Глава шестая
СПЛОШНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Неприятности начались, когда Ромка вернулся домой, А в школе все складывалось как нельзя лучше. Римма согласилась ехать в клуб вместе. Не очень охотно, правда, но все-таки согласилась. От покупки билетов в клуб Ромке тоже удалось отвертеться.
— Я не могу сидеть в пятнадцатом ряду, — сказал он Павлику. — Я привык в ложе дирекции или в партере недалеко от сцены. Иначе я ничего не воспринимаю…
Зачем зря тратиться, когда у Ромки есть знакомства в мире искусств? Главный администратор Нового клуба. Он, правда, друг папы, а не Ромки, но это все равно. Администратор не раз говорил Ромке: «Приходи запросто! Тебе всегда будет место».
После школы Ромка позвонил администратору:
— Сегодня решил посетить вас!
— Все билеты проданы. Аншлаг, Рома. Кто же в день спектакля просит пропуск? Ведь ты театральный человек! И потом, все деньги идут в фонд английских детей!
— А за деньги билеты есть? — чуть не плача, спросил Ромка.
— Сейчас узнаю!
«Неужели придется в копилку залезать? — с ужасом подумал Ромка. — Там, правда, денег немало, но все они отложены на фотоаппарат со штативом!»
Ромка покосился на копилку. Великолепный никелированный агрегат. Ящик со сложным запором. На крышке написано: «Храните деньги в сберегательной кассе». Под надписью находилось несколько узких щелочек для монет всех достоинств. А сбоку счетчик. Очень удобно! Бросишь монетку — счетчик сработает и выскочит новая цифра. Общая сумма.
Ромка любил показывать копилку гостям. Всем интересно, как счетчик складывает цифры. Вот и опускали гости монеты в щелочки. Ромкин старший брат называл это вымогательством и очень сердился, но если бы не гости — не видать бы Ромке фотоаппарата.
Администратор сказал в трубку:
— На твое счастье, есть два билета. Только дорогие. И в разных местах. Будешь брать?
Администратор назвал такую сумму, что день приобретения аппарата отодвинулся месяца на два.
— Алло! Что же ты замолчал? Разъединили, что ли?
— Нет! Нет! Не разъединили! — очнулся Ромка. — Просто наш телефон немного испорченный! Когда приезжать за билетами?
— Сейчас, если можешь! И в другой раз так никогда не поступай. Ты же театральный человек! — сказал администратор и повесил трубку.
Честно говоря, Ромка никак не мог приехать сейчас: перед ним лежали раскрытый учебник арифметики и тетрадка с нерешенными задачками.
«Ладно, сдую у кого-нибудь!» — решил Ромка, захлопнул учебник и выскочил на улицу.
На поездку за билетами ушло почти два часа. Вернувшись, Ромка долго вертелся перед зеркалом, безуспешно пытаясь соорудить «политический зачес», как у Власа. Волосы не ложились, но Ромка нашел выход: пожевал сахар и намочил волосы слюнями. Они послушно легли назад. Ромка надел новый костюм и ботинки. Потом надушился папиным цветочным одеколоном.
Из часов выскочила кукушка и прокуковала шесть раз. Ромка ужаснулся, поняв, что никуда уже не успевает: ни за Риммой, ни в клуб. Единственное спасение — в извозчике. Сколько нужно на него денег, Ромка не имел понятия. На всякий случай он выгреб из кармана все содержимое копилки.
На улице не оказалось ни одного извозчика. На площади тоже.
— Вот те фунт! — сказал вслух Ромка.
И тут же, словно из-под земли, выросла пролетка с кудлатым и заросшим возницей на козлах.
— Простите, вы свободны? Сначала поедем на улицу Разина, семнадцать, потом в Новый клуб.
— А платить кто будет? Ты аль человек с Разина?
— Я!
— Ты? — вытаращил глаза извозчик и расхохотался. — Да у тебя на такие концы капиталу не хватит!
— А сколько это стоит?
Извозчик назвал сумму.
Ромка тоже вытаращил глаза и начал торговаться.
— Н-но, милая! — дернул за вожжи извозчик и нехорошо выругался.
— Стойте! Куда же вы? Я согласен.
— Деньги вперед! — скомандовал извозчик.
Ромка тщательно отсчитал мелочь и протянул её волосатому чудовищу.
— Ну садись, пан! — сказал возница, и лошадь тронулась.
Из-за поворота показался трамвай. В нем ехали ребята.
— Смотрите! — закричал Борька. — Ромка на извозчике!
Ребята прильнули к окнам. Трамвай и пролетка поравнялись.
— Эй ты, нэпман! — окликнул Ромку Влас. — Куда путь держишь?
Ромка приветливо помахал рукой:
— За Болонкиной, потом в клуб!
— Опоздаешь!
— На извозчике-то? Это вам с пересадками, а мне напрямик!
Щегольской экипаж скрылся в переулке.
— Скорее! Скорее! — торопил Ромка извозчика.
— Пятиалтынный сверху!
— Согласен!
Извозчик напоминал Ромке сразу двоих: волосатого мужчину Адриана Евтихиева из учебника старшего брата по основам дарвинизма и бородатую женщину, изображенную там же, на другой странице.
«Может, он тоже волосатая женщина? — подумал Ромка. — Нет, вряд ли! Ни одна женщина, даже бородатая, не может ругаться, как этот извозчик».
И Ромка спросил на всякий случай:
— Простите, пожалуйста, ваша фамилия не Евтихиев?
— Петровы мы! — коротко ответил извозчик, ударил лошадь и снова крепко выругался.
«Наверное, все-таки мужчина!» — успокоился Ромка.
Наконец приехали.
Ромка поспешно соскочил с пролетки.
Войдя за зеленую ограду и миновав цветочную клумбу с блестящим никелированным шаром посредине, он поднялся на крылечко и дернул за ручку звонка. «Как только выйдет, сразу скажу: „Карета подана, синьора!“»
Никто не открывал.
Ромка позвонил ещё раз. Потом подергал дверь. Было тихо. Только из ульев, стоящих вдоль забора, доносилось равномерное жужжание.
— Ну как, пан, скоро? — крикнул с улицы волосатый возница.
— Сейчас, сейчас, минуточку! — нервно ответил Ромка и забарабанил в дверь.
Его окликнули, из сада вышла Риммина мама с большим медным тазом.
— А Риммочка уже уехала! Только что!
— Как — уехала? — покрылся испариной Ромка.
— Не дождалась тебя! Села на трамвай и укатила. А ты-то как же теперь успеешь?
— Я на извозчике!
— На извозчике? — ахнула Риммина мама. — Откуда же у тебя деньги такие, что ты разъезжаешь на извозчике?
— А я бесплатно. Он мой друг.
— Друг? — посмотрев на волосатого извозчика, Риммина мама чуть не выронила таз.
— Лучший друг! Вернее, родственник даже. Двоюродный брат!
— Эй, пан, поехали, что ли? А то за простой придется приплатить. Стыд сказать, но грех утаить! — весело крикнул из-за ограды волосатый «двоюродный брат».
— Он шутник у нас большой! — шепотом, чтобы не слышал извозчик, пробормотал Ромка и поспешно простился с Римминой мамой.
— Поехали!
— А за скорость? — строго напомнил извозчик.
— Сейчас, сейчас, давайте только отъедем немного! — тихо, чтобы не услышала Риммина мама, умолял Ромка.
— Что значит «отъедем»? — заорал во весь голос возница и, состроив жалостливую рожу, обратился вдруг к Римминой маме: — Обмануть меня хочет! Ты глянь только, мадам! Обмануть!
Сгорая со стыда, Ромка расплатился. У трамвайной остановки пролетка опять поравнялась с ребятами, ожидавшими трамвая для пересадки.
— Эй, Ромка! Что порожняком? — крикнул Валька Кадулин.
— У клуба ждет! Я все перепутал! — бодро отозвался Ромка. — Может, кого до клуба подвезти? Недорого возьму!
— Нет, спасибо! — ответил за всех Влас. — Нам неплохо и на трамвае. Мы успеем и так!
Ехать было скучно.
Из задумчивости Ромку вывело пчелиное жужжание. Вокруг Ромки вилась пчела. И откуда она взялась? Из Римм иного сада, наверное…
Ромка отмахнулся. Пчела отлетела и устроилась на огромном, как сундук, заду возницы. «Вот хорошо бы, ужалила его, проклятого!»
— Куси его! Куси его! — зашептал Ромка.
Но пчела не стала жалить извозчика, а снова перелетела ближе к Ромке. «И чего её тянет ко мне? — подумал он. — Из-за папиного одеколона, наверное. Ведь он цветочный».
Пчела зажужжала над Ромкиной головой, «Сахар!» — понял он.
Ромка пощупал сладкие слипшиеся волосы.
«Ну и обезьяна же я! — клял себя Ромка. — Прекрасная была прическа. Так нет! Надо было „политический зачес“ устраивать!»
Пчела перестала жужжать. «На волосы села», — ужаснулся Ромка, отчаянно замотал головой и начал метаться по сиденью.
— Ты чего, пан? — с удивлением обернулся извозчик.
— Пчела! Пчела! — зашептал Ромка. — Сгоните её, пожалуйста!
— Тпру! — Извозчик остановил пролетку. И, подумав немного, изрек: — Ежели бы зима сейчас была, известное дело, легче бы было!
— При чем тут зима?
— Вот и выходит, пан, что ты совсем дурной! Живешь без гармошки в голове! Зимой у меня есть рукавицы. Я бы её враз схватил! А голыми руками поди возьми!
Возница взял кнут и осторожно помахал им над Ромкиной головой. Пчела тут же пребольно ужалила Ромку в бровь.
— У-и-и-и-и! — взвыл несчастный и тотчас получил такой удар кулачищем в лоб, что отлетел назад.
Несколько полтинников выскользнули из Ромкиного кармана и исчезли в глубоких складках кожаного сиденья. Но Ромка не заметил этого.
— Ну, теперь все! Во как я её! — похвастался возница, ткнув кнутовищем в мертвую пчелу.
Бровь вспухла немедленно, и Ромка отчетливо чувствовал, что лицо перекосило в сторону.
— Ну, вылазь! Вон он, клуб-то твой!
Ромка пулей выскочил из пролетки. Риммы у клуба не было.
Заморосил мелкий дождь.
Риммы не было. Ромка успел выучить надпись на плакате у входа:
Трамвай шел за трамваем. Риммы не было. Приехали Влас, Борька, Нина, Павлик Асиновский и Валька Кадулин. Увидев распухшую физиономию Ромки, они рассмеялись:
— Что с тобой?
— Так, забавный случай один, — пробовал отшутиться Ромка. — На извозчика села пчела, он попросил меня согнать её, страшно струсил, я поймал пчелу, она вырвалась… и вот результат. Жало во мне! Стыд сказать, но грех утаить…
— А Римка твоя где? — язвительно спросил Валька.
— Придет! — бодро ответил Ромка. — Не волнуйся!
— А я и не волнуюсь, не то что ты! — насмешливо сказал Вирфикс.
— Живешь без гармошки в голове, так уж молчи! — огрызнулся Ромка.
— Ладно, хватит вам ругаться, — сказал Влас. Подошел трамвай. Из него выскочил взволнованный Лешка.
— Потрясающая новость! Знаете, кто Аркадию Викентьевичу фискалит? И про скелет, и про футбол? Знаете, кто его подослал на пустырь? Кто ему подарочки преподносит в дань рождения? Кто ходит к нему в гости? Сплетничает?
— Кто? Кто?
— Петька Бурлаченко!
— Жиртрест? Не может быть! Откуда ты знаешь?
— Соседка рассказала. Она ходит к Аркадию Викентьевичу стирать белье. Петьку видела у него. Он с родителями пришел, преподнес прибор мраморный, чернильный. Они там и про футбол разговаривали, и про скелет.
— Ну если так, то завтра после уроков мы Жиртресту устроим такую «темную», чтобы на всю жизнь зарекся подличать!
— Сегодня же! После клуба! — возмутился Ромка.
— Ничего, и завтра успеется! Надо все организовать как следует!
— Тс-с! Петька идет!
К ребятам бежал запыхавшийся, раскрасневшийся Петька Бурлаченко.
— Меня ждете? Здорово!
— Наше вам с кисточкой! Пошли, ребята! А ты, Ромка? — спросил Влас.
— Я подожду.
«Если не будет на следующем трамвае, — решил Ромка, — все! Может, я зря не продал её билет? Спрашивали ведь! Можно было заломить цену!»
Из клуба донеслись звуки духового оркестра. В окне второго этажа Ромка увидел ребят. Встав тесным полукольцом вокруг Коли Плодухина, они играли в «Антирелигиозный аукцион». Все: и молодежь, и пожилые, люди — были увлечены игрой. Коля стоял перед столом с молотком в руках:
— Сочинения каких великих людей сжигались церковниками как еретические?
— Галилея! — крикнула девушка в красной косынке.
— Галилея — раз… Галилея — два, Галилея…
Коля хотел уже выкрикнуть «три» и стукнуть молотком по столу, но Нина вспомнила:
— Дарвина!
— Правильно! Дарвина — раз… Дарвина — два…
— Ньютона! — завопил Влас.
— Ньютона — раз… Ньютона — два…
Страсти разгорались. Победителем, как и следовало ожидать, оказался Павлик Асиновский. Он назвал столько ученых, что и не запомнишь. А Борька не мог назвать ни одного. Он, правда, выкрикнул Менделеева, таблица которого висела в кабинете естествознания, но его сочинений, оказывается, не сжигал никто и никогда.
После третьего звонка все пошли в зал.
Дождь усилился. Наконец-то появилась Римма. Ромка бросился к ней:
— Что ты опаздываешь? Ты же театральный человек!
— Молчи лучше! Недаром не хотела с тобой идти! Недаром! — набросилась на Ромку Римма. — Я тебя ждала дома до последней минуты! Из-за тебя села не на тот… — и вдруг замолчала, увидев распухшее и перекошенное Ромкино лицо.
— Пчела ваша… А что, очень перекосило? — спросил Комка.
— Да нет, не особенно, — ответила Римма, а сама подумала: «Боже мой! Рядом с ним даже сидеть будет неудобно! Все обратят внимание!»
— Только мне придется тебя немного расстроить, — сказал Ромка. — У меня билет в бельэтаже, а у тебя в партере — в первом ряду. (У Риммы отлегло от сердца.) Можно было бы, конечно, сесть вместе в ложе дирекции («Ни в коем случае!»), но там хуже видно.
Контролерша, подозрительно глянув на Ромкину физиономию, сказала:
— Первое отделение придется смотреть с галерки.
На сцене стояла ширма, на которой висела икона богородицы. Рядом — большая лампада. На столе, за которым стоял докладчик, торчало множество тонких церковных свечей. В зрительном зале висели лозунги:
«Молодежь! За безбожный быт стой в первых рядах борьбы!»,
«Рождество и пасха — надоевшая сказка»,
«Сектант — правая рука кулака!»,
«Ни бог, ни слуги бога нам не подмога!».
— Отвечаю на последнюю записку, — говорил докладчик. — Группа пионеров спрашивает, производилось ли когда-либо обследование мощей святого Симеона Столпника. Отвечаю: не производилось. Если вопросов больше нет, приступаем к демонстрации опытов, разоблачающих церковные «чудеса».
Докладчик машинально дотронулся до одной из свечей и от неожиданности отдернул руку. Свеча… зажглась. Потом вторая, третья… Сами собой!.. Борька похолодел.
— Что вы наделали, товарищ докладчик? — раздался чей-то недовольный голос. — Весь эффект испортили! Зачем раньше времени дотронулись до свечей? Пропал фокус!
Из-за ширмы под хохот и аплодисменты вышел пионер. Ну и нарядился он! Умора глядеть: в поповской рясе, борода и усы из мочалы. А в руках кадило.
— Я покажу, как в церквах шарлатанят, — сказал расстроенный пионер. — Как свечи загораются сами собой, вы видели. Дело тут в фосфоре, которым я заранее намазал фитили. А вот чудотворной иконы вы не видели.
Пионер упал на колени перед иконой и стал молиться. Молился, молился, во все стороны кадилом махал, и вдруг загорелась лампада сама собой, а у иконы полились из глаз слезы. Пионер отодвинул ширму, а за ней стоял другой пионер, с большой клизмой в руках. Все захлопали и засмеялись.
Только Борьке было не до смеха.
«Неужели это правда? — ужаснулся он. — Это же нечестно. Почему бог не запретит фокус с клизмой? Слезы у клоуна одно дело, а ведь это церковь!».
В антракте Ромка повел Римму в буфет. Римма шла рядом, но делала вид, что с Ромкой незнакома. По дороге им попалась школьная нянечка Ариша. Она отозвала Ромку в сторону:
— До завтра у тебя не найдется мелочишки? Пить хочется.
«Вдруг не отдаст?» — подумал Ромка и, отказав ей, усадил Римму за отдельный столик.
Когда надо было расплачиваться с официанткой, Ромка обнаружил пропажу денег. Найдя в кармане единственный полтинник, он ужаснулся.
— Ты чего побледнел? — спросила Римма.
— Так… ничего… — ответил Ромка. — У тебя случайно мелочи нет? А то мне крупные менять не хочется.
— Я могу разменять! — услужливо предложила официантка.
— Конечно, есть! — отдала все деньги Римма. — А за трамвай тогда уж заплатишь ты.