врача, он прибавил с виноватой улыбкой: — Дело в том, что я столкнулся с необычным шифром…
Доктор с интересом взглянул на капитана и поднял одну бровь в знак того, что он внимательно слушает.
— Нет, разумеется, я понимаю, что вы не обязаны вообще ничего об этом знать. Но так сложилось, что мне не с кем больше поговорить об одном важном деле… На борту этого судна крайне мало людей, по отношению к которым слово «образованный» означало бы нечто большее, чем «умеющий читать».
— Ну-у, как вам сказать, капитан… — протянул Гиллс, гнусавя, — было одно увлечение молодости, еще до переезда в Каролину… Я имею в виду математику. Я долго колебался в выборе между нею и медициной. Но не лучше ли будет, если вы посвятите меня в детали вашей проблемы? О каком шифре идет речь?
Холфорд продемонстрировал доктору цепочку и украшение:
— Меня интересует вот это.
Странное выражение мелькнуло на лице Гиллса и тотчас же исчезло. Он вздохнул, немного расслабился и произнес с насмешливой улыбкой знатока, который имеет дело с дилетантом:
— О-о, нет ничего проще — это скитала.
— Ски… что?
— Скитала. Весьма древнее приспособление. Обычно они бывают гораздо больше, но мысль превратить ключ к шифру в дамское украшение приводит меня в восхищение. Не могу не признать — очень, очень остроумно. Однако от уменьшения размеров суть не меняется: количество граней позволяет определить последовательность перестановки букв в зашифрованном тексте.
Холфорд и без этих объяснений понимал, что безделушка и есть ключ к разгадке, весь вопрос в том, как его применить. Он спросил:
— И вы знаете, как ею пользоваться?
— Мне нужно рассмотреть ее поближе. — Гиллс пожал плечами. — И с вашего позволения, текст тоже не помешал бы.
Вот так и получилось, что несколько часов они просидели за столом, пытаясь разобраться в послании Ричарда Гринсэйла. Постепенно Гиллс взял на себя все самое трудное, и Холфорду оставалось лишь наблюдать за своим помощником. Доктор в присутствии капитана чувствовал себя, как всегда, очень скованно, и даже глоток рома, который он соизволил сделать после того, как Холфорд решил проявить радушие и угостить гостя, ничего не изменил.
«Кажется, он меня боится, — подумал пират. — Но тогда зачем было набиваться в корабельные лекари и оставаться на „Нимфе“?..»