— Вообще-то понял, — с почти обреченным видом произнес Женька. — Но если вы, ребята, сумеете вдруг мне подсказать без этой штуки, — похлопал он себя по рукаву, — то лично я возражать не буду.
— Никому ничего подсказывать не придется, — заверил Пашков. — У моего шпаргалочного агрегата есть ответы на все случаи жизни.
— Верней, на все случаи химии, — уточнил Темыч.
— Пошли, — первым услышал звонок Олег.
Когда они, запыхавшись, прибежали на третий этаж в химический кабинет, тощая рыжая учительница Алевтина Борисовна уже сидела за столом.
— Садитесь, — то и дело одергивая вниз рукава платья, распорядилась она. — А ты, Васильев, — поглядела она на Женьку, — можешь даже и не садиться. Положи вещи и марш к доске.
Женька, сунув под парту кожаный рюкзачок, вернулся к учительскому столу.
— Какой ты сегодня нарядный, — нервно потирая ладони, отметила Алевтина Борисовна. — Сразу видно: готовился отвечать.
— Вообще-то готовился, — вынужден был покривить душой Женька. «Только бы мне в этом чертовом шпаргалочном агрегате ничего не перепутать», — добавил он про себя.
— Ну начнем, — сказала химичка. — Расскажи-ка ты мне, будь любезен, об устройстве и работе доменной печи.
— Сейчас, — бурно начал копаться под мышкой Женька.
— Ты почему чешешься? — в панике уставилась на него химичка.
— Я не чешусь, — возразил Женька.
— Нет, чешешься, — пристально посмотрела на него химичка и украдкой почесала собственную ладонь.
По бурному содружеству «В» пронесся смешок. Дело в том, что Алевтина Борисовна славилась своею нервозностью. А главным пунктиком у нее были домашние насекомые. Больше всего она боялась тараканов. Как назло, прямо под химическим кабинетом располагался буфет. Поэтому ненавистные насекомые посещали Алевтину Борисовну достаточно часто. И каждый учебный день она начинала с того, что принималась опрыскивать кабинет каким-то особым противотараканным средством собственного изобретения.
Женька продолжал искать резинку.
— Говори честно, кто тебя кусает? — уже сорвалась на крик Алевтина Борисовна.
— Никто, — вынужден был оставить поиски Женька.
— Тогда веди себя прилично, — потребовала химичка.
— Не старайся, — донесся в это время до Женьки бодрый шепот Пашкова. — Там все равно про доменную печь нету.
У Женьки екнуло сердце. Он с мольбой посмотрел на друзей. Те начали спешно перелистывать страницы учебника. Марат Ахмечтов тоже решил помочь Женьке. Он взял на себя Алевтину, чтобы у остальных в это время появилась возможность подсказать.
— Ахметов! — воззрилась на него химичка. — Теперь ты чешешься!
— Это нестрашно, Алевтина Борисовна, — усиленно скребя пятерней голову, со стоическим видом ответил Марат. — Отец какого-то клеща с Амазонки привез. Теперь никак вывести не можем.
Алевтина Борисовна вздрогнула, побледнела и, постаравшись как можно дальше отойти от Марата, осведомилась:
— Надеюсь, что этот клещ не заразный?
— Врачи еще не определили, — весело отозвался Марат. — Они сейчас отца обследуют. Только клещ какой-то хитрый. Сидит внутри и не вылазит.
И Ахметов почесал бок. Большая часть класса, опустив головы, сотрясалась от беззвучного хохота. В это время Катя, сидящая на первой парте, быстро шептала Женьке: «Верхняя часть доменной печи называется колошником, средняя — шахтой, а наиболее широкая часть распаром»,
Женька, имеющий об устройстве доменной печи такое же представление, как о работе желудка австралийского утконоса, изумленно вытаращился на девочку. Из ее слов он составил себе примерно такую картину.
Огромная печь, в которой почему-то стоит галошница. А где-то еще находятся какие-то распорки.
— Дальше, — потребовал Женька.
— Дальше там горн, — ответила девочка. — В форме цилиндра.
Тут Женька почувствовал, что сейчас лишится рассудка. Ему живо представилась высокая шляпа-цилиндр, из которой доносятся трубные звуки горна.
— Дальше, — потребовал Женька.
— Отверстия, — подсказала Катя. — Много. Из одного поступает шлак. Из другого чугун. А в третье воздух вдувают.
Женька немедленно себе представил нечто вроде расстрелянного из пулемета цилиндра. «Бред какой-то», — подумалось мальчику. Быть может, отведи судьба ему еще минут пять, он добился бы от Кати более выразительной подсказки. Однако Алевтина Борисовна, отойдя немного от потрясения, в которое поверг ее Ахметов со своим папой и амазонскими клещами, потребовала:
— Васильев, хочу услышать наконец от тебя про доменную печь.
— Ну, доменная печь… — медленно начал Женька. — Доменная печь, — повторил он, — это такая большая печь.
Тут он выдержал краткую паузу и, заискивающе глядя в глаза нервной химичке, доверительно сообщил:
— Знаете, Алевтина Борисовна, по-моему, это очень большая печь.
По классу пронесся сдавленный стон.
— Я знаю, Васильев, что это большая печь, — сухо отозвалась Алевтина Борисовна. — Но мне бы очень хотелось узнать о тебя, как она устроена.
— Устроена… устроена… устроена..- три раза подряд повторил Женька.
— Колошник, — одними губами произнесла Катя.
Женька едва заметно кивнул.
— Знаете, Алевтина Борисовна, там ест одна такая галошница! — очень громко очень отчетливо произнес он. — Галошница! — повторил Женька. И чуть тише добавил: — А еще там есть распорки.
— Какие распорки? — закричала Алевтина Борисовна.
— Не знаю, — почел за лучшее капитулировать Женька. — Могу еще рассказать про дырки в цилиндре.
— Не стоит, Васильев, — язвительно произнесла Алевтина Борисовна. — Садись. Два.
— Алевтина Борисовна! — заканючил Женька. — Не надо два! Я вообще-то хорошо учил. Спросите меня еще что-нибудь.
Химичка задумалась. Посвящать еще один урок Женьке ей совсем не улыбалось. Оставаться с ним после занятий, чтобы он исправлял двойку, Алевтина Борисовна тем более не желала. Поэтому она приняла решение:
— Хорошо. Ответишь, поставлю тройку. Что образуется при сгорании метана?
Едва услыхав вопрос, Лешка радостно закивал головой. Мол, в шпаргалке эта формула есть. Женька сунул руку за пазуху. Однако, пока он мучился над проблемой устройства, доменной печи, резинки куда-то окончательно исчезли. Женька, изогнувшись вопросительным знаком, начал шарить под пиджаком. — Опять ты чешешься? — заметила его странные телодвижения Алевтина Борисовна.
В этот момент Женька нащупал одну из резинок. Шпаргалка выехала в ладонь. Мальчик украдкой заглянул в нее. Но там оказались свойства содей угольной кислоты.
— Васильев. Я жду, — поторопила химичка.
— Я знаю, Алевтина Борисовна, — пылко заверил тот — Сейчас отвечу. Подождите еще секундочку.
Он вновь принялся лихорадочно шарить под пиджаком. «Куда же эта перемотка девалась?»-в панике думал он.
— Не чешись! — прикрикнула Алевтина Борисовна. — Ахметов, твой клещ, по-моему, все-таки заразный.
— Он не мой. Он папин, — немедленно вступил в спор Марат.
— Какая разница, — опять почесала ладонь Алевтина Борисовна. — Все равно тебе надо в больницу.
Тут Женька нашел резинку перемотки. Сперва он почувствовал, как у него на руке начало что-то крутиться. Затем раздался треск. Химичка, заподозрив неладное, направилась к мальчику.
— Сейчас, Алевтина Борисовна. Сейчас, — в отчаянии твердил тот.
— Ну-ка что у тебя там с рукой? — приблизилась к нему вплотную учительница.
Женька уже совершенно потерял голову. Не понимая, что делает, он простер руку к химичке, одновременно потянув сразу за все резники. Раздался громкий хруст, свернутый рулончик пашковских шпаргалок выстрелил прямо в лоб Алевтине Борис
— Бандит! Убийца! — заверещала весь класс.
Затем, подхватив с пола пашковские шпаргалки, вылетела из класса.
Класс онемел. Все смотрели на Женьку. Тот с отрешенным видом вытряхивал из рукава обломки пашковского агрегата.
— Ну ты даешь! — первым пришел Марат Ахметов. — Выстрел прямо в яблочко?
— Тебе только с техникой обращаться осуждающе поглядел Пашков на Женьку.
— Говорил же, что ничего хорошего не получится, — назидательно произнес Темыч.
Женька только рукой махнул и направился к себе за парту.
Глава III
У ВЕРЫ АНДРЕЕВНЫ
Едва Женька уселся за парту, в класс влетела взъерошенная Алевтина Борисовна. Она была не одна. С ней вместе пришли директор школы ил Петрович и его верный заместитель по хозяйственной части Арсений Владимирович.
— Что тут произошло? — строго оглядел бурное содружество девятого «В» директор.
— Произошло покушение на жизнь преподавателя! — непрестанно одергивая вниз рукава платья, воскликнула химичка.
— Ну покушение — это уж слишком сильно сказано, — оценивающе вертел в руках рулончик пашковских шпаргалок Арсений Владимирович. — Таким оружием, Алевтина Борисовна, даже мышку не убьешь.
Арсений Владимирович когда-то был кадровым офицером и командовал то ли полком, то ли ротой. Поэтому уж в чем, в чем, а в оружии разбирался отлично.
— Не смейте при мне говорить о мышах! — взвизгнула Алевтина Борисовна.
— Арсений Борисович! — с осуждением покачал головой директор. — Ты же знаешь…
— Извини, Петрович, запамятовал, — смутился доблестный заместитель. Он только сейчас вспомнил, что мышей Алевтина Борисовна боится еще сильнее, чем тараканов.
— И вообще, как это не убьешь! — продолжала возмущаться учительница. — Когда этот варвар выстрелил, у меня прямо искры из глаз посыпались!
— Искры — это еще несмертельно, — вырвалось у Арсения Владимировича.
— Кому как! — с негодованием воззрилась на него химичка.
— Арсений Владимирович, — был вынужден снова вмешаться директор.
— Может, Петрович» я вообще пойду*? — осведомился с надеждою тот. — Ты же меня пригласил самострел освидетельствовать на предмет опасности для жизни. А тут вон только какие-то железяки валяются.
И он указал пальцем на пол, где продолжали лежать обломки «шпаргалочного агрегата».
— Самострела не было, — тут же заверил директора Женька.
— А что было? — пристально посмотрел на него Михаил Петрович.
— Ну это… такое, — замялся Женька.
— Он меня специально убить хотел! — настаивала на Своей версии Алевтина Борисовна. — Я в «Московском комсомольце» недавно статью о таком читала. Ученик застрелил в Тамбове учителя алгебры, чтобы не исправлять двойку. У нас с Васильевым совершенно аналогичный случай.
— Я что, по-вашему, киллер? — вскочил на ноги Женька.
— У нас в классе киллеров нет! — немедленно вступился за него Марат Ахметов.
— Мы вообще мирные люди! — подхватил Мишка Сидоров.
Бурное содружество девятого «В» никогда не давало в обиду своих. То есть локальные конфликты между отдельными личностями, разумеется, возникали. Однако перед лицом внешнего врага этот прославленный на всю школу коллектив превращался в несокрушимый монолит.
— Тихо! — прикрикнул директор.
— Отставить! — командирским голосом грянул Арсений Владимирович.
— Перестаньте меня пугать! — вздрогнула Алевтина Борисовна.
— Я не пугаю, а навожу порядок, — обиделся заместитель директора по хозяйственной части.
Присев на корточки, он вдруг начал с любопытством разглядывать обломки «шпаргалочного агрегата».
— Интересная вещь, — какое-то время спустя сказал он.
— Ты о чем, Владимирович? — с недоумением уставился на него директор.
— Вот об этом, Петрович, — поднявшись на ноги, продолжал вертеть в руках детали шпаргалочного каркаса заместитель. — Между прочим, неплохо организованное вспомогательное средство. Только есть некоторые нарушения техники безопасности. Это мы с вами, — поглядел он на класс, — пройдем на следующем уроке.
Арсений Владимирович по совместительству вел в старших классах уроки по ОБЖ и делал это с большим увлечением.
— Ты смотри, до чего Васильев додумался, — повернулся к Михаилу Петровичу доблестный заместитель. — Вот это сюда надевается, — приложил он каркасик к руке, а за это вот тянется, — потряс он перед носом директора резинками. — Ну, Архимед!
— Это не… — начал было Пашков, но вовремя осекся.
Увидев, с каким восторгом Арсений Владимирович воспринял его изобретение, Пашков сперва было хотел признаться в авторстве. Однако в последний момент до него дошло, что сейчас будет благоразумней остаться в тени. Конечно, если бы он этим спас Женьку… Но тот уже явно лопух. Так чего же зря множить список жертв. Тем более что агрегатом пользовался все-таки Женька.
Пока Арсений Владимирович так и эдак вертел в руках каркас, Михаил Петрович углубился в изучение шпаргалок. Судя по виду директора, содержание рулона вызвало у него любопытство»
— Ну-ка, Арсений Владимирович, дай мне очки для чтения, — попросил он. — А то я свои в кабинете забыл.
Очки немедленно были выданы. Водрузив их на нос, директор углубился в дальнейшее изучение текста. Класс молча ждал, что последует дальше. Женька, втянув голову в плечи, даже боялся представить себе, какая участь ему уготована.
Михаил Петрович сперва читал шпаргалки стоя. Затем, не отрываясь от формул, в задумчивости уселся за стол Алевтины Борисовны и продолжал изучение совместного творчества двух одаренных братьев.
— Ну теперь убедились, до чего дошел этот Васильев? — спросила химичка.
— Да, да, — рассеянно закивал головой директор. — Очень интересная работа.
— Что вы Этим хотите сказать? — широко раскрыла глаза Алевтина Борисовна.
Михаил Петрович с ответом не торопился. Он всегда был поклонником передовых веяний в педагогике. И знал о теории, согласно которой хорошо оформленная шпаргалка является не чем иным, как свидетельством знаний ученика. Рулончик братьев Пашковых был выполнен настолько квалифицированно, что Михаила Петровича охватило невольное восхищение.
— Васильев! — наконец нарушил молчание он.
Женька поднялся на ноги.
— Ты это сам готовил? — потряс рулончиком в воздухе директор.
— С-сам, — запинаясь, ответил мальчик. «Хоть Пашков и гад, но выдавать я его не буду», — добавил он про себя.
— Молодец! — к полному недоумению Женьки, ободряюще улыбнулся Михаил Петрович.
— И технические знания проявил хорошие, — вмешался Арсений Владимирович. — Ты у меня и по ОБЖ показываешь неплохую успеваемость.
— Может, вы ему еще и медаль за это безобразие вручите? — вскипела Алевтина Борисовна.
— Нет, — мигом построжал директор. — Я думаю, Алевтина Борисовна, вот как нам с вами следует поступить, — повернулся он к учительнице. — Дадим Васильеву несколько дней на подготовку. А потом пусть ответит вам по материалам шпаргалки.
— Уж я его, Михаил Петрович, спрошу, — обрадовалась Алевтина Борисовна.
— А заодно и проверим, — снова заговорил директор, — насколько полезны шпаргалки в качестве метода усвоения материала.
Тут раздался звонок. Директор, его заместитель и Алевтина Борисовна ушли. Женька кинулся в коридор, чтобы поговорить по душам с Пашковым. Но Лешка куда-то исчез.
— Ну ты молодец! — подошли к Женьке четверо друзей.
— Я этого Гада Пашкова убью! — пребывал в редком для себя неистовстве обычно незлобивый Женька.
— Сам виноват, — изрек с назидательным видом Тема, — Нужно было рассчитывать на собственные силы.
— Это Темочка на- личном опыте уяснил, — иронично сощурилась Катя.
Тема надулся. Он прекрасно знал, на что намекала девочка. Не так давно он тоже возложил большие надежды на Лешку, а также, в частности, и на Женьку. Они взялись подсказывать Теме стихотворение Лермонтова. Кончилось это катастрофой. Теперь Тема должен был сдать Роману Ивановичу вместо одного, целых десять стихотворений великого русского поэта.
Женька, вспомнив об этом, расхохотался.
— Ничего смешного не вижу, — проворчал Темыч.
— Это у него нервный смех, — подмигнул ребятам Олег. — Ладно, Женька, не расстраивайся. Как-нибудь сдашь. Алевтина вообще-то незлая. Ты только повежливей.
— Чертов Пашков, — снова сжал кулаки Женька. — Бели бы он все темы не выписал, мне бы меньше готовиться.