А городским было плохо – они отбили себе всё, что могли отбить и натёрли всё, что могли натереть, спины болели. Пилипчук сказал, что бы спины держали прямо, но как это сделать с непривычки-то? Это же надо постоянно помнить, что спину надо держать прямо, к седлу прижиматься как можно плотнее и двигаться в такт движению лошади и ещё и управлять ею. А слепни? Это же ужас! На пыль, жару и пот по спине – можно не обращать внимания, это уже мелочи.
Свернули на север, на право, на тропинку между сопок, и, вскоре, у ручья казаки решили переночевать. Длинный день искателей сокровищ клонился к вечеру. Из последних сил разбили лагерь на поляне, почистили и напоили лошадей, сварили кашу на ужин, после чего разбрелись по палаткам и заснули крепким сном.
Сон пролетел как одно мгновение, казалось, вот только глаза закрыли и вот уже солнце высоко, пора вставать. Хотя и выспались, но была бы их воля, ещё бы спали, но казаки торопили. Они встали раньше всех и уже успели сварить кашу. Искатели сокровищ поднимались с не охотой: всё тело ломило, между ног жгло, ходили в раскоряку. Казаки только посмеивались, на них глядя.
- Ни чё, пройдёт!- сказал младший вахмистр Спиридон Вязов. - Пять вёрст осталось вам, как ни то промучаетесь, а там пешком ходить будите. Тут ехать всего ничего, собираться дольше будете. А нам-то подальше будет, только за полдень дома будем.
Котелок с гречневой кашей на воде, сдобренной конопляным маслом, поставили меж брёвен, на которых сидели, на белую тряпицу положили нарезанный ломтями чёрный хлеб. Все уселись вокруг каши.
- Каша, ты каша, мать ты наша – сказал старший урядник Авдей Черкашин, - какая ты гУстая, какая ты вкусная, от тебя и солдатики подпрыгивают.
Казаки размашисто перекрестились и взялись за деревянные ложки, посмотрели на своих сотрапезников, те креститься явно не собирались.
- Это что ж? Все нехристи, что ль?
- Нет – ответил Суздальцев, - все крещёные, кроме Якова, он еврей.
- Но в Бога таки верю – откликнулся Гуревич.
- А мы все атеисты.
- Это что ж за зверь такой?
- В бога мы не верим. Где ты его видел?
- Я, паря, и твоих тятьку с маткой тоже не вижу, однако, думаю, они должны быть, если ты передо мной. Если всё это сотворено, значить должен быть и Творец всего сущего! А в Бога верить-то надо. Без него жить ох как тяжко. Худо без него.
- Да чего там худого-то? - поддержал Суздальцева Дудек.
- Как, что? – удивился Вязов. – Страха у человека нет. Должен же быть у человека предел, какой ни какой: это можно делать, а то – нет! Тут в тайге, в сопках такое творится, что оборони, господи. А, коли, Бога бояться не будут, то тут и жить никак нельзя будет. Мы, казаки, тут зачем? Что бы тут хоть какой порядок был. Если не Господа, то хоть нас бояться. А если и у нас, казаков, совести не будет, тут ад настанет.
- Это что ж, - сказал Ракитенко, - у вас совесть и бог одно и то же?
- А как же? Совесть, паря, это глас Божий!
- Казаки тут порядок наводят? – спросил с не приязнью Суздальцев, но Вязов это не заметил.
- Конечно. Зачем казаки России нужны? – спросил он и тут же ответил, – Воевать! Родину защищать, границы охранять и порядок блюсти.
- Здорово сказано – сказал Уваров. – А что служба, не в тягость?
- А чего в тягость-то, паря? Послабления тоже есть. Когда я служил я всю Сибирь да всю Россию проехал! Во как! В самом Питере служил! А в Японскую в Китае воевал. Землю посмотрел. А не будь я казаком, что бы я видел? Вот мы с дороги свернули, а дорога эта в село ведёт к старообрядцам. Чего вот они видели? Китай на той стороне реки? А работают как проклятые, говорят: «Господь велел в поте лица добывать хлеб свой». Но живут богато, ни чего не скажу, зажиточно.
Эх, знал бы ты казак, что не пройдёт и десяти лет, как эти самые старообрядцы увидят Аргентину, а сам ты на старости лет в Калифорнии, в Лос-Анджелесе, в Голливуде будешь сниматься в кино, сбреешь усы и бороду и будешь скакать на лошади, с перьями на голове, изображая индейца.
За разговором кашу доели. Сняли чайник с костра, заварили чай и разлили его по кружкам. Ударами ножа раскололи кусок сахара в тряпице. Чай пили вприкуску.
- То есть всем довольны? – уточнил Уваров.
- А почему нет?- ответил Вязов.
- И бедных у вас нет? – не унимался Уваров.
- Нет, ну, почему? – сказал младший вахмистр. - Всякие есть и зажиточные и бедные. Нищих нет. Тут уж чего нет того нет. Это мы не позволим. А так у всех по-разному. Кому-то везёт, кому-то не очень, у кого-то смекалка ого-го! А у кого-то её отродясь не было. Кто-то с ленцой работает, а кто-то жилы рвёт на работе. Отсюда и достаток разный.
- А бывает – сказал второй казак – Черкашин, - что невезение в удачу превращают. У кого котелок варит! – с этими словами он постучал себя по лбу. - Вот у нас в посёлке живёт такой казак Лямцев Нил Пахомыч. Вот не везёт ему. Семь девок у него родилось и скотина у него сплошь женского пола. Ему пахать надо, у него быки старые, ему бы новых надо, а у него не бычки, а тёлки рождаются. А землю-то дают по пахарям. А где их взять? Вот и земли-то нет. А дочек всё одно кормить надо, да приданное собирать! Кто другой-то пообнищал бы. А Пахомыч-то не такой! Нет! Его без хрена не сожрёшь! Он наоборот – разбогател! Стал скотину на продажу выращивать. Да-а! Его поросята да тёлочки аж до Хабаровска доходят. Вот так вот! Тут, паря, у кого какая голова!
- Значить, казаки всем довольны? – спросил Суздальцев.
- Всем дольным, паря, человек никогда не бывает! – со вздохом сказал Вязов. – Так богом уряжено. Хочется, что бы война эта проклятущая кончалась, уж больно долго она тянется и конца и краю ей не видно! Хочу, что бы сыны мои да зятья целыми да живыми домой вернулись. А занесло их воевать на какие-то Карпаты! Где они, эти Карпаты, хрен их знает! Где-то в России. Тому же Лямцеву, думаешь, хочется, что бы его дочки вдовами были? Нет! Вот!
Суздальцев посмотрел на своих, как бы говоря: «Надо бы учесть в дальнейшем настроение масс!»
- Что ж все на войне? – продолжил Суздальцев.
- Почитай, что все. Границу и «железку» старики вроде нас охраняют. Да и здесь присматриваем.
- Хунхузы?
- Да, бывает, что и пошаливают. Тут народу шляеться – оборони, Господи! Граница рядом. Китай энтот. Порядка там в последнее время-то не стало, вот и лезут все, кому не лень. Поди, разбери их, этих косоглазых, кто они мирные манзы или хунхузы. Да и мирные они только с виду, тоже пакостники ещё те. Хрен редьки не слаще – и тех и других гоняем. Хунхузы на казаков редко нападают – боятся. Нападают только из-за мести, если их чем обидели, а так всё больше своих да инородцев грабят, данью обкладывают. Однако собираться пора, господа студенты.
Пошли собираться. Через два часа, расстреножили лошадей и выехали. Седеть в седле по второму разу, было чуть легчи и проще, да и ехали они не так долго, как им показалось, так что устать не успели. Дорога вилась по гребням сопок и спуски и подъёмы были не большие, поэтому и ехать было не так трудно.
У бревенчатого моста через речку остановились.
- Ну вот – сказал, прощаясь, младший вахмистр Вязов – вы и приехали. Вон там, чуть далее, исток первой реки из трёх здешних, нужных вам речек. На третьей отсюда стоит наш посёлок, так что мимо не пройдёте. Там вас ждать будем.
Казаки ускакали, ведя за собой восемь пока что не нужных лошадей.
Искатели сокровищ остались одни.
ГЛАВА 15. ПОИСКИ СОКРОВИЩЬ ИМПЕРАТОРА ДИНАСТИИ ЦЗИНЬ.
Речка бежала по камням, устремляясь на северо-запад, в неширокой пологой долине, в редколесье, поросшей липой, белой и чёрной берёзой. Товарищи-революционеры решили спуститься по ней к Уссури и перейти сразу к поискам сокровищ на второй средней речке.
Они пошли и вскоре растянулись в длинную цепочку, которую замыкал Яков Гуревич. Идти пешком и вести за собой в поводу лошадь, это не одному идти! Надо было обходить деревья, большие камни, думать – пройдёт здесь лошадь или нет? До Уссури дошли только через два часа после того, как расстались с казаками.
На берегу реки решили сделать привал. Развьючили лошадей и отпустили их пастись на травке.
Представлялось, что большая мощная река должна была нести свои воды на север к Амуру, но именно в этом месте она разбивается на три потока, образуя два острова и её мощи видно не было. Евгений Ракитенко стоял на берегу и заворожено смотрел на Уссури, на острова и протоки. У ног его стучала камешками, плескалась вода.
- О чём задумался, Евгений? – спросил Суздальцев.
- Наверное, где-то здесь разбилась джонка Лю Жуншу.
- Это, конечно, всё романтично, но для дела революции никакого значения не имеет – здесь она разбилось или чуть дальше, главное, что бы золото было на месте. Наша партия очень нуждается в деньгах.
- Найдём! – уверенно сказал Евгений.
- Надо найти! Думаешь, казаки или китайцы золото не нашли?
- Всё может быть – пожал плечами Ракитенко. – Смотря, как спрятали. Лю Жуншу пишет, что сокровища укрыли в пещере, а завалили они вход или нет – не сообщает. Он же надеялся вернуться через год. Но даже если и не завалили вход, то тут века три никого не было, да и сейчас народу не много. Так что вход сам по себе мог зарасти или обвалится. За семьсот-то лет!
- Ох, товарищ Ракитенко, смотри! – Суздальцев неопределённо махнул рукой и пошёл в лагерь.
- Если не найдём, я что ли буду виноват? – ему в спину спросил Евгений.
- А кто? – на ходу обернулся Суздальцев.
- А причём тут я, Костяря?
- Притом!
Оба хмурые подошли к костру, в дым – комаров было море, из прибрежной травы поднималась мошка.
Наскоро поели и двинулись вдоль Уссури на север. До второй речки дошли относительно быстро и поднялись немного вверх по течению. Здесь, на поляне у речки решили сделать базовый лагерь, чтобы не ходить всей толпой на поиски сокровищ императора династии Цзинь, ходить решили по три человека.
Кони всё рвались к воде, их забыли напоить – ухаживать за лошадьми ещё не вошло в привычку.
Вечер и ночь прошли спокойно, без происшествий.
Утром Евгений Ракитенко, Константин Суздальцев и Дмитрий Кумарёв перешли вброд речку и двинулись вверх по течению. Они дошли до русла высохшего её притока и остановились, что бы осмотреться. Наверное, весной тут несётся бурный поток, а сейчас под опавшими тёмными листьями влажная почва. Они разбрелись по правому берегу высохшего русла в поисках пещеры с сокровищами императора династии Цзинь. Ушли вверх довольно таки далеко, дошли почти до дороги, что вела по гребням сопок в Лончаковский, нашли исток третьей речонки, но ничего похожего на пещеру на правом берегу высохшей речки не было, как впрочем, и на левом, который они исследовали на обратном пути. В очень подавленном настроении, под вечер, первая тройка пришла в лагерь. Хмурые, уставшие, голодные и злые, так как дорогой они переругались, сели у костра. Пилипчук как раз кашеварил. Посмотрел на них, ухмыльнулся и сказал:
- Что не нашли золото? А как вы хотели? Жёлтый бес просто так людям в руки не даётся!
- Да ну тебя, Гордей! – сказал Кумарёв. – Ты ещё бога вспомни!
- Припечет, так и вспомним. Может, что не так с картой?
- Что с ней может быть не так? – пожал плечами Ракитенко. – Да и не карта это. Схема, кроки.
Говорить не хотелось. Молча, ждали ужина, так же молча, поужинали, перекурили, настроение улучшилось.
- Карты, - сказал, ни к кому не обращаясь, Ракитенко, - те, кто прячет сокровища, не рисуют. Даже если они и грамотные и могут это сделать. Зачем? Человек закапывает своё имущество, повинуясь злому року, что ли, каким-то злополучным обстоятельствам, в надежде, что он их рано или поздно заберёт. Так?
С ним все согласились и он продолжил:
- И зачем тогда карта? Он знает точно, где спрятал, а другим это знать не обязательно. Как, например, Наполеон не рисовал же карту, когда прятал своё награбленное в Москве золото, в озере, где-то под Смоленском. Он надеялся вернуться.
- Нет, - сказал Михаил Дудек, - Наполеон не прятал своё золото под Смоленском ни в каком озере и не надеялся вернуться.
- Ты почём знаешь?
- Мой предок притом присутствовал, дед моего деда.
- Врёшь!
- Нет, правда. Семейная легенда по этому поводу есть. Император Наполеон трусливо бежал, бросив награбленное золото и другие ценности. Да ещё мост за собой поджог. На Березине это было. Под городом Борисовом. Как раз первые морозы ударили, а до этого всё дожди и дожди лили. Солдаты, что остались на другом берегу, увидев, что император бежал, бросились грабить его обоз, и, даже не заметили, что мост горит. Понятное дело, без драки не обошлось. Тут налетели казаки, потом ещё подошли русские солдаты и тоже стали грабить обоз и наполеоновских солдат. Началась потасовка, это-то собственно и позволило Наполеону удрать беспрепятственно. Река ещё не успела замёрзнуть, и в это время на ней был не твёрдый лёд, а что-то вроде мокрого снега со льдом.
- Шуга, это называеться – сказал Пилипчук.
- Да – согласился с ним Дудек и продолжил. - Многие солдаты, спасаясь от казаков, прыгали в реку и тут же застывали, прямо вместе с конями. Мороз был шибко сильный. А мой предок в реку сигать не стал, как-то реку обошёл, на лошади, естественно. Добрался до дома, с золотом, конечно, и коня сохранил. Это позволило моим предкам выжить тогда и, даже, мельницу поставить.
- О! Да ты, Миня, из богатеев! – сказал Суздальцев.
- Нет. Не получилось. Польшу тогда разделили и мы под немцем оказались. Местный барон не дал моим предкам жить спокойно, и им пришлось всё бросить и перебраться в Царство Польское, то есть в Россию.
- Да, - сказал Гордей, - что барон, что пан, что помещик, все они одним миром мазаны. А золото как дуром пришло, так дуром и уйдёт, если оно не праведно нажито!
- Ты ещё бога вспомни, Гордей! – сказал Суздальцев.
- Гордей правильно говорит, - подал голос Яша Гуревич, - всё, что нечестно нажито, Господь отберёт!
- Это у вас, у евреев – сказал Суздальцев.
- У всех так – возразил Пилипчук.
- Ерунда, предрассудки, тоже мне, святые! – сказал Дудек, - Я всё это рассказал к тому, что не прятал Наполеон своих сокровищ в России и карты, ни какой не было.
- Но у нас-то есть! – сказал Суздальцев. – Или это плод воображения твоего батюшки, Жека?
- Не надо грязи!- вскипел Ракитенко. – Откуда эти придирки? Откуда такое не доверие? Я, что вас ради шутки, что ли завёл сюда комаров комить? И сам их кормлю! Или вы думаете, что это мне удовольствие доставляет!
- Что ты раскипятился, Жень? – примерительно сказал Суздальцев. – Я просто сказал, без задней мысли.
- Без задней мысли … - проворчал Ракитенко и твёрдо сказал: - Карта подлинная. А почему? Потому что это не их золото! Они его только везли и охраняли. Это золото китайского императора. Поэтому и карту нарисовали, боясь, что могут не добраться до столицы своего императора. И, если учесть то время, это вполне могло статься. Карта должна быть точная. Они думали, что если не они, так кто-то другой через год вернётся и отыщет сокровища и доставит их императору.
- Какая самозабвенная преданность императорскому дому! – задумчиво сказал Ганин.
- Ты бы так не смог? – спросил Суздальцев.
- Для императора – не смог бы – ответил Ганин. – А для нашего дела, запросто!
- Так и они за дело! – сказал Уваров.- От врагов отбивались.
- И всё-таки перешли к Чингисхану – сказал Суздальцев.
- Всё-таки они были монголы, а не китайцы, - вступился за охрану Лю Жуншу Ракитенко, - к своим ушли. Врядли им было хорошо при дворе императора.
- Это не оправдание – сказал Ганин.
- Может быть, это не то место? – предположил Пилипчук, возвращая разговор в нужное русло.
- Нет, место то! Это единственные горы на берегу Уссури. Завтра один поброжу. Спокойно.
- Один – не надо – сказал Гордей. – Возьми хотя бы Яшу.
И к Яше:
- Пойдёшь?
- Пойду – сказал Гуревич, - если обузой не буду.
- Будешь обузой – тоном наставника сказал Гордей, - если ничего делать не будешь!