— А кто забивать-то будет? — спросил его я.
— Кечинов, — уверенно ответил Димка.
Тут спорить не приходилось, Кечинов действительно был спартаковской надеждой.
Уже выходя из парка, я обронил:
— А я думал, ты за дисками на рынок приехал.
— Ну да, — прозвучало мне в ответ.
— Ну, а как же тогда без денег? — опять удивился я.
Димка снова долго медлил с ответом, даже засопел, потом протянул:
— Ну-у, посмотреть.
— Поехали ко мне, — неожиданно даже для себя предложил я тогда Димке. — У меня дисков куча, папаша в прошлом году музыкальный центр купил. Хочешь послушать?
Он остановился, посмотрел мне в глаза, наверное, впервые за сегодняшний день и вдруг согласился. Странный все-таки малый — за мою помощь он меня даже и не поблагодарил. Ну да ладно, я в этом не нуждался, а вот расспросить его про зоопарк в домашней обстановке рассчитывал. Мы с ним вновь вместе поехали в Крылатское.
Родителей дома не было, они, видимо, подались куда-то вместе. Это у моих так заведено по воскресеньям, ездить куда-нибудь на нашей машине. Иногда и я вместе с ними, но теперь все чаще у них свои забавы, у меня свои.
Встретили нас с Димкой только Тамерлан с Тимофеем. Тамка любит гостей, и он радостно бросился к Димке, раззявив зубастую пасть. Димка тоже бросился, только прочь из квартиры, но врезался в уже захлопнувшуюся дверь. Тут Тами его и обработал. Он весело кидался в объятия гостю, нещадно царапая Димкины бока когтями и стуча хвостом по ящику с обувью. Димка прижал руки к груди и пытался слиться с дверью, уворачиваясь от Тамкиной жесткой башки и испуганно оглядываясь на бультерьера через плечо.
— Убери его, — в конце концов, выдавил он.
Я оставил кота, который, воспользовавшись удобным моментом, вытребовал ласки у хозяина, и оттащил упиравшегося пса в кухню, закрыв за ним дверь. Тами обиделся: сначала пару раз скульнул, а потом разразился рычащими проклятиями в мой адрес.
— Он не вырвется? — обеспокоено спросил Димка.
Я успокоил гостя и предложил ему раздеться. Потом мы прошли в мою комнату.
— Ну, чего тебе поставить? — спросил я, когда Димка уселся на моей кровати.
— Чего хочешь, — ответил мой гость с полным безразличием в голосе.
Я поставил «Нирвану», Димка привалился к пуфам диван-кровати, и, казалось, он вот-вот и вправду впадет в состояние медитации. По крайней мере, глаза у него стали окончательно тупыми и уставились в какую-то точку среди обойных узоров на противоположной стенке. Вернее, смотрел он к этому моменту только одним глазом, потому что второй почти полностью заплыл и превратился в щелку.
— Сейчас посиди тут, послушай, — сказал ему я и отправился на кухню за випросалом. Випросал — это мазь со змеиным ядом. Очень хорошо помогает от синяков. Я ей всегда пользуюсь после драк, в которые мне неоднократно случается попадать. Это папа меня научил пользоваться випросалом. Помажешь им гульку под глазом или распухшую ушибленную коленку, и очень быстро тогда сдувается опухоль, прямо на глазах.
Когда я вернулся, то, к своему удивлению, понял, что Димка заснул. Впрочем, он быстро встрепенулся, когда дверь за мной стукнулась о косяк.
— Устал, что ль? — спросил его я.
— Нет, это я так, — отозвался Димка, принимая более вертикальное положение.
Я дал ему мазь и велел натереть фонарь, что он и сделал. Пока он, морщась, совершал эту нехитрую операцию, я рылся в своих лазерных дисках, приговаривая:
— Погоди, ща я тебя развеселю, ща ты у меня проснешься.
Наконец я сообразил, чем разбудить Димку, и поставил только что купленный «Fireball». Этот альбом начинается с одноименного хита. Азартная волна бешеной, любимой мною музыки понеслась по комнате. Я почти не могу усидеть, когда слушаю эту песню. Димка же принял прежнее положение и, слегка приоткрыв рот, застыл, пялясь все в ту же стенку. Что уж он там углядел — не знаю, только я понял, что музыка «Deep Purple» его не вдохновляет. Может, он привык слушать что-нибудь посовременнее. Я опять сменил пластинку в прямом смысле этого выражения. Но и хриплый рев «AC-DC» не вывел Димку из транса. Потом я ставил пару групп из металла, затем «Агату Кристи» и «Манго-Манго». Парня ничем не прошибало. Тогда я разозлился и поставил ему мамин диск: не то Шуберт, не то Моцарт, а может быть, и Шопен — я в классике ни бум-бум.
Мое новое раздражающее средство сработало. Изумленный непривычным звучанием, Димка оторвал взгляд от гипнотической точки на обоях, повел глазами в сторону и вдруг возбужденно вскочил.
Я был просто поражен, ведь в этот момент звучала, на мой вкус, удивительно нудная мелодия. Неужели он так любит классическую музыку?
— А игры у тебя есть? — ни к селу ни к городу спросил Димка.
Я сначала совсем потерялся, не понимая, о чем он, но проследил его взгляд, остановившийся в новом направлении, и догадался, что Димка заметил мой компьютер. Вернее, компьютер не мой, а наш общий, но родителям в данный момент он был не очень нужен, они все равно дома не работают, и я, с их согласия, перетащил машину к себе в комнату. На время, конечно.
— Ну, есть игры, — ответил я.
— Давай поиграем, — предложил Димка.
Я усадил его за компьютер. Играл он плоховато, хотя было видно, что не в первый раз нажимает клавиши. Но входить в программы Димка не умел вовсе. Зато как он радовался даже самым простейшим «игрушкам». Обычный «Диггер» приводил его в восторг, а уж «Мортал комбат» тем более. Димка целиком ушел в игру. Я был ему вовсе не нужен. Теперь я уже досадовал, что дал ему возможность сесть за компьютер. Время шло, Димка играл, и о зоопарке поговорить не было никакой возможности. Мой гость долбил по клавиатуре и щелкал мышкой, при этом азартно вскрикивал, счастливо смеялся или ругался при очередной компьютерной неудаче.
Хлопнула входная дверь. Уже вернулись родители. Я оставил Димку и вышел в холл из комнаты.
— У тебя гости? — спросила мама, снимая шубу. Отца еще не было, он, видимо, ставил машину.
Я кивнул.
— Максим? — опять спросила мама.
— Не-е, Димка. Ты его не знаешь.
— Тогда познакомь.
— Конечно.
Я познакомил маму с Димкой. Тот для этого едва оторвался от компьютера.
— Это что за мальчик? — спросила мама, когда мы вышли с ней из моей обители, оставив Димку в прежнем положении. — Откуда у него такой синяк под глазом?
— Не знаю откуда, — воспользовался я Димкиной формулой ответа. — Мы с ним вместе на мини-футбол ходим.
Ответ удовлетворил маму, старики вообще мне доверяют. И в тот момент маму больше волновало другое.
— Ты обедал? — спросила она меня.
Я отрицательно покрутил головой.
— Тогда я подам вам есть в твоей комнате. К отцу сейчас тоже зайдет знакомый, им надо поговорить.
Ну, надо так надо. Мне было все равно, где перекусить. Вот только я уже был не рад, что пригласил такого гостя.
Димке все же пришлось отлипнуть от экрана монитора, когда мама принесла нам картошку с куриными ножками. Мы уже приступили к еде, когда Тамерлан залаял в коридоре, и опять хлопнула входная дверь. Пришел папа. По голосам я понял, что не один. Голоса приближались.
— Сейчас я тебя со своим сыном познакомлю, — произнес папа, и дверь в комнату отворилась…
У меня отвисла челюсть, а Димка аж позеленел, как я потом заметил. На пороге вместе с моим отцом стоял Димкин папаша, тот самый, что недавно тряс меня за шкирку…
Немая сцена растянулась на несколько тягостных мгновений, за которые физиономия Димкиного родителя тоже претерпела ряд превращений. Она сначала вытянулась и побледнела, а потом постепенно стала принимать цвет красного перца, на худых скулах папиного гостя заходили свирепые желваки. Мой папа тоже замер в недоумении, пытаясь разобраться, в чем, собственно, дело.
Первым вышел из оцепенения отец Димки.
— Так, — сказал он уже знакомым мне нелюбезным голосом и тоном, — доедай угощение и марш домой. Тебя мать с утра ищет, с ума сходит. Еще и фонарь под глазом. Чтобы в пять минут домой и делать уроки!
— Это тот самый. — Его указательный палец пронзил воздух в направлении Димки, видимо, проясняя ситуацию для моего отца, все еще находящегося в полном недоумении.
— Что уж ты его гонишь? — выходя из замешательства, произнес мой папа.
— Ничего. Он знает что, — подчеркнул последнее слово суровый родитель.
Димка доедать свою порцию не стал, а молча поднялся и пошел одеваться. Я вышел за ним и проводил до лифта.
На лестничной площадке я сказал Димке:
— Строгий у тебя папаша.
— Отчим, — поправил Димка и вошел в лифт.
Двери за ним закрылись, я опять не узнал того, что мне было нужно.
Весь оставшийся от воскресенья вечер я почти не вылезал из своей комнаты. Слушал музыку. Читал. Только еще ходил гулять с Тамерланом. Когда я лег спать, с кухни все доносились голоса моего отца и Димкиного отчима…
ГЛАВА VI Понедельник — день тяжелый
Мое расследование по-прежнему топталось на месте, но я уже стал привыкать к этому. Ведь и в предыдущих случаях не все получалось сразу. Больше того, я заметил, что начнешь распутывать какое-то дело, а оно свернет куда-нибудь в сторону, события сами понесут тебя, и ты придешь к совершенно неожиданным результатам. И это происходило со мной почти всегда. Так, наверное, и должно быть. Ведь вот по телевизору я часто следил за ходом расследования различных преступлений, что случаются в наше время каждый день. Мама меня гонит от телека, когда по нему такое показывают, но я все равно смотрю. И всегда результата следствия ждать приходится годами. А нередко и вообще никакого результата не бывает. Зато следователи потом говорят с экранов, что по мере расследования было вскрыто жуткое количество иных, никак не связанных с главным преступлений. Только в детективных фильмах и романах Шерлоки Холмсы да Эркюли Пуаро почти всегда идут верной дорогой.
И все же, если хочешь докопаться до истины, нельзя останавливаться ни на минуту. Так и я, несмотря на неудачи, решил не отставать от Димки. После второго урока в понедельник я вновь пошел его разыскивать. Уж теперь-то грозный отчим наверняка загнал прогульщика в школу, думалось мне. На сей раз я не ошибся.
Димка стоял в одиночестве у окна, в то время как за его спиной одноклассники носились по школьному коридору. Я подошел к нему, хлопнул по правому плечу, а сам обогнул его слева. На это все попадаются, попался и Димка. Он обернулся в ту сторону, откуда я его хлопнул, и, никого там не найдя, резко повернулся ко мне. Физиономия у него была недовольная и раздраженная, но, увидев меня, он успокоился и даже улыбнулся.
Начало нашего разговора прозвучало обыденно:
— Как жизнь? — начал я.
— Нормально.
— Отчим уши не надрал?
— Не, он вообще не приходил, только по телефону звонил. Он с нами не живет.
— В четверг на футбол приходи, Андрей Васильевич звал. Говорил: «Кокошин и с одной ногой забивать будет».
Это была истинная правда. Наш тренер по мини-футболу действительно интересовался, куда пропал Димка, и очень жалел, что с ним такое приключилось, когда я изложил суть дела. Андрей Васильевич просил как-нибудь Кокошина к нему привести, мол, разговор есть. Об этом я Димке и поведал. Тот не выразил особого энтузиазма, но все ж задумался, стал еще более рассеян, чем обычно.
Я все раздумывал, как мне половчее расспросить Димку про зоопарк, до звонка еще было время, но дело испортила Наташка Швецова. Она появилась неожиданно из ответвления коридора и сразу направилась к нам.
— Губин, — начала она, — вот ты где, а я тебя по всей школе ищу. Ты чего на классном часе не был?
— Когда?
— В пятницу.
— Ах, в пятницу? Не мог.
Я уж и забыл, что не ходил на последний классный час. Честно говоря, я вообще их не жалую, часы эти классные, а тогда побежал на холмы разыскивать Димку.
— Ты знаешь, что у нас будет рыцарский турнир? — продолжала Наташка.
— Че-го-о? Какой еще турнир? — удивился я.
— Турнир, посвященный Дню защитника Отечества. Ты ведь защитник?
— Нет, я нападающий, — попробовал отшутиться я.
— Губин, прекрати, — сделала серьезные глаза Наталия, — в эту среду — двадцать третье февраля. В нашей школе будет рыцарский турнир. Там будут разные конкурсы, от каждого класса по команде мальчиков. Вы будете сражаться за честь прекрасных дам из вашего класса.
— Это за тебя, что ль?
— За меня можешь не сражаться, — покраснела Наташка. — А классу ты нужен, потому что самый сильный. Там будут всякие бои, не настоящие, конечно, и тяжести надо будет поднимать.
— А то еще в команде? — немного заинтересовался я, все теще не понимая толком, о чем идет речь.
— Шмелев, Козырев, Бирюков, Леонтьев и Петюня, ну, почти все твои приятели; по шесть человек от класса. Тебя хотели капитаном сделать, но тебя не было, — постаралась уесть меня Наташка. Будто мне так это нужно, быть каким-то капитаном, на каком-то турнире, — бред! Но вообще-то я согласился. Я действительно в классе самый сильный, и им без меня пришлось бы трудно.
— Ладно, чего я должен делать-то?
— Ничего, прийти в среду со спортивной формой, как на физкультуру. И еще сегодня надо после уроков задержаться, будем обсуждать проведение турнира.
Тут заиграла звонковая музыка. И Наташка, крикнув: «Пошли в класс!» — понеслась в сторону лестницы.
— Дим, — обратился я к своему приятелю, который выслушал наш разговор с Наташкой, сохраняя кислую физиономию, — подожди меня после уроков. Вместе пойдем, нам ведь в одну сторону. Разговор есть.
Димка обещал подождать.
После уроков я задержался в классе на обсуждение этого самого турнира. Я не боялся, что Димка уйдет домой один, потому что еще раз попросил его меня подождать, встретив на предпоследней перемене.
Рыцарский турнир оказался выдумкой кого-то из учителей, а может, и нашей директрисы Майи Михайловны. Но я думаю, что все предложил физкультурник Андрей Васильевич. Действительно, мы должны были соревноваться «за честь прекрасных дам». Поэтому, кроме шести членов нашей команды, в обсуждении участвовали Наташка и Любка Перфильева. Наташка вроде бы отвечала за устройство всего турнира, а Любка должна была быть от нашего класса судьей. Оказывается, оценивать наши успехи должны были сами девчонки.
Какие будут на этом турнире конкурсы, держалось от ребят в секрете, а заодно и от девчонок. Потому что узнай одна из них — станет известно всей школе. Будут ли какие-нибудь призы, мы тоже не знали. От нас требовалась только команда, ее название, единая форма и какой-нибудь девиз. Форму и девиз мы и обсуждали.
Бирюков предложил прийти на турнир в черных футболках, всем это понравилось, но не у всех они были. Решили: у кого нет, приобрести до среды, то есть до завтра.
Хуже было с названием и девизом. Первый девиз предложила Наташка: «За дам я жизнь свою отдам!»
— Пошла ты, — ответил ей Бирюков, и все его поддержали. Тем более что не ее это дело — наш девиз. Но и с девизом кое-как разобрались. Поручили его придумать дома Петюне. Он был самым дохлым в нашей команде, зато умел сочинять стихи. Пусть хоть тут принесет пользу.
Оставалось название. Бирюков предлагал «Черных ястребов», а я «Блэк саббат» или «Блэк визард». Забраковали все.
— Никаких ястребов, — опять влезла Наташка, — Майя Михайловна не пропустит. И по-английски не надо. Непонятно. По-русски надо.
В общем-то мы согласились, хотя опять же не Наташкино это дело.
Неожиданно название нашлось само собой. В комнату заглянул Дядя Химя и спросил:
— Анны Васильевны здесь нет?
Это наша физичка, Анна Васильевна. Убедившись, что никого нет, кроме нас, Дядя Химя скрылся за дверью.
— У, Шварценеггер, — буркнул Бирюков, который недавно получил у Дяди Хими пару в один день со мной. Шварценеггером Дядю Химю тоже иногда звали — за весьма внушительные габариты и свирепое выражение лица.