– А он уехал, – отозвался гость.
– Как уехал? – удивился Локк. – Когда?
– Э-э, вчера, надо полагать, и уехал, – быстро проговорил Пардоза. – Я встретил его в Традоссе, и он велел вам кланяться, трактирщик.
Все, кроме профессора, ошарашено смотрели на гостя: его непринужденное заявление было как гром среди ясного неба.
– Да ведь он даже не предупредил, – говорил Локк, – а я его еще спрашивал – далеко, мол, собрались?
– О, поверьте, он ужасно переживал, что не смог с вами проститься. Но срочные дела, спешка… Сами же изволили говорить, что он даже не расплатился. Но пусть это вас не беспокоит. Самюэль – человек, безусловно, порядочный. Он просил меня передать вам плату за проживание. Вот, возьмите.
Мигель Пардоза выложил перед трактирщиком тугой кожаный кошелек. Локк взвесил его на руке и промолвил:
– Этого будет слишком много.
– Возьмите заодно и с меня. Мало ли что может случиться. Вдруг и у меня появятся причины для внезапного отъезда.
– Ну вот, все выяснилось, и нет никаких загадок, – воскликнул профессор Инсекториус. – Налей-ка нам, Локк, пожалуйста, вина да и себя не забудь.
– Благодарю вас, сударь. Признаться, у меня камень с души свалился, – отозвался трактирщик и отправился за новым кувшином.
– Позвольте, позвольте! – опомнился Себастьян. – Так вы, стало быть, знакомы с Самюэлем Карабусом?
– Ну разумеется, – ответил господин Пардоза. – Мы с ним познакомились еще в Ноэрбе.
– За исчезновение всяких недоумений, – провозгласил профессор, – и за доброе знакомство!
– Кстати, многоуважаемый коллега, – сказал идальго, – не представите ли вы мне ваших друзей?
Однако друзья поспешили представиться сами.
– Себастьян Нулиус, звездочет.
Мигель Пардоза любезно поклонился.
– Бальтазар Букреус, архивариус нустернского магистрата, – чинно представился Бальтазар.
– Да вы шутите! – всплеснул руками гость.
– Ничуть, – холодно ответил архивариус и принялся набивать трубку.
– Возможно ли такое везение! И в один день! Я встретил коллегу, принес утешительную весть о вашем знакомом и, наконец, нашел очень нужного мне человека.
– Простая случайность, – отозвался архивариус.
– Когда вы узнаете, почему я хочу к вам обратиться, то поймете мой восторг. Меня чрезвычайно интересуют «Традосские хроники».
Архивариус взглянул на гостя, и на его, обычно спокойном, лице отразилось холодное удивление.
– «Традосские хроники», смею вас уверить, хранятся в Традоссе, но отнюдь не в Нустерне. Вам дали неверный адрес, господин Пардоза.
– О нет, господин архивариус. Дело в том, что меня интересует лишь один – тринадцатый – том этих хроник. А он, как мне доподлинно известно, должен находиться у вас в архиве.
– Вот как, – усмехнулся Бальтазар, – значит, вам известно больше, чем мне. Я никогда не слышал о тринадцатом томе «Традосских хроник» и уж тем более о том, что он находится в Нустерне.
– Но, может быть, вы просто не встречали его. Знаете, как это бывает: заваляется где-нибудь книга, а если поискать – то она тут как тут.
– Я, разумеется, поищу, господин Пардоза, уж коли вы так настаиваете. Но результат известен заранее. «Традосские хроники» составляют двенадцать томов, и это знают все. А что касается того, что какой-либо том затерялся у меня в архиве, то это просто нелепо. Городок наш небольшой, и архив, как вы понимаете, маленький. Где уж тут заваляться…
Я слышал, – продолжал настаивать гость, – что при университете есть обширная библиотека.
– О, что вы, – усмехнулся архивариус, – собрание самых распространенных трудов – и только.
Себастьян был крайне удивлен тем, что его друг так умаляет достоинства университетской библиотеки, про архив же он знал мало. Удивился и профессор, поэтому тут же возразил:
– Да нет, Бальтазар, библиотека в университете хорошая.
– Это кому как.
– Очень жаль, если это так, – с досадой проговорил идальго, сверля внимательным взглядом невозмутимого архивариуса.
– Однако, – встрепенулся профессор, – мы, уважаемый господин Пардоза, не закончили нашего диспута.
– О нет, господин профессор, – возразил идальго. – Думаю, нам лучше оставить это до завтра. Я очень устал с дороги и, с вашего разрешения, господа, отправлюсь на покой.
– Очень жаль, – опечалился профессор. – Но я надеюсь…
– Не смеем вас задерживать, – перебил его архивариус и, не вставая, раскланялся с гостем.
Глава шестая
Перстень идальго из Валезии. – Племянница бургомистра и смятение юного звездочета. – Архивариус Букреус приглашает Себастьяна принять участие в таинственных приключениях.
Трактирщик пошел проводить господина Пардозу в его комнату. Едва они удалились, Себастьян обратился к архивариусу:
– Мне показалось, что ты был не очень-то любезен с гостем. Отчего бы это?
– Да-да, – подтвердил профессор, – я тоже заметил …
– А на мой взгляд, – отвечал архивариус, – я был предельно любезен с этим человеком. И мне это стоило немалых усилий, поскольку, признаюсь, он мне не понравился.
– Странно, – проговорил Себастьян, – а меня он, пожалуй, заинтересовал.
– В том, что наш гость интересен, нет никакого сомнения, – согласился архивариус, – но тем не менее…
– Ты не справедлив, мой друг, – перебил его профессор. – Господин Пардоза – весьма достойный человек и к тому же мой коллега, энтомолог. Для меня не может быть лучшей аттестации.
– Однако зачем энтомологу «Традосские хроники», где нет ни слова о насекомых? Кстати, заметил ли ты, Себастьян, – обратился архивариус к звездочету, – перстень на руке идальго?
– Какой-то перстень, кажется, был у него. Серебряный, по-моему, с неизвестным мне, желтым, камнем.
– Тебе, я погляжу, все камни неизвестны, – вмешался профессор. – Это всего лишь обыкновенный цитрин.
– Цитрин, бесспорно, обыкновенный, – согласился архивариус, – но сделан он очень уж необыкновенно. Во-первых, огранка. Такая используется, как правило, для изготовления талисманов. А во-вторых, знаки, выгравированные на камне…
– Какой-нибудь рисунок, – предположил профессор.
– О нет, это не какой-нибудь рисунок, это – магические знаки. Правда, я их не разглядел как следует. Одним словом, Мигель Пардоза обладает сильнейшим талисманом фантазии и лжи. Такой камень помогает искажать реальность и, с одной стороны, возбуждает и обостряет фантазию владельца, а с другой, помогает ему скрывать истину или вводить в заблуждение. Поскольку новоявленный идальго не похож ни на мечтателя, ни на фантазера, то скорее всего талисман служит ему для обмана.
– Так, стало быть, – промолвил звездочет, – ты хочешь сказать, что господин Пардоза нас в чем-то обманул?
– Я не поймал его на лжи, – ответил архивариус, – а потому ничего не утверждаю. Но поведение его показалось мне подозрительным.
– Бальтазар, опять ты все запутываешь! – простонал профессор. – Нет, надо срочно глотнуть чего-нибудь освежающего!
– Скажи, Бальтазар, что это за тринадцатый том «Традосских хроник»? – спросил Себастьян.
– Ничего определенного сказать не могу, – пожав плечами, ответил архивариус. – О нем однажды упомянул старый хранитель Традосского архива, да и то как-то вскользь и довольно туманно. В ту пору я был еще совсем молод и не придал значения его словам. А жаль. Похоже, что этот том существует. Но удивительно другое: откуда об этом мог узнать идальго из Валезии?
– И вот еще что любопытно, – промолвил Себастьян. – Не кажется ли тебе странным то, что и Самюэль Карабус очень обрадовался, узнав, что ты архивариус. Помнишь?
– Конечно, помню. Я был уверен, что у него ко мне какое-то дело. Да, все это действительно странно. Однако, думаю, тебе будет небезынтересно узнать, что племянница бургомистра тоже спрашивала сегодня о тринадцатом томе «Традосских хроник».
– Как, и она тоже? – начал было Себастьян и тут же осекся. За окном в вечерней тишине послышался цокот копыт и громыхание колес.
– Что это? – спросил звездочет и подошел к окну. – Подъехала какая-то карета.
– Как! – воскликнул профессор. – Опять карета? Нет, я сегодня с ума сойду от ваших карет!
Дверь трактира распахнулась, и на пороге обозначилась женская фигура в темной длинной накидке с капюшоном, скрывающим лицо. Гостья в нерешительности постояла в дверях, потом прошла на середину зала, откинула капюшон и с любопытством оглядела помещение. Трактир почти совсем опустел. Эльза уже получила плату от Локка и прятала медяки в кошелек у пояса, а старик Гаст, положив ей руку на плечо, приготовился покинуть заведение. Взгляды девушек встретились, и некоторое время они изучающе смотрели друг на друга: Эльза с восхищением, а незнакомка с явным удивлением. Эльза вдруг покраснела и сделала легкий реверанс, отчего слепой Гаст чуть было не потерял равновесие, а незнакомка лишь приветливо кивнула и проводила ее взглядом до двери.
Себастьян как стоял у окна, так и остался там, не имея сил шевельнуться и лишь чувствуя, как бешено колотится его сердце. Архивариус же, напротив, проворно поднялся и поспешил навстречу гостье.
– Чем могу служить, госпожа Леонора? – поклонившись, осведомился он.
– О, господин Букреус – если не ошибаюсь, – удивленно проговорила девушка. – Вы здесь?
– А что тут удивительного? Мы с друзьями частенько собираемся в этом трактире, – и архивариус пространно повел рукой. – Вы кого-нибудь ищете? – спросил он.
– Мне нужен хозяин гостиницы.
– Он ненадолго вышел. Пользуясь его отсутствием, позвольте представить моих друзей.
– Разумеется, – согласилась девушка. Она широко улыбнулась, но в глазах ее было заметно некоторое нетерпение.
– Профессор естественной истории Артур Бенедикт Теодор Инсекториус.
Профессор попытался было встать, но не смог. Однако ему удалось улыбнуться самым изысканным образом.
– Господин Инсекториус к тому же – большой любитель энтомологии, – продолжал Бальтазар.
На лице девушки обозначилось удивление.
– Очень приятно, – сказала она.
– А это наш молодой друг Себастьян Нулиус, звездочет.
На этот раз девушка, казалось, удивилась еще больше.
– Звездочет? – переспросила она.
– Да, с вашего позволения, – выпалил Себастьян. Все это время он не отрываясь смотрел на гостью, не в состоянии решить, поцеловать ли ей руку или просто учтиво поклониться. Теперь же он настолько растерялся, что не сделал ни того, ни другого.
– Так это вы были там, на башне? – улыбнувшись, поинтересовалась девушка.
– Да, сударыня, – поспешно ответил Себастьян и, очевидно, устыдившись своей поспешности, покраснел.
– Мне очень жаль, что все так произошло, – проговорила девушка, отчего-то тоже смутившись. – Но, пожалуйста, не сердитесь на меня.
– Да помилуйте, за что же? Напротив… Я сам… – Себастьян запнулся.
Архивариус и профессор с любопытством смотрели на него.
– Значит, не сердитесь? – мягко улыбнулась девушка. – Я очень рада.
В это время появился трактирщик. Он грузно спустился по скрипучей лестнице и, очевидно, находясь в задумчивости, пошел прямиком к столу, за которым сидел профессор, и только тут заметил Леонору.
– Чем могу?.. – начал было Локк, но Леонора его тотчас же перебила:
– Вы, конечно, трактирщик? – она так поспешно и решительно шагнула к нему, что Локк отступил. – Скажите, пожалуйста, не останавливался ли кто-нибудь в вашей гостинице в последнюю неделю?
– Да, сударыня, – ответил Локк, – на этой неделе у меня останавливались четыре рыцаря, которые сейчас уже, наверное, спят, и два путешественника. А в чем, собственно, дело?
– Скажите, нет ли среди этих путешественников некоего господина Карабуса?
Себастьян, не отрывавший взгляда от Леоноры, заметил, что она в сильном, но скрываемом, волнении. Прежде чем ответить, трактирщик вопросительно посмотрел на стоявшего рядом архивариуса, но тот даже не шевельнулся.
– Да, сударыня, останавливался.
– И что, он еще здесь?
Девушка уже не могла более скрывать волнение, и вопрос прозвучал так, будто от ответа зависело нечто очень важное. Она даже положила свою ладошку в шелковой белой перчатке на руку Локка.
– Нет, к сожалению, он уехал.
Наступило молчание. Леонора некоторое время внимательно смотрела на трактирщика, словно не разобрав ответа, потом опустила глаза, но тут же подняла вновь и быстро спросила:
– А давно он уехал?
– Вчера, сударыня, – со вздохом сказал Локк, – но право…
– Вы говорите, но? – в глазах девушки блеснула надежда.
– Не знаю, как вам и сказать, сударыня… – замялся Локк и снова вопросительно посмотрел на архивариуса. Тот хранил ледяное спокойствие.
– Он уехал так странно… и так неожиданно… даже не расплатился. Я поначалу думал, уж не случилось ли чего… Мы очень беспокоились… Ведь правда? Но, благодарение Небу, волнения оказались напрасными: сегодня приехал его приятель и все разъяснил. Ведь так, господа? – обратился он к завсегдатаям.
– Какой приятель? – удивилась Леонора.
– Как какой? – в свою очередь удивился Локк. – Путешественник. Мигель… как, бишь, его?.. Пардоза, кажется.
– Кто?! – вскричала девушка и, будто опомнившись, прижала ладонь к губам. Себастьян сделал шаг вперед, испугавшись, что она упадет в обморок, – так она побледнела. Но Леонора не лишилась чувств, хотя и слегка пошатнулась; напротив, она быстро овладела собой и с видимым усилием, но твердо, проговорила:
– Ах да, конечно. И что, он теперь здесь?
– Ну да. Я только что проводил его в комнату. Думаю, он еще не лег спать. Если угодно, могу доложить о вас, и он расскажет подробнее о господине Карабусе, поскольку недавно видел его в Традоссе.
– Нет-нет, не стоит. Зачем беспокоить путника после утомительной дороги? Стало быть, в Традоссе, вы говорите? Благодарю.
Себастьян был поражен той переменой, которая произошла с Леонорой: перед ним снова стояла совершенно спокойная, приветливая девушка, ее лицо светилось доброжелательной улыбкой. И только увидев, как сильно она стискивает пальцы, он понял, что волнение ее не прошло.
– Извините, что обеспокоила вас, – проговорила она непринужденным тоном. – Очень рада была познакомиться, господа. Пользуясь случаем, хочу пригласить вас завтра к шести часам пополудни на небольшой бал. Так вышло, что завтра – день моего рождения.
Она поклонилась и собралась было уходить, но взгляд ее задержался на Себастьяне. И не случайно: в то время как все присутствующие благодарили гостью за приглашение и, раскланиваясь, прощались с ней, звездочет даже не пошевельнулся. Он догадывался, что выглядит нелепо, а возможно, и смешно, но ничего не мог с собой поделать. Он стоял столбом, не в силах оторвать взгляда от Леоноры.
Брови девушки поднялись вопросительной дугой, а уголки губ дрогнули.
– До свидания, господин звездочет, – подчеркнуто произнесла племянница бургомистра и направилась к двери. Архивариус поспешил проводить ее. В дверях девушка снова обернулась и быстро посмотрела на Себастьяна. Но это был совсем другой взгляд – внимательный, вопросительный, даже чуть испуганный, словом, совершенно необъяснимый.
За окном послышался удаляющийся звук отъезжающей кареты.
Себастьян обнаружил, что уже сидит за столом, но прошло еще несколько минут, прежде чем он пришел в себя.
– А я говорю, что ты все придумываешь, – говорил тем временем профессор. – У тебя, дорогой мой архивариус, чрезвычайно развито воображение. Ты, пожалуй, начитался мистических манускриптов, вот тебе на каждом шагу и мерещатся двусмысленности и тайны.
– О чем это вы говорите, друзья мои? – спросил Себастьян.
– Да ты не спишь ли, Себастьян? – воскликнул профессор. – Ты разве не слышишь, как наш архивариус пытается меня убедить, будто мы – свидетели каких-то таинственных событий.
– Ничего подобного, – возразил архивариус. – У меня и в мыслях нет убеждать тебя в чем бы то ни было. Просто я высказал свое мнение. А что касается манускриптов, то я их читал, и немало, и, признаться, горжусь тем, что замечаю тайны. Да-да. Наш мир полон тайн, и тем он прекрасен. Только не надо путать тайну с секретом. Иная тайна – не секрет, хотя она и не перестает оставаться тайной, а иной секрет – не тайна, и цена ему ломаный грош, хотя многие умы буквально бьются над его разгадкой. Я, право, удивляюсь, Артур: как это ты, ученый, бежишь от тайн, довольствуясь секретами?