Пока господин Каскабель в молчании приходил в себя, Кайетта поведала ему о своих давнишних подозрениях в отношении матросов. Она не ошиблась, считая, что уже слышала где-то голос Киршева… Теперь она точно все вспомнила… На Аляске, когда два злодея напали на господина Сержа, не зная, впрочем, что он беглый политический преступник. Так вот, в ту грозовую ночь, когда мнимым морякам поручили дежурство по лагерю, Кайетта увидела, как они удалились с посторонним человеком, и последовала за ними… Ужасный, отрезвляющий своей откровенностью разговор между матросами и их старыми «корешами»… Так вот что задумали неблагодарные мерзавцы! Проводив «Прекрасную Колесницу» до Печорского перевала, они рассчитывали встретить сообщников и с их помощью убить господина Сержа, а заодно вырезать все семейство Каскабель. Но, узнав, что господин Серж — граф Наркин, решили попросить богача поделиться по-хорошему частью своих миллионов; иначе — петля… Они выжидали только прибытия в Пермь… Ни Ортика, ни Киршева никто не заподозрит в шантаже, и они всегда будут в курсе всего происходящего в «Прекрасной Колеснице»… Ростов с помощью письма вызовет на свидание господина Сержа, и там… И так далее.
Слушая рассказ Кайетты, господин Каскабель с большим трудом сдерживал негодование. Возможна ли такая подлость? Он их кормил, поил, освободил из плена, помог вернуться на родину… И на тебе! Ничего себе, подарочек русскому императору! Лучше бы он оставил их гнить в снежной яме на Ляховских островах! Ну ладно были бы они англичанами, тогда он бы с удовольствием подсунул их ее величеству королеве! Ах, паршивцы! Ах, канальи!
— Так что теперь делать, господин Каскабель? — спросила Кайетта.
— Как что? Все очень просто, малютка! Сдам сволочей на первом казачьем посту, и они будут красиво смотреться, болтаясь на сосне или березе!
— Опомнитесь, господин Каскабель! Нам никак нельзя этого делать!
— Почему же?
— Потому что Ортик и Киршев без колебаний донесут на графа, а также на тех, кто помог ему тайно вернуться в Россию!
— Лично я ничего не боюсь! — кипел старина Каскабель. — Ни черта, ни дьявола, ни уголовников, ни жандармов! Но вот господин Серж… Это другое дело… Ты права, Кайетта! Подумаем…
Возбужденный и озадаченный, он начал ходить взад-вперед, постукивая кулаками по голове, словно желая выколотить оттуда какую-нибудь ценную идею. Затем обернулся к девушке:
— Ты сказала, Ортик начнет действовать только в Перми?
— Да, господин Каскабель; он настоятельно просил своих соучастников не предпринимать ничего до нашего прихода в Пермь. По-моему, нам нужно пока выждать и продолжать путешествие как ни в чем не бывало…
— Это невозможно! — закричал потрясенный до глубины души Цезарь. — Видеть этих мерзавцев, пожимать им руки, улыбаться! Клянусь святым брюхом предков! Да я их р-разорву, как двух мерзких скользких лягушек! Р-раздавлю! Вот так! А потом вот так!
И господин Каскабель замахал могучими руками, словно играл на тарелках в цирковом оркестре; плохо бы пришлось Ортику и Киршеву, окажись они сейчас между этими жерновами.
— Успокойтесь, господин Каскабель, — продолжала Кайетта. — Представьте, что вы ничего не знаете…
— Ты права, девочка…
— Я только хотела узнать, как насчет господина Сержа… Предупредить его?
— Нет… Боже мой, ни в коем случае! — вскричал господин Каскабель. — Мне кажется, разумнее промолчать! Что может господин Серж? Ничего! Я буду рядом с ним… Я за ним присмотрю… К тому же знаю я его! Чтобы не подвести нас, он способен податься налево, когда мы пойдем направо… Нет, нет и нет! Будем молчать!
— И Жану ничего не скажете?
— Жану? Что ты, Кайетта! Тем паче! Он слишком горяч! Он не сдержится в присутствии гнусных мерзавцев! К сожалению, он не унаследовал хладнокровия своего отца! Нет! Жану — ни слова!
— А госпоже Каскабель?
— Корнелии? Хм… Это совсем другое дело! Железная женщина! И может дать мудрый совет… или надавать по шеям кому надо… Я никогда ничего не скрывал от нее, к тому же она точно так же, как и я, знает, что господин Серж — граф Наркин… беглый каторжник…
— Тогда расскажите ей сами…
— Конечно! Я с ней поговорю… Да, этой женщине можно доверить государственные секреты! Чем предать, она скорее отрежет себе язык, а это самая большая потеря для женщины! Решено! С ней надо посоветоваться!
— Теперь вернемся поскорее к «Прекрасной Колеснице», — заторопилась Кайетта, — не то наше отсутствие заметят…
— Ты как всегда права, малышка!
— Господин Каскабель, не забудьте: держите себя в руках в присутствии Ортика и Киршева!
— Ох-хо-хо! Тяжело! Но не бойся; будем улыбаться им во весь рот! Ах, разбойники! Да мне смотреть на их рожи непотребные противно! Ну, пройдохи! Передумали они в Ригу идти! Почтут за честь сопровождать нас в Пермь! Ух, ворюги! Папавоины! Ласенэры! Троппманы!
Господин Каскабель перечислил имена всех знаменитых преступников и мошенников; он перебрал также чуть ли не весь свой немалый разноязычный набор ругательств.
— Господин Каскабель, так-то вы держите себя в руках? — упрекнула его девушка.
— Да нет, Кайетта, не бойся! Просто я немного отвел душу! Меня убивает, что… Сейчас я скину этот груз… и приду в себя… Ну все, я успокоился! Идем домой… Ах, гадюки! Ну, змеи!
Они пошли обратно по заводской дороге. Оба молчали, погрузившись в свои мысли… Прекрасное путешествие почти в конце пути под угрозой срыва из-за гнусного заговора!
Неподалеку от «Прекрасной Колесницы» господин Каскабель вдруг остановился:
— Кайетта…
— Да, господин Каскабель…
— Все-таки не стоит ничего рассказывать Корнелии.
— Почему?
— Видишь ли, я заметил, что женщина гораздо лучше хранит тайну, когда ее не знает! Так что пусть все останется между нами.
Минуту спустя, когда Кайетта вошла в «Прекрасную Колесницу», господин Каскабель дружелюбно помахал рукой славному малому Киршеву, пробормотав сквозь зубы:
— Ну и мерзкая же рожа у этого урода!
Два часа спустя вернулись охотники; Ортик заслужил любезнейшую похвалу от господина Каскабеля за великолепную лань, которую моряк принес на плечах. Господин Серж и Жан подстрелили двух зайцев и несколько куропаток. Корнелия приготовила проголодавшимся едокам потрясающий обед, в котором господин Каскабель принял самое живое участие. В самом деле — «большой» человек! Ни малейшего следа переживаний на его, как всегда, добродушном лице! Будто он и не подозревал, что сидит за одним столом с убийцами, в чьи планы входило ни больше ни меньше, как зарезать всю его семью! Господин Каскабель веселился, шутил даже больше обычного, а когда Клу подал на стол бутылочку вина, произнес несколько тостов за возвращение в Европу, в Россию и во Францию.
На следующее утро, десятого июля, «Прекрасная Колесница» взяла курс на Пермь. Все полагали, что теперь, после выхода из горного ущелья, дорога будет не трудной. Экипаж шел по правому берегу Вишеры, которая следует вдоль основания Уральского хребта. Вдоль дороги — городки, деревни, хутора и гостеприимные жители, радушно принимавшие цирковую труппу. Жаркая погода смягчалась легким северо-восточным ветерком. Олени молодцевато и резво шли вперед, покачивая головами. Чтобы скрасить олешкам жизнь, господин Серж в одной из деревень купил им в подмогу двух лошадей, и теперь они одолевали добрый десяток лье в день.
Действительно, вступление труппы на землю старушки-Европы получилось очень счастливым. И господин Каскабель чувствовал бы себя на седьмом небе, если бы ежеминутно не укорял себя за то, что притащил с собой двух негодяев.
«Подумать только! Эта шайка следует за нами, как шакалы за караваном в пустыне! Что ж, Цезарь Каскабель, придется тебе еще разок тряхнуть стариной и сыграть злую шутку с лживыми попутчиками!»
К большой досаде господина Каскабеля, его любимое детище — его изящный план оказался под угрозой. А как удачно все складывалось: документы были в полном порядке, господин Серж значился в них как член труппы, и русские власти спокойно пропускали цирковых артистов. В Перми граф без осложнений навестил бы отца. Обняв князя Наркина и пожив с ним несколько дней, он прошел бы через всю Россию в костюме жонглера и укрылся во Франции, где жил бы до поры до времени в полной безопасности. И тогда — никаких разлук! Кайетта и господин Серж так и останутся членами семьи! Пройдет немного времени, и кто знает, может, бедняга Жан… Ах! Виселица — это слишком мало для ублюдков, которые хотят сорвать такой план! Поэтому, несмотря на все свои усилия, господин Каскабель порой терял самообладание, что не ускользало от внимания семейства.
Корнелия спрашивала его:
— Цезарь, что с тобой?
— Ничего! — резко отвечал он.
— Тогда почему ты бесишься?
— Я бешусь, Корнелия, потому что не хочу сойти с ума!
И верная жена не знала, что подумать и как объяснить поведение мужа.
Прошло четыре дня; «Прекрасная Колесница» подъехала к небольшому городку Соликамску в шестидесяти лье от Урала[195].
Наверняка сообщники Ортика опередили ее; но ни Ортик, ни Киршев из осторожности не искали встречи с ними.
Однако Ростов со своей шайкой находился еще здесь, в Соликамске, собираясь ночью отправиться в Пермь, до которой оставалось всего пятьдесят лье[196]. А там уже ничто не помешает исполнению их гнусного замысла.
На рассвете следующего дня путешественники вышли из Соликамска; семнадцатого июля на пароме форсировали Косьву. Через три дня, если ничто не задержит ее в пути, «Прекрасная Колесница» достигнет Перми. Там начнутся гастроли труппы Каскабелей, которые продолжатся на Нижегородской ярмарке. По меньшей мере такова программа этого «артистического турне».
Что касается господина Сержа, то он сможет еженощно спокойно навещать поместье Вальское. Вполне понятно его нетерпение, а также беспокойство, когда он говорил об этом со своим лучшим другом Каскабелем. С самого выздоровления, в течение всего тринадцатимесячного необыкновенного путешествия от Аляски до Европы, он не имел никаких известий о князе Наркине. А его отец был в таком возрасте, что господин Серж опасался чего угодно, даже того, что не застанет отца в живых.
— Ну что вы, что вы, господин Серж! — утешал его Цезарь Каскабель. — Уверяю вас, князь Наркин жив и здоров и чувствует себя даже лучше нас с вами! Вы знаете, на меня давеча снизошло откровение… Поскольку я в какой-то мере ясновидящий… Так вот, князь Наркин ждет вас! Он в добром здравии… И вы увидитесь с ним в ближайшие несколько дней!
Господин Каскабель нисколько не сомневался, что все произошло бы именно так, если бы не подлое предательство Ортика.
Про себя он думал: «Видит Бог, я человек не злой, но если бы я мог впиться зубами в шею этого подонка! Думаю, она приняла бы немного другие формы…»
Тем временем Кайетта, по мере приближения «Прекрасной Колесницы» к Перми, тревожилась все больше и больше. Что предпримет господин Каскабель? Каким образом поломает планы Ортика, не подставив господина Сержа? Ей казалось это практически невозможным. Поэтому ей плохо удавалось скрыть свое беспокойство, и Жан, не посвященный в тайну, страшно мучился, видя ее нервозность, а иногда и подавленность.
Двадцатого июля труппа переправилась через Каму, и в пять часов вечера господин Серж и его спутники остановились на центральной площади Перми, где и разбили лагерь с расчетом на многодневную стоянку.
Часом позже Ортик связался со своими сообщниками, и Ростов начеркал письмо господину Сержу; в нем говорилось о важном и неотложном деле и назначалось свидание в одном из городских трактиров. Ежели он откажется прийти, то очень скоро его арестуют, может статься, даже по дороге в Вальское.
Наступил вечер, и сам Ростов доставил письмо; к тому времени господин Серж уже ушел в усадьбу отца. В тот момент дома оставался один Цезарь Каскабель, который не преминул весьма удивиться получению письма. Но он взял его, пообещав обязательно передать адресату, и никому ничего не сказал.
Отсутствие господина Сержа здорово расстроило Ортика, который предпочел бы, чтобы попытка шантажа состоялась до встречи князя и графа Наркиных. Но он ничем не проявил своей досады, а чтобы лучше скрыть ее, ограничился только вроде бы невинным вопросом:
— А что, господина Сержа нет?
— Да, он ушел, — ответил господин Каскабель. — Он хлопочет относительно разрешения на наши представления у городских властей!
— А когда он вернется?
— Конечно же вечером!
Глава XIII
ДЛИННЫЙ-ДЛИННЫЙ ДЕНЬ
Пермская губерния оседлала Уральский хребет, закинув одну ногу в Азию, другую — в Европу. Она граничит с Вологодской губернией на северо-западе, Тобольской — на востоке, Вятской — на западе и Оренбургской — на юге[197]. Благодаря такому расположению ее население составляет интереснейшая смесь азиатских и европейских наций.
Столица, насчитывающая шесть тысяч жителей, стоит на берегах Камы, что превращает ее в важнейший центр торговли металлами. До восемнадцатого века Пермь была маленьким поселком. Но после открытия медных месторождений в 1723 году она разбогатела, разрослась и в 1781 году ее объявили городом[198].
Оправдывает ли она хоть в какой-то мере это звание? Едва ли, по правде говоря. Никаких памятников, только грязные и большей частью узкие улочки, примитивные дома и гостиницы, навряд ли помянутые добрым словом хотя бы одного путешественника.
В сущности, вопрос о размещении вовсе не волновал семейство Каскабель. Разве дом на колесах не самый комфортабельный отель? Они не променяли бы его ни на «Сен-Никола» в Нью-Йорке, ни на «Гранд-Отель» в Париже.
— Подумайте сами! — повторял Цезарь. — «Прекрасная Колесница» худо-бедно, а приковыляла-таки из Сакраменто в Пермь! Всего-навсего, скажете вы! А покажите же мне хоть один отель Парижа, Лондона, Вены или Нью-Йорка, который способен на подобное!
Ну что можно возразить на аргументы такого рода?
Итак, в тот день в Перми стало больше на один дом. Он вырос прямо посередине центральной площади с разрешения губернатора, чьи полномочия равнозначны функциям префекта департамента во Франции. Этот почтенный чиновник не нашел ничего подозрительного в документах Каскабелей.
Прибытие «Прекрасной Колесницы» явилось событием для всего города. Любопытство публики возрастало с каждым часом, французские цирковые артисты, прямиком из Америки, на огромном фургоне, который тянут четырнадцать оленей! Ловкий директор труппы рассчитывал извлечь немало рублей из карманов зевак.
Пермская ярмарка была в самом разгаре. Так что артисты уверенно рассчитывали на несколько хороших сборов. Приходилось поторапливаться, чтобы успеть заработать сначала в Перми, а затем в Нижнем Новгороде сумму, необходимую для возвращения во Францию. Будущее покажет. Все в руках Провидения, всегда, впрочем, довольно благосклонного к семейству Каскабель.
Поэтому уже ранним утром все были на ногах. Жан, Сандр, Клу и оба русских матроса состязались в расторопности, занимаясь приготовлениями к спектаклю. Господин Серж так и не вернулся, несмотря на обещание, к немалой досаде Ортика и острой тревоге господина Каскабеля.
Утром же на всеобщее обозрение Сандр вывесил нижеследующую афишу, написанную по-русски огромными буквами под диктовку господина Сержа:
СЕМЕЙСТВО КАСКАБЕЛЬ
ФРАНЦУЗСКАЯ ТРУППА ПРОЕЗДОМ ИЗ АМЕРИКИ
ГИМНАСТИКА, ЖОНГЛИРОВАНИЕ,
ЭКВИЛИБРИСТИКА,
УПРАЖНЕНИЯ В СИЛЕ И ЛОВКОСТИ,
ОБАЯНИЕ И ГРАЦИЯ
САМОЙ МАЛЕНЬКОЙ В МИРЕ ТАНЦОВЩИЦЫ НА ПРОВОЛОКЕ
господин Каскабель, первый силач
госпожа Каскабель, чемпион по борьбе, Гран-При в международном кубке Чикаго
господин Жан, непревзойденный эквилибрист
господин Сандр, клоун-гимнаст
мадемуазель Наполеона, танцовщица на проволоке
господин Клу-де-Жирофль, уморительнейший паяц
господин Жако, попугай-болтун
господин Джон Булль, умнейшая из мартышек
господин Ваграм и госпожа Маренго, ученейшие собаки
БОЛЬШОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
РАЗБОЙНИКИ ЧЕРНОГО ЛЕСА
ПАНТОМИМА С ОБРУЧЕНИЕМ, ЖЕНИТЬБОЙ,