ГЛАВА 12. СБОРЫ И ОТЪЕЗД.
Плохо было то, что все члены союзных партий очень смутно представляли себе, что такое тайга вообще и дальневосточная в частности. Лес они не знали, если не считать вылазки на природу в близь лежащие сопки на первое мая – праздник солидарности всех трудящихся. Но митинги в лесу, с обязательным пением «Варшавянки», после которых следовали пикники, ни какого представления о жизни в лесу, конечно же, не давали.
Сергей Евгеньевич Ракитенко говорил сыну по этому поводу:
- Вот вы хотите построить коммунизм, зная, как там будут жить люди, только теоретически. Вы можете испытать теперь на себе жизнь в тайге, зная об этой жизни только в теории.
- Не боги горшки обжигают – огрызался сын, - научимся.
Конечно, Сергей Евгеньевич ёрничал, но помогать – помогал. У него был опыт научных экспедиций по Приморскому краю, поэтому представления о жизни в тайге у него были, и советы его, поэтому бесценны. Он предложил вместо сухарей взять сушки, потому, что сухари в пути вскоре превратятся в труху, а хлеб взять только на первые несколько дней. Ну и советовал многое и многое другое дельное и нужное. Кроме того, достал карты тех районов, где намечали пройти охотники за золотом императора династии Цзинь, а где не было карт, предоставил кроки, нарисованные с чьих-то слов. Кроки, конечно, не карты, но лучше, чем ничего. И попутно попросил превратить кроки в карты, благо, что снимать местность, четверо из восьми (Ракитенко, Суздальцев, Уваров и Ганин) умели делать. Под это Восточный институт выделил небольшие деньги и предоставил необходимые бумаги, для предоставления их местным властям. Другими словами, экспедиция из авантюрной превратилась в официальную, с тайной задачей найти сокровища для революционных партий.
За два дня до отъезда Софья Левицкая зашла в чайный магазин на Светланской улице. Знакомый китаец Си Фаньбао, которому она, Илья Шинкаренко и Василий Уваров спасли жизнь, или, как минимум, здоровье, заулыбался ей.
- Цай, госпоса, холосый цай!- сказал он и протянул ей, видимо заранее приготовленный бумажный кулёк с чаем.
- Деньга нет надо, подалака. Моя спасай, моя говоли: «фэйчан ганьсе» - болсой спасиба! - продолжил он, вложив в руки удивлённой Сони кулёк. – Бумаска выкинь нету, бумаска долого стоить, бумаска смотлеть нада.
Софья вышла на улицу, женское любопытство просто распирало её. Ей хотелось прямо здесь на улице развернуть кулёк, выкинуть из него чай и рассмотреть что это за бумажка такая. Но она пересилила себя, добралась до дому. Семёна дома не было. Софья высыпала чай из кулька в жестяную коробку из-под конфет и разгладила ладонями бумагу на столе.
На бумаге карандашом печатными буквами было написано: « Хунхуз много за васа длуг много тайга ходить след хунхуз много убить васа хотеть глаза смотреть нада много».
Софья ничего не поняла, но слово «хунхуз» её напугало. Хунхузов в Приморье обыватели боялись.
Вскоре пришёл Семён, прочитал бумагу, хмыкнул, сказал:
- Ну, что ж, Соня, пойдём на собрание, последние перед отъездом. Боюсь, что это послание шуму наделает.
- Я ничего таки не поняла, Сёма.
- Да тут как раз таки всё понятно, Соня. Не понятно как раз другое.
На собрание бумага от китайца была прочитана вслух Левицким.
- Интересно – сказал Домбровский.
- Так это оно так! – ответил Левицкий.
- Да что это значить? – спросил Пилипчук.
- Потрудитесь перевести – попросил Суздальцев.
- Что здесь не понятно? – удивился Левицкий. – Перевожу: «Хунхузы за вашими друзьями в тайгу пойдут следить за ними. Хунхузы хотят их убить. Им надо быть осторожными». Почему убить – понятно? О сокровищах китайского императора они знают. Вопрос в том – откуда?
- От Крабеля, понятное дело – сказал Домбровский.
- Скорее всего, - согласился Левицкий.
- Почему бы тогда, товарищи, не тряхнуть этого Крабеля за шкирку? – предложил Суздальцев. – Спросить: «Что за шутки?»
- И в чём ты его обвинишь, товарищ Суздальцев? – спросил Домбровский.
- Как в чём? А бумага?
Домбровский и Левицкий переглянулись и засмеялись.
- Какая бумага? – сказал Домбровский. – В суд ты с этой бумагой не пойдёшь – это не доказательство. А манз ничего не скажет. Если о бумаге узнает Крабель, манза тут же зарежут. И Крабель будет честный коммерсант, а вы, дорогой товарищ, жалкий клеветник! К тому же наша экспедиция полуофициальная. Мы не сообщаем властям о её истинной цели. А где что-то не официально, там и бандиты!
- А если попросить казаков для охраны экспедиции? – не унимался Суздальцев.
- Этих душителей свободы? – засмеялся Домбровский. – Это оригинально: нам, революционерам, просить помощи у самой реакционной части населения России. Как вы вообще себе это представляете?
- Хорошо. А если мы дойдём до судна Крабеля?
- Тогда он выполнит свои обязательства – сказал Левицкий. – А, если не дойдёте, он меня убьет и мой труп выкинет в море. Так что, вы уж дойдите.
- Постараемся – буркнул Суздальцев. – Почему же они сразу нас не кончат?
- А зачем? – удивился Домбровский. – Убить вас сразу, а потом через хребет тащить его до моря? Глупо бы было! А так вы сами его дотащите почти до конца. Где-то недалеко от моря на вас нападут. Но до этого места охранять вас будут лучше казаков! Смотреть, что бы с вами ничего не случилось. Я, думаю, они уже считают, что это их золото, а вы просто носильщики. К тому же они знают, когда на вас нападут, а вы не знаете, значить у них преимущество, а у нас нервотрёпка. А это плохо!
- Ладно, разберёмся и с этой сволочью.
Вечером следующего дня был отъезд. Загружались спокойно, но приглядывались к инородцам вплоть до удара станционного колокола: не следят ли за ними. Но всё было тихо. Люди с азиатской внешностью занимались своими обычными делами – торговали, перетаскивали грузы, садились в вагоны, что бы куда-то ехать. В поезд кладоискателей вообще и в их вагон в частности не один китаец не сел, что, в общем-то, их немного успокоило. Европейцам азиаты кажутся все на одно лицо, как, кстати, и наоборот, но жители Приморья, живя бок о бок с китайцами, корейцами, японцами и местными аборигенами давно научились различать кто из них кто. Поэтому члены союзных партий точно знали, что в их поезд китайцы не сели, или, по крайней мере, они этого не заметили.
- Вот это я и называю нервотрёпкой – противника лучше бы видеть – сказал Домбровский.
С этим трудно было поспорить. О противнике лучше, конечно, знать всё: где он, что он и что собирается предпринять. А так получается, что враг их знает, а они его – нет.
- А может быть, это вообще не правда – с надеждой в голосе предположила Софья, - недоразумение какое-то.
- Хорошо бы было, если бы так – сказал Домбровский.
- Не думаю – сказал Левицкий – похоже на правду.
- Врага лучше переценить, - сказал Дудек, - чем недооценить.
- То, правда – сказал Домбровский. – Будете идти и оглядываться.
Члены экспедиции тепло попрощались с провожающими их товарищами, пожелали друг другу удачи.
Раздался паровозный свисток, поезд тронулся.
Через десять часов, рано утром они прибыли на место в станицу Бикинская.
ГЛАВА 13. СТАНИЦА БИКИНСКАЯ.
Из-за дальних гор показалось солнце, разгоняя туман. Станица просыпалась, мычали коровы, которых гнали на пастбище, из труб в небо устремились белые дымки, предвещая хорошую погоду, хозяйки готовили завтрак своим домашним.
- Думаю, - сказал Суздальцев, - к станичному атаману ещё рано идти.
И все лениво согласились. Они сидели на вещах, сложенных в кучу на земле, вытянув вперёд ноги, надвинув на глаза фуражки и картузы и поплотней завернувшись в тужурки от утренней прохлады. Они все толком не выспались, и что-то делать всем было лень. Курили самокрутки.
Меж тем утреннее солнце окончательно вышло из-за гор, стало теплее, в небе кружились коршуны. Спать захотелось ещё больше.
- Ну, пойдёмте – сказал, прогоняя дрёму, Дудек Суздальцеву и Ракитенко, - чего здесь торчать, глаза мозолить. В деревне встают рано.
И они пошли, предварительно выведав у местных, где находиться дом станичного атамана. У них было к нему несколько писем от Восточного института и других инстанций с просьбой помочь экспедиции. До этого с атаманом связывались по телеграфу, и он должен был приготовить для них лошадей и сбрую.
Дом станичного атамана, как не странно, стоял далеко не в центре станицы. Дом был добротный, обнесённый новым забором. Дудек постучал костяшками пальцев в калитку около ворот. Оттуда донёсся оглушительный лай здоровенного пса, судя по голосу.
- Чего надо? – спросили из-за забора.
- Мы к атаману – сказал Ракитенко.
- Цыц, Буян! Заходите.
Калитка была не заперта, да и зачем, с такой собакой! Собака эта большая, лохматая, пригнув морду к земле, не добро, исподлобья смотрела на пришельцев. Атаман Макар Волошин встретил их на крыльце. Одет он был в тёмно-синие шаровары с жёлтыми лампасами, в тёмно-зелёный мундир без погон и тёмно-зелёную фуражку с жёлтым околышком. Узнав, кто они и зачем, атаман пригласил их в дом.
- Перекреститься не забудьте – прошептал Ракитенко.
Они зашли в чистую, просторную избу. Пол был застелён пёстрыми половиками, сплетёнными из тряпок – у рачительного хозяина ничего не пропадает. На стене рамки с фотографиями, в углу иконы. Сняли фуражки, неумело перекрестились. Высыпались из другой половины избы любопытные детишки и с полатей на них смотрели детские глаза. Хозяйка со старшей дочерью возились у печи.
- Откушать не желаете? – спросил хозяин.
- Нет, спасибо, Макар Валерьянович, нас там свои ждут – ответил Ракитенко.
- Ну, что ж, свои - это хорошо. Ну, была бы честь предложена. Где вы расположились?
- На станции. Где ж ещё?
- Ну, да. Ну, да. Так, может, сюда? Или в станичное управление?
- Зачем, Макар Валерьянович? Вещи перетаскивать – одна морока.
- Ну, что ж, было б предложено. Как батюшка, Евгений Сергеевич?
- Спасибо, хорошо – ответил Ракитенко.
- А я вас совсем махоньким мальчонкой помню. Бывал у вас. Да-а. Мы, с твоим отцом, паря, полазали по тутошним местам-то. Да-а. Было дело, ещё до японской. Тоже карту составляли.
Суздальцев достал письма и протянул их атаману. Тот взял их и рукой показал гостям на лавку, садитесь, мол. Гости сели. Атаман не спеша прочитал письма.
- Ну, что ж – сказал он, - поможем. Мне уже телеграфировали. Так что кони за станицей пасутся, сбруя у меня в сарае. Стало быть, на станцию доставить?
- Да.
- Делать-то, что собираетесь в наших краях? Направляетесь-то далеко?
- Собираемся уточнить топографию местности по правому берегу Уссури, севернее Козловки,- сказал Ракитенко,- там три речки есть.
- У посёлка Козловского должно быть – уточнил атаман Волошин. – Есть там три речонки, а у посёлка Лончаковский ещё одна.
- Нет, нас интересует вторая речка от посёлка Козловский и геология местности, образцы породы надо собрать. Ну, камни там всякие.
- Это я понял. Чай грамотные.
- И ещё, – Евгений достал из внутреннего кармана форменной студенческой куртки сложенную карту, развернул её и ткнул пальцем, - вот от сюда и до сюда, до моря, до деревни Грингмутовки, надо тоже снять топографию местности. Вот такое у нас задание.
- Как-то уж шибко наискосок, паря.
- Это, да. Но карту надо делать. А то вдруг война.
- С кем? – удивился атаман. – Япония же вроде как за нас?
- Ну, сегодня за нас, завтра – против! Азия! Коварство у них в крови!
- Да я бы не сказал. Впрочем, начальству виднее. А лошадей под уздцы поведёте?
- В горах не поскачешь.
- Это всё так, но до Уссури-то надо как-то добраться. Неужели пешком?
- А что делать? Доберёмся.
- Доберёмся - передразнил атаман. - С лошадьми-то обращаться умеете?
- Теоретически, да.
- Как? – не понял Волошин.
- Ну, это, Макар Валерьянович, означает, что мы знаем как, но на деле никогда не пробовали.
Атаман улыбнулся:
- Ну да не велика наука. Научитесь.
Расплатившись с атаманом и поговорив с ним о том, о сём гости вернулись к своим на станцию.
Скучать на станции пришлось довольно таки долго. Коней пригнали после полудня два пожилых казака в форменных мундирах, при погонах. Один, судя по погонам, был младший вахмистр, у него вдоль погона была широкая серебреная полоса, другой был старший урядник, у него широкая серебряная же лычка поперёк погона. Атаман подъехал следом.
Младший по званию, старший урядник Авдей Черкашин подъехал на перрон и, не слезая с коня, показал черенком нагайки на здание вокзала, сказал:
- Лошади, однако, ждут на площади перед станцией, седлать надо, идём.
- А вещи? – спросил Ганин.
- Отродясь такого не бывало, что бы кто-то у нас на чужое позарился. Пойдём, пойдём, коней седлать надо, за добром потом вернётесь.
На площади перед станцией толкался табунок лошадей. Не давали ему разбредаться два казачонка, лет четырнадцати, сидящих верхом на не осёдланных лошадях. Станичный атаман и младший вахмистр, Спиридон Вязов, непринуждённо сидели в сёдлах чуть в стороне, в теньке, день выдался на редкость солнечным и жарким.
Искатели сокровищ императора династии Цзинь увидели, что атаман Волошин машет им рукой:
- Помогайте, господа студенты! Надо взнуздать лошадей, привязать их к коновязи, надеть на них сёдла. Сумеете на деле-то? А не терети… тети… Тьпфу! Язык сломаешь! Как там правильно?
- Теоретически, - подсказал Евгений Ракитенко. – Но тут больше восьми лошадей!
- Да. Шестнадцать. Поедете верхом. Так удобней и быстрее. Седлайте лошадей. Что вы на них уставились? Ни разу, не видели, что ли?
- Попробуем оседлать – сказал Евгений безо всякого энтузиазма.
Одно дело это всё представлять себе тысячу раз мысленно, и другое дело всё это делать наяву. В мыслях всё было легко и просто, наяву – ничего не получалось. Лошади абсолютно не хотели брать в рот удила от чужих, не знакомых им людей и всячески воротили морды, фыркали, норовили укусить. Более или менее получалось у Пилипчука, всё-таки он был деревенский. Он достал кусок чёрного хлеба из кармана, угостил им лошадь и она, в благодарность, стала его слушаться.
Казаки ухмылялись в усы, наблюдая неуклюжие действия приезжих, потом, правда, сжалились и стали помогать. Дело пошло веселее. Вскоре лошади были осёдланы, а в перемётные сумы были уложены вещи искателей золота императора династии Цзинь. Карабины и револьверы решили пока не доставать – казаки их уверили, что до Лончакова они им точно не понадобятся, места будут проходить мирные, спокойные.
Станичный атаман Макар Волошин сказал, обращаясь к Евгению Ракитенко, которого считал начальником экспедиции:
- Вот эти два казака – он указал нагайкой на Вязова и Черкашина – проводят вас до речек. Они сами из посёлка Лончаковский, так, что им по пути. И поселкового атамана я прошу выделить казаков, что бы проводить вас до предгорий Сихотэ-Алиня. Они и лошадей назад заберут. А по пути вас научат с лошадьми управляться, а то вы как щенки белогубые, совсем беспомощные.
- Здесь до Уссури вёрст пятнадцать, как-нибудь бы и сами справились.
- Справились. Я вижу, как вы бы справились.
- Ну, тогда спасибо, Макар Валерьянович.
- Не на чем.
На том и расстались.
ГЛАВА 14. ДОРОГА К ЦЕЛИ ЭКСПЕДИЦИИ.
Двинулись по просёлочной дороге цепочкой, по двое, между сопок, на запад, казаки впереди с карабинами за плечами и шашками на боку. Лошади шли шагом. Каждый седок, кроме казаков, вёл в поводу за собой ещё и вьючную лошадь.
Какое же это мучение ехать на лошади, особенно когда не умеешь!
Казаки качались в сёдлах, курили, переговаривались между собой и не оглядывались, полагая, что там всё в порядке, а может быть просто, что бы ни смущать городских неумех.