— Я иду спать, — сказал он. — А вы?
— Да. — Она прикрыла рот обеими руками, в который уже раз зевая.
Бухта Хорсшу-Бей была необыкновенно красива подзвездным небом.
Мейзи спала в каюте на носу, где стояли две удобные койки. Она спала и видела сны. Причудливые фантазии, которые заставляли ее делать то, из чего, как ей казалось, она давно уже выросла — бродить, как лунатик.
Вот она встала с койки, вышла из каюты и поднялась в салон. Пройдя вперед, начала медленно и задумчиво подниматься по трапу. Добравшись до верха, легко отперла дверь, ведущую в рулевую рубку, и уже готова была шагнуть на палубу, но ей помешал Раф.
Он не мог бы сказать, что разбудило его, но он вошел в салон, как раз, в тот момент, когда Мейзи, как призрачная тень, начала подниматься по трапу. Он окликнул ее, но девушка не ответила. Тогда он начал подниматься вслед за ней и снова окликнул ее. Она даже не обернулась.
— В чем дело, Мейзи?
Она по-прежнему не отвечала, и он понял, что она идет во сне.
Тихо выругавшись, он осторожно повернул ее и свел с лестницы. Мейзи не сопротивлялась, а, сойдя вниз, прислонилась к нему.
Он прикинул свои возможности. О том, чтобы запереть ее, не могло быть и речи, какая-то часть ее мозга была способна помочь ей справиться с замками. Как же ему помешать ей выйти на палубу, где она могла упасть за борт?
— Есть только один способ, мисс Уоллис. Мне остается только молить Бога, чтобы вы не истолковали это неправильно.
Он взял ее на руки и понес вниз, в каюту на корме, где Мейзи тут же свернулась калачиком на большой кровати с легким мечтательным вздохом, не открывая глаз.
Он долго смотрел на нее, потом лег рядом и накрыл их обоих одеялом. Она безмятежно спала.
— Раф! Раф! Это Мелисса и Дан. Можно нам подняться на борт? Да мы уже и так поднимаемся. Мы увидели тебя в бинокль и подумали, не возникли ли какие-то проблемы. Дан думает, что сможет помочь тебе. Он, наверное, еще спит, Дан. Я посмотрю в каюте на корме… ой!
Раф Сандерсон резко сел в постели, а Мейзи заворочалась, когда дверь распахнулась и Мелисса заглянула в каюту.
— О, прошу прощения, Раф, — залопотала Мелисса, широко раскрыв глаза при виде женской фигурки в постели рядом с ним. — Извини… но… тем не менее, мы на палубе.
Она поспешно попятилась и захлопнула дверь. Мейзи села, испуганная и смущенная. Она посмотрела вокруг, потом на Рафа.
— Что… почему… что случилось?
Она попыталась подняться.
Раф схватил ее за плечи.
— Ничего не сучилось, Мейзи. Послушайте меня. Ничего не случилось, но… вы ходите во сне?
Она замерла.
— Да. То есть это бывало раньше. Мне казалось, что я уже выросла из этого возраста. А вы хотите сказать…
Он рассказал ей, что она сделала, и почему он решил, что единственное место, где она была бы в безопасности, — это его постель.
— Мне говорили, что в детстве меня мучили ночные кошмары.
— Были причины для этого?
— Не сказала бы, но моя мама считала, что это из-за переутомления.
— А вы, наверняка, были переутомлены прошлой ночью, — кивнул он.
— Да, наверное. Ой!
Ее глаза округлились при взгляде на его взъерошенные волосы, зеленую футболку, пижамные штаны и поросший щетиной подбородок. Потом она опустила взгляд на себя.
— Господи, это должно выглядеть…
Он поправил воротничок ее пижамы, позаимствованной из гардероба его сестры Сони.
— В высшей степени подозрительно? — Раф неожиданно вздохнул. — Боюсь, что Мелисса, — он тихо выругался, — прирожденная шпионка и сплетница. Она ничего не может с этим поделать.
— Как же нам быть? — спросила Мейзи. — Мы можем только сказать правду.
— К сожалению, правда будет выглядеть еще хуже, чем вымысел.
В глазах Мейзи появилось упрямое выражение.
— Мне все равно. Нужно сказать правду.
Подумав немного, он пожал плечами.
— Но не удивляйтесь, если это будет воспринято как ложь.
Спустя час они подняли якорь, и ушли в Мэнли.
Раф сам все объяснил, спокойно и обыденно, Дану и Мелиссе. Как он и ожидал, друзья восприняли его объяснения весьма шутливо. Мейзи удалось сохранить самообладание, но по алчному блеску в глазах Мелиссы девушка поняла, что им не поверили.
Днем, в воскресенье, Джек Гастон, терпеливый личный секретарь Рафа Сандерсона, был призван в апартаменты своего босса на набережной реки Брисбен. И там ему была вкратце изложена история Мейзи.
— Но… кто же этот парень? — ошеломленно спросил он.
Раф пожал плечами.
— У меня были некоторые соображения, но я не уверен, что все это правда. Вот почему вам нужно навести о ней справки. Эта девушка получила какую-то приватную информацию от членов семьи или сотрудников. Возможно, она имеет дело с каким-нибудь обиженным бывшим работником.
— Что она из себя представляет? — спросил Джек.
Раф, насмешливо, взглянул на своего секретаря.
— Типичная бродяжка. С характером. Тем не менее, если кто-то действительно пользуется моим именем, чтобы произвести впечатление на девушек, я хочу знать, кто это.
— Естественно!
— Но сначала я хочу узнать всю подноготную Мейрид Уоллис, известную всем как Мейзи. Вот ее адрес, — Раф протянул Джеку листок бумаги, — а еще я хотел бы знать, беременна ли она.
— Но как я могу это выяснить? — резонно спросил Джек. — Я имею в виду, выяснить официально, беременна ли она?
— Предоставляю это тебе, дружище. А теперь, прости, у меня другая встреча. Но Джек, надо делать все крайне осмотрительно.
— Конечно, — заверил секретарь своего босса, но долго хлопал глазами, прежде чем вышел.
Следующая встреча Рафа Сандерсона была с его любовницей.
Он лежал, опершись на подушки, на огромной кровати с атласными простынями в роскошно обставленной спальне и, нахмурясь, смотрел на девушку. Красиво приподняв густые волосы, она надевала шелковый халат. Неожиданно Раф понял, что ни разу и не вспомнил о ней за прошедшие дни.
— Алисия, — вдруг сказал он, — как бы ты ответила на мое предложение уехать на год в Африку и поработать с беженцами?
Алисия Хиндмарш медленно повернулась со щеткой в руке и впервые привела Рафаэля Сандерсона в замешательство.
— Если ты женишься на мне, Раф, я отвечу согласием.
Она медленно провела щеткой по белокурым волосам.
— Ты хочешь сказать, что действительно с удовольствием бы это сделала?
— Нет, скорее, мне это ненавистно. Есть люди, которым такое занятие интересно. Не думаю, что я отношусь к их числу. Но я бы хотела выйти за тебя, Раф.
Он отвел взгляд, проклиная себя, потому что совсем не хотел причинять ей боль отказом.
— Я просто пошутил, — сказал он.
— И насчет женитьбы на мне тоже?
— Так это ты сама… — Он замолчал. — Алисия, тебе бы не понравилось быть моей женой. Из меня выйдет ужасный муж. Прежде всего, я постоянно отсутствую.
— Я бы ничего не имела против этого. И была бы счастлива встречать тебя, когда ты приезжаешь.
— Нет, — сказал он твердо. — Послушай меня, Алисия, не слушай, когда мужчины говорят тебе всякий вздор. — Он помолчал и понял, что отвечает за каждое слово. — Не выходи замуж ни за кого, кто не может жить без тебя. — Он встал и оделся. — Ты заслуживаешь этого. Не продавай себя дешево.
— А ты когда-нибудь свяжешь себя узами, Раф?
— Я? — Он махнул рукой. — Когда-нибудь…
— Знаешь, чего я бы тебе пожелала?
— Чего?
— Встретить женщину, которую не сможешь заполучить, — горько сказала Алисия.
Раф шел домой с неприятным осадком в душе.
Он был бы самым ужасным мужем для Алисии Хиндмарш, сделал бы ее жизнь невыносимой. Тогда почему он чувствовал сожаление?
Он нахмурился, шагая в холодных сумерках по пустынным вечерним улицам.
Почему, черт возьми, его интересовало то, как провела свой вечер Мейзи Уоллис? Почему с таким неожиданным удовольствием он вспоминал их ужин прошлой ночью на «Мэри-Лу»?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мейзи в этот воскресный вечер составляла список предстоящих дел.
Выставить дом на продажу. И яхту тоже.
Это потребует значительной разборки и уборки, чего ей хватит не на одну неделю.
Найти себе какое-то жилье. Вот если бы ей удалось каким-то образом оставить за собой дом! — с тоской подумала она. Но нет, ей понадобятся деньги. Потому что, помимо всего прочего, ей в скором времени придется оставить работу. Матерей-одиночек не слишком жаловали в той частной школе, в которой она преподавала.
Но это не означало, что Мейзи не могла давать частные уроки игры на фортепиано, чем она и собиралась заняться. Правда, на то, чтобы набрать учеников и завоевать репутацию, требовалось какое-то время.
Ей также придется, вскоре, отказаться от периодической работы с джазовым ансамблем. Кстати, она должна играть на каком-то балу на этой неделе…
Вздохнув, Мейзи отодвинула список и вышла на веранду. Облокотившись на перила и глядя на огни порта внизу, она вспомнила последние сорок восемь часов и невероятные события на «Мэри-Лу».
Интересно, услышит ли она когда-нибудь еще о Рафе Сандерсоне?
Они расстались на автомобильной стоянке в порту, после того как она дала ему свой адрес и номер телефона и получила взамен номер мобильного телефона Джека Гастона.
Раф сел в свой серебристый «феррари» и с улыбкой произнес:
— Берегите вас обоих, Мейзи Уоллис.
Мейзи всхлипнула. Лишь одна мысль не даст ей сойти с ума — мысль о том, что в недалеком будущем она возьмет на руки своего ребенка…
Это был ее якорь спасения.
Через пять дней Джек Гастон отчитался перед Рафом Сандерсоном о ситуации с Мейрид Уоллис.
Они находились в офисе Рафа. Величиной с футбольное поле, этот офис, больше напоминающий вестибюль какого-то роскошного отеля, был нервным центром корпорации «Сандерсон минералс» и овцеводческой компании «Диксон».
Босс Джека в рубашке с короткими рукавами и в галстуке с ослабленным узлом сидел, откинувшись в кресле, и слушал.
— Она действительно беременна. Только не спрашивайте, как я получил эту информацию! Мне стыдно.
— Говори, — произнес Раф.
Джек пожал плечами.
— За ней установили слежку. Она пришла к своему доктору. Когда она вышла от него, регистраторша велела ей прийти на ультразвук через две недели. Мне сказали, что срок ее беременности примерно четыре месяца.
Раф слегка улыбнулся.
— Продолжай.
— Совершенно ничего в ее биографии не указывает на то, что она мошенница. Мейрид Уоллис жила со своими родителями, пока те не погибли шесть месяцев назад в аварии. У нее диплом бакалавра музыки. Она преподает в школе, известной строгими моральными устоями, и играет как аккомпаниатор в джазе.
— Она так и говорила. А что это за джаз и не связывают ли ее какие-то особые отношения с кем-то из музыкантов?
— Нет, они все женаты, это уважаемая и очень популярная группа. Мисс Уоллис также играет раз в неделю в церкви дома для престарелых, просто по доброте душевной, а также на танцах в полицейском молодежном клубе.
Раф удивленно поднял брови.
— Довольно добродетельна.
Джек Гастон помолчал.
— По отзывам людей, которые ее знают, это девушка, которая жила под крылышком заботливых родителей. Она строгих моральных устоев, но, в то же время, умеет радоваться жизни. Собрав все мнения, я пришел к выводу, что она немного наивна и очень уязвима. И нельзя сказать, что находится в слишком затруднительном материальном положении, если мы рассматриваем это как мотив того, чтобы войти в контакт с вами…
Раф выронил карандаш, который вертел в руках.
— Продолжай.
— Если она продаст родительский дом, который унаследовала, то получит кругленькую сумму. Дом старый и нуждается в обновлении, но находится в великолепном месте.
Раф на мгновенье задумался.
— Итак, ты считаешь, что, кто-то, пользующийся моим именем, просто обманул ее?
— Да. Она не потворствовала этому, и неразборчивой ее нельзя назвать. А удар от потери родителей, — добавил Джек, — был для нее сокрушительным, особенно потому, что они живут в Квинсленде сравнительно недавно и у нее, похоже, нет других родственников.
— Хорошо, спасибо, Джек. Дальнейшее предоставь мне.
У Джека же в голове уже созрел собственный план дальнейших действий.
С отцовской стороны у Рафа Сандерсона не было многочисленной родни, но со стороны Диксонов, все обстояло иначе. Мать Рафа, Сесилия, унаследовала большую часть империи Диксонов и завещала ее своему сыну. И это еще не все. Раф унаследовал также статус главы клана в большой, шумной семье. Он относился к этому довольно равнодушно, но, как хорошо знал Джек, в минуты невзгод горой вставал за своих, как это делают только очень ответственные люди.
Так как, по словам Мейрид Уоллис, отец ее ребенка был похож на Рафа Сандерсона, Джек понял, что именно может сейчас случиться. Он даже почувствовал жалость к девушке, которую никогда не видел…
Конечно, его босс в определенных пределах был человеком честным и справедливым, так что если ее совратитель принадлежал к этой семье, Раф, несомненно, что-то предложит Мейрид Уоллис. Но в том, что ее примут в клан Диксонов — Сандерсонов с распростертыми объятиями, Джек очень сомневался.
— Да, кстати, — сказал Джек, — этот джаз завтра, вечером, играет на одном танцевальном ужине, и я думаю, что мисс Уоллис подменит постоянного пианиста, который сейчас в отпуске. Вы не хотели бы, чтобы я…
— А что это за танцевальный ужин?
— Фактически, это роскошный благотворительный бал в вечерних костюмах, которые часто устраивают в отеле «Камберленд». Думаю, они берут, по меньшей мере, по двести долларов с человека.
— Что у меня в графике на завтра? — спросил Раф, немного подумав.
Джек просмотрел свои записи.
— Ужин с «Макферсон-Риджес», тоже, кстати, в вечерних костюмах.
— Хорошо, купи мне билет на эту оргию в «Камберленде». Я заеду туда потом.
— Только один билет? — спросил Джек и тут же пожалел об этом, увидев, направленный на него, язвительный взгляд босса.
На следующий день Мейзи тщательно готовилась к предстоящему вечернему выступлению.
Она сходила к парикмахеру. Вернувшись домой, просмотрела программу выступления оркестра Джима Уилсона. Хотя Мейзи предпочитала классику, она легко справлялась с любым репертуаром этого оркестра.
Переодевшись, девушка взглянула в зеркало и, как часто случалось, подумала, что мало кто признал бы в этой Мейрид Уоллис обычную Мейзи.
Ее роскошные кудри выглядели очень естественно. Сценический грим подчеркивал ее индивидуальность. Серебряные веки, изумрудная подводка для глаз, румяна, ярко-красные губы и, аккуратно, накрашенные ресницы.
Что касается платья, оно было вызывающего розового цвета, длинное, обтягивающее, без рукавов, с разрезом на боку, блестками на корсаже и круглым вырезом. Это платье делало ее мальчишескую фигурку более женственной, изящной, тонкой и гибкой.
— Все на месте, — пробормотала она, и взяла черную бархатную накидку, подаренную родителями. Проверив ноты, Мейзи услышала гудок микроавтобуса, принадлежавшего оркестру.
— Иду!
* * *
Бальный зал напоминал волшебную долину.
Столы, в центре которых стояли букеты живых розовых и кремовых роз, были накрыты темно-розовыми скатертями с кремовыми салфетками. Цветочные гирлянды образовывали над залом навес. Шелковые панели на стенах были разрисованы деревьями, птицами и бабочками. Довершали картину свечи в серебряных подсвечниках.
Элегантная толпа устремилась в бальный зал под тихую музыку оркестра.
— Кто все эти люди? — спросил новый гитарист.
— Сливки общества, — ответил музыкант, игравший на ударных. — Так что устроим для них незабываемую ночь!
Было уже около полуночи, когда Мейзи показалось, что она заметила Рафа Сандерсона.