– Конечно, есть! – обрадованно вскричал доктор. – Во-первых, это каломель.
Тут сыщик испугался.
– Ватсон! Вам только слонов лечить! Ваша каломель – чрезвычайно ядовитый препарат. Я читал в газете, по крайней мере, о десяти случаях, когда мужья отравили своих жен при помощи огромной дозы каломели!
– Ерунда, – легкомысленно отмахнулся доктор Ватсон, – все так делают. Каломель дают даже детям.
– Тогда это преступление. Это же хлористая ртуть!
– Холмс, вы опять? Забудьте о преступлениях, вы мой пациент. И не перебивайте. Вам необходимо слабительное!
– Э-э-э… Знаете, что Ватсон? Раз уж вы во что бы то ни стало решили напичкать меня слабительным, пусть это средство будет, по крайней мере, не слишком противным! Мне и так плохо!
Доктор задумался.
– Может быть, настойки биттерс? Они продаются в таком разнообразии, что вы, несомненно, сможете выбрать что-нибудь подходящее.
Сульфат стрихнина. Он же Nux Vomica. Он же рвотный орех. «Сто пилюль в шоколадной оболочке».
Тут доктор Ватсон увидел, что его побледневший друг шарит под подушкой.
– Ваш револьвер у меня, – сказал он. – Холмс, возьмите себя в руки. Вы же прекрасно знаете, что в малых дозах стрихнин безопасен! Он только придаст вам бодрости!
– Мой дорогой доктор, – медленно проговорил Шерлок Холмс, – теперь я вас раскусил. Вы рассчитываете получить после меня наследство! Конечно, этот сентиментальный Лестрейд никогда в жизни не заподозрит моего лучшего друга. Автора рассказов о Шерлоке Холмсе! Верного Ватсона! Это будет идеальное преступление. Но имейте в виду, – голос его снизился до шепота, – я оставлю вам одни долги. Вы будете жестоко наказаны за свое предательство! Ха-ха-ха!
И Шерлок Холмс засмеялся зловещим, скрипучим смехом.
– Но Холмс! – доктор Ватсон чуть не плакал от обиды. – Я не ожидал от вас… Как вы могли такое подумать! Как вам только в голову пришло! Холмс! Это, конечно, нервные явления, грипп, но… Какой же вы все-таки подозрительный, нервный тип!
Сыщик ткнул пальцем в справочник.
– Посмотрите, что тут у вас написано: «…который прописывается в растворе, 2–3 чайных ложки трехпроцентного раствора стрихнина в день»! Вы себе представляете, что такое две-три чайных ложки трехпроцентного раствора стрихнина? В день, Ватсон, в день! Этой дозой можно уложить слона!
Румяное лицо доктора потемнело.
– Вы не доверяете медицине? – сурово спросил он. – Сотни и тысячи людей до вас принимали стрихнин по показаниям врача и никто – обратите внимание – никто не умер! По крайней мере, у нас нет прямых доказательств.
– Остается только удивляться их выносливости! – мрачно ответил Шерлок Холмс. – Можете записать в свою книгу: «Выносливость викторианцев при тех лекарствах, которые им назначали врачи, остается одной из величайших загадок человечества».
* * *
На следующий день Шерлок Холмс лежал в кровати, облепленный горчичниками.
Порошок горчицы был даже в шерстяных носках, которые заставила надеть миссис Хадсон. Сыщик пил хинин, антипирин, полоскал горло раствором салицилум бромати с добавлением соды по рецепту миссис Хадсон и читал справочник Дарлинга. От стрихнина и слабительного он решительно отказался. Что касается астении, прострации и прочих нервных фокусов, то чтение справочника оказалось прекрасным лекарством.
– Очень интересно, – говорил он Ватсону. – Вот послушайте:
«Диета больных должна состоять из молока, бульона, лимонада с вином и грога».
– Почему мне не дают вина? Вот же черным по белому: «Необходимо настойчиво применять спиртные напитки, в особенности у ослабленных и пожилых субъектов«. Слышите, Ватсон? Настойчиво! Я ослабленный и пожилой субъект!
– Холмс, это устаревшие сведения, – решительно заявил Ватсон.
– Когда это они успели устареть? – Холмс заглянул на титульную страницу. – Этот справочник совсем новый, ему всего два года! Вот, здесь написано: «Лондон, 1898».
Он погрозил доктору пальцем и увлеченно продолжал:
«Шампанское представляет одно из лучших тонических средств и в то же время предупреждает появление тошноты и стимулирует слизистую оболочку благодаря содержащейся в нем угольной кислоте». А? Каково?
– Я удивлюсь неосведомленности моего коллеги, – тихо сказал доктор Ватсон. – Вот уже несколько лет, как британские ученые установили: любой алкоголь вызывает отравление. Это чудовищная дополнительная нагрузка на печень. У больного человека она и так значительна.
– А вот здесь сказано: «Алкоголь всегда назначается в разведенном виде, чтобы не усиливать засорение желудка». Видите, ваш коллега совсем не так неосведомлен, как вам кажется!
Но доктор Ватсон решительно воскликнул:
– Никогда!
И в сердцах ушел в свою комнату.
Там он схватил блокнот и написал:
«Глава вторая. Чем лечились викторианцы?»
Потом доктор приступил к делу.
«Первое и главное средство при всех болезнях, – писал он, – слабительное. Значительное количество слабительного вливается в желудки леди и джентльменов в виде солей, экстрактов, пилюль, леденцов, пастилок, настоек, бальзамов и порошков. Вкус должен быть как можно противнее, иначе пациенты не примут лекарство всерьез. Но, принимая во внимание тот факт, что лекарство должно все же попасть внутрь пациента, противные пилюли, леденцы и пастилки облекают в сахарную, шоколадную и желейную оболочку, растворяют порошки в сиропах и добавляют туда анис, лакрицу, шафран и прочие пряности. Получается еще противнее, но пациент понимает это не сразу.
Слабительное – верное средство от нервной слабости. Слабительное рекомендуют при инфлюэнце и сотрясении мозга. При переломах костей, болезнях сердца и желтой лихорадке. От ревматизма, подагры и болезней кожи. Для улучшения работы печени. Детям перед сном и при старческом слабоумии. Про слабительное рассказывают анекдоты. Рисуют юмористические картинки. Сочиняют стихи для рекламы в газетах и иллюстрированных журналах. Какую бы газету вы не открыли, вам попадется три-четыре объявления, рекламирующих слабительное.
Так выглядела эта реклама
«
«Примечание.
Не перестаю удивляться, почему бы просто не соблюдать умеренность в пище, но если мой бедный Ватсон скажет об этом пациентам, то лишится репутации врача. Он вынужден унести эту тайну в могилу.
Шерлок Холмс.»
– Холмс! – закричал, врываясь в гостиную, Ватсон. – Что вы делали у меня? Признавайтесь!
– Ватсон? – удивился тот. – Так быстро? Как я рад за вас, мой дорогой друг! Но вы еще не заходили к себе в комнату, иначе бы я слышал удар двери. Как вы догадались, что я был у вас?
Доктор Ватсон снисходительно улыбнулся.
– Вы всегда меня недооценивали. Вас выдали следы горчичного порошка на ковре.
– Ой, – сказал сыщик. – Ладно. Знаете, мне нравится ваша книга. Согласен стать ее героем.
– Но не могу же я все время писать о вас, Холмс?
– Почему? – удивился сыщик. – Всегда писали.
– Всегда писал, – упрямо сказал доктор, – а теперь не хочу.
– Не хотите, но напишете, – махнул рукой Холмс. – Я вас знаю. Давайте, давайте продолжим. Вы будете записывать все, что со мной происходит. Что там у нас дальше?
Дальше пришла миссис Хадсон.
– Мистер Холмс! – она вплеснула руками. – Кто разрешил вам встать? Марш в постель!
Ровно через пять минут великий сыщик лежал под одеялом. Спина и грудь его были облеплены горчичниками. Они жгли огнем и страшно пахли горчицей. От висков шел острый запах мяты. Под носом жгло холодом и пахло жгучим ндийским бальзамом. Шерлок Холмс жевал ромашковую пилюлю.
– Ватсон, – жалобно спросил он, – неужели все это необходимо?
– Совершенно необходимо, – подтвердил доктор.
– Миссис Хадсон, сходите, пожалуйста, в аптеку и спросите там вот это.
Он протянул ей рецепт.
– «Оксимель из мяты, дикой вишни и морского лука», – прочла миссис Хадсон. – Хорошо, сэр.
– Что, – жалобно спросил Холмс, – что такое оксимель?
– Это простой уксусомед, сэр, – сказала миссис Хадсон таким тоном, как будто разговаривала с маленьким ребенком.
– А что такое уксусомед? – допытывался Холмс.
– Очень хорошее лекарство, – миссис Хадсон успокоительно поправила на нем одеяло. – Мед кипятят с уксусом и потом добавляют туда разные полезные травы.