Это сказал Сергей. Он вошел без стука и уже из коридора слышал их последние реплики. Галина вскочила на ноги. Алена повернулась к нему. И обе смотрели на него, как на привидение.
Окна были закрыты. Нежный тюль каким-то чудом удерживал на весу разлетевшиеся по нем золотые листья... Алена все же зря не надела платья и босонбжек. Галина тускнела рядом с ней, когда она была не в спортивном.
— Се-ре-жа! — предупредила Алена.
Он вошел незваным, но (что бы там ни было) вовремя.
Галина опомнилась.
— Что это значит?! — притопнула туфелькой. — ! Я не потерплю оскорблений в своем доме! Вас принимали здесь как Лешиных друзей! Вас... как порядочных!.. С открытой душой...
— Мы обойдемся без вашего дома, мне тошно здесь, — и, мрачный, он остановился в двух шагах напротив девчонок.
Лицу Алены возвратилось обычное выражение. Она слегка отодвинулась от Галины, чтобы не стоять рядом.
— Оля, защити меня! — потребовала Галина. — Он просто грубиян! Он не мужчина, не парень! Скажи ему, чтобы он ушел!
Сергей движением руки остановил Алену.
— Не надо. Мы сейчас уйдем. А ей нельзя оскорбляться, она это знает... Ведь на заслуженное не оскорбляются! Чего ж ерепениться?
Галина с бешенством и мольбой уставилась на Алену.
— Сережа, выбирай выражения, — сказала Алена.—Галя сейчас многое мне рассказала... Про Николая, — уточнила она для ясности. — Лешка все это знает.
? Лешка знает одно, Николай ее — другое... А я больше их всех знаю! — неожиданно похвастался он. И, сразу меняя тон, сказал Галине: — Передай брату — пусть разыщет меня попозже. На два слова.
— Я здесь, — сказал Костя. Облокотившись о косяк, он стоял в дверях и, сутулый, с плоской, чахоточной грудью, играл каким-то шариком в руке. Через отверстие шарика был продернут ремешок и обхватывал его правое запястье. Нежнолицый и слаборукий — ухудшенная копия Галины — он казался ненастоящим: сейчас натужится и станет больше.
Сергей обернулся к нему через плечо:
— Я знал, что ты здесь. Пошли, Алена, — тронул ее за локоть.
Костя не двинулся, загораживая проход.
— Чего ты хочешь от меня?
— Я же сказал — попозже.
— А я желаю сейчас.
Сергей помолчал.
? Отойди от двери...
Какие-то секунды напряжение нарастало, потом сразу ослабло. Не отрываясь от косяка, «именинник» слегка посторонился, освобождая проход.
— Иди, — сказал Сергей, не оглядываясь на Алену.
Она прошла и остановилась в коридоре лицом к двери. Сергей вышел за ней во двор и на улицу, не глянув даже на окна.
Галина вновь упала на диван и, закрыв ладонями лицо, разрыдалась, когда они уходили.
В серой уличной пыли грелись куры. Головы их торчали по колее, как сторожевые вышки. Повернулись по очереди в сторону Сергея и Алены, потом опять возвратились в положение прямо — одна другой в затылок.
Алена посмотрела на Сергея виновато и вместе с тем осуждающе.
— Чего еще?.. — мрачно спросил Сергей, прикидывая, что, если тетка Валентина Макаровна уже дома, опять начнется пилеж.
— Мне ее жалко… — сказала Алена.
— А мне нет, — ответил Сергей. — И она бы тебя не пожалела.
— Я не собираюсь равняться по ней. — Алена рассердилась. — А потом: может, она правда мало что знает?..
? Может, — согласился Сергей. — Но в ее положении это «мало» такое, что, будь она парнем, — за это следует бить морду.
Алена досадливо повела бровью.
— Ладно... Откуда ты появился?
— Звонил... Был у Лешки, — ответил Сергей. Он увидел внизу, на Геологической, идущую от центра вишневую «Волгу» и замолчал, стиснув зубы.
Алена заглянула ему в глаза, тревожно спросила:
— Чего ты, Сережка?
— Ничего. — Он подумал и объявил: — К Лешке, Алена, я больше не пойду.
* *
*
Сергей недолго пробыл возле дома тетки Натальи, оставшись один. Пообещав Алене ждать, он, едва девчонки скрылись в доме Галины, уже был рядом с больницей. Но заходить к Лешке обычным путем, через вестибюль, снова напяливать дурацкий халат, тратить время на объяснения с медсестрой не хотелось: обошел больницу и через крохотную калитку в ограде пробрался к Лешкиному окну со стороны двора, где под укрытием желтых акаций располагалось больничное хозяйство: машина, лошадь, склад, а в подвале, за обитой железом дверью, покойницкая.
В серой больничной пижаме, из-под которой выбивался воротник белой рубахи, Лешка сидел на своей кровати, спиной к окну и равнодушно ковырял ножом крышку одной из банок с компотом.
Сергей оглянулся, вспрыгнул на подоконник и легко, почти бесшумно соскочил на пол. Ему предстояло выступать сегодня в качестве пугала, и Лешка первый вздрогнул, услышав стук за спиной, а когда увидел Сергея — не обрадовался. Тут же отставил банку, нож, сразу лег, закинув на постель ноги. Натянул на себя одеяло. Сергей потом так и не понял, зачем это нужно было ему: говорить сидя гораздо удобней.
— Не мог по-человечески войти? — спросил Лешка.
— Могли не пустить, — сказал Сергей. — Напугал?
Лешка вытянул ноги под одеялом, оправил мятые простыни.
— Из-за спины кого хочешь напугать можно...
Сергей облокотился на спинку его кровати. Лешка поморщился.
? Сядь! Сидеть, что ли, не на чем?
Сергей взял табурет и сел у стены, за той же спинкой, чтобы оставаться напротив.
Медленно, не скрывая отвращения перед заранее неприятным разговором, Лешка взял с тумбочки сигарету, размял ее, прикурил и дважды глубоко, всей грудью затянулся. Дым из его округленных при выдохе губ тонкой, нескончаемой струей взлетел к потолку и расползся там легким тающим облаком.
— Чего ты добиваешься от меня, Серега?
Сергею не сиделось на табурете. Он поднялся и отошел к окну, где стояла утром Алена, поглядел на рыжую, в белых чулках лошадь возле деревянной бадьи за акациями.
— Знаешь, Лешка... Когда мы ждали тебя в Сосновске... Не мы, а пусть — я... Я всегда думал, что ты едешь к нам потрепаться, пошкодить... Я бы не ждал тебя, если б знал, что Серега для тебя — это всего-навсего повод. И кино, танцы — это так, для видимости... А ты в это время обделывал там свои делишки. Втихаря. Между танцами. Когда, может, говорил мне, что идешь за билетами или что проторчал у Алены...
Лешка сломал сигарету в пальцах, обжегся, но не отбросил ее, а сунул в спичечный коробок, приспособленный вместо пепельницы, аккуратно потушил и взял новую.
— Говори сразу все, что ты хочешь, Алены нет, так что говори прямо!
— Я, наоборот, хочу послушать тебя, — сказал Сергей. — Я бы говорил откровенно, если бы увидел, что ты не врешь.
— А какое у тебя право допрашивать меня? — спросил Лешка.
— Права нет никакого, — признался Сергей. — Особенно если забыть, что я считался твоим другом. Не хочешь говорить — не надо. Но тогда я сам все узнаю. Потому что должен узнать.
Лешка глядел на незажженную сигарету в руке. Чего-то тянул, демонстрируя выдержку.
? Тебя комсомольская организация обязала вынюхивать... узнавать? — поправился Лешка. — Или ты по собственной инициативе? Потому, что тебе кажется, будто я обделывал в Сосновске какие-то делишки вместо того, чтобы сидеть с тобой у телевизора?..Теперь помедлил Сергей. Он мог бы уточнить, какие делишки. Мог бы сказать, что в Сосновске Лешка разъезжал в точно такой же вишневой «Волге», какая привезла в Южный Анастасию Владимировну и хозяин которой имел респектабельный вид «самостоятельного, серьезного» мужчины. Теперь он знал примерный путь золота из района Белогорска — Байдуков — Свинуш через Татьянину усадьбу в Сосновск. Но об этом говорить было рано.
— Нет, Лешка, никто меня не обязывал, и обиды на тебя у меня почти нет. Я впутался в это дело только ради тебя, из-за тебя.
Лешка выругался.
— Ради меня ты бы лучше умотал к черту и не лез не в свои дела!
— Тебе от этого будет только хуже, — сказал Сергей. — Ты хочешь, чтобы вместо меня к тебе припожаловала милиция?
Лешка засмеялся, удивленно покачав головой.
— Ни тебе, ни милиции делать тут нечего! Чего ты бредишь?
Он вынуждал начинать все сначала.
— Врешь, Лешка, — сказал Сергей. — Ты уже врал, заврался и врешь опять. А милиция, к твоему сведению, вокруг вас уже ходит.
Он не ожидал, что слова его произведут такое сильное впечатление. Лешка приподнялся на руках, побледнел. Насмешливой улыбки у него не получилось.
— Врешь! — Повторил: — Это ты врешь! Кто? Где они ходят?! Зачем они будут ходить, если ты не наклепал ничего?
— Я скажу тебе честно, — ответил Сергей. — Может, им до вас дела нет. Может, у них свои причины вертеться тут. Может, их интересует кто другой — я не знаю, чего они шарят в Никодимовке. А я, Лешка... — Он подошел к спинке кровати. — Я должен узнать, кто виноват, что в усадьбе оказалось два трупа, и куда делся второй из них. Я это узнаю и тогда не буду молчать.
Лешка выслушал его, оставаясь в том же неудобном положении на локтях. Сквозь поблекший за трое больничных суток загар на скулах его проступили яркие пятна. Он не ответил, в упор выжидающе глядя на Сергея потемневшими от ненависти и напряжения глазами.
? Было там примерно вот что, Леха... За подробности не ручаюсь, кое-где могу и ошибиться... Но в усадьбе ты устроил... Вот видишь! — сам себя перебил Сергей. — Даже усадьбу, которую мы считали нашей, общей, — твоей, моей, Алениной, — ты приспособил для одного себя, как и Сосновск, где мы тоже все считали общим. Так вот, усадьбу ты со своими новыми знакомыми сделал чем-то наподобие склада... Место надежное, зря только потащил туда девку — сразу и засыпался. Но не в этом дело. В усадьбе можно было сколько угодно и что угодно хранить, — скажем, до каникул. В каком-нибудь тайничке... В подполье, например. А потом спокойненько перебрасывать это что-то в Сосновск...
Неопределенность, с какой он говорил, немножко успокоила Лешку. Он усмехнулся, откидываясь на подушки, тронул рукой бинты на голове. Случайно или умышленно? Хотел напомнить, что болен?..
— Говоришь ты хорошо. Слушать тебя — одно удовольствие! Но, сам посуди, что бы я мог хранить там, к примеру?
— К примеру? — переспросил Сергей, облокачиваясь на спинку кровати. Но говорить так было неудобно, и он снова выпрямился. — Рассуждаю просто: из Сосновска в тайгу везти нечего... Ну, такого, что надо бы еще прятать... А из тайги: не грибы, понятно, не шишки кедровые, да они еще и не поспели. А, например, камушки какие-нибудь... или золото. Что еще есть в тайге? Особенно если запомнить, что рядом со Свинушами, на Западном, работает драга, а в Белогорске, в четырех километрах, прииск, В Байдуках — тоже.
— Говори дальше… — с неудавшейся иронией потребовал Лешка.
— А дальше — что ж? Дальше просто. В пятницу вечером, когда ты опять забрался в тайник, вас оказалось там слишком много. Я этого никак еще в ум не возьму: почему вас оказалось там много? Зачем полез туда Ваньша? Ваньша был?! Да еще бабка хромая! Или как раз она помешала кому-то?
Лешка цикнул сквозь зубы, сдерживая закипавшую ярость.
— Все сказал? Ну так вот: ты просто жалкий шпион!.. Приехал ко мне, в мой дом, чтобы меня же потихонечку утопить! — Лешка хохотнул. — Здорово! Трупы тебе, наверно, еще в Сосновске снились! И сказки эти ты, наверно, дома еще придумал! Так?
— Пусть сказки... — отходя к окну, согласился Сергей.
Лешка снова приподнялся на локтях.
— Милицию ты навел?!
— Нет, — сказал Сергей.
— Наведешь?
— Зачем? Если они сами нащупали вас, сами докопаются. А я пока не собираюсь.
Лешка снова откинулся на подушки.
— Вы взбесились! Вам бы любыми средствами потопить меня! — Он засмеялся негромким, деланным смехом. — Алена тоже! Взъелась из-за Галки!..
Сергей перебил:
— Галка твоя... Ничего не хочу говорить, но опроси у нее, где она была в ночь с субботы на воскресенье?
Лешка напрягся, как будто все другие страхи его перед одним этим сразу отошли на второй план.
— Что ты хочешь сказать?!
— Уже сказал. Спроси ее, — повторил Сергей. — Я ничего не утверждаю, мне самому хочется это узнать.
— Ты подлец после этого, — сказал Лешка. — Понял? Подлец! И если бы не башка у меня... — Он снова тронул бинты на голове, — мы бы поговорили с тобой по-другому.
— Как с Мишаней? — спросил Сергей. — Ты психуешь, потому что сейчас тебе худо — я знаю. Но лучше скажи мне, кто там остался около подполья: Ваньша или тот бабкин святой, постоялец? Кто потом трахнул тебя по голове?.. Не волнуйся, я никуда не побегу капать. А к тебе сейчас явятся друзья всей кодлой или пришлют ее... Ты их проинструктируешь, что разузнал от меня. Они проинструктируют тебя, как вертеть дальше... Я не мешаю вам консультироваться.
Лешка сказал негромко, сквозь зубы:
— Уходи к чертовой матери...
— Я к тебе не напрашивался, — резонно возразил Сергей. — Ты сам говорил: хочешь потолковать!
— Я думал, ты парень!
— А если парень? — спросил Сергей.
— Ты продашь меня! — сказал Лешка. — Ты не парень, потому что ты продашь!
— Если ты ни при чем здесь...
— Ну конечно! — воскликнул Лешка. — Если меня не за что продавать, ты не продашь меня!
— Но ведь, Леха... Там были два трупа, — сказал Сергей. — Разве Ты этого не знаешь? Ну да, знаешь, конечно. А убитые сами за себя не могут отомстить, Леха. Это должен кто-то сделать за них... Но я не хочу, чтобы ты влип еще вместо кого-то... За кого-то... Ради этих друзей!
— Иди ты... — сказал Лешка. И, глядя прищуренными глазами в потолок, медленно, с расстановкой добавил: — Все это красиво, что ты говорил... Но теперь скажу я, чего ты добиваешься... Сказать? — Он посмотрел на Сергея.
— Говори... — ответил Сергей вдруг изменившимся голосом.
— Тогда слушай! — Лешка устроился поудобней на подушках. — Ты уже сто лет бегаешь за Аленой! Так?
— Я не бегаю...
— Ну таскаешься! — весело согласился Лешка. — А она — за мной! И ты хочешь сначала обделать меня перед ней, потом упечь в каталажку, а уж потом — на свободненькое местечко, когда никто не будет мешать!.. Так?
Сергей потрогал тыльными сторонами ладоней подоконник за спиной, холодную батарею.
— Давай! — сказал Лешка. — Давай! Может, хоть так тебе девка достанется! Сука ты. Иди! Продавай! Я никого не трогал, никого не убивал, но законопатить меня можно! Иди! — Лешка яростно чиркнул спичкой и попытался прикурить от дрожащего в неверной руке огонька. Сергей стиснул пальцами гладкий подоконник.
— Чего же ты?! — спросил Лешка.
— Я знал, что ты это скажешь... — негромко, почти безразличным голосом ответил Сергей. — Рано или поздно, а скажешь — я в этом уже не сомневался... И можешь быть уверен: я не пойду продавать тебя. Но трупов этих так не оставлю. Запомни. Я всего чуть-чуть потерся около твоих новых дружков, а мне уже противно дышать с ними вместе...
— Давай, давай! — подбодрил Лешка. Он чувствовал, что удар его попал в цель, и продолжал бить в одну точку. — Придумывать теперь всякие охи-вздохи это не обязательно! Что там «трудно дышать», какие-то принципы еще — это лишку! Иди и действуй! Только предупреди Алену: так и так, мол! Дескать, упеку я Лешку, и закрутим с тобой! Вдруг она не согласится?
Сергей вспрыгнул на подоконник, оглянулся.
— Друзьями, Лешка, мы, конечно, уже никогда не будем... Но, может, ты подумаешь еще? Извинишься... Может, сам поймешь, с кем тебе больше по пути, пока еще не совсем поздно? Одумаешься?..
Лешку трясло. Нервно ломая спички, он чиркал их одну за другой, и во взгляде его, обращенном на Сергея, была ненависть.
Голоса их, наверное, долетали до комнаты сестры-хозяйки рядом с вестибюлем. Сергей услышал цокот знакомых шпилек по коридору и соскочил на землю.
* *
*
Подробностей этой встречи Сергей, конечно, не передавал Алене, когда сказал: «К Лешке я больше не пойду». Алена стиснула в кулак свои гибкие пальцы, потом разомкнула один за другим.
— Поссорились?..
— Не знаю, — сказал Сергей. — Что ссориться? Ссорятся дети...