Останавливались только ночью, чтобы хоть немного поспать, присев — как курица на насест — на толстые, свитые в кольца корни каких-то неведомых деревьев. В джунглях нет места, чтобы спать лежа. Некоторые от усталости и отчаяния выходили на морской берег, чтобы впервые за долгое время вытянуться и поспать по-людски, — большинство из этих так и остались навсегда на берегу, настигнутые вражеской пулей.
— Хорошо, что вы спаслись!
Дед помолчал, а когда взглянул на Ямашту, который произнес эти слова, глаза его были совершенно пустыми, будто он смотрел на постороннего, абсолютно незнакомого ему человека.
— В один из дней, — дед снова заговорил, — мы вышли к маленькой деревушке. В ней было несколько хижин, крытых травой и листьями. И все. Больше ничего не было. Мы ужасно обрадовались тому, что сможем хоть несколько дней передохнуть, поесть нормальную еду и попить нормальную воду. Наверное, если бы мы тогда не набрели на эту деревню, то меня бы и на свете уже не было. Я бы в этих джунглях весь и кончился.
Ветер не утихал. Дождь барабанил по стеклу — как будто требовал, чтобы его впустили в дом после долгой утомительной дороги.
— В деревне было несколько женщин, детей и стариков. Мы их всех убили. И женщин, и стариков… и детей.
— Зачем?
— Если бы мы их оставили в живых, они могли бы выдать нас врагам. И тогда убили бы нас.
— Вы их расстреляли, да? Тра-та-та-та-та! — Кавабэ начал дергать ногой.
— Да, — просто ответил дед.
— А как это, убивать людей? Что чувствуешь? — Глаза у Кавабэ горели, но тут Ямашта ткнул его в бок и сказал тихонько: «Оставь, не надо».
— Одна женщина вдруг побежала. Я бросился за ней. Но я был так слаб, так долго не ел и не пил, что когда споткнулся и упал, то чуть не задохнулся. А она была молодой, легконогой, как олень. Ее длинные, собранные в хвост волосы подпрыгивали, когда она бежала, взлетали и опускались ей на спину. Я видел, как напрягаются мышцы ее ног, как равномерно двигаются ее бедра. Это движение заворожило меня. Я поднялся и побежал за ней, ничего уже не понимая. А голове у меня бухало, как будто бил колокол: дон, дон… Я не помнил, кого и зачем я догоняю, но это меня не останавливало. На бегу я вскинул винтовку и выстрелил… Она упала как подкошенная и так и осталась лежать.
Мы молчали.
Мне показалось, что я слышу, как гулко бьет большой колокол: дон, дон, дон… Но, наверное, это всего лишь завывал ветер.
— Пуля попала ей в спину, прошла насквозь и вышла из груди. Она лежала лицом вниз. Я добрался до нее и осторожно перевернул. И только в этот момент заметил… — дед вдруг замолчал, словно слова застряли у него в горле, — она была беременна.
— У нее должен был родиться ребенок? — шепотом спросил Ямашта.
Дед кивнул.
— Я приложил руку к ее круглому, как туго надутый шар, животу и почувствовал движение там, внутри. Хотя она уже была мертва.
Я не мог разглядеть лица деда, так низко он склонил голову.
— Потом я вернулся в деревню. И мы с товарищами набросились на еду. Мы были спасены. Мы выжили, — он помолчал немного и добавил: — На войне как на войне.
Нога у Кавабэ легонько подергивалась. Ямашта сидел с полуоткрытым ртом и бесцельно вглядывался в ручку стоявшего сбоку от него шкафа.
Интересно, давно он так сидит?
Дед потянулся и достал с одной из полок под телевизором пачку сигарет. Вынув сигарету, он взял спички, лежавшие на блюдце с противокомарными палочками, и прикурил. Я первый раз видел, что он курит. Он затянулся, потом посмотрел на красный огонек на конце сигареты и затушил сигарету в блюдце.
— Наверное, лучше бы вам этого не слышать.
— Нет, почему же, — сказал я, но, похоже, никому от этого не стало лучше. Скорее наоборот.
— Очень хорошо, что вы нам рассказали, — вдруг сказал Кавабэ. — Так лучше, чем не рассказать. Понимаете?
Дед посмотрел на него с удивлением.
— Ну, может быть, и так. — С этими словами он уставился за окно.
Дождь ослаб и продолжал тихонько накрапывать, время от времени судорожно всхлипывая, словно уставший от плача, засыпающий младенец.
9
— Это не жена от деда ушла, а он от нее. И теперь понятно почему.
До того, как Кавабэ это произнес, мы с Ямаштой ничего такого не думали, но теперь сразу же с ним согласились. На острове в южных морях дед убил женщину. Женщину, в животе которой был ребенок. Вряд ли кто сможет внятно объяснить, каким именно образом это связано с тем, что дед бросил жену, друзей и отказался от нормальной, счастливой жизни. Но было ясно, что связано. Да еще как.
— Наверное, таких, как он, было много во время войны. И таких, как эта женщина, тоже, — сказал Ямашта. — Она после смерти превратилась в духа и приходила к дедушке с мертвым ребенком на руках.
— Все! Замолкни! — Кавабэ сделал страшное лицо.
— Все-таки война — это очень плохо, — сказал я. Кавабэ посмотрел себе под ноги и кивнул.
В тот день, когда над городом шумел тайфун, дед разошелся не на шутку. Он все рассказывал и рассказывал без остановки. Он извлекал из своей памяти истории одну за другой, как достают из старого потертого мешка давно забытые вещи. Может быть, на него так подействовали ветер и дождь, бушующие за окном.
Вернувшись с войны, дед не стал возвращаться домой. Он никому ничего не объяснил, просто исчез, и все. Не сообщил ни о том, что жив, ни о том, что демобилизовался.
— А жена, ее звали Яёи, наверное, взяла свою прежнюю фамилию. Яёи Коко. Красивое имя, правда? — сказал дед. — Думаю, она нашла себе кого-нибудь более достойного.
Сразу после этого он лег на бок прямо на полу и заснул. А может, только притворился, что заснул. Мы, не сговариваясь, встали и потихоньку вышли из комнаты. Обулись, оделись и отправились по домам.
— Кстати, мне тут в голову кой-какая идея пришла, — сказал Кавабэ, роясь на ходу в своем портфеле. — Вот, глянь-ка. — И он протянул мне сложенный вчетверо лист белой бумаги. Я развернул и посмотрел. Контрольная по родной речи — мы недавно ее обратно получили. Оценка 25 баллов из ста.
— Нда-а. Не повезло тебе, — сочувственно сказал я.
— В каком смысле? — он торопливо выхватил листок у меня из рук. — Это не то! Вот, вот это посмотри.
Кавабэ дал мне другой листок, на котором его жутким почерком были записаны пять телефонных номеров. Напротив каждого номера стояла фамилия: Коко.
— Я вчера в телефонном справочнике нашел.
После того дня, когда случился тайфун, мы стали собираться дома у деда каждый день. А вчера Кавабэ почему-то не пришел. Сразу же после занятий быстренько собрался и свалил, сказав только: «У меня дела». Даже в булочную с нами не зашел.
— Тут у меня только токийские телефоны. Но дед ведь сказал, что эта его Яёи Коко жила в старом городе.
— И что с этим делать?
— Что-что — звонить. Вот, номера видишь?! — Кавабэ повысил голос.
— Так тут же не написано, как их зовут. Может, там нет ни одной Яёи, — с сомнением сказал Ямашта.
— Может, и нет, а может, и есть, — многозначительно сказал Кавабэ. — В справочнике пишут имя только Главыси Мейства.Мало ли, а вдруг Яёи-сан с кем-то вместе живет? И даже если это и не она сама — может, это родственники ее, дальние какие-нибудь. Фамилия-то редкая. Надо использовать любую зацепку.
Мне понадобилось секунд пять, чтобы понять, что таинственная Главыся Мейства— это на самом деле «глава семейства». Кавабэ своим пронзительным голосом умудрился произнести это выражение так, что для меня оно прозвучало как наименование какой-то сказочной нечисти.
— Так ты что… серьезно решил звонить? — Ямашта уставился на Кавабэ, и его маленькие глазки расширились от удивления.
— А что, зря я, что ли, время тратил? Я ж сначала вообще не знал, как к справочнику подступиться. Да и вообще, вы в курсе, что в Токио не один справочник, а несколько? Я чуть не умер, пока нашел то, что надо, — самодовольно сказал Кавабэ.
Нет, вы только на него посмотрите! Хочет, чтобы все его подвиг заценили.
— А что, если она не в самом Токио живет, а где-нибудь в пригороде? Или вообще в префектуру какую-нибудь переехала? — не знаю почему, но мне захотелось повредничать.
— Тогда я дальше буду искать. У Японского Телекома есть справочники для всех регионов, — ни секунды не колеблясь, ответил Кавабэ.
— А что, если она во второй раз замуж вышла и фамилию поменяла?
— Ну, тогда…
— И вообще, есть люди, телефоны которых не записаны в справочниках.
Кавабэ замолчал. А потом вдруг заорал злобно:
— Так я же и говорю — надо любую зацепку использовать! Может, мы родных ее найдем? Что тут непонятного?! Короче, собираемся у меня. Будем звонить. Ясно?
Мы сидели в комнате у Кавабэ. Прямо перед нами стоял телефонный аппарат. Мы неотрывно на него смотрели.
— Ну что, звоним? — сказал Кавабэ.
— Ага, — мы с Ямаштой кивнули.
Кивнуть-то мы кивнули, да только трубку никто из нас брать не торопился. В комнате повисла тишина…
— Ну что, звоним, — снова сказал Кавабэ.
— Ага, — мы с Ямаштой снова кивнули. И опять тишина…
Вдруг телефон зазвонил сам. От неожиданности мы отпрянули назад, чуть не свалившись на пол. Кавабэ взял трубку. Звонила его мама.
— А… Я понял, сегодня ты будешь поздно… Угу. Ага. Понял. Хорошо. Да-да, я поужинаю как следует… Ага. Ну, пока.
Повесив трубку, Кавабэ с облегчением вздохнул и, ткнув в меня пальцем, сказал:
— Давай звони.
— Еще чего! Твой телефон, ты и звони!
— Да ладно, ясно же, что у тебя лучше всех получится, — обычная его отговорка, когда он хочет, чтобы я за него чего-то сделал.
Я пихнул Ямашту.
— Давай ты, а? У меня не получится. Я не умею с незнакомыми людьми по телефону разговаривать непонятно о чем. — Это была истинная правда. Я действительно этого не умею.
Но было ясно, что отвертеться шансов нет. Почему-то такого рода вещи всегда в конечном итоге приходится делать мне.
Я набрал первый номер. Там никто не отвечал.
— Не отвечает, — сказал я, повесив трубку.
— А ты не расслабляйся. Давай дальше по списку.
— Нет уж, следующий ты звонишь.
— Нет, звонишь у нас ты, — упрямо сказал Кавабэ.
Я снова взял трубку. Через пару гудков мне ответил мужской голос.
— Алло? — голос был недовольным.
— Э-э… алло.
— Алло?
— Здравствуйте, это Коко-сан?
— Да, кто это? — Мне показалось, что голос сделался еще недовольнее.
— Извините, мы разыскиваем женщину по имени Яёи Коко.
— Чего?! Кого?! — теперь он рассердился по-настоящему. Мне ужасно захотелось бросить трубку.
— У вас не живет Яёи-сан? Яёи Коко?
— Какая еще Яёи?!
— Она старенькая уже. Яёи — это имя. Коко — фамилия. Мы ее разыскиваем.
— Нет у нас никакой Яёи!
Он бросил трубку.
— Нет у них такой.
Ямашта аккуратно вычеркнул номер из списка.
— Теперь по этому номеру звони, — сказал он мне.
— Что, опять я?
— Ну да. У тебя очень хорошо получается.
На этот раз ответила женщина. По голосу мне показалось, что она примерно одного возраста с моей мамой.
— Яёи Коко? Это моя родственница.
— Вы не шутите? — прижимая трубку левой рукой к уху, правой я сделал торжествующий жест. Ямашта с Кавабэ попытались подлезть поближе к трубке, чтобы слышать наш разговор.
— Просто я ее ищу.
— Ищешь? Зачем?
— Дело в том, что… дедушка хочет с ней встретиться.
— Дедушка? Твой дедушка?
— Э-э… Да. Мой дедушка.
— Зачем?
— Ну…
— Зачем твоему дедушке понадобилось встречаться с Яёи Коко?
— Он…
— Что, не знаешь, что сказать? — голос женщины звучал угрожающе. Надо было срочно что-то придумать. А то она сейчас трубку повесит, и все.
— Мой дедушка, он хочет извиниться перед Яёи-сан. Он умирает. Может быть, уже завтра совсем умрет, — соврал я.
— Ой, как нехорошо, — с этими словами женщина протяжно выдохнула. «Как будто сигарету курит», — подумал я.
— А за что он хочет извиниться? Он сбежал от нее? Бросил, да?
— Вовсе нет! С чего вы взяли? — я совсем уже заврался.
В ответ женщина как-то странно засмеялась.
— Извините, — не выдержал я, — а можно с ней поговорить?
— С кем?
— С Яёи-сан.
— Так она здесь не живет, — она будто немного удивилась, — я одна живу.
— А где она живет?
— Не знаю.
— Но вы же сказали, что она ваша родственница?
— Ну, так с такой фамилией, как эта, мы все где-то родственники. Я в этом смысле сказала. А так я не знаю никакой Яёи. Ты уж не сердись.
Я разочарованно вздохнул.
— Можешь мне снова как-нибудь позвонить, если захочешь, — и она повесила трубку.
Набрав следующий номер, я попал на автоответчик. На фоне залихватской музыки из спагетти-вестерна [6]вкрадчивый мужской голос говорил полушепотом: «Меня нет дома, и когда я вернусь — неизвестно. Под небом далекой страны я прошу лишь об одном — о счастье для тебя». Фу, гадость какая.
А потом мне ответила маленькая девочка.
— Алё. Никого нет дома, — громко сказала она забавным голосом, который часто бывает у малышей.
— А мама где?
— На работе.
«Наверное, лучше попозже еще раз перезвонить», — подумал я.
— Гэн-кун сегодня кашляет, и мы не можем играть. Я дома. С бабушкой.
— С бабушкой? — я как ненормальный вцепился в трубку.
— У бабушки уши плохие. Она по телефону не может… А вы кто? — спросила она вдруг. Наверное, вспомнила, что так нужно говорить по телефону с незнакомым человеком.
— Я дружу с твоей бабушкой, — слова выскочили из меня сами собой. Я даже сам удивился.
— С бабушкой? — удивилась девочка. — А что, у бабушки есть друзья?
— А скажи, как твою бабушку зовут? Бабушка Яёи? Я-ё-и? — Я едва сдерживался от волнения, но старался говорить очень медленно, по слогам.
— Нет, — сказала девочка, — Ханаэ. Бабушка Ханаэ.
Снова разочарование. Я посмотрел на Кавабэ и Ямашту и отрицательно покачал пальцем из стороны в сторону.
— А ты правда бабушкин друг?
Я хотел было сказать, что это неправда, извиниться перед ней и повесить трубку, как вдруг услышал:
— Или ты друг бабушки Яёи?
— Бабушки Яёи?
— Бабушки Яёи нет дома.
— Слушай, твою бабушку зовут Ханаэ. Разве нет? — не понял я.
— Бабушка Яёи, она еще больше бабушка, чем бабушка Ханаэ. Мой папа — сын бабушки Ханаэ. А я и брат — дети папы. А бабушка Яёи — сестра бабушки Ханаэ. Бабушка Яёи уже совсем-совсем бабушка, и ее теперь нет дома.
Я перестал понимать вообще что бы то ни было.
— А где она? Где бабушка Яёи?
— Она была тут. Но теперь тут комната брата. Он уже большой. У него скоро эк-за-мен. Надо сидеть тихо.
— То есть бабушка Яёи раньше с тобой жила?
— Меня зовут Маю-тян.
— Маю-тян, ты раньше вместе с бабушкой Яёи жила?
— Как это «жила»? — растерянно спросила девочка.
— Бабушка Яёи раньше была дома у Маю-тян, да? — я тоже вдруг заговорил вкрадчиво, как тот с автоответчика. Первый раз в жизни.
— Да. Была.
— А теперь она где?
— В То-дзю-эн, — радостно сказал девочка, — там есть еще бабушки. И дедушки. Мама говорит, там очень хорошо!
Дом престарелых был похож на маленькую больницу. В белых коробках комнат под звук работающих кондиционеров старички и старушки занимались своими делами. Кто-то играл в го, кто-то смотрел телевизор, кто-то танцевал гавайские народные танцы. Здесь было очень спокойно. Местные обитатели беседовали под звуки гавайской гитары и телевизионной рекламы, прогуливались взад-вперед по коридорам. Было в этой прогулке что-то подводное. Мы ходили и заглядывали во все комнаты, пока к нам не подошла, слегка причмокивая резиновыми подошвами по линолеуму, женщина в светло-розовом халате. По виду медсестра.
— Что вам здесь надо, мальчики?