Сабреташ скоро по адресу нашел дом господина Дюмарселя. Узнав от привратника, что тот дома, он поднялся на второй этаж, лакей отпер ему дверь.
— Я хотел бы иметь честь видеть господина Дюмарселя.
— Как о вас доложить?
— Не надо докладывать. Скажите только, что пришел обладатель соломенного портсигара, и господин поймет.
Дивленный лакей пошел доложить и скоро вернулся сказать Сабреташу, что он может войти.
Господин Дюмарсель в халате сидел в своем кабинете напротив камина, за письменным столом, на котором лежало много книг и бумаг.
Обыкновенно лицо господина Дюмарселя, было грустно и серьезно, но теперь при виде входящего солдата выражение его прояснилось, и он с приветливой улыбкой притянул ему руку и сказал:
— Здравствуйте, храбрый воин, очень рад вас видеть… но не ожидал, что так долго не вспомните о моей готовности проискать вам работу…
— Сударь… ваше благородие… я вам очень обязан! — ответил Сабреташ, почтительно пожимая руку господину Дюмарселю.
— Садитесь.
— Я могу и стоя говорить, ваше благородие… а перед начальством…
— Тут начальства нет, мы оба в отставке, садитесь, пожалуйста.
— Сяду, повинуясь вам.
Сабреташ сел и достал из кармана сорок франков и подал их господину Дюмарселю.
— Извините меня, ваше благородие… — заговорил он в смущении… — позвольте возвратить вам деньги, которые вы одолжили мне, не зная ни моего имени, ни адреса.
Господин Дюмарсель улыбнулся, взял деньги, вынул из ящика портсигар и, отдавая его Сабреташу, сказал:
— Вот ваш залог… напрасно только вы ждали этих денег, чтобы прийти ко мне.
— Извините, ваше благородие, может быть это была и лишняя щепетильность с моей стороны, но у всякого свои правила.
— Если бы вы знали меня, вероятно, пришел бы я раньше к вам.
— Но дело это кончено. Нечего больше об этом поминать.
— Однако вечно вам буду благодарен за ваше одолжение… Позвольте вам теперь сказать, кто я. Моя фамилия Сабреташ, родился в Баньоле, двадцать восемь лет прослужил в войске и только в прошлом году вышел в отставку.
— Сабреташ. Не забуду вашу фамилию… Вы женаты? Имеете детей?
— Нет, ваше благородие… умру холостяком.
— А кто эта молодая девушка, больная, о которой вы беспокоились?
— А! Эта молодая девушка… моя племянница… зовут ее Агата… прелестная девушка, люблю ее как родную дочь… и она никогда не расстанется со мною.
— Конечно, тогда только, когда замуж выйдет.
— О! Она, как и я… хочет остаться холостяком, то есть ошибся… в девушках.
— Что же, ей лучше теперь?
— Да, ваше благородие. Знаете ли, точно вы нам дали деньги на счастье. Она выздоровела… я нашел работу… И теперь мы счастливы и довольны.
— Очень рад! Приятно видеть, когда судьба честных людей осчастливит, но часто балует она недостойных.
— Правду говорите, ваше благородие. Но все-таки прошу у вас работы, когда случится, и рекомендации к знакомым. Вот мой адрес, когда понадоблюсь, можно ко мне написать… я умею читать… а уж племянница моя и подавно… она всякий вечер читает нам вслух… мне и Петарду, старому товарищу, который часто у нас бывает.
— Вы маляр… декоратор?
— Да, ваше благородие, и люди находят, что у меня есть вкус и толк в этом деле. Если нужно вам будет, какой дом или квартиру заново окрасить… прикажите, отделаю вам в лучшем виде.
— Так я вам дам работу, за которую возьметесь, когда время будет. У меня есть дача в Нейли, надо ее подновить… Дам вам адрес… велю предупредить живущего там садовника, и когда у вас будет свободное время, осмотрите ее и примитесь за дело. Мне только надо, чтобы дача была готова к маю.
— Очень хорошо, ваше благородие. Прикажите весь дом осмотреть?
— Весь посмотрите, я хочу, чтобы все было заново, чисто, щегольски отделано. Пусть ни в чем не будет ограничений… расходов не пожалею, я богат, могу удовлетворять свои прихоти, и у меня даже нет племянницы, для которой беречь бы надо состояние.
— Понимаю, у вас нет детей, но года ваши такие, ваше благородие, что зависит только от вашего желания: женитесь, и дети будут.
Господин Дюмарсель грустно покачал головой:
— Нет, братец, как и вы, останусь холостяком… Не женюсь, конечно, совсем по иным причинам. Часто случай изменяет наши желания… и редко сбываются наши мечты о будущем!
Господин Дюмарсель задумался, а Сабреташ молчал и не шевелился, боясь прервать его размышления. Наконец он взял перо и, написав на клочке бумаги адрес и еще несколько слов к садовнику, вручил эту записку солдату.
— Я написал несколько слов садовнику и адрес моей дачи в Вейли, когда будете свободны, сходите туда. Если еще какая работа случится, то будьте уверены, что я вас не забуду. У меня ваш адрес, я вам напишу. До свиданья…
— Тысячу раз благодарю вас, ваше благородие, и честь имею кланяться.
Сабреташ вышел от Дюмарселя, посвистывая какой-то военный марш и думая: «Вот так времечко настало!»
XXXII. ДАЧА В НЕЙЛИ
Зима прошла, скучно для одних, весело для других.
Для Сабреташа эта зима была приятна и благодетельна. Не было недостатка в работе, даже у Вишенки — доставляли ей шитье соседи и знакомые маляра. И так как молодая девушка старалась все делать как можно лучше, то скоро выучилась прекрасно шить и вышивать, вследствие чего у нее не переводились заказы. Занятие вернуло девушке душевное спокойствие и прежнюю веселость, известно, что труд самое лучшее развлечение.
Она не отказывалась выходить на улицу с Сабреташем, а иногда с Петардом. Но зимой друзья гуляли не долго, лишь бы подышать свежим воздухом.
Зато с наступлением весны начал высказывать разные предположения, где бы подальше погулять. Во-первых, думают отправиться по соседству в Елисейские поля, затем перейти за заставу, посетить Булонские леса и красивые деревни, расположенные по ту сторону Сены. Сабреташ давно заплатил долг Петарду. Дел у него так много, что теперь приходится иногда самому нанимать работников в помощь. Он занялся отделкой дома в Нейли и, конечно, старается угодить домовладельцу. Всякий раз, возвращаясь оттуда, Сабреташ говорит, потирая руки:
— Хорошо! Надеюсь, что господин Дюмарсель останется доволен.
— Кто этот господин Дюмарсель? — спросил однажды Петард у товарища.
— Очень честный господин… он оказал мне большую услугу… помог в нужде, как и ты, друг мой, Петард!
— Да… большая важность! Друзья должны помогать друг другу, а то и дружба была бы не дружбой.
— Правда, но я не имею чести быть другом этого господина, и он меня не знал.
— В таком случае — прекрасный поступок.
— Каков с виду этот господин? — спрашивает в свою очередь Вишенка. — Что, он кажется любезным… веселым?
— Признаться сказать, нелегко это определить. С виду ему, должно быть, лет пятьдесят: он высокий, худощавый и стройный мужчина… военный мундир хорошо, наверное, на нем сидел. У него красивое, но немного строгое, серьезное лицо. Не зная его, подумаешь, что горд, но когда заговорит, то такой у него приятный голос и доброе выражение глаз, что невольно возникает к нему расположение и полное доверие. Вообще, он не очень разговорчив, и по всему видно, что невесело у него, должно быть, на душе. Я думаю, что этот человек испытал горе на своем веку, и следы этого горя еще заметны.
— Вы часто видитесь с ним на даче в Нейли?
— Я только его встретил один раз с тех пор, как хожу туда. Он дал мне пятьсот франков вперед на расходы. Зная, что расходы будут, я вынужден был их принять.
— Пятьсот франков! — воскликнул Петард. — Он, верно, миллионер?
— Какой ты простак, Петард! Можно истратить каких-нибудь тысячу двести франков на отделку дома к не быть еще миллионером. Но, судя по его даче, должно быть господин Дюмарсель богат. О, дети! Как там хорошо… большие комнаты… в которых прелестные картины, статуи… прекрасная мебель, восхитительный сад… редкие растения, оранжереи, фонтаны, просто настоящий рай земной.
— О! Как бы я желала все это видеть! — воскликнула Вишенка.
— Это очень легко устроить… я всегда один в доме, садовник уходит, не знаю куда, и если бы даже там был, то я имею право приводить кого хочу. Господин Дюмарсель позволил. Теперь самая пора туда отправиться. Сирень цветет, и ее там множество, к тому же дней через двенадцать окончу работу, надо пользоваться временем. Завтра, если хотите, пойдем с вами в Нейли. Возьмете с собою работу, проведем там денек, пообедаем где-нибудь… неподалеку есть недорогой ресторанчик под названием «Белый кролик».
— А если придет господин Дюмарсель и застанет меня, может, ему не понравиться?
— Во-первых, господин Дюмарсель не придет до окончания работы, а во-вторых, если бы даже и пришел, то я уверен, что не найдет ничего дурного в том, что я вас привел… Какое же преступление гулять в саду, в котором никого нет? Завтра пойдем в Нейли, прогулка эта вам будет полезна.
— А мне позволите обедать с вами в ресторане «Белый кролик?»
— Пожалуй, приходи туда в семь часов.
Погода была ясная, тихая, когда на другой день рано утром Сабреташ с Вишенкой шли по дороге в Нейли. Молодая девушка в простом белом платье с голубыми цветочками, легкой шали и соломенной круглой шляпе была мила и грациозна, как пастушки, изображенные Ватто, прелестна и стройна, как восхитительные портреты Курта. Она с гордостью опиралась на руку Сабреташа, который улыбался, глядя на ее свежие щечки и блестящие глаза. Он видел, что она теперь счастлива, здорова и спокойна. Он предлагал ей нанять карету, но Вишенка предпочла идти пешком. Итак, наши спутники весело шли до тех пор, пока Сабреташ не остановился у высокой решетки сада.
— Вот мы и пришли, — сказал он, — повернем немного налево… там калитка… ворота отпираются только когда хозяин дома… А! Вот и садовник идет… Здравствуйте, дядя Лежуае!
Старый, сгорбленный крестьянин подал руку Сабреташу и заговорил хриплым голосом:
— Здравствуйте, служивый! Пришли на работу? Хорошо! Я оставил двери открытыми, а потом знаете, куда кладутся ключи от дома?
— Знаю, знаю…
— Так и прекрасно! А я иду сажать клубнику. А! Какая славная барышня! Ваша, что ли?
— Да, это моя племянница, ей хотелось подышать деревенским воздухом, я и подумал: «Беды никакой не будет, если возьму ее с собою в Нейли».
— Естественно, какая тут беда? Идите, барышня, идите посмотреть наш сад! Он стоит того! Идите, погуляйте, а я пойду сажать клубнику.
Старый садовник удалился, а Сабреташ повел Вишенку осматривать владения господина Дюмарселя.
— Видите ли, дитя, в нашем распоряжении весь дом! Садовник как уйдет с утра, так и не увидишь его целый день.
Вид очаровательной виллы произвел на Вишенку такое впечатление, что она даже растерялась; сердце у нее сильно бьется; она боязливо смотрит на прелестные лужайки, окаймленные цветами, на густые и тенистые аллеи, на дорожки, усыпанные песком. Она замерла изумленная, в восхищении, не смея двинуться вперед, наконец Сабреташ взял ее за руку.
— Пойдем же дальше, дитя мое, что с вами, вы точно чего боитесь?
— Да… я сама не знаю, что испытываю… удовольствие ли это, или страх…
— Какое ребячество!..
— Боже мой, как здесь хорошо!.. Какое счастье жить в таком очаровательном месте.
— Пойдем прежде в дом, надо вам его показать, а пока я буду работать, успеете погулять в саду.
Вишенка идет за Сабреташем в прекрасный павильон, выстроенный в итальянском вкусе, в конце липовой аллеи. Они поднимаются на крыльцо, оттуда входят в переднюю, где видят несколько дверей.
— Это столовая, — говорит Сабреташ, вводя молодую девушку в хорошенькую комнату, в которой стены еще не окрашены. — Эта комната еще не готова, но будет щегольски отделана! Покрашу ее наподобие резьбы по дереву, это будет эффектно и в хорошем вкусе. Но покажу вам гостиную, со всеми моими украшениями: розетками, золотыми полосками и каймами; кажется, господин Дюмарсель останется доволен.
Вишенка осмотрела гостиную, кабинет, бильярдную, затем Сабреташ повел ее на второй этаж, показал весь дом, заключавший в себе столько комнат, сколько именно нужно для удобной жизни в деревне. Вишенка восхищалась всем и вздыхала, говоря:
— Я бы хотела тут свой век прожить!
— Верю, дитя мое, — ответил старый солдат, — и мне бы хотелось видеть вас хозяйкою такого дома, но трудно достичь этого. Не слишком ли далеко заходят ваши мечты?
— Поверьте, друг мой, я не из честолюбия это говорю. И желаю жить здесь не потому, чтобы мне хотелось быть богатой, а потому только, что этот дом мне нравится… Не умею вам объяснить мое ощущение… Я бы согласилась на какую-нибудь работу… например, ходить за цветами, лишь бы иметь возможность поселиться здесь. Этот дом лучше дворца для меня. Но я так счастлива с вами, что главное условие — быть вместе.
Сабреташ поцеловал Вишенку и, надев куртку и рабочий фартук, принялся за дело. Вишенка взяла свое вышивание и села в саду у густого куста сирени. Работая, она наслаждалась и видом, и приятным запахом прекрасных цветов. День скоро прошел, и Вишенка очень удивилась, когда, подойдя к ней, Сабреташ сказал:
— Довольно работать, малютка!.. Пойдем теперь обедать.
— Как, пора обедать?
— Еще бы не пора, ведь семь часов, а кто проработал с девяти утра, с того довольно.
— Как скоро день прошел! Я думала, не более четырех.
— Это доказательство, что время здесь для вас незаметно было. Очень рад, но пойдем обедать; бьюсь об заклад, что Петард давно нас ожидает.
И в самом деле, Петард давно стоял, как часовой, у дверей указанного ему ресторана. Он радостно встретил Сабреташа и Вишенку. При ресторане был садик, куда друзья отправились, приказав себе подать туда же и обед. Свежий воздух немало способствовал увеличению аппетита. После обеда все вместе шли обратно в Париж.
Давно Вишенка не чувствовала себя так хорошо, не была так счастлива, как в этот день.
На следующее утро погода была так же прекрасна, и когда Сабреташ, одевшись, пришел проститься с Вишенкою, она со вздохом спросила:
— Ах, вы идете в Нейли?
— Да, у нас конец апреля, надо спешить, чтобы окончить работу через неделю. Если вам хочется пойти со мною, дитя мое, то не стесняйтесь, скажите прямо.
— Конечно, мне очень приятно было бы опять туда идти, но я не смела вас просить, может, мешаю, надоедаю вам?
— Разве может мне надоедать то, что вам доставляет удовольствие? Нехорошо делать такие предположения, Вишенка… извините, невольно все вас так зову.
— Но ведь для вас я всегда останусь тою же Вишенкой.
— Знаете, в наказание за то, что прежде сказали, приказываю вам каждый день со мной ходить в Нейли до окончания работы!
— О, я очень рада!
Девушка сразу повеселела, чуть не запрыгала от радости. Она спешит одеваться и через несколько минут идет опять с Сабреташем в Нейли.
Этот день они провели, как и вчерашний: маляр работал в доме, Вишенка гуляла в саду, все осматривала, шила, наслаждаясь в то же время благоуханием цветов и видом свежей весенней зелени.
В семь часов вечера они обедали в садике ресторана «Белый кролик». Затем довольные и веселые отправились в Париж.
Вишенка была всегда готова раньше Сабреташа, боясь его задержать, а он улыбался, видя ее поспешность, очень довольный тем, что эти прогулки доставляли ей такое удовольствие.
Несколько раз садовник говорил Вишенке нарвать себе цветов, но она не решалась, довольствуясь позволением гулять в этом чудном саду, и едва соглашалась иногда взять ветку сирени или одну только розу.
Пять дней одинаково прошли для Вишенки и Сабреташа на даче господина Дюмарселя.
На шестой день, когда Вишенка, работая, сидела у кустарника сирени и подняла глаза, чтобы полюбоваться садом, то увидала в нескольких шагах господина, идущего прямо к ней.
Деиушка сильно смутилась, догадавшись, что это должен быть владелец дачи; от страха она не знала, что делать: удалиться или остаться на том же месте. Наконец она встала и думала уйти, но господин Дюмарсель остановил ее, сказав: