Ребята шли по берегу речки и, когда Петя выскочил на тропинку, сперва думали, что на речке что-то случилось, — кто-то утонул или еще что.
Но…
— Ой, ребята!! Слушайте! Я что-то знаю! — тяжело дыша, выпалил Бараболя. — Такое… такое… лопните от удивления!
— Ну, что? Что?
Бараболя воровато оглянулся по сторонам и приложил палец к губам:
— Только ш-ш-ш… Секрет!.. Государственная тайна!
— Неужели государственная? — недоверчиво скривился Сашка Цыган.
— Абсолютно! — ударил себя в грудь Бараболя.
— Ну, давай! — сказал Журавль. Бараболя оценивающе посмотрел на ребят.
— А вы… не того? Не выдадите меня? А то…
— Да говори уже свой секрет! Не тяни, — нетерпеливо воскликнул Марусик.
— Ты что, нас не знаешь? — обиделся Сашка Цыган. — Когда мы кого выдавали?
Бараболя снова воровато оглянулся и понизил голос:
— Так вот. Я только что из Липок… Там, возле деда Коцюбы, стол вкопанный. Длиннющий, на все село. И лавки. И в селе об этом никто — ни гу-гу…
Ребята переглянулись и, свысока глянув на Бараболю, улыбнулись. Тайна! Ха!..
Им очень хотелось сказать Бараболе, что это же они сами вкапывали вчера эту «тайну», и еще немного — и Марусик, наверно, все-таки не утерпел бы…
Но… Бараболя то ли не заметил их пренебрежительных улыбок, то ли не принимал их во внимание.
— И знаете, для чего этот стол? — Бараболя понизил голос до шепота. — Для приема. Государственного!
Мальчишки снова переглянулись, но уже без улыбок.
— Что?
Бараболя победно глянул на них:
— Дело в том, что внучка деда Коцюбы выходит замуж…
Ребята захлопали глазами:
— Ну и что?
Теперь уже Бараболя свысока усмехался:
— А вы знаете за кого?
Он поманил их пальцем и, когда ребята склонили к нему, торжественно прошептал:
— За сына очень ответственного человека… из министерства…
Минуту все молчали, потом Журавль спросил:
— А ты откуда знаешь?
— Знаю… Мне Виталька Бобинец сказал. Он слышал, как его отец с бригадиром Бобешко об этом говорил. И председатель стол вот приказал поставить. Ведь из Киева приедут… Внучка, наверно, с женихом, и ответственный папа из министерства, и еще кто-нибудь. Одним словом, государственный прием!
Бараболя замолк и медленным взглядом обвел ребят. И как-то сразу скис. Наверно, он ждал от них иной реакции. Более восторженной, что ли. Ждал, что они будут охать, ахать и расспрашивать. А они молчали.
— Ну… ну, я побежал! Некогда мне, — махнул рукой и убежал.
— Спешит всему селу по секрету тайну открыть, — хмыкнул Сашка Цыган.
— Что-то мне не верится, — сказал Журавль.
— И мне, — сказал Марусик. — Бараболя такой болтун.
— А знаете что… Давайте у Тайфун Маруси спросим, — покраснел Журавль.
— О! Правильно! — Подхватил Марусик. — Она же говорила: «Подождите до завтра». А сегодня уже завтра.
— Идем! — решительно произнес Сашка Цыган.
Тайфун Маруся работала в звене свекловодов тетки Явдохи Чепурной.
Но когда ребята нашли в поле звено Чепурной, комсомольского секретаря среди девушек не увидели.
Тетка Явдоха подозрительно посмотрела на них и спросила:
— А зачем она вам?
Ребята смущено потупились.
— Да… надо, — туманно пояснил Сашка Цыган. — А где она?
Тетка Явдоха пожала плечами:
— Кто ее знает… Не вышла почему-то на работу.
— Может, заболела? — обеспокоенно спросил Журавль.
— Кто ее знает… — повторила тетка Явдоха. — Но странное дело, участок, на котором она должна сегодня работать, прополот. Как в сказке просто. Словно ночью какая-то фея за нее прополола.
Девушки-свекловоды, разогнув спины, лукаво поглядывали на ребят.
— Никак, на свидание к нашей Марусе пришли.
— По одиночке боязно, поэтому коллективом.
— Ишь, женихи!
— Ха-ха-ха!..
Кровь бросилась ребятам в лицо и они краснели, пока за пригорком не скрылись белые косынки свекловодов. Но в их головах еще долго звучал звонкий смех девушек.
Жила Тайфун Маруся в центре села, неподалеку от конторы правления колхоза.
Ее бабушка, баба Параска, высокая, статная, с красивым строгим лицом, была неразговорчивой.
— Не. Не знаю. Дома не ночевала, — отвернулась от ребят, словно это они были виноваты, что ее внучка не ночевала дома и неизвестно куда пропала.
Ребята шли по улице молча. Было чему удивляться. Исчезла Тайфун Маруся. Дома не ночевала. На работу не вышла. Хотя ее участок на поле кто-то прополол… Такое не каждый день случается.
— Может, ее все-таки Кащей украл? — попробовал пошутить Марусик. — А участок Баба Яга ночью прополола…
Но друзья не поддержали его шутливого тона.
Навстречу им шла Клава (та, которую они видели в липовой роще) и турист Сергей.
Клава, как это говорят, стреляла глазами — кокетничала страшно.
— А где вы в Киеве живете? Не секрет?
— Не секрет. В Голосеево, — сказал и почему-то улыбнулся мальчишкам, проходя мимо них.
— Вы пошутили?.. Я же знаю. Голосеево — это же лес. Вы пошутили. Вы меня рассмешили. Ха-ха-ха! Вот шутник! Ха-ха-ха! — Клава делано захохотала.
Сергей что-то ответил, но ребята уже не услышали. Клава снова захохотала.
— Уже на этого глаз положила, — презрительно скривился Сашка Цыган. — Вот!
— А что? Верняк. Киевская прописка, — со знанием дела сказал Марусик.
Журавль промолчал.
Ребята подходили к правлению.
В это время двери конторы правления раскрылись и на крыльцо одним за одним выскочили доярка Ганна Тертичная, потом комбайнер Мирон Кандыба, а за ним братья-механизаторы Затягайло (Иван, Павло и Александр). Все они чем-то взволнованы, озабочены.
Ганна Тертичная, красная как мак, что-то шептала себе под нос.
Мирон Кандыба на ходу чесал затылок. А братья-механизаторы переговаривались маловразумительными возгласами:
— Вот!
— Кино!
— Держи себя в руках!
И не успели ребята прийти в себя, как все пятеро исчезли.
— Что-то все-таки случилось… — округлил глаза Марусик.
— Похоже, — вздохнул Сашка Цыган.
— И куда она могла подеваться? — задумчиво произнес Журавль.
— Ну-ка, ребята, айда в Липки! Может, дед что-нибудь знает. Все же оно вокруг деда крутится. Должен он что-то знать. Айда! — Сашка Цыган махнул рукою, и ребята рванули в Липки.
Дед, как всегда, возился на пасеке, брел возле ульев, может, и без особой потребности, но не мог он сидеть сложив руки, такой уж у него был характер.
— Здравствуйте, дедушка! — закричали ребята еще издалека, от калитки.
— Здравствуйте, коль не шутите, — улыбнулся им дед.
Ребята переглянулись, не зная с чего начать.
— Медку захотелось? — попробовал им помочь дед.
— Да нет! Нет! — запротестовал Сашка Цыган. — Вы что, думаете, что мы такие попрошайки, только просить умеем? Мы по делу.
— Ого-о! По какому же делу? Слушаю, люди добрые.
Сашка Цыган оглянулся на Журавля. И тот, мгновенно покраснев, выпалил:
— Вы… вы не знаете, где Тайфун Маруся? Та, что вчера с нами… вот тут..
Дед наморщил лоб.
— Да вроде бы не знаю… А что?
— Дома не ночевала…
— И на работу не вышла…
Это, перебивая друг друга, проговорили Марусик и Сашка Цыган.
Улыбка сползла с лица деда:
— Что вы говорите! Это плохо. Куда же она подевалось? Ребята пожали плечами.
А участок, который она должна сегодня обработать, прополот, — сказал Журавль.
— А-а… Тогда не страшно, — дед снова улыбнулся. — Тогда найдется. Не волнуйтесь. Либо по каким-то своим делам… Или… Найдется!
И так это он уверено сказал, что ребята сразу успокоились.
— Дедушка! — рискнул вдруг Сашка Цыган. — А как вы думаете, что это такое будет?
И он кивком показал на длинный стол и лавки у рощи.
— Хм! — хмыкнул дед. — Сами делали, а меня спрашиваете. Ребята смутились.
— Да, делать то делали, но… — Сашка Цыган пожал плечами. Дед Коцюба и сам пожал плечами:
— Я тоже не знаю. Что-то председатель затеял. А что, держит в секрете.
— Какой-то прием? Или что-то еще? — лукаво прищурился Марусик.
— Может быть, — и сам прищурил один глаз дед.
— Скажите, а ваша внучка замуж выходит? А? — Сашка Цыган внимательно взглянул на деда.
— А откуда вы знаете?
— Да люди говорят.
— Ох, болтливые эти люди. Выходит. А что?
— Да ничего. Если за хорошего парня, то пусть будет счастлива, — Сашка Цыган аж сверлил деда взглядом.
— Пусть. Я не против. Для того и замуж выходят, и женятся. И вы, даст бог, когда-нибудь женитесь.
— А хороший парень? — не унимался Сашка Цыган.
— Я еще не видел. Но за плохого она, наверно, не вышла бы. Я ее знаю. А ты почему так расспрашиваешь? Словно бы ревнуешь. Ты же вроде сватов не присылал?
Марусик захихикал. Сашка Цыган покраснел.
— Да я ничего. Просто так… Ну бывайте, дедушка, не будем вам мешать.
— А вы мне не мешаете.
— До свидания! Идем, ребята!
Марусику и Журавлю не оставалось ничего другого, как только попрощаться.
— Будьте здоровы, ребята. Как меду захотите, прошу…
Когда они вышли за калитку, Марусик зашептал:
— Ну чего ты так спешил? Чего? Еще немного — и он раскололся бы. Вот!
— Какие умные! — зашипел Сашка Цыган. — Почему же вы молчали? Весь разговор на меня свалили и хотите…
— Ну хорошо-хорошо, не ругайтесь, — успокоил их Журавль. Дед Коцюба стоял возле хаты и, улыбаясь, смотрел им вслед.
Марусик обернулся, заметил это и сказал:
— О! Смотрит! И смеется… Что-то он не договаривал, что-то он знает… Эх, жалко, что…
Ребята подошли к этому длиннющему столу, который так весело вкапывали они вчера вместе с Тайфун Марусей. И воспоминание о ней с новой силой вспыхнула в их душах.
— Все будет хорошо, вот увидите. Она мне так снилась, что… Я уверен, все будет хорошо, — сказал Журавль.
— Ну, рассказывай уже свой сон, — сказал Сашка Цыган. Они сели на лавки у стола, и Журавль начал…
Глава восьмая, в которой свой сон рассказывает снова Журавль. Миг Мигович дает совет. Тяжелые светлые часы. Коварство (хитрость) царя и царицы. Друзья спасают Марусика. Скандал на даче «Три погибели»
Все началось с тиканья часов.
Тик-так! Тик-так! Тик-так! Тик-так!..
Наверно, когда я засыпал, то прислушивался к часам, что висели на стене. Вы же знаете, иногда это тиканье слышишь (когда прислушиваешься), иногда не слышишь.
Я слышал… И когда уснул, то первое, что увидел, — тот галстук-маятник на груди Миг Миговича Тик-Така.
Властелин Времени сидел вот тут на лавочке возле стола этого, как вот мы сидим, и улыбался мне в свои стрелки-усы. А я то ли сидел, то ли стоял напротив него, не помню (во сне же себя чаще всего не видишь).
Слышу только, что я спрашиваю его:
«Вы говорили, что как-то можно спасти Тайфун Марусю…»
«Можно», — подумал мне Миг Мигович (вы же помните, что у него глаза в такт галстука-маятника по очереди моргали).
«А как?» — спрашиваю.
«А так, — говорит он. — Поясняю. Кощей живет за счет, так сказать, темного времени людей возраста сказок, то есть детей. Темным временем называется время, потраченное без пользы для других (на лень, скуку, транжирство), а также на недобрые дела. Поскольку такого времени, как ты знаешь, набирается еще, к сожалению, много, Кощей — бессмертный».
«А почему он живет за счет именно детей?»
«Считается время лишь тех, кто верит в сказки. Попадаются, правда, такие и среди взрослых, но таких единицы».
«Понятно… Ну, так что же делать?»
«Надо тебе набрать ровно сутки светлого времени, то есть, времени, использованного с максимальной пользой для других. Тогда можно запутать Кощея, сбить его с толку. Поскольку жизнь Кощея зависит от времени, он все время поглядывает на часы и следит за календарем. Тот, кто будет иметь ровно сутки светлого времени, может передвинуть на сутки назад календарь Кощея. Это выведет Кощея из равновесия, и этим можно воспользоваться для освобождения девушки».
«А это светлое время, эти сутки за всю жизнь считается или как? — спрашиваю».
«Да нет! — засмеялся Миг Мигович. — Только за последние две недели. Свеженькое должно быть время. Потому что другое не подействует».
«А-а… Да как же его наберешь за столько?» — скривился.
«Трудно. Я понимаю. Было бы легко, не было бы вопросов. Поэтому можешь друзей своих привлечь. Вы же, кажется, все трое Тайфун Марусю вызволить хотите?»
«Ага, — говорю, — втроем».
«Поэтому и светлое время можно засчитывать у троих».
«О! — говорю. — Это другое дело».
Хоп! А вы уже за столом сидите, как вот сейчас.
Я рот раскрыл, чтобы вам все рассказать, а Миг Мигович руку предупреждающе поднял:
«Не волнуйся! Они уже в курсе. Они слышали все, что я тебе сказал».
«Ну, тогда, — говорю, — вспомним, ребята, быстренько, что мы такого за две последних недели светлого сделали».
Вы на меня смотрите, моргаете растеряно, а потом ты, Цыган, говоришь:
«А как же это можно подсчитать точно, по минутам? Разве вспомнишь?»
«Ну, это пустяки. Для этого у нас времяметр есть. Да и тетенька Незабудь поможет».
«Помогу. Конечно», — послышался рядом с Миг Миговичем скрипучий голос, хотя никого там не было.
Миг Мигович достал из кармана прибор, похожий на электронный калькулятор, и сказал весело:
«Поехали!»
Вы наморщили лбы. Я тоже.
«Ну… — сказал ты, Сашка Цыган. — Ну, хотя бы вчера… этот стол и лавки…»
«Ага! Правильно!» — подхватили мы с Марусиком.
«Годится! — послышался скрипучий голос тетеньки Незабудь. — По три часа четырнадцать минут семнадцать секунд каждый. Учитываю всех трех вместе, потому что труд был коллективный».
«Ясно», — сказал Миг Мигович и защелкал клавишами на времяметре.
«Девять часов сорок две минуты пятьдесят одна секунда».
«О!» — потер руки Марусик.
Но дальше дела пошли хуже. Как мы не старались, ничего серьезного вспомнить не могли.
В результате на круг выходило светлых минут еще примерно от силы на полчаса.
Мы и не подозревали, что за две недели сделали так мало полезного. Не для себя. Для людей.
«Что же теперь делать? — растерянно посмотрел я на Миг Миговича.
«Именно теперь что-то и надо делать», — сказал Властелин Времени.
«А успеем ли? Он на ней вот-вот женится…»
«Не волнуйтесь, ребята, — успокоил нас Миг Мигович. — Это уже моя забота. Я вас в прошедшее время перенесу».
Я глянул на вас. Вы взглянули на меня.
«Так что же будем делать?»
И вдруг неожиданная мысль пришла мне в голову.
«Ребята! — воскликнул я. — А кто же за нее в колхозе работать будет, пока она у Кощея сидит? Если один раз кто-то ее участок прополол, то не думайте, что так каждый день так будет… Так давайте…»
— Подожди! — перебил Журавля на этом месте Сашка Цыган. — Хватит! Не могло тебе это снится, ведь про тот участок ты только сегодня утром узнал.
Журавль густо покраснел.
Как неприятно, друзья мои, когда хорошего искреннего человека ловят на неправде, которую он допустил ненароком, совершенно случайно. Вы знаете, в такой момент просто хочется вместе с ним провалиться сквозь землю. И я не проваливаюсь только потому что очень хочу послушать, что было дальше.
— Ну, может, я эти слова про участок и не сказал, — начал оправдываться Журавль. — Разве дословно запомнишь? Но о том, что за нее кто-то работает, пока она у Кощея сидит, точно сказал… Точно!
— Ну, давай разглагольствуй дальше, — снисходительно улыбнулся Сашка Цыган. — Это не имеет значение. Это я просто так.
— Да не выдумываю я! Слово чести! Вот! Только сбил…
— «Так давайте…» — подсказал Марусик.
— Ага…
«Так давайте, — говорю, — ее участок прополем…»
Вы посмотрели на меня без особого восторга.
«Давай», — вздохнул ты, Сашка Цыган.
И ты, Марусик, сказал: «Давай», — и ты тоже вздохнул.
«Ну, хорошо, — произнес Миг Мигович. — Сейчас я вас во вчерашний день перенесу».