Карин пнула мяч. Мяч попал прямо в ноги нападающей хёгалидцев, она передала его дальше, и вот он уже снова на нашей половине поля. Их лучший бомбардир бьет по воротам. Майя опаздывает на долю секунды.
— Гол! — кричат они. — Гол!
Фанни подходит к Карин.
— Слушай, ты, чмо, ты что на поле делаешь?!
Лотта, наша физручка, сразу поняла, в чем дело. Она молодец, никогда не разрешает издеваться над тем, у кого что-то не получается.
— Перестань, — прошептала Сабина, увидев приближающуюся Лотту.
— Фанни! Еще раз замечу что-нибудь подобное, и ты сядешь на скамейку до конца матча.
— Это ее надо сажать на скамейку, — упрямо проговорила Фанни. — Все испортила!
Но Лотта была непреклонна.
— Предупреждаю последний раз. Еще слово — и ты отсюда выходишь. Ясно?
Фанни передернула плечами.
Когда до конца игры оставалось всего несколько минут, мяч снова оказался у меня, до ворот было метра два, там стояли защитники. Но я увидела между ними «дырку» и пробила. Вратарь бросилась на мяч, но он пролетел мимо ее вытянутых рук.
— ГОЛ!
Вся команда кричала и обнимала меня. Наши болельщики сбежали с трибун на поле. Все хотели меня поздравить. Даже Тобиас, который обычно меня почти не замечал, подошел и хлопнул по спине.
— Классный гол, — похвалил он.
В глазах Сабины промелькнул нехороший огонек. Фанни взяла ее под руку и увела с поля. Я видела, как она что-то шепчет Сабине на ухо, но слов не слышала.
10. Ты когда-нибудь моешься?
Суматоха, поднявшаяся после забитого мной гола, задержала меня на поле, и в раздевалку я вошла последней. К этому времени остальные уже успели раздеться, а Сабина даже приняла душ и теперь вытиралась розовым полотенцем. С ее черных волос капало на пол. Фанни вышла из душа, замотавшись в полотенце.
Раздевалка была почти полной, мне досталось место у самого выхода.
Я тайком разглядывала их. Грудь у Сабины была маленькая и острая. В одежде она казалась больше — Сабина ходит в специальном лифчике, слегка приподнимающем грудь. На загорелом теле грудь была похожа на пару белых яичек. Еще белее была кожа там, где ее летом прикрывали плавки-бикини. На белом виднелась темная тень, и я поняла, что у Сабины начали расти волосы.
И у Фанни тоже. Я увидела это, когда она, сняв полотенце, стала мазать тело кремом. Но у нее волосы были не черные, а светло-каштановые.
У меня пока не было волос ни там, ни под мышками. И если при взгляде сбоку еще можно было заметить, что мои соски увеличились, то спереди это было совсем незаметно.
Сабина расчесывала волосы так, что брызги летели во все стороны.
— Можешь помазать мне спину? — попросила она Фанни. Сабина подняла волосы, чтобы Фанни было удобнее. Это было очень красиво, она казалась русалкой.
Я сняла одежду, взяла полотенце и пошла в душ. Карин переодевалась в углу. У нее был свой способ переодевания. Она никогда не раздевалась полностью и если снимала вещь, тут же надевала другую. Карин не хотела, чтобы ее видели даже в нижнем белье, так она стыдилась своего тела.
— Карин! — услышала я голос Фанни.
— Да?
— Ты когда-нибудь моешься?
Фанни, конечно, знала, что Карин никогда не моется в школе.
— Я? Да… Конечно… — тихо пробормотала Карин.
— Не слышу! Повтори! — не отставала от нее Фанни.
Зажав нос, она подошла к Карин.
— Моюсь… дома.
Я не хотела слушать дальше. Я вошла в душ и повесила полотенце на крюк. Из раздевалки доносился голос Фанни.
— Фу! Как только самой не противно! Не мыться после футбола! Наверняка ты в той же вонючей одежде завтра придешь в класс.
Это было несправедливо. Карин никогда ничем не воняла. От нее всегда пахло мылом и свежевыстиранной одеждой. А то, что она не моется после физры, так она, в отличие от нас, почти не бегает, и потому не потеет.
Я встала под душ, открутила кран и начала намыливаться. Шум воды на какое-то время заглушил голоса в раздевалке. Потом я краем глаза увидела, что в душевую вошли замотанные в полотенца Фанни и Сабина. Перешептываясь, они стали разворачивать шланг, из которого моют душевую комнату. Я не поняла, что они собираются делать, да и не хотела этого знать.
— Карин! — крикнула Фанни. — Пойди сюда на минутку!
— Зачем? — услышала я голос Карин из раздевалки.
— Хотим тебе кое-что показать, — ответила Фанни.
Я обернулась и увидела, что у двери, ведущей в раздевалку, стоит Майя. Она кивнула Фанни. Та стояла посреди душевой, держа в руках направленный на дверь шланг. Фанни кивнула в ответ.
Сабина была возле стены и держала руку на вентиле, открывающем воду.
— Карин! — снова позвала Фанни.
Карин появилась в дверях полностью одетая.
— Что такое? — спросила она.
Все произошло в мгновение ока. Майя выскочила из душевой и захлопнула за собой дверь. Фанни направила шланг. Сабина включила воду.
Ледяная вода хлынула на Карин.
Мне пришлось на это смотреть. Я не хотела, но мне пришлось.
Вода лилась по ее лицу и телу. Волосы липли к щекам, одежда сразу промокла насквозь. Карин дрожала и плакала, но даже не пыталась убежать.
— Прекратите! — услышала я чей-то слабый, тонкий голос и не сразу поняла, что это сказала я.
Но меня никто не услышал.
Не знаю, сколько времени это продолжалось. Мне казалось, целую вечность, а может быть, только полминуты. Наконец, Фанни скомандовала:
— Хватит с нее!
Сабина выключила воду, Майя открыла дверь в раздевалку. Карин выскочила из душевой, через секунду хлопнула входная дверь.
11. Меня все ненавидят. Кроме тебя
Я вышла из душа. Там, где переодевалась Карин, на полу осталось мокрое пятно. Раздевалка почти опустела, остались только Фанни и Сабина. Фанни складывала свою физкультурную форму, Сабина надевала наушники от плеера.
— Вы меня ждете? — спросила я.
Они переглянулись. Таким взглядом обмениваются сообщники.
— Нет, — ответила Фанни. — Мы сейчас не домой. Мы в магазин, посмотрим кое-что из одежды. Нам на метро.
— Завтра увидимся, — добавила Сабина. Пока!
С улицы потянуло холодом, когда они открыли входную дверь. Я осталась в раздевалке одна. Натянула поскорее одежду и тоже вышла.
Пятьдесят четвертый показался, когда я была еще только на полпути к остановке. Но пассажиров было много — пока все они будут заходить, я, если побежать, еще могла бы успеть на автобус.
Я ускорила шаг, но застряла на переходе через Рингвэген: был красный свет, и с Хорнсгатан без конца поворачивали машины. Автобус остановился, все пассажиры зашли. Последними поднялись на ступеньки Сабина и Фанни.
Они соврали, что пойдут к метро, а сами поехали домой. Они просто хотели отделаться от меня.
Водитель закрыл дверь. Он наверняка видел меня в зеркале, но, очевидно, решил, что в автобусе и без меня детей хватает.
Бежать дальше не имело смысла. Я медленно пошла к остановке. И тут увидела, что на остановке кто-то сидит — в самом дальнем углу.
Карин. Мокрые волосы прилипли к лицу, одежда насквозь промокла.
— Почему ты здесь? Почему не поехала на автобусе?
Она ничего не ответила, только посмотрела на свою мокрую одежду.
— Так езжай домой и переоденься! — воскликнула я, раздражаясь. Ну как можно быть такой клячей! — Скажи, что играла в душе. И случайно облилась.
Она замотала головой.
Я сняла с себя куртку и протянула ей.
— Надень.
Она не двигалась и только смотрела на меня. Казалось, она не понимает моих слов. Лицо ее было белым-белым, а голос таким тихим, что я с трудом расслышала сказанное.
— Меня все ненавидят. Кроме тебя.
Мне показалось, будто она повесила мне на плечи рюкзак такой тяжести, что я едва не упала под его весом. Как в тот раз, когда папа, Антон и я собрались в горы и папа решил, что я сама должна нести свои вещи.
Слишком тяжело. Это выше моих сил.
— Да брось ты. Лучше надень куртку. Поедем на следующем автобусе.
Хотя все пассажиры на нас пялились, в автобусе я сидела рядом с ней и предложила ей взять куртку до завтра. Но Карин отказалась. Выходить с ней я не стала, а поехала дальше.
Мама поставила в гостиной мольберт и рисовала. Она начала рисовать, когда потеряла работу. Сама она говорит, что рисовала и раньше. В молодости мама хотела стать художником. Но потом родился Антон, за ним я, и мама решила, что надежнее работать педагогом в досуговом центре.
«Надежнее», как бы не так! Уже год мама сидит без работы. А ее картины мне нравятся. Немного странные, но красивые.
— Мама, — позвала я от порога.
Мама обернулась и приложила палец к губам.
— Тише, Калле спит.
Калле опять заболел. На этот раз воспалением среднего уха.
— Входи и закрывай дверь, — сказала мама.
Я отодвинула газеты и села на диван. Куки встала на задние лапы и положила голову мне на колени. Мама продолжала писать картину. Никто ничего не говорил. Было приятно просто сидеть и молчать.
Через некоторое время мама отложила кисть в сторону и села рядом со мной.
— Ну что? Поговорим?
Я задумалась. Вообще-то я люблю рассказывать маме. Она не прерывает, выслушивает до конца. А потом задает вопрос, от которого все случившееся предстает совсем в новом свете.
Но сейчас я не знала, с чего начать. С футбола? Или с того, что случилось в душевой? Или с того, что Сабина и Фанни меня обманули и сбежали?
Про то, что произошло в душевой, рассказывать было трудно. Даже стыдно, хотя вроде ничего плохого я не сделала.
Я задумалась, а было ли кому-нибудь еще стыдно? Кроме меня и Карин?
Я не успела ничего сказать, как зазвонил телефон. Мама посмотрела на меня вопросительно. Это означало: «Ты ждешь звонка? Хочешь сама ответить?»
Я покачала головой, мама встала и взяла трубку.
— Лена Берглунд слушает.
Она говорила деловито, как всегда, когда ее спрашивали, не может ли она на пару дней выйти на замену в детский сад, или когда предлагали по телефону купить стиральный порошок.
Но в следующую секунду голос ее изменился, стал ниже, глубже, в нем появились бархатные нотки.
— Это ты? Ты где? Когда? А раньше ты не можешь приехать? Я соскучилась!
Я пошла в кухню и сделала себе какао. Дверь в кухню я прикрыла. Я не могла это слушать.
12. Парк развлечений «Грёна Лунд»
После футбольного матча недели две прошли спокойно. В последнюю субботу перед закрытием сезона Фанни, Сабина и я ходили в «Грёна Лунд». Правда, они собирались идти в парк с мальчишками, но те не смогли, и Сабина пригласила меня.
Мы с Сабиной много раз вместе ходили в «Грёна Лунд». И всегда делали одно и то же. Три круга на американских горках, мороженое, поезд с привидениями, а потом уже все остальное.
У Фанни на американских горках закружилась голова, и мы поехали с Сабиной вдвоем. Когда мы вернулись, Фанни с кислым видом сидела на скамейке. Поезд с привидениями ей тоже не понравился.
— Ерунда, — говорила она, когда на нас из темноты выскакивали привидения.
Мы с Сабиной кричали как сумасшедшие. Ну и пусть привидения не настоящие, зато как весело!
Фанни больше нравятся всякие розыгрыши и лотереи. Она выиграла шоколадку и диск, шоколадку мы съели, а диск она подарила Сабине.
В кои-то веки Сабина не думает о том, что скажет Фанни. Не следит за прической и не поправляет тушь на ресницах. Она стала прежней Сабиной, такой она была до дружбы с Фанни.
Мы уже возвращались на катер, когда Сабина, вдруг резко остановившись, изменилась в лице. Я не сразу поняла, в чем дело, но потом проследила за ее взглядом, и мне все стало ясно.
В воротах стояла Надя. Она нетвердо держалась на ногах, в руках у нее была банка с пивом. Рядом стоял какой-то парень из их компании — поддерживал Надю, чтобы она не упала. Потом он отобрал у нее банку, допил пиво и поцеловал Надю. Они целовались прямо посреди дороги, парень прижимал Надю к себе, его рука лежала на ее попе.
— Поедем на следующем катере, — сказала Сабина. Мы зашли в ближайший скверик и сели на лавочку.
Я обещала маме приехать не позже половины девятого, теперь я наверняка опоздаю, но сказать это Сабине у меня язык не поворачивался. Темные глаза Сабины стали совсем черными и подозрительно блестели, хотя она болтала без умолку и громко хохотала, делая вид, что ничего не произошло.
13. Классный час
Последний урок в четверг был, как обычно, классный час, Гунилла рассказывала нам про родительское собрание. Родители считают, что в классе нужно улучшить климат, сказала Гунилла. Поэтому они решили устроить для нас вечер отдыха.
— Как вы на это смотрите? — спросила Гунилла.
— Здорово, — сказал кто-то, а Фанни прошептала:
— Отстой!
Тобиас спросил:
— Спиртное будет?
Гунилла притворилась, что не слышит вопроса.
— Можно устроить дискотеку? — спросила Майя. — У кого есть хорошая музыка, могут принести диски.
Тут руку поднял Кнопка. Кнопка ниже меня и выглядит как третьеклассник. А то и младше.
— А танцевать обязательно? — спросил Кнопка, как будто речь шла о тяжелой повинности.
— Детки, которые не танцуют, могут вообще не приходить, — заявила Фанни.
Сердиться на свою любимицу Гунилла не стала и с улыбкой продолжила:
— Приходят все. Для того и праздник устраивается. Все придут, и все будут участвовать. Ты что хочешь делать, Калле?
Кнопка растерялся и не знал, что ответить. Эмма подняла руку. Ее хлебом не корми, дай о ком-нибудь позаботиться.
— Можно во что-нибудь поиграть, — сказала она. — Чтобы всем было интересно.
— Поиграть, — фыркнула Фанни. — Ты что, думаешь, здесь детский сад?
Тобиас и Эмиль стали, кривляясь, напевать детскую песенку.
— Можно поиграть в «Правду или последствия»! — сказала Сабина.
Гунилла взглянула на нее и увидела у Сабины наушники. Точнее сказать, один наушник, потому что вторым ухом Сабина слушала, что происходит в классе.
— Сабина, что я тебе говорила про плеер? — возмутилась Гунилла. — Сию же секунду сними наушники!
Отбирать у Сабины плеер она не стала — наверно, решила, что классный час это все-таки не урок.
Сабина сняла наушники и положила их в парту. Тобиас и Эмиль все еще распевали детские песенки, и Гунилла велела им замолчать. Петь они перестали, но продолжали кривляться молча.
Я подумала, что должна что-то сказать. Показать, что я не «детка». Я подняла руку.
— Да, Нора?
— Конечно, нужно устроить дискотеку. Мы ведь уже в шестом классе.
Я хотела поддержать предложение Фанни, но сделала это явно невпопад.
— Нужно выслушать мнение всех, — произнесла Фанни сладким голосом. — Вот ты, Карин, например, что думаешь?
Карин опустила глаза и ничего не ответила.
Юнас обычно помалкивает, потому что он заикается, и мальчишки над ним смеются. Но тут он сказал.
— Я с-с-согласен с Норой. К-к-конечно нужно устроить д-д-дискотеку. Мы же в шестом к-к-классе.
Мальчишки, естественно, начали смеяться, кто-то съязвил насчет меня и Юнаса.
Решив, что про дискотеку было сказано достаточно, Гунилла велела нам поговорить с родителями и узнать, кто из них может помочь на вечере. Как минимум трое родителей должны быть с нами весь вечер.