— Кто-то идёт, — сказала она.
Бунгус кивнул, поправил капюшон, и они заспешили дальше. Дойдя до конца узкой аллеи, они осмотрелись. Никого, кроме торговцев из Нижнего Города, устанавливающих свои лотки.
Они пересекли Центральную Авеню и исчезли в тени на противоположной стороне. Обойдя Колледж Облаков, спустились по лестнице и прошли подворотню. Перед ними возник Дворец Теней. Марис взглянула и застонала.
— Ставни в его спальне ещё закрыты, — сказала она мрачно. — Я надеялась, что ему лучше.
— Ему скоро будет лучше, — сказал Бунгус и похлопал по своей сумке с лекарствами.
— Он был в ужасном состоянии. Порезы, синяки…
— Всё равно, я мало что не могу вылечить, — заверил её Бунгус. — Пойдёмте, госпожа Марис. — Они направились к главному входу во дворец. — Давайте поднимем на ноги вашего отца. И давайте выясним, чем это он там внизу занимался.
Тем временем у чёрного входа Дворца Теней выжидающе стояли ещё двое посетителей. Один из них был мощный плоскоголовый гоблин, при оружии, в шлеме и нагруднике стража Санктафракса. Рядом стоял высокий, слегка сутулый субъект в накидке с капюшоном, укрывающим его голову, с серебряным наносником, напоминающим клюв белого ворона.
— Попробуй ещё, Бэгзвил, — сказал он. — И стучи погромче.
Плоскоголовый поднял руку и что было сил забарабанил в дверь массивным кулаком.
— Иду. Иду, — хрипло раздалось изнутри. — Спешу, как могу.
Плоскоголовый решительно повернулся и неприязненно хмыкнул.
— Идёт, — сказал он.
— Да, — сказал Сефтус Леприкс и похлопал себя по оттопыривающемуся карману. — И если повезёт, это будет эффективнее, чем перерезанная цепь.
Бэгзвил хрюкнул:
— Я всё ещё не могу понять. Они нашли его плащ в Нижнем Городе, так что…
Заскрежетал засов, щёлкнул ключ в замке. Леприкс поднял палец к своему серебряному носу.
— Тише, Бэгзвил, — сказал он.
Дверь открылась с тихим скрипом, из неё повалили клубы пара. Когда воздух очистился, стала видна угловатая, почти прозрачная голова.
— Да, да? — нетерпеливо вывел паук. — Вы видите сигналы? — Он указал на полосы ткани, развевающиеся на одном из верхних балконов. Высочайший Академик не принимает.
Страж тепло улыбнулся.
— Твизл, — сказал он, — как приятно видеть тебя снова. Ты так хорошо выглядишь.
Паук нахмурился:
— Мы знакомы?
Бэгзвил засмеялся:
— Мы встретились вчера на рынке.
— Неужели?
Лицо стража затуманилось.
— Не говори, что ты забыл. Иначе мой визит напрасен.
Твизл щёлкнул и свистнул:
— Напомните мне. На мне столько висит в последнее время.
— То же самое ты говорил вчера, — сказал Бэгзвил и снова рассмеялся. — Я искал колбасу из тильдера. Ты был столь любезен, что помог мне. Было приятно видеть доброе лицо из родных Дремучих Лесов.
Твизл внимательнее присмотрелся к плоскоголовому. Его антенны колыхались.
— Припоминаю, — сказал он. — Что я могу для вас сделать?
— Скорее, я могу для вас что-то сделать, — ответил Бэгзвил. — Долг платежом красен. Ты говорил мне, что твой хозяин плох, и вообще. Кажется, у меня есть решение твоей проблемы.
— Неужели?
— Конечно. Едва расставшись вчера с тобой, я встретил друга, Сефа, вот он.
— Очень приятно познакомиться, — сказал серебряный нос и вытащил из складок своей одежды гранёную бутыль с густой тёмно-зеленой жидкостью. — Я принёс вам прекрасный здоровиковый настой, — сказал он. — Самый чудодейственный эликсир во всех Дремучих Лесах для поднятия на ноги любого больного. Сам всегда им пользуюсь.
Паук закачал антеннами, с интересом уставился на бутыль, но не сделал движения, что бы её взять. Сзади раздался стук в дверь главного входа.
— Берите, — сказал тип в капюшоне, шагнув к пауку. — Творит чудеса. Попомните мои слова.
— Вы очень добры, — сказал Твизл, — но я опасаюсь давать хозяину то, чего сам не испытал…
— Совсем чуточку перед сном, — присоединился Бэгзвил. — Сразу заметишь разницу, Твизл. Твой хозяин станет новым человеком.
— Всё равно. — начал Твизл. Снова раздался стук в главную дверь, громче и настойчивее.
— Знаю, знаю, — понимающе кивал Бэгзвил. — Ты прав, что осторожничаешь. — Он обратился к попутчику: — Я говорил тебе, что он хороший слуга, — потом опять к Твизлу: — Конечно, твой хозяин, как небовед, считает, что он знает лучшие способы лечения. Но куда ему до нас, Твизл! Мы в Дремучих Лесах знаем, как лечат корни и травы.
Паук слегка кивнул угловатой головой.
— Может быть, я дам ему капельку, — согласился он.
— Конечно! Отдай бутыль, Сеф.
Твизл взял бутыль в свои клещи и внимательно рассмотрел. В этот момент стук в главную дверь возобновился с такой силой, что его услышали и посетители.
— Тебе лучше открыть, Твизл, — сказал Бэгзвил.
— Но настой… Сколько я должен вам?
— О, не беспокойся, — сказал Бэгзвил. — Подарок земляка земляку.
— Очень щедро, — сказал Твизл.
— Не стоит благодарности. Ты бы открыл ту дверь, чтобы не было хлопот. Мне можешь не говорить, что это значит — служить у требовательного хозяина.
Твизл отступил.
— И дай мне знать, как будет себя чувствовать твой хозяин.
— Конечно, — ответил старый паук.
Когда дверь защёлкнулась, Бэгзвил повернулся к попутчику с широкой улыбкой:
— Я же говорил, что он клюнет. Этот простофиля слопал мою историю, вершки и корешки.
— Да, хорошо сработано, Бэгзвил. Хотя я бы предпочёл, чтобы ты не называл моего имени, «Сеф», надо же! Надеюсь, он не догадается о моём полном имени.
— Слишком осторожничаешь! — сказал Бэгзвил. — Там достаточно яда реющего червя на целую школу академиков. Без запаха, без вкуса. Раз — и готово, Линиус Паллитакс раздуется, как пузырь трока. Это сработает лучше идеи с цепью. Завтра в это время я буду начальником стражи Санктафракса, а ты — Высочайшим Академиком.
Серебряный нос затрясся от смеха своего хозяина.
— Твоими бы устами да мёд пить, Бэгзвил. Пойдём, ещё многое надо подготовить.
— Иду, иду, — проскрипел паук, отпирая переднюю дверь. За ней стояла разозлённая Марис, вся в пятнах и с плотно сжатыми губами.
— Что, во имя Неба, тебя держало так долго? Мы сто лет ждали!
— Примите мои извинения, госпожа, — сказал Твизл. — Я был несколько нездоров.
— Это очень не вовремя, — сказала Марис, скорее капризно, чем сердито. — У нас важные вопросы к отцу.
Паук повернул голову в сторону незнакомца в ободранных одеждах, стоявшего рядом с Марис.
— И кто, смею спросить, желает иметь аудиенцию у Высочайшего Академика? — вопросил паук.
— Никто, Твизл, — сказала Марис, отодвигая изумлённого слугу и таща за собой Бунгуса.
— Сама отведу его к отцу.
Паук возмущённо защёлкал.
— Но, госпожа! — запротестовал он. — Так не принято! Моё положение не позволяет мне разрешить вам…
Но Марис уже неслась по лестнице в сопровождении таинственной фигуры в капюшоне. Твизл вздохнул. Он ничего не мог сделать. Его лапы были уже слишком стары для гонок по Дворцу. А молодая госпожа так своенравна! Пока он доберётся до спальни профессора, она и этот бродяга уже будут сидеть рядом с кроватью, болтая о своих делах.
— Ну и молодёжь нынче пошла! — ворчал он. — Ни этикета, ни чувства протокола, ни приличий.
Ещё бормоча себе под нос, он вернулся в кухню. Вот теперь он поближе ознакомится с принесённой гранёной бутылкой.
Добежав до второй площадки, Марис и Бунгус услышали возбуждённые голоса со следующего этажа. Марис озабоченно повернулась к Бунгусу:
— Кто бы это мог быть? И почему они спорят?
— Пойдём и посмотрим, — сказал Бунгус.
Они одолели оставшиеся ступени. Голоса стали яснее.
— Как вы смеете? — гремел один.
— Вы что, не понимаете серьёзности ситуации? — ревел другой.
— Небо сразит вас, если с ним что-нибудь случится! — бушевал третий.
— Вы можете орать сколько хотите, — послышался четвёртый, более скрипучий, чем все остальные, но подчёркнуто спокойный.
— Это Вельма, — пыхтела Марис, пробегая с Бунгусом вдоль коридора, — моя старая няня.
— Я сказала
За молчанием послышались возмущённые голоса всех троих сразу. Марис обогнула угол, таща Бунгуса, лицо которого было скрыто капюшоном.
— Вельма, что происходит?
— Вот ты где, Марис, — строго сказала Вельма. — Твоя постель не тронута. Где ты была всю ночь?
— Это не важно, — сказал профессор Тьмы.
— Высочайшему Академику угрожает смертельная опасность. Уже было одно покушение на его жизнь.
— И мои шпионы раскрыли второй заговор, — вмешался Сигборд, Главный страж. — Плоскоголовый Бэгзвил нанят ещё одним злоумышленником, основная примета которого — серебряный наносник. Мой долг — защитить Высочайшего Академика.
Вельма подняла руки:
— А я вам ещё раз говорю, что он жив и в безопасности. И будет в безопасности, пока остаётся в своей постели, тепло укрыт и.
— Но не может он оставаться в постели! — вдруг возопил профессор Света. — Повторяю в сотый раз, идёт Великая Буря. Он должен пойти с нами.
— Нужно немедленно благословить Гарлиниуса Герникса, — добавил профессор Тьмы. — Если этого не произойдёт, он потерпит неудачу в поисках нового грозофракса.
Презрительное хмыканье донеслось из-под складок коричневого капюшона. За ним последовало бормотание:
— Да уж, грозофракс!.. — Марис слегка пихнула Бунгуса в ногу и зашипела, чтобы он молчал.
— Церемония должна проводиться Высочайшим Академиком. Если нет…
На этот раз Бунгус заговорил громче.
— Если уж на то пошло, почему бы вам не сделать это? — сказал он сквозь капюшон.
— Прошу прощения, — сказал профессор Тьмы. Он недоверчиво уставился на долговязую, плохо одетую фигуру. — Кто вы, сэр? Покажите ваше лицо!
Но Бунгус ничего подобного делать не собирался. Эти назойливые академики не должны узнать его.
— Насколько я понимаю, продолжал он, — вы, как Следующий Высочайший Академик, можете провести церемонию самостоятельно. Как поодиночке, так и вместе.
Профессора Света и Тьмы повернулись друг к другу с поднятыми бровями. Можно ли? Нужно ли? Законно ли это? Конституционно ли это?
Это стоило обсудить. Громадная летучая скала, на которой был построен город, росла изо дня в день. Если не увеличивать количество тяжёлого грозофракса в Сокровищнице, то однажды Санктафракс сорвётся со своей Якорной Цепи и унесётся в Открытое Небо. Тут же приняв решение, профессора схватили друг друга под руки и удалились.
— Прежде всего надо проконсультироваться с Большим Томом Небесных Преданий, — был слышен голос профессора Света.
— Время не ждёт, — напомнил ему профессор Тьмы. Их голоса гасли в отдалении. — Может быть, мудрее проконсультироваться с великой книгой после проведения церемонии.
Бунгус снова фыркнул:
— Алчные старые филины! Запахло властью — и они рванулись, как лесной кот на визика.
— Во всяком случае, они ушли, — сказала Марис. Она повернулась к Сигборду. — Но раз мой отец не выходит из своей комнаты, ему не нужны ваши услуги.
Смуглокожий Главный страж опустил взгляд на Марис, и она подумала, что он собирается спорить с ней. Но Сигборд прикусил язык. Он уже приучился не спорить с дочерью Высочайшего Академика.
— Идите же, — сказала Вельма. — Вы слышали, что сказала молодая госпожа.
Сигборд кивнул:
— Я пошлю отряд из двенадцати Стражей, чтобы следить за дверьми дворца.
— Как пожелаете, — сказала Вельма. — Ну, идите же! — И она захлопала ладонью по его спине, выпроваживая.
Как только Вельма отошла от двери, Марис прыгнула к ней и схватилась за ручку. Она с сомнением повернула её — но дверь открылась. Вельма повернулась на скрип:
— Госпожа Марис! Что я вам говорила!
Но Марис не собиралась долго рассуждать. Она втащила Бунгуса за собой, захлопнула дверь и повернула ключ.
— Марис! — крикнула Вельма. — Сейчас же открой!
— И не подумаю! Он мой отец, и я имею право его видеть.
Вельма замолчала. Марис прижала ухо к двери. Сначала она не слышала ничего, но вот по коридору зашаркали удаляющиеся шаги. Марис медленно повернулась, в сильном волнении. Почему она не слышала отца? Не мог же он спать при таком шуме! Она всмотрелась в полумрак.
Лишь один огарок свечи горел на камине. Марис взяла свечку и подошла к постели. Свет упал на лицо отца. Марис ужаснулась.
Он выглядел ещё хуже, чем она воображала, бледный и измождённый, с торчащими из-под повязок клочками, волос. Но хуже всего были глаза. Немигающие, невидящие, наполненные ужасом того, что им довелось увидеть.
— Отец! — закричала Марис. Она вскарабкалась на постель и крепко обняла его, прижав щеку к его костлявой груди. Его тело было жёстким и холодным; если бы не слабый стук сердца, можно было бы подумать, что он мёртв. — Отец, что с тобой случилось?
В комнате послышался скрежет. Марис оглянулась и увидела, что Бунгус открывает ставни.
— Эта жуткая тьма, — бормотал он. — Свет ему нужен!
Утренний свет влился в комнату, упал на лицо Линиуса, который мигнул, мигнул ещё раз.
— Марис. — произнёс он тихим и надтреснутым голосом.
Марис улыбнулась. Она наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Привет! — сказала она.
Отец выглядел удивлённым.
— Ты почему плачешь? — спросил он.
— Я не плачу. — Она шмыгнула носом.
Он молча поднял костлявую руку, стёр указательным пальцем слезу с её щеки и показал ей палец.
— Скажи, что стряслось, — сказал он мягко.
— О отец, — заплакала Марис и снова обняла его. — Я так беспокоилась за тебя. Все эти порезы и ссадины… а твоё ухо! Что с тобой случилось?
— Тише, Марис, — сказал он, гладя её голову. — Всё прошло. Я вернулся, всё нормально. Я. — Он заметил фигуру у окна. — Кто это, во имя Неба?
Марис оглянулась.
— Это… — начала она.
Бунгус прижал палец к губам. Он подошёл к кровати и откинул капюшон.
— Скажи, Линиус, помнишь ли ты старого друга? С тех пор много воды утекло. — сказал он тихо.
Марис с жадным интересом переводила взгляд с Бунгуса на отца, потом снова на Бунгуса. Она увидела, как первоначальное замешательство сменилось широкой детской улыбкой, оживившей лицо отца.
— Бунгус Септрилл, — сказал он, недоверчиво качая головой. — Я ещё сплю? Никогда бы не подумал, что доживу до дня.
— Приветствую, Линиус, — сказал Бунгус, подходя и пожимая ему руку. — Я тебе не снюсь.
— Но я думал, что ты покинул Санктафракс. Мне сказали…
— Тебе сказали, что я вернулся в Дремучие Леса, чтобы без помех продолжать свою научную работу.
— Дословно так, — подтвердил Линиус.
— Я сам сочинил эту версию. Пусть думают, что Большая Библиотека заброшена.
— То есть ты прятался в Большой Библиотеке. Но я бывал там. Много раз. И никогда тебя не видел.
— Я хотел остаться невидимым, — просто сказал Бунгус.
— Но почему?
— Я не хотел рисковать. Ради нас обоих.
— Но сейчас вы вместе, — вмешалась Марис. Она повернулась к отцу. — Бунгус поможет тебе вылечиться. Он знает целебные тайны Дремучих Лесов.
— Всё ещё знает? — улыбнулся Линиус.
— Ещё как! — увлечённо начала Марис. — Когда на нас с Квинтом напал гигантский глистер, он… — Она в ужасе замолчала, понимая, что сболтнула лишнее. Щёки её залились краской.