Они тихонько выскользнули из лагеря германцев, проползя под одной из повозок. Потом, устремились прочь по горной тропинке.
Минут через десять позади послышались крики и загрохотали барабаны. Беглецов, преследовали, буквально по пятам.
Негр, поминутно оборачиваясь и дико рыча, швырял в германцев булыжники. Прикрываясь щитами, те приближались. Появился Торват.
- Живьем брать римлян! — орал он.
Сразу пятеро или шестеро германцев, напали на Нарбо. Один из воинов, пролез через мешанину дерущихся и схватил раба за ногу. Нарбо подпрыгнул и ударом ноги в живот отшвырнул противника. С протяжным криком, германец упал в озеро. Негр помчался за Лореданом, но на узкой тропинке, его снова нагнали. Произошла ещё более жаркая схватка. Нарбо держал руками за шеи двоих, третьего, визжавшего от ярости, зажал между ног. Четверо пытались повалить негра. Все пыхтели, и балансировали на узкой тропе, рискуя сорваться вниз. Негр, вдруг выпустил зажатого им германца и ударом колена, опрокинул его на товарищей. Четверо из семерых, с воплями покатились вниз и рухнули в воду.
Пока, воины измазанные илом и камышовым пухом вылезали на берег, Лоредан бегал вокруг огромного куста бузины, спасаясь от одного из германцев, вооружённого здоровенным ножом.
Куст был высокий с упругими жесткими ветками. Лоредан выждал удобный момент, когда противник оказался спиной к озеру, схватил куст, с усилием согнул и отпустил. Бузина упруго выпрямилась, и германец получил ветками прямо по роже. С протяжным криком, он плюхнулся в озеро.
В это время, появился Нарбо. Он так разогнался, что не успел остановиться и налетел прямо на бузину.
- Иэх! — заорал негр от боли, когда врезался прямо лицом и грудью в жесткие ветки. Куст так его отпружинил, что негр отлетел на несколько шагов и сбил с ног вождя Торвата, бежавшего за ним следом. Германец покатился под уклон горы в противоположную от озера сторону. Там, было большое болото, заросшее осокой. Над грязно-зеленой поверхностью поднимались гадко пахнущие испарения.
Но остальные германцы наступали. Их было человек двести, против двоих. Вне всяких сомнений, не пройдет и нескольких минут, как беглецы будут вновь схвачены.
И тут, с дальней оконечности озера послышались звуки трубы. Это была римский сигнал к атаке. Нарбо и Лоредан увидели, как по берегу к лагерю германцев приближается не меньше двух когорт [88]. Солдаты были в полном вооружении со своими значками и штандартами. Лучи солнца блестели на их касках и остриях копий.
- Защищайте лагерь — заорал Торват, вылезая из болота. На него было страшно смотреть, так он весь перемазался грязью, а воняло от него так, что не подойти.
Германцы гурьбой бросились к своим повозкам. Первые ряды римлян уже достигли возов. Солдаты полезли через них, предвкушая легкую добычу, но были встречены ударами секир рослых, отважных германок. А тут и мужчины подоспели. Похватав, кто что: ножи, мечи, колья, палки, они всей массой набросились на легионеров. Среди возов, палаток и костров началась битва. На подходе была вторая когорта. Римляне численно, превосходили германцев вдвое, но те сражались с неукротимой отвагой и чем закончится эта стычка, было неизвестно.
Нарбо и Лоредан поспешили убраться отсюда. Никто их не заметил. Беглецы незаметно скрылись среди скал.
14. В МОРЕ
После удачного побега из лагеря германцев, Лоредан и Нарбо продолжили свой путь на юг в сторону побережья Лигурии[89]. Через пару дней, голодные, замерзшие, усталые и оборванные, они наконец достигли обжитых мест. Ночью, путники вышли к реке Пад, что отделяла Италию от Припаданской Галлии. Здесь, им попалось небольшое селение, в архитектуре домов которого, самым причудливым образом слились кельтские и римские элементы.
На ночлег их пустил к себе местный кузнец по имени Фулио. Гостей он разместил в конюшне, где было полно свежего сена, с успехом заменявшее постель. Он и ужином их угостил, с условием, что путники подробно расскажут обо всем, что твориться на северных рубежах Империи. Вся Италия была встревожена известием о вторжении орд германцев. Лоредан и Нарбо все рассказали кузнецу, наполовину приукрасив рассказ выдумками, благо кузнец, не скупился на вино и угощение. Жена кузнеца, молодая, весьма привлекательная женщина, тоже отнеслась к гостям весьма приветливо. Ночью, она посетила Лоредана и тот не стал отказываться, хотя и понимал, что поступает не хорошо по отношению к хозяину дома. Но Лоредан, уже так соскучился по женщинам, что перед чарами молодой прелестницы не смог устоять. Потом он уснул и был разбужен незадолго перед рассветом стонами плотского удовольствия, раздававшимися из другого конца помещения. Как оказалось, жена кузнеца, проявила свою благосклонность и к Нарбо.
Утром, наскоро позавтракав и распрощавшись с ничего не подозревающим Фулио, путники, сели в проезжающую мимо повозку и отправились в Геную.
Дорога была забита людьми и экипажами. Все только и говорили об ожесточенных сражениях на севере. Слухи были самые противоречивые. Одни утверждали, что римская армия в районе Декуматских полей разбита, а легионы, ведомые самим императором Каракаллой из Италии попали в засаду на левом берегу Данубия.
Другие рассказывали, что наоборот, в засаду попала армия, защищавшая валы. Она покинула Декуматские поля и перешла на левый берег Данубия, где германцы и аламаны окружили ее со всех сторон. Вторая же армия, под командованием Каракаллы и Коклетиана Адвета спешит осажденным в своем лагере солдатам на помощь. В это же время, Альпы наводнили отдельные прорвавшиеся отряды германцев. Они продвигались и на юг и на запад без всякого порядка и организованности. Отловом германских банд занялся префект дворцовой стражи Публий Фуск, в распоряжении которого было несколько когорт легионеров и ополченцев из северных италийских городов. Видимо, отряд Торвата, к которому попали в плен Лоредан и Нарбо и был одной из таких банд.
Прибыв в Геную [90], путники нашли город, растревоженным, словно пчелиный улей. Со всех окрестностей сюда стекались беженцы. Доберутся до побережья германцы или нет, о том ведали лишь боги. Люди же, рисковать не хотели, поэтому большинство беглецов стремились попасть на корабли и убраться ещё дальше, куда-нибудь на юг Италии или лучше всего на Сицилию.
Генуя располагалась на морском берегу и была древней столицей лигурийской области. Здесь в архитектуре города, также как и в Медиолане пестро было намешано и кельтское и лигурийское и римское. Но местный колорит не интересовали Лоредана и Нарбо. Прежде всего, здесь была отличная гавань для торговых и сторожевых кораблей.
Авантюристы сразу же отправились туда. Порт был битком забит народом. По деревянным сходням на корабли поднимались беженцы со всем своим скарбом. Торговцы тащили за поводки лошадей, ослов и верблюдов, рабы волокли тюки с вещами, закатывали на палубы, а после сгружали в трюмы огромные бочки, следом несли амфоры с винами, зерном или молоком. Повсюду стоял гвалт и ругань, женщины кричали, дети плакали, то тут, то там вспыхивали потасовки.
Благодаря огромному росту и силе Нарбо, путешественникам удалось протолкнуться через толпу и забежать на борт одного из кораблей в момент, когда тот, отцепив сходни, уже отчаливал. Назывался корабль "Фокида".
Едва путники очутились на палубе, как к ним устремился худой, нескладный человек, одетый в серого цвета, запачканную тунику и подпоясанный широким кожаным поясом. Судя по тому, как он пошатывался, как плавал его взгляд, с трудом, на чем-либо, фокусируясь, человек этот изрядно выпил. От него и разило на целую милю винным перегаром и рыбной вонью. Незнакомцу, должно быть, было около сорока лет, хотя понять точно, было невозможно. Загоревший до черноты, с вытянутой, перекошенной и распухшей от постоянного пьянства рожей и к тому же небритый, он пожалуй, выглядел даже старше, чем был на самом деле.
- Вам э… куда, э.э.э. до Неа… Неаполя? — спросил он, явно прилагая немалые усилия, чтобы говорить членораздельно.
- А ты кто такой? — не очень то вежливо спросил Нарбо.
- Кто ткой я! — незнакомец громко икнул. — Аксемилий я, навис!
- Нам нужно доплыть до Остии, — вмешался в разговор Лоредан. — Сколько это будет стоить?
- Один… — навис Аксемилий сильно пошатнулся, так, что Нарбо вынужден был его поддержать. — Спсибо, благдрю, — Аксемилий подмигнул негру и опять икнул. — Один золо… золотой. Да! Деньгу… Деньга… Деньги… вперед.
- Почему так дорого? — возмутился Лоредан.
- А война потмучто! — вскричал наварх, сопровождая свои слова утробной отрыжкой. — Понимаите, война. А на войне все дорго. Солдаты, деньга, германцы, варвары, импратор… Все! Войвать плохо. Очнь плохо. Торгвать хорошо. Надо торгвать.
Лоредан, решил не разбираться, что там бормочет навис, тем более смысла в его болтовне было немного. Он вытащил из кошелька, кстати, позаимствованный Нарбо самым бессовестным образом у кузнеца Фулио, золотой аурес [91], сунул его в руку нависа и сказал:
- Вот, держи, но мне должна быть предоставлена отдельная каюта.
- У меня две… — сказал навис и осекся. Его мучила то икота, то отрыжка, то просто спирало горло.
- Что две? — не понял Лоредан.
- Ну, каюты. Одна мой… моя.
- Прекрасно, тогда, другая моя.
- Ничего подобного, — раздался за спиной Лоредана голос.
Лоредан и Нарбо обернулись. Снизу вверх на них, весьма самоуверенно смотрел лысый коротышка, лет пятидесяти, очень широкий в плечах, с оттопыренным брюшком, с глубоко посаженными глазками, квадратной нижней челюстью и массивным лбом. Одет он был в белоснежную тогу с узкой красной полосой — знаком принадлежности к сословию всадников. Позади незнакомца переминались с ноги на ногу трое молодых рабов.
- Я купил вторую каюту и заплатил три золотых за переезд до Региума [92]. Так что, рты ваши закройте и поищите себе местечко, где-нибудь здесь на палубе.
Лоредан обернулся, желая узнать у самого Аксемилия так ли это, но навис уже куда-то исчез.
- А ты, не выступай, — хмыкнул между тем Нарбо. — Подумаешь, какой богач выискался. Раскомандовался тут.
- Попридержи язык, раб! — толстяк побагровел и сжал кулаки, оказавшиеся на удивление здоровенные и крепкие с виду.
- Ты мне не хозяин, — усмехнулся Нарбо. — Хочу разговариваю, хочу молчу.
- Не заткнешься сейчас же, замолчишь навсегда! — разъярился толстяк.
- Нарбо, прекрати, — одёрнул раба Лоредан.
Посмотрев на толстяка, молодой аристократ приветливо улыбнулся.
- Не сердитесь на моего раба, почтенный господин. Он, как всякий раб глуп и спрос с него никакой.
- Спросить, следовало бы с тебя, юноша, — зло запыхтел всадник. — Но я готов забыть этот спор, получив от тебя с десяток золотых.
- У меня с собой, столько нет, — вспыхнул Лоредан. — И потом, с чего это я должен платить? Я вам не наносил обиды.
- Это как сказать, как сказать, — окрысился толстяк. — Я вот, считаю, что обида на лицо.
- Я, кое-что знаю про лицо, — Нарбо широко улыбнулся. — Точнее, про рожу. По ней, можно хорошенько врезать. А по толстой роже, врезать вдвойне приятнее.
- Что? — взвился толстяк и бросился к Нарбо.
Лоредан попытался загородить ему дорогу, но получил такой удар в живот, что у него перехватило дыхание. Согнувшись, едва ли не пополам, молодой аристократ рухнул на палубу. Похоже, он нарвался на отличного кулачного бойца.
Второй удар, толстяк нанес Нарбо в плечо. Тот вскрикнул и удивительное дело — пошатнулся. Да так, что едва не упал. Кулак всадника снова взлетел, целясь негру в подбородок. Нарбо задержал кулак противника открытой ладонью, затем, пользуясь своим высоким ростом, другой рукой схватил толстяка за шиворот и приподнял над палубой. Второй освободившейся рукой, ладонь которой, надо признать здорово болела, негр сорвал с пояса всадника кошель. Добычу он сунул себе за пазуху. Толстяк рычал, дрыгал ногами, пытаясь лягнуть Нарбо, а его страшные кулаки со свистом рассекали воздух на расстоянии вытянутого пальца от лица негра.
- Дерьмо, — рычал толстяк, плюясь и брыкаясь. — Сучье дерьмо!
Нарбо ухватил второй рукой толстяка за пояс и, раскачав, швырнул противника за борт. Короткий, сдавленный крик и толстяк исчез в волнах. Потом, появился уже за кормой судна. Он, что-то орал и потрясал кулаками. Вместо того, чтобы плыть к пристани, до которой было рукой подать, он начал преследовать корабль. Трое рабов толстяка, с начала схватки, даже не пошевелившиеся, теперь, с испуганными воплями попрыгали за борт и поплыли к своему господину.
Тем временем Лоредан, тяжело дыша и полусгибаясь от ноющей в животе боли, кое-как сумел подняться. Он удивлено посмотрел на барахтающегося в волнах толстяка и рабов, тянущих своего орущего, ругающегося господина в сторону берега.
- О боги! — молодой аристократ не сумел сдержать изумленного возгласа. — Кто бы мог подумать, что этот недомерок такой сильный! Как ты справился с ним?
- Он сильный, — согласился Нарбо. — Но, не особенно тяжелый. Приподнять его, мне ничего не стоило.
Корабль между тем, все быстрее удалялся от берега. Не смотря на хорошую скорость, в целом это было довольно скверное судно. Команда была ему под стать.
Это были загорелые до черноты матросы, вечно подвыпившие, и по-видимому, имевшие о дисциплине весьма смутное представление. Уже то, что посреди палубы стояла открытая бочка с вейским вином [93] и каждый, мог в любой момент зачерпнуть из неё и выпить, говорило о многом.
Матросы подняли дырявые паруса. "Фокида", скрепя всеми шпангоутами прыгала в волнах. Три десятка рабов, сидящих на нижней палубе вспенили воду ударами двадцатифунтовых весел, а между рядами скамей, на которых они сидели, пошатываясь, ходил здоровенный полуголый надсмотрщик с хлыстом. Наличие гребцов на торговом судне удивило Лоредана. Рабов, как правило использовали на военных судах. Он то думал, что у него одного есть такой корабль — бывшее военное судно, списанное и купленное за полцены. Оказалось, что нет. Аксемилий, тоже владел бывшим военным кораблём-триремой, переделанной для нужд торговых и пассажирских перевозок.
На верхней палубе собралось с полсотни людей в основном мелкие торговцы и ремесленники. Тут же было свалено кучами всё их добро: мешки, амфоры, корзины с яйцами, орехами, кочанами капусты и всяким другим. Здесь были и сплетенные из ивовых веток клетушки, в которых визжали поросята, кудахтали куры и блеяли ягнята. Среди всей этой толпы выделялись три портовые блудницы в ярких платьях и с волосами, уложенными в высокие причёски. Они везли с собой небольшие ларчики, где хранили духи, благовония, косметику и заработанные деньги. Нарбо, уже с интересом поглядывал в их сторону. Женщины же эти, старались вести себя тихо и на удивление скромно, тем более, вокруг было полным полно недоброжелательниц — жен торговцев. На уличных девок они поглядывали с откровенной враждебностью, особенно когда замечали, как пялятся на этих шлюх их мужья.
Лоредан обратил внимание на одного странного старика, тощее тело которого едва прикрывали грязные лохмотья. Он сидел около левого борта, устроившись между двух бочонков. Старик что-то бормотал себе под нос и делал странные жесты рукой, то, прикасаясь пальцами ко лбу, то водил ими от одного плеча к другому на уровне груди.
- Кто это? — спросил Лоредан, у одного из матросов с красным носом и перекошенными глазами. Тот черпал из бочки вино и пил прямо из ковша.
- Это иудей из Палестины, — ответил матрос. — Сумасшедший христианский проповедник. Только и делает, что целыми днями молится, а собрав толпу убеждает людей отказываться от всего своего имущества, семьи и следовать за ним.
- Куда следовать? — удивился Лоредан.