Фенна оттолкнула Хорти и возбужденно затараторила:
— Скорее, брат Гелф, малыши побежали к пруду, одни, без взрослых. Скорее, пожалуйста!
Гелф выронил кастрюли и понесся к пруду.
Колокола Рэдволла возвестили тревогу. Все ринулись к пруду. Торан на ходу сорвал передник и плюхнулся в воду. К счастью, никто пострадать не успел. Не все успели даже замочить ноги. За прытким Магамом Торану, правда, пришлось поплавать. Малыш пушистым комком дрейфовал по пруду. Слышался рассудительный бас Кротоначальника Двурла, прибыл аббат, толкая перед собой коляску с Мартой.
— Хурр, все целы, сэрр, только слегка подмокли.
Хорти еще трясся от возбуждения, но уже засмеялся и повернулся к подружкам:
— Во, во, ничего! Зато отвлекающий маневр сработал. Разозленные Фенна и Спринголд накинулись на него, награждая пинками и затрещинами.
— Гениальный ты наш тупица!
— Дурилка детсадовская!
— Ладно-ладно, во. Что сделано, то сделано, — отмахивался Хорти, уже подхватывая походные принадлежности. — Рвем когти, пока народ не прочухался.
Сестра Сетива с помощниками протирала детишек передником Торана, своей теплой шалью и подоспевшими полотенцами.
— И кто же из вас придумал такую глупость? — строго допрашивала она малышей.
И вот под строгими взглядами взрослых из сумбурных и не всегда складных высказываний предстала эта странная история. Марта не хотела верить ушам. Ее милый братец! Кипя праведным гневом, она повернулась к Торану:
— Мистер Широкий Пояс, поможете мне на лестнице? Я хотела бы побеседовать с братом.
— Конечно, мисс Бребак, — вежливо поклонился Торан. — Я думаю, многие хотели бы с ним сейчас побеседовать.
К аббатству направилась целая процессия. Малышам исход приключения пришелся по нраву. В кои-то сезоны они что-то натворили, а наказание ждет кого — то другого. Они тоже потопали было к аббатству, обмениваясь неясными предположениями об откручивании заячьего хвоста для супа. Кто-то даже опасался, что Хорти ждет вываривание целиком в большом кухонном котле.
Но настроение малышей резко испортилось, когда сестра Сетива завернула их в Пещерный зал для всеобщего купания:
— Все в корыто! Там столько всякой грязи и дряни в пруду!
Всеобщий жалобный вой малышей нисколечко не смягчил черствого сердца суровой лекарши.
КНИГА ВТОРАЯ
16
В тот же день, ближе к вечеру, из лесу вышла шайка нечисти. Бродяги огляделись, потоптались на месте, потом потянулись гуськом по тропе. Вот они остановились, чтобы передохнуть. Маленький лис поднял голову и увидел вдали колокольню Рэдволла.
— Ага, вон оно, ребятишки, вот где мое аббатство прячется! Говорил я вам, что найду его, и вот нашел, как же иначе!
Лис побежал. Висевшая на поясе сабля путалась у него в ногах, заставляла спотыкаться и смешно подпрыгивать.
— Магический меч, почитай, в моих лапах!
Полкотлеты проворчал:
— Гляньте на дурня. Ох, Флинки, положит он здесь наши головы!
Горностай хмыкнул:
— Нет, зря ты так. Вид прекрасный. Великий воин! Лучше, чем Беррад или Скрод. Те бы послали нас вперед, а сами в безопасности командовали бы. Пусть бесстрашный вождь бежит навстречу врагу. Мы, бедные растяпы, храбро последуем за ним… на безопасном удалении.
Кривохвостиха полностью разделяла воззрения своего друга:
— Кто бы там за стенами ни сидел, они нас засекли с башен. Не ровен час, камнем по башке или стрелой проткнут… Вот ежели Беррад не соврал и за воротами мирные поселяне, то, может, они нас и впустят сдуру да с перепугу.
Шайка неспешно продвигалась по тропе, отпустив Неистового Рыжа подальше вперед. Флинки негромко распевал песенку, которую их атаман, издали не разбиравший слов, считал боевой песней, под которую легче идти в атаку. Он сжал саблю, приосанился, приняв достойную боевую позу, и вообразил себя полководцем, ведущим своих храбрых воинов на врага. «Храбрые воины» переваливались с лапы на лапу и ухмылялись, слушая слова песни.
Свистнут стрелы над тобой,
Пригибайся, парень!
Пусть другие лезут в бой,
Пригибайся, парень!
Кто считает, что герой,
Пусть рискует головой!
Радуйся, что ты живой,
Пригибайся, парень!
За медалью не гонись —
Пригибайся, парень!
Будь умней — поберегись,
Пригибайся, парень!
Ляг и песенку запой —
Пусть другие лезут в бой,
Пусть смеются над тобой, —
Пригибайся, парень!
Голозад и Юппа отпускали шуточки и издали издевались над обликом своего бесстрашного вождя.
— Х-ха, как он задом виляет… Как будто в штаны навалил!
— А если не перестанет махать саблей, то либо нос себе отхватит, либо хвост. Не-е, этот прыщик никого там, в аббатстве, не испугает.
— Разве что со смеху все перемрут, го-го-го!
Флинки всмотрелся во внушительные сооружения из красного песчаника и процедил, обращаясь к Роггу и Флогго:
— Ежели наш вождь прикажет бежать на приступ, я побегу быстрее всех… только в другую сторону.
Братцы-ласки не слишком отличались чувством юмора, но замечание Флинки их развеселило, и они загоготали громче остальных.
Неистовый Рыж мгновенно примчался обратно:
— Над чем смеемся? Удачная шутка? Я тоже хочу посмеяться.
Флинки обезоруживающе улыбнулся:
— Да это мы от радости. Рады за атамана. Скоро у вас будет магический меч, вождь, и по полному на то праву. Правда, ребята? Неистовый Рыж — лучший атаман из всех, кто у нас был.
Падкий на лесть Рыж обвел всех взглядом. Они усердно кивали и поддакивали.
— Слушайте, ребята, — жарко зашептал атаман. — Мы бы могли хорошо сработать. Смахните с морд ухмылки и станьте по двое. Мы рванем прямо к воротам и напугаем этих деревенщин до смерти. Постарайтесь выглядеть как настоящие лихие убийцы. Размахивайте оружием, вопите…
Флинки посмотрел на стены, из-за которых в опускавшихся сумерках виднелись головы. Немало голов. Горностай быстро скользнул в канаву и поманил за собой Рыжа:
— Ночная атака может плохо кончиться, атаман. Надо выработать план, прежде чем кидаться на такую крепость.
Лис тоже скользнул глазами по стенам. Голов за ними прибавилось. Он вздохнул и тоже слез в канаву, понимая, что горностай мыслит верно.
— Что ж, давайте подумаем. Все вниз!
Остальные члены шайки резво ссыпались в канаву.
Флинки одобрительно хлопнул Рыжа по плечу:
— Что мне в вас нравится, шеф, так это то, что вы, такой крутой воин, безжалостный убийца, не пренебрегаете стратегией. Хо-хо, эти недотепы там, за стенами, остолбенеют, когда мы завтра вынырнем у них на пороге.
— Завтра? — засомневался лис.
Кривохвостиха поняла, что Флинки хочет протянуть время, и тут же присоединилась к приятелю:
— Завтра — самое то времечко. Утро вечера мудренее.
Кроме лобового штурма, Рыжу ничего в голову не приходило. Поэтому он решил выслушать Флинки, зная, что тот всегда отличался сообразительностью.
Флинки с жаром пустился в разъяснения:
— Темно, территория чужая, местность незнакомая… Здесь, внизу, можно отдохнуть. Вождь обдумывает план действий, и на заре мы застаем этих болванов врасплох. Хитрый план, достойный хитрого лиса!
Непривычный к комплиментам, Неистовый Рыж наслаждался тем, что все взгляды устремлены на него, все ожидают от него мудрых слов, хитрых планов, умных действий. Так ему, во всяком случае, казалось. Он невольно повел хвостом из стороны в сторону — лисы часто виляют хвостом, когда им приятно.
— Верно, всем отдыхать! Это мой приказ.
Усталость подкосила зверье, они свалились чуть ли не там, где кто стоял. Закрывая глаза, Флинки ткнул в бок Кривохвостиху и пробормотал под нос, но достаточно громко, чтобы все услышали:
— Ох и повезло же нам с атаманом!
Стемнело. В небе зажглись звезды. Аббат Кэррол взошел на северную стену и нахмурился, увидев на парапете толпу рэдвслльцев.
— Друзья, послушайте-ка меня внимательно. Не надо толпиться здесь. Ни к чему подвергаться излишней опасности. Внизу враг. Все, кто здесь не нужен, отправляйтесь вниз. Сестра Сетива, малышам уже пора в кроватки, проследите, пожалуйста.
Торан и Джунти присоединились к Кротоначальнику Двурлу и брату Велду, дежурившим на северо-западном углу. Кэррол заспешил к ним:
— Как там нечисть? Где там нечисть? Что там с нечистью?
— Не сказать, что несчетная рать, — успокоил Торан.
— Вроде восемь голов всего. Хуже, если перед нами только передовой отряд, но пока больше никого не видно.
Джунти показал аббату на канаву, где колыхались красные и золотистые отблески огня:
— Они там костерок сочинили, в канаве. Что у них на уме, интересно.
— Хурр, кашу варят, должно быть, — предположил Кротоначальник.
Аббат повернулся к Торану:
— Что можешь предложить, Торан?
— Ну, такой мелкий отряд напасть на Рэдволл не посмеет, — начал Торан, задумчиво похлопывая хвостом по каменной стене. — Нам надо пока лишь внимательно следить за ними, Кэррол. На стене постоянно должен дежурить караул, все видеть, но не высовываться. Может, они просто идут мимо, еще куда-нибудь. Были бы с нами Брагун и Саро — и следа этих прохвостов не осталось бы уже возле аббатства!
Кротоначальник царапнул зубец ограждения стены рабочим когтем.
— Да, Браг да Саро знали бы, что делать. Но их-то нету, одни мы, хурр…
Торан почувствовал, что аббат хочет разделить с ним ответственность за оборону Рэдволла. Он махнул лапой вниз, в сторону ожидающей аббата Марты, и обратился к Кэрролу:
— Вы и Марта организуйте народ на поиски какого-нибудь оружия. И всего похожего на оружие. Кто знает, что нас ждет завтра. Но до рассвета, сдается мне, ничего они не предпримут. Мы тут покараулим с Джунти, Велдом и Двурлом.
Аббат спустился со стены и, подталкивая кресло с Мартой перед собой, направился к аббатству, рассказывая, что увидел и узнал наверху. По его голосу молодая зайчиха поняла, что Рэдволлу, возможно, скоро будет очень неспокойно.
Вирга, сморщенная, беззубая корабельная крыса, давно забывшая свои лучшие сезоны, постоянно сопровождала Рагу Бола. Бесполезная в бою, лишний рот в банде, она оказалась незаменима в качестве лекаря. Никто не знал больше об исцелении ран и болезней. Она всегда таскала с собой и постоянно пополняла запас целебных трав, порошков и мазей. Но даже не эти знахарские навыки делали Виргу в глазах капитана самым ценным членом экипажа. Вирга обладала даром ясновидения. Если лечила она всю команду, то магическими ее способностями пользовался только капитан. Да и то лишь в редких случаях.
Вирга сидела у костра, краем глаза следя за капитаном. Лагерь был устроен в лесистых холмах Цветущих Мхов, среди выступающих над поверхностью земли скал красного песчаника. Рага Бол и Вирга устроились на макушке одного из холмов, подальше от шума и суеты стаи.
Вирге не надо было провидческого дара, чтобы понять, что Бол собирается обратиться к ней за советом. Он выделил ей жареного голубя и кружку персонального капитанского грога. Не в первый раз. Вирга залезла в свой «магический» мешок, порылась в нем и вытащила створку морской раковины. Желтая по краям, перламутрово блестящая в середине, раковина эта сверкала выросшими в ней тремя крупными жемчужинами.
Наполнив раковину водой, Вирга уставилась в нее:
— Не радует тебя еда, о капитан!
Рага Бол лизнул острие своего крюка-протеза и уставился на старуху, которая продолжала:
— Сон бежит от тебя, усталость одолевает. Никто не чувствует покоя в твоем присутствии. И я боюсь затрагивать твои заботы.
Капитан резким жестом отпустил четверых часовых, охранявших его по ночам. Когда они удалились, он бегло глянул через плечо.
Приблизившись вплотную к Вирге, он хрипло зашептал:
— Не бойся, говори спокойно, не трону.
Не отрывая взгляда от наполненной водой раковины, старуха продолжала бормотать. Голос ее менялся, переходя в завывание, шипение и свист:
— Если враг еще дышит, если он тебя слышит, останови дыхание его! Тогда лиш-шь с-снова обретеш-шь покой. С-смерть с-супостата защ-щитит рас-с-судок твой.
Глаза пирата лихорадочно заблестели.
— Жив полосатый пес? Скажи!
Вирга оторвалась от раковины и подняла глаза на капитана:
— Когда ты видел барсука в последний раз?
Покрасневшие глаза Бола уставились на старуху.
— Сегодня, солнце в зените жарило, как раз на привал устроились. Я задремал. Солнце сквозь закрытые веки светит, все красным-красно… И вдруг увидел эту полосатину. Он как раз на берег высаживался из какой-то посудины; там, где у реки излучина, где она от леса отворачивает. Да ты помнишь, мы там двух землероек порешили. Полосатый лапой ткнул так в этих дохлых… ну и прямо на меня… Мол, отомщу, то-се, доберусь до твоей шкуры… так и пригрозил, собака полосатая.