— Не КОГО, идиот, — взревел Рогатый Барон, — а ЧТО! Сахарные щипцы баронессы! Ну, видел ты их?
Садовник медленно покачал головой.
— Боюсь, что нет, господин мой, — сказал он. Рогатый Барон горестно вздохнул. — Они, должно быть, исчезли, как и все остальное.
— Все остальное? — зарычал Рогатый Барон. — Что значит «все остальное»?
— Вся остальная кухонная утварь, господин мой. Повар так и не может найти ни одной вещи! И все столовые приборы тоже исчезли! Во всем замке осталась только одна серебряная зубочистка…
Рогатый Барон стал белым как мел.
— Ты что же, хочешь сказать?.. Ты хочешь… что?.. — Он поперхнулся. — Ну, хоть ножи-то для масла по крайней мере остались? Ну же, говори!
— Нет.
— А чайные ложки?
— Ни одной!
— А как насчет…
— Все исчезло, господин мой! От ножей для жаркого до чайного ситечка. Вся кухонная утварь, все столовые приборы исчезли без следа!
— Но это же бунт! — загремел Рогатый Барон. И вдруг снова побледнел: — Но что скажет Ингрид? Боже мой! Она и так уже из себя выходит по поводу исчезновения щипцов для сахара. Без них, по ее словам, никак нельзя устроить чаепитие в саду. А уж если она узнает, что и вся остальная посуда исчезла…
И тут у них за спиной раздался оглушительный треск. Бенсон и Рогатый Барон, вздрогнув, обернулись и увидели двух гоблинов; растянувшихся на земле.
— Ой, это я виноват! — извиняющимся тоном сказал один, потирая ушибленную голову.
— Нет, это целиком моя вина! — возразил другой. — Я совсем под ноги не смотрел.
Повсюду вокруг них по земле рассыпались карандаши, какие-то палочки, веточки и игральные карты. Рогатый Барон нагнулся и поднял с земли карандаш.
— Что это? — спросил он.
— Карандаш, господин мой, — сказал гоблин.
— Сам вижу! — рявкнул Рогатый Барон. — А вот что карандаш здесь делает? И откуда здесь все эти предметы?
— Наша повариха придумала! — гордо сообщил первый гоблин.
— Она мечом нарезает хлеб, а линейкой намазывает масло! — пропищал второй гоблин.
— А карандаши — чтобы размешивать сахар в чае, — сказал первый.
Рогатый Барон устало опустился на землю и застонал.
Бенсон подал ему раздвоенный сучок и гордо заметил:
— А вот мое собственное изобретение!
Но Рогатого Барона «изобретение» не особенно впечатлило.
— Что это за рогулька? — спросил он.
— Не просто рогулька, а приспособление для колки сахара! — с достоинством пояснил Бенсон. — Сахарные щипчики — это вчерашний день, история. А с помощью столь простого приспособления для колки сахара можно…
Рогатый Барон согнулся пополам и зажал уши руками.
— Это же настоящая катастрофа! — взвыл он. — Кошмар! Ингрид просто с ума сойдет от злости! Да она со мной отныне и разговаривать не пожелает! — Он задумчиво сдвинул брови. — С другой стороны, как говорится, у каждой черной тучи есть серебряная подкладка.
Заметив у своих ног игральную карту, барон поднял ее. Бенсон и двое других гоблинов смотрели, как он задумчиво вертит ее в руках. Потом барон тяжко вздохнул и спросил:
— А это для чего теперь следует использовать?
— Это же игральная карта, господин мой, — сказал первый гоблин.
— Ее используют… — начал было второй гоблин и запнулся. — Используют… — Вдруг лицо его прояснилось: — Ее используют для игры в карты, господин мой!
Рогатый Барон побагровел; казалось, он вот-вот взорвется. Бенсон втянул голову в плечи и пояснил:
— Мы несли карты вон в тот зеленый шатер. — И он указал на округлую зеленую палатку между помостом и будкой с надписью «Проверь, насколько ты силен!». — Там я организовал различные развлечения для наших юных гостей. Например: «Пришпиль к стене хвостик розового смердуна», «Поймай взрывчатую газовую лягушку», «Музыкальные черви», «Путешествие сквозь торт».
— Да, да, — прервал его барон. — Ясно. А теперь я должен пойти и все рассказать Ингрид, Хотя вряд ли она будет в восторге. Ох, как же она разозлится!.. Охо-хо!.. Ну довольно же наконец! — рассердился он, когда очередной гоблин чуть не сбил его с ног. — Слепые здесь все, что ли?
— О, прошу прощения, от всей души прошу прощения, господин мой! — прошелестел тихий, глуховатый голос, и Рогатый Барон увидел перед собой довольно высокого сутулого гоблина, укутанного в плащ с капюшоном. — Я смотрел себе под ноги… Осторожнее с этой палкой, господин мой, ты можешь выколоть кому-нибудь глаз… — Голос незнакомца стал едва слышен. Он переложил тяжелый сверток из одной руки в другую и спросил: — Куда это отнести?
— Что?.. — изумленно пролепетал Рогатый Барон.
— Вот это, — пояснил незнакомец, протягивая ему сверток, в котором оказались всякие складные шесты, крюки и рулоны лиловой и яркой розовой парусины.
— Что это? — в отчаянии спросил барон. — Может быть, набор кухонной утвари? Или ножи с вилками? Хорошо бы!
— Ах, как мило ты шутишь, господин мой, — донесся из-под капюшона тихий голос незнакомца. — К сожалению, это всего лишь прелестный Павильон Розовых Лепестков.
— Ну, разумеется, — пробормотал Рогатый Барон. — Как глупо с моей стороны даже предполагать что-то другое! Мне нужны щипцы для сахара, не говоря уж о ножах, вилках и ложках, а ты предлагаешь мне какой-то дурацкий Павильон Розовых Лепестков.
— Именно так, сэр, — подтвердил голос из-под капюшона. — Ни одна вечеринка в саду не обходится без такого павильона. Поверьте мне. Баронесса будет просто очарована.
— Очень на это надеюсь! — сказал Рогатый Барон. — А пока положи свой сверток вон в тот свободный угол.
— УОЛТЕР!
Услышав собственное имя, Рогатый Барон побелел как мел и осторожно поднял глаза на окна спальни баронессы.
— Иду-иду, моя голубка! — откликнулся он. — Мне тут принесли кое-что, и эта вещь очень тебя обрадует! — И он с хрустом сжал в руке раздвоенный сучок, предложенный ему Бенсоном.
— Хорошо бы! — донесся сверху грудной голос Ингрид, исполненный затаенной угрозы, — Помнишь, что произошло в последний раз, когда ты не сумел как следует меня обрадовать?
Рогатый Барон осторожно коснулся своих ушей и поморщился, явно вспоминая нечто весьма неприятное.
— Как я могу забыть такое? — прошептал он. — Никогда в жизни!
У Моста Троллей стояла полная тишь; в воздухе отчетливо пованивало. Любовь троллей к турнепсу имела весьма неприятный побочный эффект, который сказывался в основном, когда они спали. Время от времени из той или иной спальни доносился такой грохот, точно роняли медный таз.
Пернатые мыши, устроившиеся на ночлег поблизости от жилых помещений, обнаружили вскоре, что у них слезятся глаза от наплывавшей из окон вони. А когда поднялся легкий ветерок, какой-то несчастный древесный кролик, нечаянно вдохнув полной грудью, потерял сознание и грохнулся на землю с весьма, надо сказать, большой высоты.
Посреди, кучи мусора и хлама, нахохлившись на своем трехногом табурете, уперев локти в колени и уронив голову на руки, дремал главный хранитель ворот, тролль весьма плотного телосложения, с клочковатыми патлами, торчавшими из-под съехавшего набок шлема, и выступающими вперед огромными зубами. Он — как и все население Моста Троллей — готов был проспать все на свете. На коленях у него лежал сильно обкусанный здоровенный турнепс. Время от времени тролль громко всхрапывал. В животе у него постоянно бурчало и булькало, и штаны раздувались от выпускаемых с громким шипением кишечных газов.
А в заднем кармане его грязнущих мешковатых штанов все время что-то шевелилось и явно пыталось выбраться наружу.
Тролль даже на некоторое время перестал сопеть и, сунув руку в задний карман, почесал себе зад. После чего возня в его заднем кармане стала особенно яростной, и уже через мгновение оттуда высунулось нечто блестящее. Это была верхняя часть серебряной чайной ложки.
Тролль опять громко пукнул и с шипением выпустил газы — случайно пролетавшая мимо пернатая мышь тут же свалилась на землю замертво.
Ложечка хихикнула, извернулась и с негромким звоном выпала из кармана на землю.
Легонько вздохнув, она поднялась, постояла и снова вздохнула. Раннее солнце играло на ее полированной поверхности, едва просачиваясь сквозь груды отвратительного мусора. Придя в себя, ложечка решительно двинулась прочь — мимо проржавевшей и протекающей лейки, мимо расколотой тарелки, мимо кучки гаек и болтов — прямо на широкую покрытую пылью дорогу.
Что-то властно звало ее вперед. И она не в силах была противиться этому зову.
1
Джо Джефферсон крепко спал, когда его разбудил какой-то громкий треск. Он перевернулся на спину, но глаз не открыл, хоть и прислушался очень внимательно.
А прислушаться стоило: самые различные звуки доносились до него — тиканье часов, стук тарелок, чье-то монотонное пение…
Сердце Джо бешено забилось. Неужели это тикают часы в его собственной спальне? И мама готовит завтрак, как всегда мурлыча себе под нос? Или это папа напевает, принимая душ?
Может быть, все-таки осмелиться и открыть глаза?
Джо медленно-медленно приоткрыл левый глаз. В комнате было темно, ничего толком не разобрать. Ну что ж, тем лучше. Значит, он снова проснулся у себя в спальне после самого странного в своей жизни сна…
Он резко раскрыл глаза.
Нет, это был не сон! И спал он в гамаке на борту плавучего дома Рэндальфа, стоявшего на якоре посреди Зачарованного Озера. На стуле рядом лежали жалкие останки его «доспехов» — смятая крышка от бака, трезубец для жарки хлеба над огнем, плащ из мешковины с опушкой из потрепанного искусственного меха…
— Черт бы все это побрал! — выругался в полный голос Джо. И тут же сел. Сна как не бывало. — Значит, я все еще в Чвокой Шмари!
— С добрым утром! — пропела Вероника насмешливо.
Джо повернулся к ней. Вероника сидела в изножии его веревочного гамака, и перья у нее были мокрые и растрепанные.
— Мне… так грустно! — пробормотал Джо. — Я подумал, что все это мне приснилось… Я так надеялся!.. — Его глаза заволоклись слезами.
— Сны! — понимающе кивнула Вероника. — Мне, например, тоже часто снится уютная маленькая клетка. Ничего сверхъестественного. Маленькое зеркальце, немного птичьего корма и еще, может быть, маленький колокольчик, чтобы позвонить, если я заскучаю. Однако приходится мириться и с этим плавучим домом, и с этим «волшебником», извините за выражение! 'Гоже мне, Рэндальф Мудрый! Рэндальф Вредный — нот самое подходящее для него имя! И кстати, неужели маленькое зеркальце — такая уж невыполнимая пр< >сьба?
В эту минуту дверь отворилась и вошел коротенький толстенький человечек с густыми седыми волосами и в остроконечной шляпе волшебника. Это, разумеется, был сам Рэндальф Мудрый. Рядом с ним бежал Генри, собака Джо, с которого ручьями стекала вода. Увидев хозяина, пес прыгнул прямо в гамак и принялся лизать Джо лицо.
— Доброе утро, Джо, — сказал Рэнд альф. — Я только что сводил Генри на прогулку — точнее, это было утреннее купание. — Он погладил себя по округлому брюшку. — Нет ничего лучше ранним утром поплавать немного: заряжает бодростью на весь день!
— В следующий раз сперва разбуди меня, прежде чем надумаешь нырнуть, — заметила раздраженно Вероника, отряхивая крылышки.
— Ах вот ты где, Вероника! — радостно воскликнул Рэндальф. — Я и забыл, прыгнув в воду, что ты всегда сидишь у меня на голове. Извини, пожалуйста!
— Извиняться не пришлось бы, если б у меня была хорошенькая маленькая клетка, как у всякого нормального попугая, — сказала Вероника. — И маленькое зеркальце, и маленький колокольчик, если мне станет скучно…
— Ты перестанешь или нет нести всякую чушь? — рассердился Рэнд альф. — Сколько раз я говорил тебе: клетки — для канареек! А ты — мой близкий друг! И твое место здесь, где я могу за тобой присматривать. — Он похлопал себя по макушке. Вероника захлопала крыльями и перелетела на привычное место.
— Сны, мечты… — сказала она со вздохом.
ТР-Р-Р-РАХ!
Точно такой же звук и разбудил Джо, только сейчас он был гораздо громче. Потом с грохотом распахнулась дверь в комнату, и немалого роста людоед с шишковатой физиономией возник в дверном проеме со сковородой в толстенной ручище.
— Норберт! — вскричал Рэндальф. — Ты как себя ведешь, а?
— Это все проклятый эльф, господин мой! — сердито отвечал Норберт. — Он на мои блинчики нацеливался.
И тут Джо успел заметить маленького пухленького эльфа, буквально летевшего через всю комнату, а уже в следующий момент тяжелая сковорода Норберта с грохотом опустилась на пол позади эльфа; людоед промахнулся буквально на миллиметр. Плавучий дом подпрыгнул и закачался.
— И чтоб я тебя в кухне больше не видел! — совсем разъярился Норберт.
Эльф притормозил, развернулся и метнулся назад, пробуя проскочить у Норберта между ног. Норберт резко наклонился, чтобы схватить его, и нечаянно… перекувырнулся. Плавучий дом едва удержался на плаву.
— Осторожнее, Норберт! — с упреком сказал Рэндальф. — Ты что, хочешь, чтобы мы утонули?
— Похоже, он давно эту мысль вынашивает! — язвительно заметила Вероника.
— Прости, господин мой, — сказал Норберт, неуклюже поднимаясь на ноги.
А пухленький эльф метнулся к настенным часам.
— Тридцать минут, как начался день! — радостно возвестил он, взлетая вверх по маятнику и исчезая за дверкой.
— Самое время для завтрака, — сказал Рэндальф.
— На завтрак мое коронное блюдо — оладьи из толченых головастиков! — провозгласил Норберт, изучая содержимое остроконечной шляпы Рэндальфа, с которой все еще капала вода. — А если головастиков порубить и пожарить во фритюре… М-м-м, просто язык проглотишь!
— Ф-фу! — Джо передернуло от отвращения.
— Да, это поистине изысканное блюдо, — подтвердил Рэндальф. — Хотя коромыши, жаренные во фритюре, тоже весьма вкусны…
— Головастики, мыши… — Джо даже головой затряс от отвращения. — А моя мама печет оладьи с кусочками ананасов или бананов… — Лицо у него погрустнело и вытянулось. Нижняя губа подозрительно задрожала.
— Джо, — с явным сочувствием обратился к нему Рэндальф. — Если оладьи с бананами так много для тебя значат, то, может быть… уже сегодня вечером…
— Дело вовсе не в оладьях! — вскричал Джо. — Дело в моих родителях! Я так по ним соскучился! И по близнецам… и даже по Элле! — Он глубоко прерывисто вздохнул. — Я хочу домой, Рэндальф!
Тот хлопнул Джо по плечу и поспешил заверить его:
— Поверь мне, мой мальчик, более всего на свете я хотел бы отослать тебя домой! Я все время ломаю голову над решением этой задачи, но пока что ничего не получается… — Он пожал плечами. — Впрочем, не теряй надежды, Джо! Чуть позже я непременно что-нибудь придумаю! Я просто уверен: на этот раз решение найдется!
Джо повесил голову. Он понятия не имел, сколько уже времени провел в Чвокой Шмари, поскольку продолжительность дня и ночи здесь менялась каждые сутки и невозможно было определить, сколько часов или минут прошло с того или иного момента. Он хорошо помнил, как в десятках различных ситуаций Рэндальф говорил примерно то же самое. «Решение найдется!» Но найдется ли? И с какой стати оно найдется именно в этот раз? Чем этот раз отличается от всех предыдущих? Джо уже собирался высказать Рэндальфу свои претензии, но тут услышал, что в дверь кто-то слабо царапается.
Рэндальф между тем уже уселся за стол.
— Неси-ка свои оладьи, старина Норберт! — велел он. — Я так голоден, что, кажется, могу съесть даже розового смердуна!
— Вы разве не слышите? По-моему, кто-то стучится в дверь? — сказал Джо.
Норберт нахмурился и поскреб в затылке.
— И верно, стучится, — сказал он. — Верно ведь, хозяин?