Потому, посчитав весьма своевременным приступить к генеральной уборке, все дружно взялись за это скучное занятие.
Господин Серж расчистил коридор вокруг фургона и освободил выход из крепости на льдину. Он позаботился и о том, чтобы сориентировать лаз на запад, иначе его опять скоро завалили бы восточные метели.
Тем не менее далеко не все опасности удалось предусмотреть и ликвидировать, в чем мы скоро убедимся.
Путешественники не покидали фургон ни днем, ни ночью. Он надежно укрывал их от метели и мороза, который крепчал день ото дня, что подтверждалось медленным, но неуклонным падением ртутного столбика.
Только господин Серж и Жан не прекращали своих ежедневных вылазок и наблюдений в те минуты, когда тусклый свет окрашивал горизонт, за которым пряталось солнце. К тому же они по-прежнему питали несбыточную надежду встретить китобойное судно, зазимовавшее в этих краях или спешащее к Берингову проливу, по-прежнему мечтали окончательно причалить к ледяному полю, которое сообщается с континентом! Вернувшись в дом на колесах, они наносили на карту предполагаемое направление дрейфа.
Как уже говорилось, после выхода из Порт-Кларенса охота не поставляла свежей дичи к столу «Прекрасной Колесницы». Как ни колдовала Корнелия, из тощего мяса морских птиц деликатесов не получалось. Несмотря на все ее кулинарное искусство, блюда из чайки и буревестника никому не пришлись по вкусу. Поэтому Жан решил не тратить порох и свинец на этих уж слишком арктических пернатых. Но все-таки каждый раз, выходя наружу, он не ленился брать с собой ружье, и однажды, двадцать шестого ноября после полудня, оно ему очень пригодилось. В лагере услышали выстрел, а затем голос Жана, который звал на помощь.
Все удивились и встревожились. Господин Каскабель, Сергей Васильевич, Сандр, Клу и собаки моментально выскочили из Фургона.
— Скорее! Скорее! — кричал Жан.
В то же время он метался туда-сюда, словно хотел отрезать путь к отступлению какому-то животному.
— Что случилось? — спросил господин Каскабель.
— Я ранил тюленя, он улизнет, если мы дадим ему подобраться к морю!
Красавец зверь огромных размеров, раненный в грудь, оставлял на снегу кровавый след. Несомненно, ему удалось бы уйти если бы не подоспела помощь. Клу отважно бросился на тюленя который сильным ударом хвоста сбил Сандра с ног. Не без труда зверя укротили, и Жан, приставив дуло ружья к его голове, вышиб ему мозги.
Тюленье мясо — не самая привлекательная еда для шестерых едоков Корнелии, зато отличный корм для Ваграма и Маренго. Если бы собаки обладали даром слова, они здорово отблагодарили бы Жана за такой нежданный подарок.
— В самом деле, почему животные не говорят? — за столом высказался по этому поводу господин Каскабель.
— По очень простой причине — они не настолько умны, чтобы выражать свои мысли словами, — ответил господин Серж.
— Так вы думаете, — изумился Жан, — что недостаток слов происходит от недостатка ума?
— Да, конечно, дружище Жан, это так, по крайней мере у высших животных. Гортань собак идентична человеческой. Они вполне могли бы разговаривать, и если они этого не делают, значит, их разум недостаточно развит, чтобы складывать свои впечатления в слова.
Да, тезис спорный, но его отстаивают многие современные физиологи.
Нужно отметить, что настроение господина Каскабеля все-таки потихоньку менялось к лучшему. Хотя он, как и раньше, винил себя в бедственном положении семьи, его природный оптимизм брал верх. Он привык выкручиваться из самых гибельных ситуаций и не хотел верить, что его счастливая звезда закатилась… Нет! Лишь чуть-чуть потускнела. Заметим, до сих пор Каскабели не испытывали физических страданий. Правда, если положение опять осложнится, чего вполне можно ожидать, то, как знать, не наступит ли новый кризис настроения?
Поэтому, в предвидении несладкого будущего, господин Серж не уставал подбадривать маленькое сообщество. Длинными, скучными, бездеятельными вечерами, сидя за столом при свете лампы, он рассказывал разные истории, смешные и не всегда правдоподобные, о своих путешествиях по Европе и Америке. Жан и Кайетта с жадностью слушали его, прижавшись друг к другу, на их вопросы он отвечал всегда назидательно и подробно. В заключение, ссылаясь на свой опыт, он обычно говорил:
— Вот видите, друзья, нам нет причин отчаиваться. Нас несет крепкая льдина, и теперь, с наступлением холодов, она уже ни за что не расколется. Между прочим, она движется в нужную нам сторону; считайте, что мы плывем на пакетботе. Немного терпения, и он бросит якорь в уютной гавани!
— А кто это у нас отчаивается? — ответил ему однажды господин Каскабель. — Кто посмел, да еще без моего разрешения? Того, кто будет расстраиваться, я посажу на хлеб и воду!
— А у нас нет хлеба! — засмеялся сорванец Сандр.
— Тогда на галеты без воды! И без права выхода на двор!
— И без сортира? — невинно добавил Клу-де-Жирофль.
— Ну, хватит! Я все сказал!
В последнюю неделю ноября снег падал в небывалых количествах. Сугробы намело такие, что пришлось отказаться даже от попыток высунуть нос на улицу, что чуть не привело к серьезным неприятностям.
Поздним утром тридцатого числа, Клу, проснувшись, с изумлением почувствовал, что ему трудно дышать, словно кто-то отравил воздух.
Остальные еще спали тяжелым беспокойным сном, также испытывая первые признаки удушья.
Клу хотел распахнуть наружную дверь, чтобы проветрить фургон… Ему это не удалось.
— Ого! Господин хозяин! — закричал он таким страшным голосом, что все семейство моментально проснулось.
Господин Серж, Цезарь и его сыновья выскочили из постелей; Жан крикнул:
— Здесь душно! Откройте дверь!
— Не получается… — ответил Клу.
— А окна?
Но створки окон открывались наружу, поэтому они тоже никак не поддавались.
В несколько минут дверь сняли, и тут стало понятно, почему она не открывалась.
Утоптанный дворик вокруг «Прекрасной Колесницы» завалило сугробами, наметенными пургой, и не только дворик, но и лаз через снежно-ледяную стенку.
— Неужели ветер переменился? — поинтересовался господин Каскабель.
— Маловероятно, — ответил господин Серж, — западный ветер не принес бы столько снега…
— Значит, льдина развернулась вокруг своей оси, — заметил Жан.
— Да… Должно быть, так… — пробормотал Сергей Васильевич. — Нужно срочно что-то предпринять! Иначе мы задохнемся!
Жан и Клу вооружились киркой и лопатой и взялись за расчистку. Дело оказалось непростым — плотный снег полностью завалил фургон.
Чтобы ускорить работу, сменяли друг друга. Снег некуда было выкидывать, и пришлось складывать его в первый отсек, где под воздействием тепла он медленно таял и вытекал наружу.
Прошел час, а кирка еще не пробила снежную массу насквозь. Ни войти, ни выйти, ни проветрить внутренние помещения дома на колесах; дышалось все труднее и труднее из-за недостатка кислорода и избытка углекислого газа.
Семейство задыхалось, тщетно пытаясь наполнить легкие в душной атмосфере. Кайетту и Наполеону все больше одолевало удушье. Но сильнее всех страдала госпожа Каскабель. Кайетта, не обращая внимания на собственное самочувствие, пыталась как-то помочь ей. Однако что она могла сделать? Открыть одно из окон, чтобы впустить свежий воздух? Но все уже убедились, что снег держал их створки так же жадно, как и дверь.
— Ничего, ничего! — повторял господин Серж. — Мы прошли уже шесть футов через этот чертов снег… Осталось не так уж много!
Да, не так уж много, если бы снегопад прекратился… А вдруг пурга не улеглась?
У Жана появилась ценная идея — пробить дыру через снежный пласт, который образовал потолок над двориком; возможно, он окажется тоньше и податливее.
Работа пошла веселее, полчаса спустя (и вовремя!) пробили отверстие, пропустившее свежий воздух.
Все тут же испытали огромное облегчение.
— Ах, как это прекрасно! — крикнула малышка Наполеона, вдыхая студеный арктический воздух полной грудью.
— Да! — подхватил Сандр и аж облизнулся. — Вкуснее варенья!
Прошло несколько минут, прежде чем приступ удушья отпустил Корнелию, которая уже начала терять сознание.
Лаз расширили, и мужчины выбрались через него на гребень защитной ледовой стенки. Снег прекратился, но вокруг все было белым-бело, насколько хватало глаз. «Прекрасная Колесница» целиком скрылась под снежными наносами, образовавшими огромный горб в центре плавучего острова.
По компасу господин Серж определил, что ветер продолжал дуть с востока, а льдина развернулась на пол-оборота вокруг своей оси и изменила ориентацию, что и послужило причиной завала.
Снаружи термометр показывал только шесть градусов ниже нуля по Цельсию; море оставалось по-прежнему свободным, насколько можно было судить в почти полной темноте. Наблюдатели заметили, впрочем, что, развернувшись из-за какого-нибудь водоворота, льдина так и не прекратила свой дрейф на запад.
Чтобы в будущем подобные неприятности не повторились, господин Серж решил принять новые меры предосторожности. По его совету в стене прорыли еще один выход, в противоположном направлении от первого. Теперь, как бы льдина ни крутилась, всегда будет доступ к поверхности, а значит, можно не опасаться недостатка воздуха внутри фургона.
— И все же, — сказал господин Каскабель, — какое мерзкое место! Едва ли тюлени довольны своей родиной! Десять здешних климатов не стоят одного нормандского!
— Совершенно согласен с вами, дружище, — ответил господин Серж. — Но что делать, нужно принимать действительность такой, как она есть!
— Черт бы ее принял! И я стараюсь… Это же жуть, а не страна!
— Да, господин Каскабель, это вам не Нормандия и даже не Швеция, Норвегия или Финляндия с их вроде бы суровой зимой! Это полярный климат, с четырехмесячной ночью, с надсадно воющими метелями, с бесконечной сыпью снегов и густой завесой туманов, лишающих море горизонта!
А сколько тревог еще впереди! Где они окажутся по окончании дрейфа, когда все вокруг превратится в одно огромное ледяное поле и льдина застрянет? Что тогда? Бросить «Прекрасную Колесницу», пройти без нее несколько сотен лье до сибирского побережья — даже думать об этом страшно! Господин Серж задавался вопросом: не встать ли на зимовку в том месте, где остановится плавучий остров, и укрыться до весны под надежной защитой дома на колесах, который, видимо, никогда больше не тронется с места. Да! Они, наверное, переживут период страшных морозов в таких условиях. Надо только успеть еще до весны, до таяния арктических льдов, покинуть место зимовки и пересечь ледяное поле.
Но до весны еще далеко, будет время поразмыслить, прежде чем зима подойдет к концу. Все зависит от расстояния до материка, на котором они окажутся, если, конечно, удастся как-нибудь его измерить. Господин Серж надеялся, что им повезет и расстояние не будет чрезмерным, поскольку льдина, неуклонно продвигаясь на запад, обогнула бы один за другим мысы Кекурный, Шелагский[145], Баранов[146] и проплыла бы Колымский залив.
Ну что бы ей не остановиться у входа в этот залив! Оттуда не так трудно добраться до страны юкагиров, где городок Кабачков[147] или Нижнеколымск приютили бы путешественников. Они взяли бы упряжку оленей и вывезли «Прекрасную Колесницу» на континент. Но господин Серж понимал, что при данной скорости дрейфа Колымский залив остался далеко позади так же, как. и устья рек Чукочьей и Алазеи. Судя по карте, дрейф скорее всего прекратится только у архипелага, в который входят острова Анжу, Ляховские острова и острова Де-Лонга. Как на этих островах, большей частью необитаемых, найти необходимые средства для возвращения на родину людей со скарбом? И все-таки это лучше, чем затеряться где-то в бескрайнем океане!
Ноябрь подходил к концу. Прошло тридцать девять дней с тех пор, как семейство Каскабель покинуло Порт-Кларенс, пустившись в переход через Берингов пролив. Если бы не разрушение ледяного поля, они ступили бы на сушу в Нунямо уже пять недель назад. Сейчас они уже находились бы в южной Сибири, и какой-нибудь городок предоставил бы им надежное убежище от опасностей арктической зимы.
Не вечно же протянется этот дрейф! Мороз усиливался, неуклонно падали показания термометра. Обследовав ледяной островок, господин Серж убедился, что его размеры с каждым днем увеличиваются за счет присоединения мелких осколков айсбергов, через которые он пробивался. Его площадь увеличилась на треть, а в ночь на первое декабря к его задней части прицепилась огромная ледяная глыба. Основание этой глыбы глубоко сидело в воде, и течение несло ее с превосходящей скоростью; поэтому после стыковки «родная» льдина путешественников опять повернулась и пошла за глыбой, как на буксире.
С наступившими холодами упала и влажность; небо окончательно прояснилось. Ветер переменился на северо-восточный — удачное обстоятельство, так как он нес теперь льдину к сибирским берегам. Искристые звезды арктического неба скрашивали долгие полярные ночи; нередко северное сияние наводняло пространство яркими потоками света, которые распускались в небе, как лепестки веера. Видимость казалась безграничной; взгляд простирался до самых первых эшелонов пакового льда[148]. На сверкающем фоне неба цепь вечных льдов ясно вырисовывалась крутыми хребтами, закругленными вершинами, лесом пиков и шпилей. Изумительное зрелище! Путешественники забывали о своих бедах, восхищаясь арктическим чудом.
После перемены ветра скорость дрейфа уменьшилась; теперь льдину подталкивало только течение. Появилась надежда, что плавучий остров не увлечет далеко на запад, так как в просветах между айсбергами море начинало замерзать. Правда, пока «молодой лед», как говорят китобои, раскалывался от малейшего удара. Между льдинами, рассыпанными по открытому морю, оставались только узкие проходы, и «Каскабелев ковчег» порой сталкивался с крупными льдинами; но, сделав более или менее продолжительную передышку, он снова отправлялся в путь. И все-таки вот-вот путь его должен был завершиться.
В полдень третьего декабря господин Серж и Жан вышли на переднюю часть льдины. Кайетта, Наполеона и Сандр пошли с ними, плотно закутавшись в меха из-за сильного мороза. На юге только слабый отблеск напоминал о присутствии солнца. Неопределенный свет, бродивший в пространстве, несомненно, происходил от какого-то далекого северного сияния.
Не отрывая глаз, все следили за непредсказуемыми маневрами айсбергов разнообразных форм; время от времени происходили столкновения и перевороты ледяных гор, основание которых, подточенное водой, больше не поддерживало их равновесия.
Вдруг айсберг, присоединившийся к обитаемому островку два дня назад, покачнулся и рухнул прямо на путешественников, отколов от края льдины большой кусок и захлестнув ее огромной волной.
Все моментально отскочили на безопасное расстояние; но почти тут же раздался голос:
— Помогите! Жан! Жан!
Кричала Кайетта… Она оказалась на только что отколовшейся части льдины.
— Кайетта! Кайетта! — Сердце Жана разрывалось от боли.
Кусок льда подхватило боковое течение и быстро понесло вдоль края льдины, стреноженной на одном месте каким-то водоворотом. Через несколько минут Кайетта затеряется среди флотилии айсбергов.
— Кайетта! Кайетта! — в ужасе повторял Жан.
— Жан! Жан! — отозвалась юная индианка.
На крики прибежали господин и госпожа Каскабель… Они стояли рядом с господином Сержем, не зная, как помочь несчастной девушке.