— Ваша Рогатая Милость! — воскликнул он. — Неужели это действительно вы, милорд?
— Ну естественно, это я, дурак ты этакий! А ты думал, кто?
Геральд тут же прильнул к рупору:
— Рогатый Барон в безопасности! Рогатый Барон спасен!
В толпе послышались жидкие вежливые аплодисменты (и негромкое недовольное ворчание). Рогатый Барон в гневе уставился на собравшихся.
— Ну, и что это значит? Что-то я ничего не слышу насчет столового серебра? Нашлись ли щипцы для сахара?
— Нашлись ли щипцы для сахара? — заорал в рупор услужливый геральд.
— Ты что, собрался каждое мое слово повторять? — рассердился Рогатый Барон.
— Ты что, собрался каждое мое слово повторять? — опять заорал геральд.
— Да заткнись ты! — закричал Рогатый Барон.
— Да за…
— Все! Немедленно отдай мне эту штуку! — И барон выхватил рупор у гоблина из рук. Потом повернулся к гостям. — Ну что ж, пусть кто-нибудь объяснит мне наконец, что тут происходит?
— Рэндальфа вызвали в Павильон Розовых Лепестков, — сказал Джо, выходя вперед, — и он туда вошел. — А потом вдруг в сад вломилась вся кухонная утварь, возглавляемая щипцами для сахара, и тоже исчезла в павильоне.
— Ты сказал, их возглавляли щипцы для сахара? — заинтересованно переспросил барон.
— Ну да. А потом буквально с небес упал дракон, схватил и шатер, и Рэндальфа, и всю кухонную утварь и улетел прочь.
— Но это же просто ужасно! — воскликнул Рогатый Барон.
— Еще бы! — со слезами на глазах подтвердил Джо. — Бедный Рэндальф!
— Нет, я имел в виду щипцы для сахара… — задумчиво промолвил Рогатый Барон. — Как мне теперь объясняться с Ингрид?
— А что же будет с Рэндальфом? — потребовал ответа Джо. Ведь вместе с исчезновением волшебника исчезла и его последняя надежда покинуть Чвокую Шмарь.
— УОЛТЕР!
— У меня и так забот по горло! — воскликнул Рогатый Барон. — И я не намерен заботиться о судьбе второсортного волшебника, угодившего в дурацкую переделку! Кроме того, насколько мне известно, ты же у нас герой-воитель, не правда ли? А я всегда полагал, что битвы с драконами — занятие как раз для героев-воителей.
— УОЛ-ТЕР!
— А теперь прости, но меня зовут дела. — И Рогатый Барон отвернулся от Джо и поспешил прочь. — Иду-иду, мой цветочек! — крикнул он на бегу.
И тут Джо заметил Норберта, который пробирался к нему сквозь толпу. На голове у людоеда сидела Вероника, а рядом бежал Генри.
— Привет! — крикнула пронзительно попугаиха. — Так ведь можно и вовсе не встретиться! Что случилось?
— Случилось ужасное, — мрачно сообщил Джо. — Рэндальфа унес дракон!
— Да что ты? — встревожилась Вероника. — Ах, старый глупый осел!
— Дракон? — простонал Норберт. — О нет! Только не это! — И он залился слезами.
— Поверь Рэндальфу, — не смогла удержаться Вероника, — и закончишь тем, что попадешь дракону на обед!
— Обед! — еще громче взвыл Норберт.
— Рэндальфа необходимо спасти! — твердо сказал Джо, — Кто видел, в какую сторону полетел дракон?
— У меня есть неплохая идея, — сказала Вероника и легко вспорхнула с головы Норберта, — Следуйте за мной! — Она полетела прямо к шатру, где до того шла игра в «Сломанный, пропавший, бесполезный».
И здесь Вероника сразу обнаружила то, что искала. Между траченным молью кардиганом и ржавой теркой для турнепса виднелся покрытый пятнами свиток. Джо поднял его, развернул и принялся читать:
— Три турнепса, полмиски травы, одна бутылка молока длинноногих коромышей… С такими списками в магазин ходят!
— Глупости! — отрезала Вероника. — Ты на другой стороне посмотри!
Джо перевернул свиток, и там оказалась карта Чвокой Шмари! Он сразу отыскал на ней и Зачарованное Озеро, и Гоблинтаун, где Рэндальф снаряжал его в доспехи героя-воителя, и Людоедские Холмы.
Вероника постила клювом по левому уголку свитка.
— Вот здесь! — нетерпеливо сказала она, — Смотри внимательно!
Джо посмотрел туда и утратил дар речи. Ибо довольно большой кусок карты занимало изображение некоего неясного ландшафта, поверх которого четким изысканным почерком было написано всего три слова: ЗДЕСЬ ВОДЯТСЯ ДРАКОНЫ.
— Здесь водятся драконы? — пробормотал Норберт, весь дрожа. — Даже слышать неприятно!
— Мы должны немедленно отправиться туда! — заявил Джо. — Это наш единственый шанс!
— Ну, предположим, найдем мы этого дракона, — спросил Норберт, — и что нам с ним делать?
— Вот тогда и придумаем, — не слишком уверенно сказал Джо. — Все равно ведь выбора у нас нет.
— Джо прав, — сказала Вероника. — О, я знаю, вы можете сказать, что мы с Рэндальфом постоянно спорим! Ведь он такой капризный, эксцентричный, такой порой напыщенный, тщеславный и невыносимо самодовольный… а иногда слишком мрачный, неуклюжий, ленивый, жадный, жалкий… жить с ним вместе совершенно невозможно… — Она с трудом перевела дыхание и закончила: — Однако он — единственное, что есть у меня в жизни!
— Раз так, решено, — сказал Джо. — Мы немедленно отправляемся в пуль.
— И ты что-нибудь придумаешь, да? — плаксивым голосом спросил Норберт. — Еще до обеда?
— Верь мне, — мрачно сказал Джо. — Я ведь герой-воитель!
Прежде чем нашедший чайную ложечку гоблиненок сумел ею воспользоваться и помешать плевый чай, она успела незаметно выпасть у него из кармана и исчезнуть. И долго брела по булыжным мостовым, потом проскользнула в страшные скрипучие ворота, спустилась по огромным ступеням, тихонько позвякивая и вздыхая на каждой, и стала уходить все дальше и дальше от Гоблинтауна, сворачивая с одной тропы на другую и повинуясь той неведомой силе, что гнала и гнала ее вперед.
Спотыкаясь, падая и вновь со вздохом поднимаясь, она продолжала идти, постукивая по камням, увязая в грязи и оставляя в песке и пыли тонкучо прерывистую линию.
На одном перекрестке ей удалось вскочить на телегу тролля, доверху нагруженную соломой. Клинк-кланк — ложечка прыгнула на колесо, с него — на край телеги и — у-ух! — упала в мягкую желтую солому, как на перину.
Она лежала там, наконец согревшись и очень довольная, а солнце посверкивало на ее полированной поверхности и изящно изогнутой ручке. И этот блеск привлек внимание одной из пролетавших мимо пернатых мышей, решившей сменить ночь на день.
Хлопая крыльями, точно в ладоши, пернатая мышь камнем упала с небес, вытянув ноги и разинув пасть. Затем, изящно развернувшись в воздухе и издав громкое то ли карканье, то ли кваканье, схватила блестящий предмет, лежавший на груде соломы, и снова взмыла ввысь.
Маленькая ложечка только вздохнула.
Далеко внизу раскинулась Чвокая Шмарь; сейчас, с такой высоты она удивительно напоминала ту покрытую пятнами карту, которую только что рассматривал Джо: Благовонные Грязи, Зачарованное Озеро, Гнилые Горы.
Вдрут налетел резкий порыв ветра, и ложечка вся задрожала. Пернатая мышь крепче сжала когти, но, увы, слишком поздно: ложечка уже выскользнула из ее лап и падала, падала, падала…
Тинкль-клинк! Она наконец приземлилась. Потом с легким вздохом встала и оказалась прямо перед воротами замка Рогатого Барона! Дрожа от дурных предчувствий, ложечка бросилась вперед. За ворота, по гравийной дорожке…
Никого! Все исчезли! Чайная ложечка печально и устало вздохнула. И все же они определенно здесь были! В этом-то она, по крайней мере, совершенно не сомневалась. Ложечка повернулась, прислушалась… Да-да, вон там… Стараясь держаться в тени, она поскакала назад к воротам замка и дальше — на пыльные просторы высокогорья.
Звуки бала, продолжавшегося в саду, постепенно замерли вдали. Поднялся ветер, солнце садилось. Все ближе был вулкан Маунт-Бум. Вулкан пыхтел, свистел и временами взрывался своим оглушительным «Бум-м!»
Чуть впереди на дороге ложечка заметила еще четырех путников: людоеда, на голове которого сидел волнистый попугайчик, юного героя-воителя, пристроившегося у того же людоеда на плече, и собаку. Ложечка задрожала, ибо в памяти ее шевельнулось некое приятное воспоминание; прикосновение теплых пальцев, уют темного кармана… Да, это был тот самый юный герой, который тогда отыскал ее, отставшую от остальных…
Ложечка тихо звякнула — тинкль-тиякль — и, собрав последние силы, поспешила за ним.
5
Четкий силуэт дракона возник на фоне закатного неба. Дракон камнем упал вниз и приземлился у самого входа в пещеру, швырнув тяжелый узел на землю и, если можно так выразиться, вытер пот со лба. В узле что-то звякнуло, но дракон на него даже ке взглянул и преспокойно уселся отдыхать.
Над головой у него упорно кружилась пернатая мышь. Дракон поднял чешуйчатую башку и одним узким языком пламени опалил назойливой нахалке хвост. Мышь, пронзительно вереща, тут же метнулась прочь, а дракон на всякий случай осмотрел небо и искореженную бесплодную землю окрест — вдруг объявятся еще какие-нибудь непрошеные гости.
Таковых пока не было.
И все же безопасность никогда не бывает излишней! А потому дракон схватил огромный дребезжащий узел когтистыми передними лапами и поволок его поглубже в пещеру. Он довольно долго полз на брюхе по низкому длинному туннелю и наконец оказался на месте.
Здесь было тепло, дымно и пахло серой. Слабое красноватое свечение лавы, бушующей в недрах горы, проникало сквозь трещины в высоких сводчатых стенах. Поблескивая в этом неярком свете, высилась огромная груда сокровищ. Дракон даже замурлыкал от удовольствия, завидев ее, и, подойдя поближе, нежно потерся о некоторые особо любимые предметы.
Чего только не было в его сокровищнице: золоченые шлемы и ржавые краны от бочек с вином, украшенные самоцветами царские короны, рыцарские мечи, бронзовые соусники, деревянные щиты с изображениями каких-то древних богов или героев, множество самых различных орденов и медалей, кольца и браслеты, кровати с балдахинами, драгоценные тиары и пустые жестяные банки! А чуть дальше, у стены и совершенно отдельно от остальных предметов стояла золотая волшебная арфа и тихо плакала.
Приглушенный металлический лязг, доносившийся из узла, стал громче, и тогда одним движением длинного когтя дракон прорвал ткань бывшего Павильона Очарования, и кухонная утварь так и посыпалась на каменный пол.
Глаза дракона заблестели от удовольствия при виде столовых приборов, которые, точно стадо на лугу, разбрелись по пещере. Прекрасные ножи, великолепные горделивые вилки, прелестные чайные ложечки… и самое лучшее — серебряная яйцерезка! Вдруг из мешка полетели вертела и терки, формочки для вафельных трубочек и шипцы для сахара, а потом, весь утыканный серебряными зубочистками и мелкими вилками, безнадежно запутавшимися в его густой бороде и шевелюре, оттуда вывалился… волшебник!
Глаза дракона угрожающе сузились. Он погладил себя по бурчащему от голода животу и, откинув назад чешуйчатую голову, рявкнул:
— Ар-р-р-ра-ргх!
— …никогда ведь не знаешь, — говорил между тем Джо. — Может, он просто поиграет с ним, как Генри со своим резиновым мячиком, и отпустит…
— Он его съест, — твердо заявила Вероника.
— Ну, наверняка ты этого знать не можешь, — возразил Джо.
— Скорее всего, — сказала она. — Он же голоден, как волк, после такого длительного перелета! Так что слегка поджаренный волшебник послужит ему отличным ужином…
— Не говори так, Вероника! — слабо сопротивлялся Джо.
— Хотя он, возможно, настолько голоден, что сожрет его и сырым…
— Вероника! Заткнись!
Вероника обиженно пожала плечами:
— Ты же сам просил рассказать!
— Да, но… Ой, я падаю!..
— Прости! — донесся до них голос Норберта, которого в очередной раз занесло на дороге. — Такие ужасные рытвины!
— Не извиняйся, Норберт, — сказал Джо. — Ты и так на редкость умело управляешься с этими чертовыми сапогами! Я думаю, мы мгновенно туда домчимся. — Он гневно посмотрел на попугаиху. — Вот мы с Норбертом, например, от Рэндальфа не отказались! А ты, Вероника, его лучший друг…
— Я просто считаю, что всегда следует готовиться к худшему, — спокойно молвила Вероника.
Норберт издал сдавленное рыдание.
— Ты только зря Норберта расстраиваешь! — укоризненно сказал Веронике Джо. Сам он старался вести себя по возможности бодро. — Ты лучше помолчи и перестань говорить о том, насколько безнадежен наш план. Тогда я, может быть, сумею сосредоточиться и придумать что-нибудь получше…
— В общем-то ты прав, — погрустнела Вероника. — Прости меня! Но скажи, как именно ты собираешься сразить проклятого дракона?
— СРАЗИТЬ? — переспросил Джо и поскреб в затылке. — Я рассчитываю на то, что мы с ним сумеем ДОГОВОРИТЬСЯ. Заключить сделку. Или обмен. Мне кажется, я сумею привести разумные доводы, и…
— Разумные доводы? Дракону? Не смеши меня! Уверяю тебя, если Рэндальфу не удастся улизнуть — а это и есть наипервейшее условие его спасения, — он пропал! Дракон только раз дохнет, и наш дорогой волшебник превратится в головешку!
И, заглушая шум крылатых сапог Норберта, до них донесся отдаленный рев.
— Слышал? — спросила Вероника.
— Что? — не понял Норберт.
А Джо, помрачнев, заторопил людоеда:
— Быстрей, Норберт! Быстрей!
Чайная ложка, то падая в глубокие; как ямы, следы Норберта, то бодро подскакивая по относительно ровной поверхности, давно уже покрылась пылыо, совершенно утратив свой былой блеск; особенно сильно пыль въелась в прихотливый узор на ручке.
На одном из относительно ровных участков дороги ложечка, склонив черпачок набок, внимательно прислушалась и далеко впереди услышала под землей злобный драконий рев, эхом разносившийся по холмистой местности; рев этот заставил ложечку задрожать до самого кончика изящной ручки.
Те, за кем она следовала — людоед, попутаиха, юный герой и его пес, — успели за эти несколько минут уйти далеко вперед и с каждой минутой все больше удалялись от нее. Так что ложечка с тихим вздохом снова пустилась в путь, позвякивая на каменистой тропе и торопясь изо всех сил.
А внутри пещеры тот рев, который слышала ложечка, звучал несоизмеримо громче. Кухонная утварь вновь принялась исполнять свою невероятную музыку.
Оркестранты разместились на неровном полу пещеры и камнях разной вышины, покачиваясь, позвякивая и побрякивая, а дракон, и сам производя огромное количество совершенно ненужного шума, носился вокруг своих сокровищ.
Посуда не сдавалась. Ложки стучали. Ножи вжикали. Один раз дракон могучей стопой чуть не превратил в лепешку целый набор десертных вилок, и лишь быстрая реакция щипцов для сахара и успешно выставленная ими в качестве щита крышка от соусника спасли изящные вилочки от неизбежной гибели.
Рэндальф в ужасе наблюдал за тем, что творится в пещере, скрючившись за откатившимся к стене валуном. А дракон, похоже, сам себя подстегивал и все больше ярился. «Странно, — дрожа от страха, думал Рэндальф, — как это я вообще до сих пор жив?»
Он помнил, как вошел в пресловутый Павильон Очарования, но тот вдруг рухнул, а сам он, Рэндальф, оказался связанным по рукам и ногам, и при этом ножи, вилки и прочие весьма острые предметы кололи и резали его бедное тело; а уж потом огромный коготь прорвал ткань мешка (в который превратился шатер) и разрезал стягивавшую его веревку — скользнув, надо отметить, чрезвычайно близко от горла волшебника.
Рэндальфа даже передернуло при воспоминании об этом когте.
Разумеется, он сразу понял, что попал в лапы дракона — по звуку драконьего рева, запаху гари и тошнотворному ощущению полета. Да и крики толпы он слышал: «Это дракон! Дракон! Спасайтесь!» Однако ничто не могло бы подготовить его к реальному столкновению с тем ревущим чудовищем, которое, гневно топая когтистыми лапами, воздвиглось перед ним, когда он вместе с ложками и вилками выкатился из парусинового мешка, некогда бывшего Павильоном Розовых Лепестков.
Дракон был поистине огромен. Невероятно огромен! Каждая сверкавшая чешуя вполне могла заменить обеденную тарелку, а когти напоминали длинные изогнутые мечи; в каждую его дымящуюся ноздрю легко вошла бы голова волшебника вместе с остроконечной шляпой и плечами.