— Спасибо. Люди в госпитале не очень-то словоохотливы. Но думаю, что все образуется. Как я поняла, Джонатан пытался убежать от преследователя, который в него выстрелил. Пулю пока еще не извлекли. Результат рентгена станет известен несколько позднее.
— Он ранен серьезно? — Боб явно нервничал.
— Это мы узнаем от хирурга позднее. Но похоже, что это серьезно. У Джонатана температура. После завтрака я его навещу.
— А я? — спросил Боб.
— Не надо бы его утомлять.
Боб надулся и машинально положил в тарелку два яйца.
— Все-таки я хотел бы поехать с вами, — пробурчал он.
— Хорошо.
Она была спокойна, уверена в себе, и Франсуа восхищался ловкостью ее длинных пальцев, когда она счищала скорлупу с яйца всмятку. Он также отметил элегантность костюма мисс Мэри.
Повисла напряженная тишина, и Франсуа обрадовался, когда ее нарушил голос инспектора Морриссона. Мисс Мэри, как хозяйка дома, вышла его встретить.
— Пожалуйста, продолжайте завтрак, — сказал инспектор. — А потом я задам вам несколько вопросов.
— Выпейте с нами чаю.
— Спасибо.
У инспектора вдруг пропало выражение постоянной иронии, которое так раздражало Франсуа. Он стал даже застенчив, когда сел между Бобом и мисс Мэри.
— Мы нашли машину, — объявил он. — Она стояла в начале улицы, как раз перед табличкой «Проезд закрыт». Господин Скиннер был ранен метрах в двадцати от этого места… Два кусочка сахара, пожалуйста, и немного молока. Спасибо. Машина уже стоит на стоянке госпиталя. Констебль[14] не понял меня и вместо того, чтобы пригнать ее сюда, оставил около госпиталя. Но она там никому не мешает. Я только что разговаривал с господином Меррилом. Он ничего не знает. Пропажа досье была для него ударом. По его мнению, папка содержала достаточно материалов для того, чтобы похититель смог воссоздать куклу-автомат.
— Но Джонатан запатентовал свою работу, — заметила мисс Мэри. — Любое воспроизведение запрещено.
— Это правильно, — подтвердил инспектор, — если только речь идет о массовом воспроизводстве. Но если конкурирующая фирма завтра, например, выпустит идентичный автомат, но в другом обличье и с какими-нибудь новыми деталями, господа Меррил и Скиннер юридически не смогут доказать свои права. Все знают, что одно и то же изобретение может появиться в разных странах почти одновременно. Этому масса примеров. Если бы производство автоматов уже началось, вернее, если бы первые экземпляры уже пошли в продажу, все обстояло бы совсем иначе. К несчастью, право на изобретение подтверждается только бумагой. И в начальной стадии практически невозможно доказать, кому первому пришла в голову эта идея. А идея — это ведь нечто эфемерное. Господин Меррил прекрасно понимает, что его иск не примет ни один суд. А ведь он уже вложил в изобретение много денег. Если нам не удастся быстро найти досье, эта пропажа дорого ему обойдется.
— Вы хотите сказать, что он разорится?—спросил Боб.
— Нет, я имел в виду, что он уже не сможет продать за границу лицензию на производство автоматов. А именно это и могло принести наибольший доход. Он считает, что потерял возможность выручить несколько сотен миллионов.
Эта цифра произвела на присутствующих впечатление. Воцарилась долгая тишина.
— Значит, папа был прав, когда утверждал, что мы станем очень богатыми, — прошептал Боб дрожащим голосом.
— Не все потеряно, — ответил инспектор. — Иначе для чего существует полиция? Скажите, часто ли господин Скиннер принимал гостей? Были ли у него друзья?
— Нет, — твердо ответила мисс Мэри. — Он был слишком поглощен своей работой. На заводе он, конечно, поддерживал отношения со многими людьми, но здесь, дома, не принимал никого. Но Джонатан не делал секрета из своего изобретения, он им гордился. Может быть, это его и погубило.
— Вполне возможно, — согласился Морриссон. — Он мог кому-то рассказать, что купил билеты на концерт. Но не исключается вариант, что за ним следили. Я расспрошу работников завода. Господин Скиннер в силу необходимости был в контакте с секретарями, телефонистами. Иногда подчиненные и становятся источником утечки информации.
Инспектор поднялся, довольно церемонно поблагодарил мисс Мэри и присоединился к полицейским, которые работали в кабинете.
— В десять поедем в госпиталь, — сказала мисс Мэри. Франсуа воспользовался передышкой, чтобы написать
родителям. Обычно он писал им как придется. Но на этот раз надо было писать так, чтобы, с одной стороны, не врать, а с другой — не сказать всей правды. Он знал, что какая-нибудь мелочь может проскользнуть между строк, и мать начнет волноваться: «Франсуа что-то от нас скрывает. Может быть, заболел?» Следовательно, он должен написать им бодрое письмо. Если бы вдруг он захотел написать им правду, получилось бы что-то вроде «я веду расследование… произошла кража… полиция пока «плавает»… сегодня после обеда пойду в Скотленд-Ярд». Но нет, так он не напишет. Вместо этого он вынужден писать: «Идет дождь, гувернантка госпожа Хамфри утверждает, что так бывает каждый год…» Он перечитал написанное, получилось, конечно, не блестяще, Он сделал неискреннюю приписку: «Мы будем часто ходить в театры, кино, на прогулки, так что не удивляйтесь, если мои письма будут очень короткими». Подумав, он приписал еще: «У меня потрясающие успехи в английском». Так, с одной задачей он справился. Теперь можно спуститься вниз, Франсуа обнаружил, что следственная бригада уже ушла, но инспектор Морриссон все еще продолжал осматривать кабинет, Он объяснял мисс Мэри:
— Я заберу автоматических кукол. Они будут в надежном месте, и вы можете не опасаться новых краж. До полудня я заеду в госпиталь, Прошу вас, передайте господину Скиннеру, что мы держим ситуацию под контролем и пусть не беспокоится.
«Ничего себе формулировка! — подумал Франсуа. — «Ситуация под контролем!» А на самом деле у него даже версии никакой нет».
Боб сгорал от нетерпения. Наконец автомобиль мисс Мэри тронулся с места, Это была прекрасная машина в английском стиле, с обитыми кожей сиденьями,
— Что это за марка?
— Это «даймлер»[15]. Она с успехом заменит старушку «моррис» Джонатана, Я люблю просторные машины.
Мисс Мэри вела машину уверенно, как, впрочем, делала и все остальное, Всю дорогу они молчали, Боб приводил в порядок ногти. А мисс Мэри, несмотря на присущее ей хладнокровие, казалась напряженной.
Госпиталь был новый. Он, видимо, был реконструирован, как многие другие здания, пострадавшие от бомбардировок[16]. Мисс Мэри навела справки, и медсестра показала им, куда надо пройти. Палата инженера была на первом этаже. Франсуа вспоминал как несколько лет назад господину Робьону делали операцию аппендицита. Мальчик узнавал теперь бесконечные коридоры, запах чистоты и болезни, тележки, заставленные позвякивающими пузырьками.
— Подождите меня здесь, — сказала мисс Мэри. Боб не мог усидеть на месте. Он уходил, возвращался, останавливался перед плакатами, призывающими сдавать кровь, и при этом беспрестанно смотрел на часы.
— Это просто невозможно! — говорил он, — Кто я на самом деле? Я его сын или нет?
Но он сразу прекратил возмущаться, как только увидел мисс Мэри, шедшую в их сторону в сопровождении врача в белой куртке.
— А вот и наш юный друг, — сказал врач, обращаясь
к Франсуа,
— Нет, это не он, это я! — запротестовал Боб, — Как дела?
— Как я только что объяснил госпоже, ваш отец пострадал довольйо серьезно, Но мы его спасем. Беда в том, что пуля лежит близко от сердца и операция потребует особой осторожности. Господин Скиннер потерял много крови. Мы не можем рисковать, Пока он должен лежать без движения.
— Но он,., не парализован? — воскликнул Боб.
— Нет, но если он будет подниматься, может произойти новое кровоизлияние. Лучше быть предельно осторожным, поскольку положение недостаточно ясно.
Он пошел впереди всех и открыл дверь.
— Мы положили его в тринадцатую палату, единственно свободную в тот момент, вы не суеверны?
—Я, пожалуй, не буду его беспокоить, — сказал Франсуа.
— Ну что ты! — возразил Боб и потащил друга в палату. И с порога бросился к отцу.
— Папа!
— Осторожно, — сказал доктор. — Разрешаю вам побыть с ним несколько минут.
Мисс Мэри наклонилась над господином Скиннером и поцеловала его в лоб. А Боб взял руку отца с намерением больше ее не выпускать. Господин Скиннер был очень бледен. Он закрыл глаза, потом снова открыл их и произнес, обращаясь к Франсуа:
— Бедный мой друг, я испортил вам каникулы. Но, знаете, я возвращаюсь издалека… Теперь я жалею, что отбивался, когда этот человек бросился на меня. Я не должен был убегать. Тогда бы он в меня не выстрелил.
— Как выглядел этот человек? — спросил Франсуа.
— Не знаю. Было очень темно, и все так быстро произошло! Я должен был бы…
Врач подошел к постели.
— Не двигайтесь, господин Скиннер .
Но раненый, сделав усилие, повернул голову в сторону Боба.
— Он взял все?
— Нет. Только красную папку.
— Значит, взял главное. Господин Меррил рассердится на меня.
— Не думайте больше о Мерриле, — прошептала молодая женщина. — Чем раньше вы забудете о своих делах, тем быстрее поправитесь. Правда ведь, доктор?
— Конечно. А теперь оставим его, он должен отдыхать. Ему дали успокаивающее, и я думаю, что он уснет.
Мисс Мэри нежно провела рукой в перчатке по уже обросшей щеке раненого.
— Не беспокойтесь ни о чем, — сказала она. — Я поживу у вас в доме. Все будет хорошо. Я уверена, что вы скоро поправитесь. Боб, пошли!
Боб с большим сожалением отпустил руку отца и сказал доктору:
— Если нужна кровь для переливания, я в вашем распоряжении.
Доктор улыбнулся.
— Хорошо, посмотрим. Но вы не беспокойтесь, у нас есть все необходимое.
На пороге палаты Боб резко обернулся. Мисс Мэри схватила его за руку и закрыла дверь.
— Будь стойким, мой милый мальчик. Нас заверили, что большой опасности нет. Повторите ему, пожалуйста, доктор.
Врач еще раз успокоил их и ушел.
Они вышли во двор госпиталя, и мисс Мэри, чтобы немного подбодрить мальчиков, предложила им пойти пообедать в «Шерлок Холмс»[17].
Но поскольку было еще рано, они прошлись по Стрэнду, сделали несколько покупок и к полудню спустились вниз к Темзе.
— А что, если не удастся извлечь пулю? — снова заволновался Боб.
— Боб, — постаралась успокоить его молодая женщина, — ты думаешь, я сама не беспокоюсь? Но Джонатан находится в надежных руках. Зачем думать о худшем. Давайте забудем об этом хотя бы на час.
Бар ресторана был освещен цветными фонариками, блики света приветливо играли на старинной деревянной обшивке стен. Здесь все было массивно и комфортабельно. Зал с низкими потолками был разделен на две части, и многочисленные посетители пили пиво на высоких табуретах за стойкой, спокойно обсуждая разные дела. По стенам были развешаны пистолеты времен Шерлока Холмса и перепечатанные письма доктора Ватсона. Одну из стен украшало панно с изображением знаменитой собаки Баскервилей.
Мисс Мэри уверенно поднялась по винтовой лестнице на второй этаж, и Франсуа, который шел за ней, был поражен открывшимся его глазам зрелищем. Перед ним предстал рабочий кабинет Шерлока Холмса! За стеклом, отделявшим кабинет от посетителей, Франсуа увидел тщательно отреставрированный, знаменитый письменный стол лондонского сыщика. На нем стояли персидская туфелька, в которой Холмс хранил свой табак. Рядом лежала изогнутая трубка, делившая с ним часы тяжелых раздумий. В углу находился манекен, который он использовал в схватке с профессором Мориарти. На круглом столике лежала скрипка. В этой комнате было столько интересных вещей, что Франсуа просто не знал, на чем остановить взгляд: знаменитое кепи с двойным козырьком, книжный шкаф, различное оружие, колбы для химических опытов, парики, — и все это было пропитано духом зловещих тайн и загадок.
Прижав лоб к стеклу, Франсуа разглядывал мир своего детства. «Пляшущие человечки», «Пестрая лента»… А как Шерлок Холмс говорил: «Элементарно, мой дорогой Ватсон!» Сколько с этим связано воспоминаний и волнений!
Франсуа совсем забыл о деле Скиннера. И ему показалось, что его выдернули из глубокого сна, когда мисс Мэри потянула его за рукав:
— К столу!
Это был очень необычный обед. Подумать только, Франсуа находился в уютной квартире на Бейкер-стрит, где когда-то быстро, легко и логично было разрешено столько непостижимых загадок! А он, сможет ли он развязать узел тайны Скиннера? После каждого глотка мальчик поднимал голову и смотрел вокруг, спрашивая совета у невидимого призрака, который, казалось, продолжал жить в этом маленьком, заставленном мебелью кабинете.
— Правда, здесь интересно? — спросила мисс Мэри.
Интересно! Это слишком бедное слово! Все это невероятно! Потрясающе! Франсуа уже не различал, что он ест, и его молчание становилось все более и более невежливым. Хотя он находился по эту сторону стеклянной перегородки, но душа его была в другой половине, в кабинете Холмса. Он представил себе, как стоит перед креслом мэтра и докладывает ему свою проблему. Доктор Ватсон его поддерживает. А Шерлок Холмс, закрыв глаза, раздумывает, выстраивая факты для серии блистательных дедукций.
— Какое мороженое ты хочешь: шоколадное, клубничное или ванильное? — спросил Боб.
Франсуа снова как будто очнулся от сна, и мисс Мэри с Бобом, как они ни старались, не смогли сдержать смех. Боб объяснил молодой женщине:
— Сейчас с нами не Франсуа. Это Без Козыря, который сейчас играет роль детектива. Вы не знаете, почему Без Козыря? Сейчас я вам объясню.
И он рассказал, почему Без Козыря получил такое прозвище. Мисс Мэри довольно снисходительно слушала эту ребячью историю, чем Франсуа, в глубине души, был крайне задет. В то же время он должен был признаться себе, что если раньше он имел дело с жандармами и ворами, то теперь, когда пролита кровь, он абсолютно растерян и вдруг из своей детской мечты опустился на землю и увидел, что находится в маленьком, старинном и пыльном зале.
Час спустя, когда гигант-полицейский пропустил их в Скотленд-Ярд, Франсуа стало не до шуток. Они попали в мрачное царство Службы уголовного расследования. Хотя, впрочем, люди, которые им попадались навстречу, были совсем не грозного вида. Само здание тоже не производило гнетущего впечатления и походило скорее на Дом социального обеспечения, чем на полицию. Бесконечные коридоры, огромное количество кабинетов, из-I за закрытых дверей которых доносился стук пишущих машинок, сновали с бумагами секретари.
Ребята и мисс Мэри поднялись по лестнице и попали в зал ожидания, куда за ними почти тотчас же пришел инспектор. Он провел их в совсем новый кабинет, обставленный незамысловатой металлической мебелью, и сразу приступил к делу:
— Я принес картотеку. Подойдите ближе. Мальчики подошли, а мисс Мэри инспектор предложил стул.
— Сначала вы, — сказал он. — Я не хотел бы, чтобы вы влияли друг на друга.
Перед глазами Франсуа потекло бесконечное количество лиц, бритых и бородатых, молодых и не очень, откровенно уголовных и просто тусклых и невыразительных. Франсуа потер глаза.
— Понимаю, видеть их не так приятно, — сказал Морриссон. — Но не забывайте, что, возможно, среди них находится ваш знакомый.
Он снова и снова показывал Франсуа фотографии.
— Нет, — говорил Франсуа.
Во всех лицах присутствовало что-то авантюрное. Таинственного посетителя среди них не было, по крайней мере Франсуа его не узнал. Потом место Франсуа занял Боб, и просмотр фотографий возобновился. И снова без результата.
— Я не очень удивлен, — сказал инспектор. — Но удостовериться надо было. Я видел господина Скиннера. Он выкарабкается. А что касается следствия, пока еще слишком рано делать какие-либо прогнозы. Могу только вас заверить, что те несколько человек из непосредственного окружения инженера на заводе, которых мы допросили, в этом деле не замешаны. Ну что же, спасибо. Прошу меня извинить, что я вас зря побеспокоил.