Тутмос-син теребил рукоятку меча, пытаясь вспомнить один набег из стольких, в которых участвовал. Название ему ничего не говорило, но он узнал изгиб Тигра.
— Да, я помню. Хороший набег. Но тогда деревня не была такой большой, мы убили всех жителей и уничтожили ее.
Неужели она могла так быстро снова разрастись?
— Наверное, — пожал плечами Урго.
Решение казалось простым, и вроде бы принять его было несложно. Оно не отличалось от множества других подобных, которые приходилось принимать клану каждый день. Тем не менее Тутмос-син колебался.
— Такая деревня бросает вызов нашему образу жизни, Урго, — сказал он. — И уже по одной этой причине ее следует уничтожить. Но мы не собирались отправляться так далеко на юг.
Если мы туда направимся, то удлиним наш путь на много миль. Нам придется спешить, чтобы добраться до зимнего лагеря.
То, что мы найдем в этом Ораке, может не стоить нескольких дополнительных недель пути.
— Да, может оказаться и так, — ответил Урго. — Это обычный риск.
Тутмос-син понимал осторожность и предусмотрительность Урго, который не принимал таких решений. Только Тутмос-син или весь совет мог изменить маршрут. Урго отвечал за сбор информации о земле, по которой они проезжали, и предлагал возможные места для набега или пути следования. Когда алур мерики в конце концов все равно повернут на юг, выбранный маршрут и скорость движения будут крайней важны для процветания и самой жизни кланов. Саррум прекрасно понимал, какую проблему Урго имеет в виду. Если они отправят отряды для проведения набегов, то это означает трудности с доставкой трофеев назад в основной лагерь. Воин на коне, нагруженный оружием, водой и всем тем, что требуется для его животного, может взять мало дополнительного груза. Нагруженные добычей рабы передвигаются очень медленно, для них тоже требуется много воды и еды, что также нужно нести. Если же весь клан подойдет поближе к Ораку, то они отклонятся почти на двести миль к западу от места, где хотели оказаться. Как и всегда, нельзя было удовлетворить все желания и потребности. Независимо от принятого решения, найдутся недовольные.
— Если мы отправимся к этому поселению, то они узнают о нашем приближении, — сказал Тутмос-син и постучал пальцем по камушку, который обозначал Орак. — Большие деревни пустеют задолго до появления наших воинов. Сбегут даже фермеры, живущие на пути нашего следования, после того как закопают свои орудия труда и семена глубоко в землю. Какой бы маршрут мы ни избрали, новость о нашем приближении скоро распространится.
В идеале они снова захватят этот Орак вместе со всеми людьми и богатствами, но подобное не происходило почти никогда, даже если использовались только отряды, способные быстро перемещаться на большие расстояния. Орудия труда, зерно и ценности исчезнут, лошадей и скот рассеют по местности или спрячут. Племени повезет, если удастся захватить одну треть богатств деревни.
Тутмос-син отвернулся от карты и уставился на землю внизу, но продолжал думать об Ораке. Нельзя допускать существование подобной мерзости. Деревенские жители копаются в грязи, словно свиньи, добывая себе пропитание, вместо того чтобы охотиться и бороться за него, как делают настоящие мужчины. Оседлые ничтожества живут и плодятся, как муравьи. Можно растоптать их муравейник, но через несколько лет он снова вырастал, и их оказывалось больше, чем раньше. Этот Орак мог служить примером. Тутмос-син сравнял его с землей несколько лет назад, но деревня снова разрослась, а количество оседлых ничтожеств увеличилось.
Теперь Тутмос-син хотел разрушить поселение и уничтожить всех, кто жил в нем. Алур мерики может терпеть маленькие деревни. Их обычно грабили, но не разрушали, чтобы снова совершить на них набег в будущем. Но поселение из двух тысяч человек было больше, чем оскорблением. Тутмос-син задумался, что произойдет, если они вернутся еще через десять лет и обнаружат, что деревня снова удвоилась в размерах. Нет, этот Орак следует уничтожить, чтобы подобное никогда больше не происходило.
Это будет нелегко. Тутмос-сину требовалось придумать, как сделать так, чтобы все жители деревни оставались в ней вместе со всеми своими пожитками, пока бежать не станет слишком поздно.
— А брод у этой деревни хороший? — спросил Тутмос-син.
Урго кивнул.
— По словам нашего торговца, это единственная легкая переправа на протяжении тридцати или сорока миль в обе стороны. Похоже, что именно это помогает поселению разрастаться так быстро.
— Значит, большинство жителей деревни побегут через Тигр или вниз по реке. — Тутмос-син снял кинжал с пояса и пододвинулся к карте, нарисованной Урго. — Возможно, вот так и следует их брать, чтобы слишком многие не сбежали.
Вождь говорил и одновременно рисовал на песке новые линии. Он предлагал простой план, но он отличался от всего, что они когда-либо делали. Поможет рельеф местности, как и Тигр. К тому времени, как Тутмос-син закончил излагать свои соображения, головы двух мужчин почти касались друг друга, склоняясь над картой.
— Это хитрый план, Тутмос-син. Мы возьмем много рабов.
— Тактика простая, и у нас в два раза больше воинов, чем нам требуется. А деревенские ничтожества сделают то, что делают всегда, и таким образом помогут их уничтожить.
Наконец Урго кивнул.
— Да, саррум. Не могу даже предположить, что нам может помешать. Мы возьмем много ценностей. Я начинаю подготовку.
У нас впереди много месяцев, чтобы разработать детали, но мы всегда можем изменить тактику, если случится что-то неожиданное.
— Значит, решено, — Тутмос-син встал, Урго сделал то же самое. — Сегодня вечером обсудим это на совете.
Конечно, они это одобрят, в особенности если план поддерживает Урго.
Тутмос-син запрыгнул на коня, его телохранители снова окружили его. Он опять подъехал к краю мыса, чтобы в последний раз взглянуть на караван. Его народ продолжал непреклонно следовать вперед. Путешествовали они медленно, но правителям мира нет нужды спешить.
Тутмос-син улыбнулся в предвкушении добычи, развернул коня и направил его галопом. Он определил маршрут и цели алур мерики на следующие шесть месяцев. Это означало, что некоторые деревни останутся целы, а их глупые обитатели станут благодарить богов за свое избавление, не понимая, что существуют только благодаря милости Тутмос-сина.
Огромная деревня Орак будет взята с такой же легкостью, как самая маленькая ферма на пути следования племени. Обитатели Орака умрут или станут рабами. Он, Тутмос-син, так решил, и так оно и будет. Ни один клан, ни одна деревня, никакие силы природы не остановят мощного натиска его народа.
И на этот раз, когда он покончит с Ораком, деревня потонет в грязи, из которой и поднялась. На этот раз муравейник снова не вырастет.
Часть I. Встреча
Глава 1
Восточный берег реки Тигр, двести миль к северу от Великого моря…
— Просыпайся, Эсккар, просыпайся немедленно! За тобой прислал Никар. Ты должен идти к нему прямо сейчас!
Эсккар понял, что слова повторяли уже несколько раз, и сопровождались они яростным потряхиванием. Теперь они перестали быть простыми звуками и превратились в послание, медленно пробиравшееся по лабиринту сознания. Голова и тело все еще не отошли от вчерашней пьянки.
— Хватит, — прохрипел Эсккар и неловко замахнулся на посыльного.
Однако проворный и ловкий юноша легко уклонился.
Эсккар сел на жестком соломенном тюфяке. Помещение кружилось перед глазами, кровь стучала в висках от внезапного движения. В горле пересохло и оно, казалось, напоминало посыпанный песком земляной пол под его босыми ногами. Похоже, голова была готова расколоться в любую минуту. Он расплачивался за выпитое вчера вино.
— Воды, — простонал он.
Через несколько секунд посыльный вложил деревянную чашу в трясущиеся руки Эсккара. Тот сделал несколько больших глотков, хотя большая часть жидкости потекла у него по подбородку на голую грудь. Глаза отказывались фокусироваться, и яркий солнечный свет, который проникал через открытый дверной проем в погруженную в тень солдатскую казарму, ничуть не улучшал самочувствия, как раз наоборот.
Как только Эсккар опустил чашу, парень снова заговорил.
— Быстрее, Эсккар! Никар тебя ждет! Ты должен идти к нему немедленно.
Что, именем богов, от него нужно Никару? Но одно имя и положение Никара — правителя деревни Орак — заставили его шевелиться. Вначале Эсккар, шатаясь, прошел в сортир, также находившийся в казарме, рядом с местом размещения солдат, оттуда вернулся к своему тюфяку, чтобы одеться.
Выйдя из казармы, Эсккар прищурился на солнце, и его глаза так и оставались наполовину закрытыми, пока он пробирался к колодцу. Мгновение он просто держался за грубые камни, потом достал ведро, выплеснул немного воды на лицо и только затем начал пить.
Несколько освежившись, Эсккар поднял голову и удивился, что солнце стоит так высоко. Демоны из подземелий! Вероятно, он вчера выпил целый бурдюк этого горького финикового вина. Он проклинал себя за эту глупость.
Обернувшись, Эсккар увидел нескольких стражников, которые в это время должны были выполнять обычные задания, но почему-то стояли рядом с ним и явно чувствовали себя не в своей тарелке.
— Где Ариам? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Голос звучал хрипло даже для его собственных ушей. Ариам был начальником стражи, следил за соблюдением немногих законов Орака и защищал деревню от разбойников.
— Ариама нет, — ответил седобородый воин и сплюнул в пыль, демонстрируя свое отвращение. — Он сбежал, забрав с собой дюжину людей, запасных лошадей и оружие. На рынке говорят, что варвары направляются на юг и идут к Ораку.
Эсккар переваривал услышанное, изучающе оглядывая их лица. Он увидел страх и неуверенность, смешанные с потрясением от потери командира. Неудивительно, что они смотрят на него. Если Ариам сбежал, то ответственным становится Эсккар, по крайней мере до тех пор, пока не изберут нового начальника стражи. Это объясняло вызов Никара.
Улыбающийся посыльный потянул Эсккара. Но тот отказывался спешить и неторопливо достал из колодца еще одно ведро с водой. Он вымыл руки и лицо, потом вернулся в казарму, чтобы зашнуровать залатанные и поношенные сандалии. Только после этого он последовал за парнем по петляющим улицам к внушительному каменному дому Никара, самого крупного купца Орака и главного среди пяти правящих Семей, которые руководили ежедневной жизнью деревни.
Парень протащил Эсккара мимо охранника в дом, затем повел по узкой лестнице на верхний этаж. Дом казался погруженным в тишину, не было обычных посетителей, поджидающих своей очереди, чтобы быть принятыми занятым купцом.
Никар стоял на маленьком балконе и смотрел на деревню. Он был значительно ниже Эсккара ростом, к тому же седовласый купец отличался полнотой. Лишний жирок вокруг талии свидетельствовал о том, что это богатый человек.
Эсккар что-то прохрипел, надеясь, что изданные им звуки прозвучали как приветствие, потом застыл на месте. Самый важный и богатый человек в деревне внимательно осматривал его с головы до ног — так, как если бы выбирал лучшего раба из плохой партии.
Почти три года назад Эсккар, хромая, пришел в Орак, имея только меч за спиной и рану на ноге, в которой уже началось заражение. С тех пор он много раз видел Никара, но самое важное лицо Орака никогда не обращало особого внимания на высокого темноволосого младшего командира, который редко говорил и никогда не улыбался.
Закончив осмотр, Никар отвернулся и уставился на деревню. Внезапно Эсккару стало неуютно в потрепанной одежде и поношенных сандалиях.
— Ну, Никар, что ты хочешь? — слова прозвучали грубее, чем хотел Эсккар.
— Я не уверен в том, что хочу, Эсккар, — ответил купец. — Ты знаешь, что Ариам сбежал?
Эсккар кивнул.
— Ты можешь не знать, что варвары недавно перебрались через Тигр далеко на севере. Там уже начались убийства. Варвары жгут деревни на своем пути.
Потребовалось несколько секунд, чтобы слова Никара с трудом пробрались сквозь пары, затуманивающие сознание Эсккара. Наконец он понял их значение. Значит, слухи соответствовали действительности. Он прислонился к стене. Голова болела, живот свело судорогой, и мгновение ему казалось, что его сейчас вырвет. Эсккар прилагал усилия, чтобы держать под контролем и мысли, и живот.
— Они пришли с дальнего севера, с предгорий, потом спустились в долину к реке, — продолжал Никар, затем замолчал, чтобы дать Эсккару время переварить услышанное. — Они движутся на юг. Вероятно, они повернут в этом направлении, хотя до их прибытия несколько месяцев.
Никар говорил спокойно, но Эсккар услышал в его словах отголосок страха и смирение с судьбой.
Эсккар провел рукой по непослушным волосам, затем потрепал жидкую бороденку.
— А ты знаешь, какой это клан? — спросил он. Даже после всех этих лет слово “варвар” резало ему слух.
— Насколько я понимаю, их называют алур мерики. Это может быть тот же клан, который несколько лет назад напал на нашу деревню.
Эсккар скорчил гримасу. Его родной клан. Но уже много лет они не были его народом — с тех пор, как его изгнали.
— Алур мерики — сильный клан, у них много людей и лошадей.
— А ты из какого клана, Эсккар? Или мне не следует задавать этот вопрос?
— Спрашивай, что хочешь. Но я не участвовал в набеге на это поселение, если тебя это интересует. Я только начал выезжать с воинами, когда они убили мою семью.
— Так вот что случилось! И ты поэтому их покинул?
Эсккар прикусил губу, ругая себя за то, что заговорил о своем прошлом. Даже мало знающие деревенские жители знали, что воины никогда не покидали свой клан добровольно, только с позором.
Никар продолжал молчать, и Эсккар был вынужден ответить.
— Я не просто покинул их, Никар. Я бежал, спасая свою жизнь. Мне повезло, что удалось от них уйти.
— Понятно. Ты прав, это неважно.
Мысли Эсккара вернулись к алур мерики. Значит, клан его семьи марширует к Ораку. Нет, слово “марширует” не передает медленное, уверенное и неумолимое продвижение степного народа. Для описания этого движения, при котором за несколько месяцев можно преодолеть всего несколько миль, больше всего подходит слово “переселение”.
— А ты давно знаешь об их приближении, Никар?
Никар потрепал седую бороду.
— Сообщение пришло три дня назад. Я сказал об этом только Ариаму. Он предупредил меня, что не стоит никому больше об этом сообщать по крайней мере несколько дней, пока он не придумает, как оборонять деревню.
Эсккар презрительно хмыкнул, тряхнул головой, и волна острой боли пронзила голову. Он сразу пожалел о проделанном движении. Ариан возглавлял небольшой гарнизон деревни и, конечно, все хорошо рассчитал. Но его планы не включали оборону деревни, а также и Эсккара, третьего человека в гарнизоне. Помощник Ариама, второй человек в гарнизоне и один из друзей Ариама, умер неделю назад от оспы. Эсккар уже знал, что не получит повышения. Он никогда не удосуживался льстить, подхалимничать и выслуживаться перед Ариамом.
Вместо этого два дня назад Ариам отправил Эсккара в погоню за беглым рабом, не имеющим большого значения. Выполнение этого задания могло бы занять неделю, если бы глупый раб не сломал ногу на каких-то камнях. Эсккару просто повезло. Он помнил удивленный взгляд Ариама, когда вернулся вчера во второй половине дня.
Затем вчера вечером дружески настроенный Ариам пригласил солдат в харчевню выпить вина и спеть. Вино он оплатил, и оно лилось рекой. Они сидели там долго. У Эсккара должны были бы возникнуть подозрения после первой чарки, поскольку жадный Ариам никогда не покупал больше одной кружки ячменного пива своим солдатам. Но он устал, ему хотелось пить, и он был доволен тем, что так быстро удалось поймать раба, поэтому ничего не заметил. И теперь Эсккар ругал себя за то, что его так легко обманули.
Эсккар опять почувствовал, как кровь пульсирует в висках, и ему захотелось пить.
— Так, Никар, что ты ожидаешь от меня? Ты хочешь, чтобы я отправился за Ариамом и остальными? Я уверен, что он взял с собой самых молодых и буйных. Вероятно, он также украл и самых лучших лошадей. К тому времени, как мы будем готовы отправиться в погоню, он уже отъедет на большое расстояние, а с дюжиной бойцов он сможет противостоять любой силе, которую мы отправим в погоню.