(Тео уже понял, что в гольфе многие счетные карточки отражают нечто иное, а не истинное число попаданий.)
Мистер Нэнс принял намного более торжественный вид, когда допрашивал клиента о дне убийства, а клиент отвечал спокойно. Голос мистера Даффи стал тихим, даже хрипловатым, и наполнился болью, когда он заговорил о жестоком убийстве жены.
«Интересно, не пустит ли он слезу?» — подумал Тео, хотя на самом деле показания его впечатлили.
Питер Даффи сдержал слезы и великолепно выполнил свою задачу, описав весь ужас, который испытал, когда услышал жуткие новости. Он помчался домой на электромобиле и обнаружил там полицию. Тело жены еще не унесли, и, увидев ее, он рухнул на пол, ему даже потребовалась помощь детектива. Позже мистера Даффи обследовал доктор и выписал лекарства.
«Какой лжец! — думал Тео. — Какой обманщик! Ты убил свою жену. Есть свидетель. У нас в офисе спрятаны твои перчатки».
Питер Даффи рассказывал о кошмаре, который пережил, когда звонил родным жены, своим родным, общим друзьям, планировал траурную церемонию и похороны, столь мучительные для него. Одиночество. Пустота, которая поселилась в доме, где убили его дорогую жену. Мысли о том, чтобы продать дом и уехать отсюда. Ежедневные поездки на кладбище.
Затем весь этот ужас, когда его заподозрили, оговорили, обвинили, арестовали и предали суду. Как его вообще могли заподозрить в убийстве женщины, которую он любил?
В конце концов Питер Даффи сорвался. Он изо всех сил старался вернуть самообладание, и вытирал глаза, и постоянно повторял: «Простите, простите». Это было очень трогательно, и Тео следил за лицами присяжных — полное сочувствие и доверие. Даффи плакал, чтобы спасти свою жизнь, и это работало.
Пока клиент Клиффорда Нэнса пытался взять себя в руки, тот решил, что пора остановиться, и объявил:
— У меня больше нет вопросов, ваша честь. Мы передаем право допроса свидетеля обвинению.
Мистер Джек Хоган тут же поднялся и спросил:
— Могу я предложить небольшой перерыв, ваша честь?
Перерыв позволил бы притормозить действия, отвлечь присяжных от эмоциональных показаний, которые они только что услышали. К тому же было чуть больше 15.30. Все нуждались в отдыхе.
— Пятнадцать минут, — произнес судья Гэнтри. — Потом мы начнем перекрестный допрос.
Пятнадцать минут растянулись до тридцати.
— Судья тянет время, — заметил Айк. — Вторая половина дня, пятница. Все устали. Он отправит присяжных домой и вернется в понедельник.
— Не знаю, — сказал Вудс Бун. — Возможно, он захочет выслушать прения сегодня.
Они собрались в коридоре у автоматов с безалкогольными напитками. Зрители, разбившись на маленькие группки, тоже ждали, поглядывая на часы на стене. Рядом с Бунами появился Омар Чипи, пожелавший что-то выпить. Он положил пару монет в автомат, выбрал напиток, посматривая на Тео и его родных, потом забрал банку.
Айк продолжал:
— Хоган его не тронет. Он чересчур хитер.
— Присяжные признают его невиновным в пределах часа, — выдвинул предположение Вудс.
— Его оправдают, — добавил Тео.
— Мне в самом деле пора возвращаться в офис, — сказал Вудс.
— И мне, — добавил Айк.
Вот так всегда. Типичное для Бунов поведение.
Ни один же из них не пошевелился, потому что оба хотели увидеть конец суда. Тео просто радовался, что отец и дядя не отходят друг от друга и даже разговаривают — большая редкость.
В коридоре началось какое-то движение, и толпа потянулась в зал суда. Несколько человек ушли во время перерыва. Как-никак надвигался вечер пятницы.
Когда все вошли, сели и установилась тишина, судья Гэнтри, заняв свое место, кивнул Джеку Хогану. Настало время для перекрестного допроса. Когда за трибуной стоял ответчик, а прокурор вел допрос с пристрастием, последствия порой бывали самые плачевные.
Джек Хоган подошел к трибуне и передал Питеру Даффи документ.
— Узнаете это, мистер Даффи? — поинтересовался Хоган с подозрением, которое сквозило буквально в каждом слоге.
Даффи не торопясь осмотрел бумаги с лицевой и обратной сторон. Там было несколько страниц.
— Да, — наконец произнес он.
— Пожалуйста, расскажите присяжным, что это.
— Это уведомление о лишении права выкупа закладной.
— На какое имущество?
— На торговый центр «Рикс-роуд».
— Здесь, в Страттенберге?
— Да.
— А торговый центр «Рикс-роуд» принадлежит вам?
— Да, нам с партнером.
— И банк направил вам уведомление о лишении права выкупа закладной в сентябре прошлого года, потому что вы задержали ежеквартальный платеж по ипотеке. Это правда?
— Так утверждали в банке.
— А вы с этим не согласны, мистер Даффи? Вы хотите сказать присяжным, что не просрочили ипотечный платеж за это имущество в сентябре прошлого года? — Джек Хоган помахал еще какими-то документами, когда задавал этот вопрос, как будто у него была масса доказательств.
Даффи замялся, потом изобразил улыбку:
— Да, мы задержали платежи.
— А какую сумму банк дал вам в кредит под этот объект?
— Двести тысяч долларов.
— Двести тысяч долларов… — повторил Хоган, глядя на юристов. Подойдя к столу, он положил одну стопку документов и взял другую. Расположившись за трибуной вновь, он сказал: — А теперь ответьте, мистер Даффи, вы владели товарным складом на Вулф-стрит в технопарке здесь, в Страттенберге?
— Да, сэр. У меня в этой сделке было два партнера.
— И вы продали склад, не так ли?
— Да, мы его продали.
— И сделка была заключена в прошлом сентябре, верно?
— Наверное, если вы так говорите. Уверен, что у вас есть все документы.
— В самом деле есть. И согласно моим документам, склад пытались продать более года, а назначенная цена равнялась шестистам тысячам долларов; ипотека, которую вы взяли под него в банке штата, составляла пятьсот пятьдесят тысяч, и вы с партнерами в конце концов продали его лишь за четыреста тысяч с небольшим. — Хоган размахивал бумагами, когда говорил. — Вы согласны, мистер Даффи?
— Это похоже на правду.
— Значит, вы потеряли кучу денег на этой сделке, верно, мистер Даффи?
— Это была не лучшая из моих сделок.
— Вы испытывали острую необходимость продать склад?
— Нет.
— Вам нужны были деньги, мистер Даффи?
Питер Даффи задергался и, казалось, почувствовал себя не в своей тарелке.
— Скорее, нам с партнерами просто нужно было продать склад.
Следующие двадцать минут Хоган продолжал донимать подсудимого вопросами о партнерах и их финансовых проблемах. Даффи отказался признавать, что остро нуждался в деньгах, но по мере того как напряжение на перекрестном допросе росло, становилось очевидно, что он изо всех сил пытался прикрыть неудачную сделку новой, более выгодной. У Хогана имелось множество документов. Он предоставил копии двух исковых заявлений, поданных против Питера Даффи его бывшими партнерами. Он забрасывал подсудимого вопросами об обвинениях, выдвинутых в этих исках. Даффи яростно отрицал, что подвел партнеров, и объяснял, что обвинения были выдвинуты не по существу. Он спокойно признал, что у него в бизнесе не все шло гладко, но утверждал, что банкротство ему не грозило.
Джеку Хогану прекрасно удалось представить Даффи как жадного до денег дельца, едва успевавшего опережать своих кредиторов на шаг. Но связать его финансовые проблемы с мотивом убийства пока не получалось.
Сменив тему, Хоган начал готовиться к новому удару. Он вежливо коснулся семейной жизни Даффи и после пары простых вопросов спросил:
— Значит, вы, мистер Даффи, подтверждаете, что действительно съезжали из дома?
— Да.
— И ваш разрыв продлился один месяц.
— Я не стал бы утверждать, что это был разрыв. Мы никогда это так не называли.
— А как называли?
— Мы и не пытались дать этому какое-то определение.
— Вполне справедливо. Когда вы съехали?
— Дневников я не вел, но это случилось в июле прошлого года.
— Грубо говоря, за три месяца до убийства миссис Даффи?
— Приблизительно так.
— Где вы жили, после того как съехали?
— Не уверен, что это верное слово. Я просто взял с собой кое-какую одежду и ушел.
— Хорошо, и куда же вы направились?
— Я провел пару ночей в «Мариотте», недалеко, на той же улице. Потом еще несколько дней оставался у одного из партнеров. Он разведен и живет один. Паршивый был месяц.
— Так, значит, вы перебивались то здесь, то там? Целый месяц?
— Именно так.
— Потом вы вернулись домой, наладили отношения с миссис Даффи и как раз зажили счастливо, когда ее убили?
— Это вопрос?
— Забудьте. Вот вам вопрос, мистер Даффи.
Джек Хоган вернулся с бумагами. Он передал документ обвиняемому, и при одном взгляде на него тот побледнел.
— Узнаете, мистер Даффи?
— А… не уверен, — произнес обвиняемый, перелистывая страницы, явно чтобы потянуть время.
— Что ж, позвольте, я вам помогу. Это четырехстраничный договор аренды квартиры в Уиксберге, в тридцати милях отсюда. Арендуется симпатичная меблированная квартира с двумя спальнями, в роскошном доме, за две тысячи долларов в месяц. Ничего не напоминает, мистер Даффи?
— Не особенно. Я… а-а-а…
— Договор аренды заключен сроком на один год начиная с прошлого июня.
Даффи пожал плечами, как будто не имел понятия, о чем идет речь:
— Я его не подписывал.
— Вы — нет, зато подписывала ваш секретарь — некая миссис Джудит Мейз, женщина, которая проживает с мужем по одному и тому же адресу здесь, в Страттенберге, последние двадцать лет. Правильно, мистер Даффи?
— Пожалуй, если вы так говорите. Она мой секретарь.
— С чего бы она стала подписывать договор аренды такой квартиры?
— Даже не представляю. Может, вам лучше спросить ее?
— Мистер Даффи, вы правда хотите, чтобы я вызвал ее в качестве свидетеля?
— Ах, конечно. Продолжайте.
— Вы когда-нибудь бывали в этой квартире, мистер Даффи?
Даффи пришел в замешательство и оцепенел, словно балансируя на скользкой дорожке. Он бросил взгляд на скамью присяжных, натянул очередную фальшивую улыбку и ответил:
— Да, я останавливался там пару раз.
— Один? — грозно рявкнул Хоган.
— Разумеется, один. Я был в этом районе по делам, поздно закончил и остался переночевать в квартире.
— Как удобно. Кто вносит арендную плату?
— Не знаю. Вам придется спросить об этом у миссис Мейз.
— Так вы говорите присяжным, мистер Даффи, что не снимали эту квартиру и что не вносите арендную плату?
— Все верно.
— И вы останавливались там лишь пару раз.
— Верно.
— И аренда этой квартиры никак не связана с проблемами, которые возникли у вас с миссис Даффи.
— Нет. И снова повторяю: я не арендовал эту квартиру.
Для Тео, который знал правду об убийстве, честность Питера Даффи была под большим вопросом. Казалось очевидным, что он лгал насчет квартиры. А если он солгал один раз, то, несомненно, сделает это еще.
Джек Хоган явно не имел возможности установить, насколько часто Даффи пользовался квартирой. Он перешел на тему гольфа, и перекрестный допрос продолжился уже не столь энергично. Даффи знал о гольфе намного больше прокурора, и эти двое спорили и пререкались едва ли не целый час.
Было уже почти шесть вечера, когда Джек Хоган наконец сел. Судья Гэнтри, не теряя времени, объявил:
— Я решил не собирать суд завтра. Полагаю, присяжным нужен отдых. Надеюсь, вы проведете уик-энд тихо и спокойно, а мы с вами увидимся здесь в девять утра в понедельник. Тогда же мы выслушаем прения. Указания такие же, как всегда. Не обсуждайте дело. Если кто-нибудь обратится к вам и попытается обсудить текущий процесс, пожалуйста, немедленно поставьте меня в известность. Спасибо вам за работу. До встречи в понедельник.
Приставы проводили присяжных через боковую дверь. Когда они ушли, судья Гэнтри посмотрел на юристов и спросил:
— Что-то еще, джентльмены?
Джек Хоган встал и сказал:
— Пока ничего, ваша честь.
Клиффорд Нэнс встал и покачал головой:
— Очень хорошо. Заседание суда переносится на утро понедельника.
Глава 18
Впервые за последние пару ночей Тео хорошо спал. Он поздно проснулся в субботу утром и к тому времени, как они с Судьей сползли вниз по лестнице, понял, что на кухне проходит семейное собрание. Его отец стоял у плиты, поджаривая яйца, а мать, все еще в ночной рубашке, сидела за столом, стуча по клавиатуре и глядя в монитор. Интересно, что Айк, который, насколько помнил Тео, не заглядывал в их дом все те тринадцать лет, что прожил на свете Тео, сидел у другого конца стола, разложив перед собой утреннюю газету. Он изучал рекламные объявления и делал пометки. На нем был выцветший спортивный костюм оранжевого цвета и старая кепка с эмблемой «Янкиз». Воздух отяжелел, пропитавшись запахами завтрака и разговорами, прерванными и незаконченными. Судья направился прямиком к духовке и, как обычно, принялся выпрашивать еду.
Последовал обмен разными версиями пожеланий доброго утра. Тео подошел к плите и посмотрел на сковородку.
— Яичница готова, — объявил отец.
Отец готовил еще реже, чем мать, и яйца казались непрожаренными — по крайней мере на взгляд Тео. Он налил себе грейпфрутового сока и сел за стол.
Все молчали, пока Айк не сказал:
— Есть одна квартира с двумя спальнями в переоборудованном гараже в Миллмонте. Шесть сотен за месяц. Это не самая плохая часть города.
— В Миллмонте неплохо, — подтвердил мистер Бун.
— Она получает семь долларов в час и работает тридцать часов в неделю, — сказала миссис Бун, не поднимая головы. — Ей повезет, если после налогов и покупки самого необходимого останется триста долларов на аренду квартиры. Она не может себе этого позволить. Вот почему они живут в приюте.
— И где же, ты думаешь, мы найдем квартиру за триста баксов в месяц? — спросил Айк с легким раздражением, продолжая изучать газету. Все Буны в тот момент избегали встречаться взглядом друг с другом.
Тео просто слушал и наблюдал.
Мистер Бун сказал:
— Если это квартира в бывшем гараже, то скорее всего у нее один собственник. Сомневаюсь, что ее захотят сдавать сальвадорцам или кому-то еще из приезжих.
Он шлепнул яичницу на тарелку, добавил подрумяненный пшеничный маффин и поставил все напротив Тео, который тихо поблагодарил:
— Спасибо.
Судья наконец тоже получил пару яиц в свою миску.
Тео медленно ел, вслушиваясь в тишину. Полное отсутствие интереса к его мнению по вопросу, в чем бы он ни заключался, раздражало его. Яйца оказались чересчур склизкими.
Наконец Тео произнес:
— Мы ищем квартиру, да?
Айк выдавил:
— Ага.
Сальвадорцы. Живущие в приюте. Кое-что становилось понятно.
— Вудс, — сказала миссис Бун, продолжая стучать по клавишам, — Ник Уэтцель рекламирует свои услуги в области иммиграционных проблем. Он хороший юрист? Я никогда его не встречала.
— Он часто дает объявления, — ответил мистер Бун. — Раньше выступал по телевизору, выискивая участников автомобильных аварий. Я бы держался от него подальше.
— Что ж, всего два юриста в городе указывают в объявлениях, что работают в сфере иммиграционного законодательства, — заметила она.
— Поговори с обоими, — предложил Айк.
— Я так и собиралась сделать, — ответила она.
— Какие планы на сегодня? — наконец спросил Тео.
— У нас будет очень насыщенный день, Тео, — пообещал отец, сев за стол с чашкой кофе. — Нам с тобой предстоит очень важная игра в гольф.
Тео не смог сдержать улыбку. Они выезжали на поле почти каждую субботу, но за последние насколько дней Тео забыл о гольфе. Он, как и все остальные в городе, полагал, что суд состоится в субботу, и, конечно, собирался присутствовать на процессе.
— Отлично. Когда?
— Мы должны уехать примерно через полчаса.
И действительно, через полчаса они уже укладывали клюшки в багажник внедорожника мистера Буна, беседуя о том, какая прекрасная выдалась погода. Стояла середина апреля, на небе ни облачка, и ожидалось, что столбик термометра поднимется до семидесяти градусов. Цвели азалии, а соседи с упоением трудились над клумбами.