С Ильей ей не нужно было притворяться, обманывать, придумывать несуществующие отговорки. Ему можно сказать правду и при этом не чувствовать себя маленькой девочкой, цепляющейся за мамину юбку. – А если я их попрошу? – предложил он.
– Ты? – В этом коротком местоимении было столько удивления, что Ира почувствовала неловкость.
– А что в этом такого? – невозмутимо продолжил Илья, обнимая ее за плечо.– В конце концов, мы с тобой знакомы две недели. Тебе не кажется, что пора представить меня родителям?
Ира вспомнила позавчерашний разговор с мамой и подумала, что, может быть, и правда, пора… Два дня назад они с Ильей ходили в Ленком на «Женитьбу Фигаро». А после спектакля он подарил ей цветы – первые розы в ее жизни. Ира поставила их на тумбочку возле кровати.
Перед сном к ней заглянула мама. Глядя на пунцовые бутоны, источающие легкий аромат она чуть помолчав, спросила:
– Ириш, ты ведь не с Сережей была в театре?
– Нет. С одним человеком.
– И этот человек подарил тебе розы?
– Да, – ответила Ира.
Она и не говорила маме, что идет в театр с Сережей, это было исключительно ее предположение. Ире вдруг стало жалко маму: переживания были написаны на ее уставшем лице: «У меня на работе отчет за отчетом, папу давление мучает, и ты взрослеешь не по дням, а по часам».
– Мам, он хороший, – сказала Ира, стараясь ее успокоить.
– Он старше тебя, – расстроено сказала мама.
– Как ты догадалась? – удивилась Ира.
– Очень просто. Откуда у пятнадцатилетнего мальчика деньги на такие роскошные цветы?
– Но он же не старик. Ему восемнадцать лет, он студент, и его зовут Илья, – сказала она, придвигаясь к маме поближе.
– Господи, – вздохнула мама, – и что им нужно, этим взрослым парням, от молоденьких девчонок. Ровесниц им мало, что ли? – задала она риторический вопрос.
– Ровесницы смотрят на мужчин постарше, и Бог тут ни при чем, – внезапно сказала Ира. – Лучше ответь: ты насколько лет младше папы?
– На шесть.
– Вот видишь!
– Но мы познакомились, когда мне было восемнадцать, а ему двадцать четыре, – растерялась мама.
– Ну и что? Через три года мне тоже будет восемнадцать. А Илье даже меньше, чем папе, всего лишь двадцать один.
– Наивная ты у меня, – сказала мама, взъерошив ей волосы. Через три года… – повторила она. – Да в иных обстоятельствах три года это целая жизнь. Ладно, спи, а то завтра не встанешь. И знаешь что, дочка…
– Что?
– Не наделай глупостей…
Мама вышла из комнаты. Ира погасила свет. Она была не согласна с мамой. Что такое три года по сравнению с целой жизнью? Песчинка в пустыне Гоби, капля в Аравийском море… И наверное, здорово, что Илья предложил познакомить его с родителями. Мама увидит его, все сразу поймет и перестанет волноваться…
– Хорошо, – сказала Ира, приняв непростое решение. – Пошли ко мне в гости. Сегодня родители как раз дома.
– Пошли, – согласился Илья, нисколько не смущаясь.
– Ира, это ты? – крикнула мама из кухни, где все кипело и шипело.
– Это мы! – крикнула Ира и, чтобы не потерять присутствия духа, схватила Илью за руку.
Он ободряюще сжал ее пальцы и улыбнулся.
И эта спокойная улыбка придала ей уверенности.
– Мы? – Мама выглянула из кухни, тоже с улыбкой на раскрасневшемся лице.
Всем известно, что «мы» бывают разные. Она, видимо, думала, что «мы» – это Аня, Ваня, Света и иже с ними … А тут … Улыбка не то чтобы исчезла с ее лица, когда она увидела, что рядом с ее дочерью стоит незнакомый парень и крепко держит ее за руку, – она просто растерялась.
– Гриша! – неестественно тоненьким голосом позвала мама.
Папа вышел в коридор, мгновенно оценил обстановку и совершенно правильно заметил:
– Что же мы стоим в тесной прихожей, идемте знакомиться в комнату.
Часа через полтора, после вкусного домашнего обеда, мама уже доброжелательно улыбалась Илье, а папа раскатисто смеялся и подмигивал ему, как старому знакомому.
– Еще чашечку кофе? – спросила, мама Илью.
Он вздохнул, как это делает перекормленный вкусностями человек, и дипломатично ответил:
– А можно чуть попозже, Галина Сергеевна?
– Ну конечно можно. – Мама принялась греметь посудой, убирая со стола.
Ира хотела помочь, но мама остановила ее:
– Не нужно, Ирочка, я сама управлюсь.
– Зачем же сама, – тут же сказал папа. – Я тебе помогу.
Он закатал рукава рубашки, подхватил салатницу и отправился на кухню. Следом за ним ушла мама с грязными тарелками в руках.
– Замечательные у тебя родители, – сказал Илья, накрывая Ирину руку своей ладонью.
– Да, они хорошие, только слишком требовательные. Иногда мне с ними непросто.
– А кому просто? – философски заметил Илья, рассеянно поглаживая ее пальцы. – Конфликт поколений еще никто не отменял.
Он усмехнулся чему-то.
– Ты что?
– Да так.
– Нет, скажи.
– Просто забавные совпадения. – Какие? – настаивала Ира.
– Твою маму зовут Галина, а папу – Гриша.
Мой папа – Андрей, а мама – Алина. – Он посмотрел на Иру взглядом, от которого ее бросило в жар.
– Тебя зовут Ира, меня – Илья.
Трудно было не догадаться, что он хотел сказать: их имена и имена их родителей начинались на одинаковые буквы. Действительно совпадение … А может…
Ира поспешно поднялась с дивана и потянула Илью за собой.
– Пойдем в мою комнату, я хочу тебе кое-что показать.
Спустя минуту Илья разглядывал ее рисунки. Ире было немножко страшно отдавать свои работы на его строгий’ суд: ведь Илья учится в архитектурном, а значит, очень хорошо рисует. Но ей хотелось услышать его мнение, а еще больше – понаблюдать за ним, за его реакцией. Илья сосредоточенно перебирал листы ватмана, почти не задавая вопросов. Иногда он улыбался, иногда говорил: «А вот это интересно». Но чаще хмурился, и тогда у него между бровей появлялась упрямая складка.
– Ну, что скажешь? – спросила Ира после того, как он отложил последний лист. – Честно?
– На другое не рассчитываю.
– Ну хорошо. Для начала ответь мне: эти рисунки – только состояние души или же с дальним прицелом?
– Раньше рисовала для себя, но теперь… Ира помолчала, собираясь с духом. – В общем, с твоей подачи задумалась об архитектурном. – Она подняла к нему взволнованное лицо. – Ты считаешь это глупостью?
– Глупостью?! Да это самое правильное, что ты смогла придумать! – обрадовался Илья. – Я -то испугался, что ты замахиваешься на художественное училище. Аархитектурный – это верный выбор. Вот только должен тебя огорчить. С красками придется временно расстаться. Гуашь и акварель понадобятся не раньше второго курса. А на подготовительных курсах будешь рисовать обыкновенными кохинорами.
– А что рисовать? – загорелась Ира.
– Сначала геометрические фигуры – конусы, пирамиды, цилиндры, потом займешься делом посложнее – освоишь композицию, а уж затем – рисунок головы, и все это с пропорциями, построением и тенями. Ну что, не отбил охоту?
– Нет. Наоборот. Это же интересно. А ты тоже заканчивал эти курсы?
– Да, но помимо этого я еще целый год занимался с частными педагогами черчением и рисунком. Вот так. Без труда не выловишь воблу из пруда. – Он потрепал ее по волосам и притянул к своему плечу.
– А почему ты решил стать архитектором? поинтересовалась Ира, устраиваясь поудобнее. Она давно хотела спросить Илью об этом, но случая не было.
– Дед был архитектором, мама архитектор. Видимо, гены взыграли.
Они еще долго разговаривали. Целовались, конечно, за закрытой дверью, не без этого. А когда Илья собрался уходить, внезапно выяснилось, что папа с мамой совершенно ничего не имеют против субботних дискотек.
8
Прошел четверг, за ним пятница. Чем, вы думаете, занималась Ира эти дни? Готовила уроки, ходила в магазин за молоком, убирала квартиру, встречалась с Ильей, болтала с Аней, рисовала, мечтала? Не пытайтесь угадать. Она, конечно, делала все то, что было перечислено, но в свободные минуты и ночью Ира довязывала себе наряд к субботе. Ей хотелось потрясти художественный вкус Ильи чем-нибудь необычным.
– Очень даже миленько получилось, – приговаривала она, разглядывая себя в зеркале.
Отражение не обманывало Иру. На точеной фигурке идеально сидело серебристо-белое ажурное платье с расклешенной юбкой. Длинные узкие рукава, витиевато отделанные крючком, подчеркивали ее изящные кисти, а длина платья позволяла полюбоваться стройными ногами, обутыми в новые открытые туфельки. Ира не узнавала себя в зеркале – вертелась и так и этак. Глаза ее светились, подкрашенные тушью ресницы трепетали, а розовые губы, по которым она прошлась маминой помадой «от Диор», мечтательно улыбались. Неужели это она? Та самая девушка, которая еще недавно была безнадежно влюблена в Кахобера? Нет, сейчас Ира чувствовала себя счастливой и уверенной в себе.
Илья позвонил в дверь ровно в семь, как они и договаривалась.
– Желаю хорошо повеселиться, – проводила их мама.
Папа еще вчера ненавязчиво намекнул Илье, что ничего страшного не случится, если они погуляют подольше, но будет Лучше, если к половине двенадцатого Ира окажется дома. После чего спокойно укатил на дачу.
Как же быть, как быть?
Запретить себе тебя любить?
Не могу я это сделать, не могу… –
пел длинноволосый парень со сцены. Он немножко фальшивил, и акустика в зале была рассчитана не на живой эфир, а на рок из усилителей, но Иру сейчас не могли расстроить такие мелочи. Она танцевала с Ильей медленный танец. Вернее, они делали вид, что танцевали, на самом деле они просто обнимались на глазах у всех, правда, всем вокруг было совершенно все равно, чем они занимаются. Потому что все здесь танцевали, обнимались и влюблялись. Ира подняла голову и взглянула на Илью. В его глазах горел такой огонь, что у нее оборвалось дыхание. Теперь она точно знала, когда у него возникает желание ее поцеловать, потому что это самое желание возникало и у нее. Но тут песня кончилась, все вокруг заулюлюкали, захлопали в ладоши, и волшебный миг был упущен. Но Илья не отпустил Иру. Он потянул ее к стойке.
– Что-то стало слишком жарко, – заявил он. – Мне срочно нужно выпить чего-нибудь прохладительного.
Ира задорно рассмеялась, усаживаясь рядом с ним на высокий стул. Илья заказал коктейль, который ей захотелось попробовать, а себе охлажденное пиво.
Ира совмещала приятное с полезным: потягивала коктейль через трубочку, перебрасывалась словами с Ильей и рассматривала танцующих. Народу все прибывало. Видно, ночной бар под названием «На площади» пользовался большой популярностью среди любителей «поклубиться». Ире здесь нравилось. Она, конечно, редко посещала такие места, но в этом заведении все выглядело очень пристойно. Никто не курил, напитки только за стойкой. Один раз возникла маленькая стычка на площадке, и тут же, словно грибы после дождя, появились коренастые парни и вывели громко говорящих на свежий воздух проветриться.
К одиннадцати часам в зале яблоку было негде упасть. «Резиновый он, что ли, этот бар», – только подумала Ира, как появилась еще одна шумная компания из шести человек. Среди них выделялась высокая крашеная брюнетка с лицом фотомодели в маленьком черном платье. Перебрасываясь шутками, компания отправились к угловой стойке, где отпускали напитки покрепче. И вдруг брюнетка резко остановилась, пропуская друзей вперед.
– О! Какие люди – и без охраны!
– Здравствуй, – сказал Илья, отодвигая от себя бокал с недопитым пивом.
По его лицу трудно было понять: рад он этой встрече или нет. Оно было непроницаемое, как у Штирлица.
– Так и знала, что мы здесь когда-нибудь встретимся, – произнесла брюнетка избитую фразу и, взглянув на Иру, загадочно улыбнулась. – Может, познакомишь нас, Илья?
– Это Ира. А это Наташа, – произнес он, немного подумав.
– Мы с Ильей знаем друг друга тысячу лет, – сообщила словоохотливая Наташа, а затем повернулась к Илье: – Можно тебя на пару слов? Очень нужно.
Илья извинился и отошел вместе с Наташей.
Они как-то умудрились отыскать свободный пятачок, где не было танцующих пар. Илья что-то сказал Наташе, она ответила. Он опять о чем-то спросил, кинув головой в сторону ее приятелей. Она не расслышала его вопроса в этой какофонии звуков, И тогда он взял ее за руку и отвел подальше от эстрады. Их разговор возобновился. Теперь они стояли близко и хорошо слышали друг друга. Ира даже решила, что стоят они слишком близко. Она машинально отметила: «Надо же, как в самых плохих мыльных операх». Вот только она не Наталия Орейро. Она вообще не Наталия. К горлу подступил ком. Ира с трудом проглотила его и глубоко вздохнула. Ира + Илья, Наташа + Илья … И что это она так разволновалась? Обычная ситуация: любовный треугольник в действии. Впрочем, о какой любви идет речь, если Илья, зная, что может встретить здесь эту Наташу, все же пригласил Иру потанцевать. Мало ли в Москве этих дискотек, так нет, выбрал именно «На площади». Вот и дотанцевалась. Вдруг ужасная догадка пронзила ее сердце. Илья специально при: вел ее сюда, чтобы разбудить ревность в этой девице, которая для тысячелетнего возраста неплохо сохранилась. Ира покосилась в их сторону.
Сегодня Илья был одет в черные джинсы и спортивную хлопковую рубашку, подчеркивающую его широкие плечи. И именно на этом широком плече лежала рука Наташи. Ира торопливо отвернулась: видеть это было больно.
Если бы она не отвела взгляд так поспешно, то заметила бы, как Илья убрал Наташину руку, отрицательно покачал головой, коротко что-то сказал и пошел к Ирине. Но она этого не видела: она была полностью погружена в свои черные мысли. Возомнила себя красавицей, причем не в первый раз. А на самом деле серый гадкий утенок, способный лишь на то, чтобы вообразить себя изящным белоснежным лебедем. Серебристое платье, связанное собственными руками, показалось насмешкой рядом с изящным шедевром в стиле Коко Шанель.
– Извини, что так долго, – сказал Илья, присаживаясь на стул рядом.
– Разве долго? – Ира порадовалась, что голос ее не дрожит. – А я и не заметила – музыка, коктейль «Знойная ночь». Знаешь…
Илья взглянул на нее пронзительным взглядом, и Ира осеклась. Не может она изображать беззаботное веселье, не умеет играть в эти игры. Да и не хочет. Она взяла в руки маленькую сумочку из белого бисера и поднялась со стула.
– Ты что?
– Я хочу уйти. И потом, все равно пора – двенадцатый час.
Илья пожал плечами:
– Как скажешь.
Он подозвал бармена, расплатился, а затем они ушли из этого шумного, звенящего смехом места. По дороге к дому Ира изо всех сил поддерживала разговор, хотя получалось это у нее не очень здорово. Наконец, когда паузы стали удручающе длинными, Илья сказал:
– Давай кое в чем разберемся.
Ира неопределенно пожала плечами – это можно принять и за согласие, и за отказ. Илья предпочел прочесть в этом жесте «да».
– Ты увидела Наташу, сложила два и два и получила четыре?
– Меня в школе учат, что два и два – именно четыре, – напомнила Ира о своем юном возрасте.
– Ириш, не будь такой колючей, это глупо.
– Ах, глупо! – не сдержалась она. – Ты даже не сказал этой Наташе, что я твоя девушка, когда нас знакомил. Это, знаешь ли, не прибавляет настроения и наводит на некоторые мысли.
– На какие же?
– Сам знаешь на какие. Например, как часто ты с ней танцевал в этом баре?
– Так вот как ты обо мне думаешь? – криво усмехнулся Илья.
– А что я еще могу думать? Я тебя знаю всего ничего. Это ведь с Наташей вы тысячу лет знакомы.
– Понятно. – Его щека задергалась, рот сжался в прямую линию. Он смотрел на нее несколько долгих секунд. – Пойдем, я провожу тебя до квартиры.
– Не нужно, – отказалась она запальчиво. Илья ведь ничего не объяснил, наоборот, получал ось так, что это она его смертельно обидела, а не он ее. Но ведь она же была права! Права! И дураку было ясно, что Наташу и Илью что-то связывало. А может, еще связывает? Ирины глаза наполнились слезами, она отвернулась от Ильи, чтобы он не заметил их. Он и не заметил, потому что холодно произнес:
– Извини, Ирина, но я обещал твоим родителям проводить тебя, а я свое слово привык держать.