На этот раз он ухитрился взять платок, хотя для него это было то же, что для нас подхватить таблетку сахарина. Но когда Люси увидела, как великан возит им вдоль и поперек по огромному красному лицу, она огорчилась:
— Боюсь, господин Громыхало, что вам от него мало пользы.
— Я бы не сказал, мисс, я бы так не сказал, — учтиво отвечал великан. — Никогда не приходилось держать в руках такой милый носовой платочек. Такой тонкий, такой удобный — у меня нет даже слов выразить, какой он приятный!
— Какой этот великан славный! — сказала Люси господину Тумнусу.
— О да! — ответил ей фавн. — Все Бычьи Шкуры всегда были такие. Это одна из самых уважаемых семей в Нарнии. Возможно, он не очень умен, но мне еще не приходилось встречать умных великанов. Это у них наследственное. Если бы он был плохим, она бы не превратила его в камень.
И тут Аслан захлопал передними лапами, призывая всех к молчанию.
— Наши сегодняшние дела еще не завершены, — сказал он. — Если мы желаем разбить Колдунью до того, как придет время ложиться спать, нам надо поспешить к месту битвы.
— Надеюсь, мы еще успеем принять в ней участие, сир, — отозвался самый большой из кентавров.
— Разумеется! Так вот. Тем, кто не может быстро бежать или лететь, надо ехать верхом на тех, кто может. Значит, мы, львы и кентавры, единороги, орлы, должны взять себе на спины детей, гномов и маленьких зверей. А впереди нас, львов, должны бежать те, кто наделен острым чутьем, и вынюхивать, откуда пахнет боем. Не медлите же больше и стройтесь в походный порядок!
Радостно оживленные, в великой спешке и суматохе все начали выполнять приказ. Самым счастливым в этой толпе был другой лев, он все время носился взад и вперед, делая вид, будто страшно занят, но на самом деле лишь спешил сказать каждому, кто попадется ему навстречу:
— Вы слышали, как он сказал? “Мы, львы”! Вот это и нравится мне больше всего в Аслане! Никакого самомнения, никакой чопорности! “Мы, львы”! Мы — это я и он!
Неизвестно, сколько бы еще он продолжал так бегать и тараторить, если бы Аслан не нагрузил его тремя гномами, одной дриадой, двумя кроликами и одним ежом. Это сделало его намного спокойнее.
Когда закончились приготовления (в чем по-настоящему помог Аслану лишь огромный пастуший пес, который быстро расставил всех по местам), они вышли из замка через брешь в стене. Сначала львы и собаки, выйдя вперед, усердно внюхивались во все направления. Наконец один большой пес поймал запах и громко залаял. Это послужило сигналом: все немедля устремились в ту сторону.
Собаки, львы, волки и другие звери-охотники понеслись впереди, уткнувшись носами в землю, чтобы не потерять направление. Они мчались со всей скоростью, какую могли выдержать, а за ними поспевали и остальные, растянувшись на полмили. Шуму и гаму было, как во время английской охоты на лис, даже еще больше, потому что лай собак то и дело перекрывал рев другого льва, а порою подавал голос и Аслан, намного ниже и ужаснее голоса своего собрата. Чем явственнее чуяли они запах, тем быстрее несли их ноги. А когда они миновали последний поворот узкой извилистой долины, Люси сквозь весь этот шум и гвалт стала различать совсем другие звуки, вызвавшие в ней странное и тревожное чувство: крики, в которых слышались то ярость, то боль, и клацанье металла о металл.
Выбравшись из долины, все увидели источник этого шума: Питер, Эдмунд и остальная армия Аслана отчаянно сражались с полчищами ужасных тварей, тех самых, что Люси видела минувшей ночью. Теперь, при свете дня, они выглядели еще более зловещими и отвратительными. К тому же их собралось во много раз больше, чем тогда. Войско Питера, к которому Аслан и его отряд приближались с тыла, в сравнении с этими полчищами было безнадежно малочисленным. А по всему полю тут и там неподвижно стоящи статуи — наглядное свидетельство того, что Колдунья изрядно поработала своим жезлом. Но теперь жезла не было видно в ее руках. Она дралась каменным ножом. И сражалась она именно с Питером. Схватка была столь яростной, что Люси видела сразу три ножа и три меча. Их поединок происходил в самом центре поля боя, по обе стороны от них сражались другие пары, сошедшиеся в борьбе не на жизнь, а на смерть. И куда бы она ни бросила взгляд, везде творились ужасные вещи.
— Слезьте с моей спины, дети! — рявкнул Аслан.
Девочки скатились на землю. И огромный зверь с рыком, от которого содрогнулась вся Нарния, от Фонарного Столба на Западе до Моря на Востоке, метнулся к Белой Колдунье. Люси видела, как она повернулась к нему, на секунду застыв от ужаса и удивления. Но тут же Лев и Колдунья сцепились и покатились по земле. Колдунья оказалась внизу. В этот миг подоспели все воинственные существа, которых Аслан привел с собою из замка Колдуньи, и начали яростно поражать вражеские ряды: гномы — боевыми топорами, собаки — зубами и когтями, великан — дубинкой (и ногами тоже — он растоптал ими не один десяток врагов). Единороги дрались рогами, кентавры — и мечами, и копытами. Усталая армия Питера воспрянула духом. Вновь прибывшее подкрепление ревело, как ураган, а войско Колдуньи пронзительно вопило и лопотало что-то нечленораздельное. Всему этому реву, визгу, шуму и лязгу вторило лесное эхо.
Глава семнадцатая
ОХОТА НА БЕЛОГО ОЛЕНЯ
Через несколько минут битва уже закончилась: почти все враги были перебиты при первом же натиске Аслана и его спутников. Когда же те, кто оставался в живых, увидели мертвую Колдунью, они бросили поле боя и побежали прочь. Следующее, что хорошо помнила Люси, как Питер и Аслан встретились и приветствовали друг друга. Непривычно было видеть Питера таким: бледным и суровым, выглядевшим намного старше своих лет.
— Это заслуга Эдмунда, Аслан, — говорил Питер. — Если бы не он, с нами давно было бы покончено. Колдунья обращала в камень один наш отряд за другим, статуи усеяли почти все поле. Но Эдмунда ничто не могло остановить. Он пробился к Колдунье через трех людоедов (до этого она только что обратила в камень одного из твоих леопардов). И у Эдмунда хватило ума ударить мечом по ее жезлу, а не пытаться поразить ее саму, как это делали остальные. Он сломал ее жезл и не превратился в камень. Когда жезл был сломан, у нас появился какой-то шанс, но, к сожалению, нас осталось уж очень мало. И сам Эдмунд страшно изранен. Пойдем проведаем его.
Они нашли Эдмунда под присмотром госпожи Бобрихи, немного в стороне от поля боя. Он был весь в крови, рот полуоткрыт, а лицо уже приобретало зловещий зеленоватый оттенок.
— Быстрее, Люси, — сказал Аслан.
Тогда впервые Люси вспомнила про драгоценный эликсир, который подарил ей Дед Мороз. Ее руки так дрожали, что она с трудом вынула пробку, но в конце концов справилась с этим и влила несколько капель в рот своего брата.
— Здесь много других раненых, — заметил Аслан.
Но она все стояла и жадно вглядывалась в бледное лицо Эдмунда, пытаясь понять, подействовал ли эликсир и не надо ли капнуть еще.
— Знаю, — сердито сказала Люси Аслану. — Но подождите минуточку.
— Дочь Евы, — грозно продолжал Аслан, — другие тоже пребывают на грани смерти. Неужели еще кто-то должен умереть из-за Эдмунда?
— Прости меня, Аслан, — попросила Люси.
Она мгновенно поднялась с колен и пошла вслед за Львом. Следующие полчаса они оба были очень заняты: она лечила раненых, а он оживлял обращенных в камень. Когда, наконец, Люси освободилась и смогла вернуться к Эдмунду, то увидела, что тот уже стоит на ногах и не только полностью исцелился от своих ран, но и выглядит гораздо лучше, чем в последнее время. И тут Люси поняла, что чуть ли не целую вечность Эдмунд выглядел просто ужасно. Причиной же было то, что, побывав здесь в первый раз и получив урок в здешней школе зла, он постоянно поступал плохо, втайне и сам понимая это. Теперь же он стал таким, каким и подобало ему быть в его годы. Он мог смело глядеть в глаза друзьям. Здесь же, на поле боя, Аслан посвятил его в рыцари.
— А он знает, — шепотом спросила Люси у Сьюзен, — что пришлось пережить из-за него Аслану? Знает ли он, что сделала Колдунья?
— Тише, — сказала ей Сьюзен. — Разумеется, он ничего не знает.
— Надо ли ему рассказать об этом?
— Нет! Конечно же, не надо! — ответила Сьюзен. — Для него это будет так ужасно! Подумай, что бы ты чувствовала, окажись на его месте!
— Именно поэтому я и считаю, что он должен все узнать, — сказала Люси.
Но их прервали и не дали закончить разговор.
Ночь они провели тут же. Я не знаю, как Аслан сумел раздобыть для всех еду, но в семь часов вечера все сидели на траве и пили превосходнейший чай. На следующее утро войско свернуло лагерь и выступило в поход вниз по течению реки. А еще через день, как раз к тому времени, когда пора было пить чай, они достигли ее устья. Перед ними на невысоком холме предстал замок Каир-Паравель. Между замком и войском лежала песчаная полоса, усеянная камнями и маленькими лужицами соленой воды с водорослями и запахом моря, а дальше, на много миль — голубовато-зеленые волны. Волны мерно набегали на песок и откатывались назад. Пахло морем, кричали чайки! Слышали вы их хоть раз? Тогда представили, как они звучали в тот предвечерний час?
Вечером, после чая, дети все вместе выбрались на берег и, скинув туфли и чулки, босиком бродили по мокрому песку. Следующий день был полон всякими торжествами. В Парадном Зале замка Каир-Паравель (а это удивительный зал — потолок из слоновой кости, западная стена в драпировках, сплетенных из павлиньих перьев, а с востока двери открывались прямо на море) в присутствии всех друзей, под звуки фанфар, Аслан возложил на головы детей короны и возвел на каменные троны. Зал был заполнен народом, который кричал:
— Многая лета королю Питеру!
— Многая лета королеве Сьюзен!
— Многая лета королю Эдмунду!
— Многая лета королеве Люси!
Аслан торжественно сказал:
— Тот, кто однажды стал королем или королевой Нарнии, вовеки пребудет королем или королевой. Носите же с честью свои короны, Сыны Адама! Носите их с честью, Дочери Евы!
Сквозь широко распахнутую восточную дверь доносились голоса морского народа — водяных и тритонов, русалок и наяд — они плавали у самого берега и пели песни в честь новых королей и королев.
Дети взошли на свои троны; первым делом они начали награждать и чествовать своих друзей — фавна Тумнуса, чету Бобров, великана Громыхало Бычью Шкуру, леопардов, добрых кентавров, добрых гномов и другого льва. Всю ночь в Каир-Паравеле народ забавлялся на пиру музыкой, танцами и золотым фейерверком. Сверкало золото, лилось вино; к музыке в замке присоединялась музыка с моря — странная, но очень мелодичная и трогательная.
В самый разгар веселья и ликования Аслан незаметно ушел. Когда короли и королевы заметили, что Аслана с ними больше нет, они никому об этом не сказали, потому что господин Бобер заранее предупредил их:
— Как он приходит, так и уходит. Сегодня он с вами, а завтра его уже нет. Он не любит подолгу задерживаться на одном месте, ведь есть и другие края, которые тоже требуют его внимания. А здесь, можно считать, уже все в порядке. Конечно, он будет часто навещать вас. Только не надо его торопить. Вы же понимаете — это дикий, а не ручной лев.
Теперь эта история почти (но еще не совсем) закончена. Мне остается лишь рассказать о том, как эти короли и королевы счастливо правили Нарнией — очень долго и очень удачно. Поначалу у них много времени уходило на поиски и уничтожение уцелевших врагов. Прошло много лет, а к ним постоянно приходили вести о том, что там-то и там-то, чаще в самых диких углах страны, затаились некие злобные твари и, выходя из своих укрытий, появляются то тут, то там, убивая всех, кто им ни попадется. Один месяц речь шла о волке-оборотне, другой — о ведьме. Все-таки они справились с лиходейским племенем.
Потом издали прекрасные законы и поддерживали мир. Следили, чтобы хорошие деревья не рубили безо всякой надобности. Они освободили юных гномов и сатиров от обязательного посещения школы. Они не позволяли тем, кто любит совать нос в чужие дела, докучать простому народу, который хотел жить сам и не мешать жить другим. Они прогнали свирепых великанов (совершенно другой фамилии, чем великан Громыхало) с северных границ Нарнии, когда те вздумали было начать свои разбойные походы. Они заключили союз и дружбу со странами, лежащими за морем, ездили туда с визитами и сами торжественно принимали царственных гостей. И по мере того, как год уходил за годом, сами росли и менялись. Питер стал высоким широкоплечим мужчиной, прославился как великий воин, и соседи, и подданные прозвали его Питер Великолепный. Сьюзен превратилась в высокую грациозную даму с длинными черными волосами, и короли из заморских стран слали к ней чрезвычайные посольства, испрашивая ее руки; народ же называл ее Сьюзен Прекрасной. Взрослый Эдмунд был серьезнее и спокойнее, чем Питер, отличался рассудительностью и прославился как мудрый судья и советник; его называли Эдмундом Справедливым. Что же касается Люси, то она оставалась такой же, какой и была — золотоволосой, всегда веселой; и принцы в тех краях мечтали, чтобы она стала их женой, а подданные прозвали ее Люси Отважной.
Так они и жили в великом счастии и славе и если порою и вспоминали свою прежнюю жизнь в нашем мире, то она казалась им каким-то давним сном. Но вот однажды, в канун Нового года, фавн Тумнус, уже вполне зрелый фавн, начинавший полнеть, спустился вниз по реке и принес им весть: в его краях объявился Белый Олень, тот самый, который исполнит любое ваше желание. Тотчас же короли и королевы вместе с самыми близкими своими придворными, с собаками и рожками, отправились на охоту, в Западные Леса, выслеживать Белого Оленя. Но выслеживать его пришлось недолго, ибо он появился перед ними сразу, как только они въехали в лес. А потом огромными прыжками понесся прочь, по ровным полянам и оврагам, сквозь лесные чащобы и прогалины. Когда у всех придворных кони выдохлись, только короли и королевы, вчетвером, продолжали погоню, пока не очутились в самых глухих дебрях. И вот король Питер сказал:
— Прекрасные мои родичи, прошу вас, сойдите с коней, чтобы мы могли продолжить погоню пешком. Клянусь, за всю мою жизнь мне еще не приходилось преследовать столь достойную добычу.
— Сир, — ответили ему остальные, — и нам не доводилось встречать подобного ему.
Вы, конечно, понимаете, что, пробыв так долго королями и королевами, они и разговаривать стали иначе, нежели прежде.
Они слезли с коней и, привязав их к деревьям, поспешили, теперь уже пешком, в самую глухую часть леса. Когда они прошли совсем немного, королева Сьюзен вдруг остановилась и сказала:
— Прекрасные мои братья, не находите ли вы, что мы столкнулись с великим чудом? Мы видим перед собою железное дерево.
— Сударыня, — ответил король Эдмунд, — если вы присмотритесь повнимательнее, то поймете, что это всего лишь железная колонна, на вершину которой подвешен фонарь.
— Клянусь Гривой Льва! — воскликнул король Питер. — От этого фонарь не становится менее странным. Кому и зачем понадобилось ставить его здесь, в лесной чаще, среди густых и высоких деревьев, ибо даже если б он мог гореть, то свет его не прорвался бы сюда?
— Сир, — сказала королева Люси, — очевидно, когда здесь ставили фонарь, леса вокруг него еще не было, или деревья рядом с ним были еще совсем маленькие. Присмотритесь, это еще совсем, молодой лес, тогда как железный столб очень старый.
Они долго рассматривали столб, пока не заговорил король Эдмунд:
— Не знаю отчего, но вид этого фонаря на столбе вызывает во мне странное чувство... Может быть, я когда-то видел его во сне... или нет — снился мне не этот столб, а то, что я сплю и во сне вижу этот фонарь...
— Сир, — согласились остальные, — и нам он навевает такое же чувство.
— А у меня, — добавила королева Люси, — вдобавок и предчувствие, что если мы пройдем дальше за этот фонарь, то с нами случится, нечто необыкновенное... не знаю, то ли какое-то странное приключение, а то и великая перемена в нашей судьбе.