Адаму стало не по себе от этого прямого обвинения коллеги-офицера. Он подозревал, что оно может быть вполне обоснованным, но Адам всегда пытался истолковывать сомнения в пользу человека, и теперь пробовал найти остатки благородства в натуре Билли Блайза.
- Капитан просто расследует, что была за стрельба, сержант. Я ничего не слышал про женщин.
- Выстрелил Сет Келли, - заявил Хакстейбл, - не иначе.
Адам молча осматривал леса и поля на юге. Листва на деревьях застыла в неподвижном воздухе, когда он разглядывал ее в полевой бинокль.
- Человек должен иметь убеждения, видите ли, - заметил сержант Хакстейбл. - Человек без убеждений, капитан, - это человек без цели. Как корабль без компаса.
Адам по-прежнему молчал. Он повернул бинокль на север и рассматривал пустынную дорогу, а потом навел его на лесистый склон.
Хакстейбл переместил кусок жевательного табака от одной щеки к другой. В свой родной Луизиане он был бочаром, а потом стал подмастерьем у мебельщика в деревне своей жены в предместьях Нью-Йорка. Когда разразилась война, Том Хакстейбл посетил приходскую церковь с белым шпилем, преклонил колени в молитве на двадцать минут, а потом пошел домой, достал с крючка над камином винтовку, вытащил из ящика кухонного стола библию и взял из мастерской нож. Затем он велел жене как следует поливать тыквы и отправился в армию Севера. Его дед был убит британцами ради основания Соединенных Штатов Америки, и Том Хакстейбл не намеревался пустить эту жертву коту под хвост.
- Может, не мое дело это говорить, - безжалостно продолжал Хакстейбл, - но у капитана Блайза нет убеждений, сэр. Он и за дьявола станет драться, если ему хорошо заплатят.
Люди Адама придерживались того же мнения, что и сержант, и одобрительно забормотали.
- Мистер Блайз сражается за Север не по своей воле, капитан, - упрямо настаивал Хакстейбл. - Он говорит, что дерется за Союз, но по слухам, уехал из родного города, сбежав от линчевателей. Ходят разговоры о девушке, капитан. Белой девушке из хорошей семьи. Она говорит, что мистер Блайз взял ее силой и...
- Не желаю этого знать! - оборвал его Адам. А потом, решив, что был слишком груб, повернулся к сержанту с извинениями: - Уверен, что майор Гэллоуэй всё это учёл.
- Майор Гэллоуэй вроде вас, сэр. Порядочный человек, не верящий в зло.
- А вы верите? - спросил Адам.
- Вы видели плантации в самом сердце Юга, сэр? Да, сэр, я верю в зло.
- Сэр! - разговор был прерван одним из солдат, указывающим на север. Адам повернулся и поднял бинокль. Пару секунд он не видел ничего кроме расплывающихся очертаний листьев, а потом сфокусировал бинокль и заметил на вершине холма всадников. Он насчитал дюжину, но решил, что их еще больше. Они были не в форме, но с винтовками за плечами или в седельных кобурах. В поле зрения появилась и вторая группа всадников. Это наверняка были партизаны: всадники-южане, пробирающиеся по тайным тропам Виргинии, чтобы доставить неприятности армии Севера.
Хакстейбл пристально всматривался в далеких всадников.
- Капитан Блайз сбежит, - с отвращением заявил он.
- Его нужно предупредить. Поехали, - Адам повел свой отряд вниз по склону. Они пришпорили лошадей, направив их на восток. Как бы Адаму хотелось, чтобы животные не были такими клячами.
Высохшая лужайка перед сельским домом теперь представляла собой странное сборище мебели и домашней утвари, которые люди Блайза вытащили в поисках поживы. Там были ведра, плевательницы, картины, лампы и перевернутые кресла. Там находились высокие напольные часы, швейная машинка, две маслобойки, ночной горшок и сито. Некоторые солдаты примеряли одежду, а двое завернулись в женские шали. Один выкинул из окна верхнего этажа рулон материи, и яркая ткань водопадом полилась на крышу веранды и дальше вниз, где в цветочных клумбах были привязаны лошади.
- Где капитан Блайз? - спросил Адам одного из солдат в женской шали.
- В амбаре, кэп, но он вас не отблагодарит, если вы его там застанете, - ответил тот. В доме закричали дети. Адам бросил поводья сержанту Хакстейблу и побежал к амбару, у которого стоял на страже капрал Кембл.
- Вам туда нельзя, сэр, - с несчастным видом произнес капрал.
Адам ринулся мимо капрала, распахнул дверь и ворвался в амбар. Справа находились два пустых стойла, в центре возвышалась молотилка для овса, а дальний конец амбара заполняло сено. Блайз находился на сене, борясь с плачущей женщиной.
- Сука! - говорил Блайз, хлестая ее по щекам. Чертова сука!
Раздался звук разрывающейся ткани, и тут Блайз понял, что дверь распахнулась, и сердито повернулся.
- Какого чёрта вам надо? - он не узнал того, кто вторгся в амбар, силуэт находился против света.
- Оставьте ее в покое, Блайз! - потребовал Адам.
- Фалконер? Вот сукин сын! - Блайз вскочил на ноги и стряхнул с рук сено. - Я просто допрашиваю эту леди, и то, чем я здесь занимаюсь - не ваше чертово дело.
Женщина прижала остатки платья к груди и бросилась вперед.
- Он напал на меня, мистер! - обратилась она к Адаму. - Он собирался...
- Убирайтесь! - рявкнул Блайз Адаму.
Но Адам знал, что пришло время настоять на своем. Он вытащил револьвер, взвел его и нацелил в голову Блайза.
- Просто оставьте ее в покое.
Блайз улыбнулся и покачал головой.
- Вы просто мальчишка, Фалконер. Я на нее не нападал! Она мятежница! Она в нас стреляла!
- Никогда! - крикнула женщина.
- Отойдите от нее! - велел Адам. Он чувствовал, как стучит его сердце, и осознал свой страх, но понимал, что должен противостоять Блайзу.
- Застрели этого сукиного сына, который мешается под ногами, Кембл! - крикнул Блайз капралу через плечо Адама.
- Тронешь курок, капрал, и я тебя убью, - произнес из-за двери сержант Хакстейбл.
Блайз, похоже, нашел это безвыходное положение забавным, потому что ухмыляясь смахивал остатки сена с мундира.
- Она предательница, Фалконер. Проклятая мятежница. Вы знаете, каково наказание за убийство солдата-северянина? Читали генеральный приказ номер семь, так ведь? - он вытащил из кармана серебряную спичечницу.
- Просто оставьте ее в покое, - повторил Адам.
- Я и в мыслях не имел к ней приближаться, - заявил Блайз. - Но сучка пыталась помешать мне делать свою работу. А моя работа, Фалконер, заключается в том, чтобы сжечь этот дом дотла, как приказал генерал-майор Джон Поуп, - он начал чиркать спичкой, а когда она загорелась, бросил ее на сено. Когда женщина попыталась сбить пламя голыми руками, он расхохотался. Ее порванное платье распахнулось, и Блайз кивнул в ее сторону.
- Симпатичные сиськи, Фалконер. Или вам не с чем сравнивать, потому что вы никаких не видели? - Блайз захихикал, бросая на пол новые спички, от которых занимался огонь. - Так почему бы вам меня не пристрелить, Фалконер? Кишка тонка?
- Потому что не хочу сообщать партизанам, что мы здесь. Группа партизан находится в миле к северу. И они едут сюда.
Блайз на секунду уставился на Адама, а потом улыбнулся.
- Хорошая попытка, паренек.
- Может, пара десятков, - бесстрастно заметил из-за двери сержант Хакстейбл.
За спиной Блайза сено начало уже вовсю гореть. Женщина с плачем отпрянула от жара. Ее волосы растрепались, пряди свисали по обе стороны лица. Она закрыла грудь руками, плюнула в Блайза и выбежала из амбара.
- Спасибо, мистер, - сказала она, проходя мимо Адама.
Блайз смотрел, как она уходил, а потом снова перевел взгляд на Адама.
- Вы мне лжете, Фалконер?
- Хотите остаться и узнать? - спросил Адам. - Хотите рискнуть и встретиться с мужем этой женщины?
- Чертовы партизаны! - сержант Сет Келли внезапно выкрикнул это предупреждение откуда-то снаружи. - С милю отсюда, Билли!
- Вот же хрень Господня! - выругался Блайз и побежал мимо Адама, подзывая свою лошадь. - Пошли, ребята! Сматываемся отсюда! Берите, что сможете, и оставьте остальное! Быстрее! Быстрее!
Сено вовсю горело, из двери амбара валил дым.
- Куда? - спросил сержант Келли.
- На юг! Поехали! - Блайз отчаянно пытался покинуть ферму до появления партизан. Он схватил сумку с награбленным, вонзил в бока лошади шпоры и галопом поскакал в сторону леса.
Остальные в беспорядке последовали за ним. Адам со своим отрядом уехал последним. Они обнаружили Блайза в полумиле, в глубине леса, раздумывающим, по какой дороге направиться - на запад или на юг. Где-то вдалеке слышались мужские голоса, и их оказалось достаточно, чтобы Блайз выбрал дорогу на юг, обещавшую сделать побег более быстрым, поскольку она вела вниз по холму. Лошади отряда Адама устали, из их астматических легких со свистом вырывался воздух, а бока взмокли и побелели от пота, но Блайз всё равно ускорил бег, не остановившись, пока они не отъехали на добрых шесть или семь миль от фермы. Не было заметно никаких признаков преследования.
- Ублюдки, наверное, остановились, чтобы потушить пожар, - предположил Сет Келли.
- С этими партизанами никогда нельзя быть уверенным, - ответил Блайз. - Юркие, как змеи. Могут оказаться где угодно, - он нервно оглядывал лес.
Всадники остановились у ручья, бегущего на восток по залитой солнцем лесистой местности. Все лошади тяжело дышали, а пара охромела. Адам был уверен, что если бы партизаны за ними погнались, то все люди Блайза были бы убиты или захвачены в плен.
- Что теперь будем делать? - спросил Блайза один из солдат.
- Разузнаем, где мы находимся, чёрт возьми, - раздраженно огрызнулся Блайз.
- Я знаю, где мы находимся, - сказал Адам, - и знаю, куда мы направляемся.
Блайз тяжело дышал, а по его раскрасневшемуся лицу стекал пот. Он посмотрел на Фалконера.
- Куда? - отрывисто спросил он.
- Собираемся достать приличных лошадей, - ответил Адам, - а потом будем драться, как и должны были.
- Аминь, - произнес сержант Хакстейбл.
Блайз выпрямился в седле.
- Хотите сказать, что я не хочу драться, Фалконер?
На мгновение у Адама возникуло искушение принять вызов и заставить Блайза либо драться с ним, либо пойти на попятный перед лицом своих солдат. Но потом он вспомнил про партизан и понял, что не может позволить себе роскошь драться на дуэли так глубоко в тылу противника.
Блайз заметил колебания Адама и принял их за трусость. Он ухмыльнулся.
- Язык проглотили?
- Я еду на юг, Блайз, и мне плевать, поедете ли вы со мной или останетесь.
- Я вас отпущу, паренек, - произнес Блайз, развернул лошадь и поскакал на запад. Он планировал отвести своих людей к подножию холмов Голубого хребта, а потом следовать по горам на север, пока они не доберутся до расположения федералистов.
Адам смотрел, как Блайз уезжает, и знал, что их конфликт лишь отложен. Потом, когда настали сумерки, а лошади и люди отдохнули, он повел отряд на юг, туда, где собирался одержать победу.
Часть вторая
Глава пятая
Джексон, подобно укусившей змее, ранивший, но не добивший свою добычу, неожиданно отступил назад за Рапидан, таким образом очистив поле битвы у подножия Кедровой горы с его потемневшими участками выжженной земли и свежевырытыми могилами, на которых грифы-индейки жадно пировали вырытыми собаками останками.
Округ Калпепер остался за янки, и они рассматривали это как свою победу, хотя на самом деле никто не считал, что Джексон потерпел поражение. У змеи осталось жало, и это значило, что генералам Севера вновь придется его вырывать. Войска янки двигались на юг, расположившись лагерем вдоль северного берега реки Рапидан, а к югу от реки, в Гордонсвиле, железнодорожные вагоны подвозили новые войска мятежников из Ричмонда.
По обеим берегам реки распространилось тревожное ощущение, что вот-вот произойдут какие-то значительные события, и неизбежные слухи подогревали эти опасения. Мятежники боялись, что Потамакская армия Макклелана объединится с Виргинской армией Поупа, а если и эта перспектива была недостаточно пугающей, то северные газеты намекали, что янки выпустили из тюрем между Вашингтоном и канадской границей всех заключенных, переодели их в военную форму, вручили оружие и послали опустошать Виргинию.
В других слухах утверждалось, что Север собирает наемников в Европе, главным образом в Германии, и что каждому иностранцу обещан один акр территории индейцев за каждого убитого мятежника.
- Так я и знал, кончится тем, что мы будем воевать с немчурой, - заметил Траслоу, - но мы побили этих сволочей в семьдесят шестом, и в шестьдесят втором тоже разделаем.
Но самый настойчивый слух был о том, что Эйб Линкольн записывает в свою армию освобожденных рабов.
- Потому что больше не может найти никого, кто бы согласился против нас драться, - патриотично заявил лейтенант Коффмэн.
Большинство отметало слухи о вооруженных рабах как немыслимые, но через неделю после того, как Легион отступил от Кедровой горы, капитан Мерфи обнаружил подтверждение этих рассказов в "Вечерней газете Харфорда" двухнедельной давности, которая каким-то образом дошла до расположения южан.
- Смотрите! - крикнул Мерфи офицерам, пустившим вокруг костра кувшин с виски. - Это правда! - он развернул газету в сторону костра.
- "Конгресс разрешил президенту записывать в армию цветных", - вслух прочитал Мерфи. - "Конгрессмен Мэттисон из Нью-Джерси заявил, что чернокожее братство Америки жаждет собственной кровью внести лепту в великий крестовый поход, и таким образом, поскольку их детский и послушный характер вполне пригоден для воинской дисциплины, нет причин, по которым они не могут сражаться по меньшей мере столь же хорошо, как и предатели-мятежники".
Последние два слова были встречены хором насмешливых голосов. Потом состоялся спор об этой газетной заметке, и Старбак ощутил беспокойство в рядах офицеров. В мысли о том, что войско чернокожих явится, чтобы отомстить своим бывшим хозяевам, было что-то от ночного кошмара.
- Хотя сколько из нас когда-либо владели рабами? - возмущенно спросил лейтенант Дейвис.
- У меня было несколько, - тихо ответил Мерфи, а потом, после некоторой паузы, добавил: - Между прочим, я неплохо платил этим мерзавцам. Не думаю, что из нас, ирландцев, получаются хорошие рабовладельцы.
- У майора Хинтона дюжина рабов, - заметил лейтенант Пайн из четвертой роты Мерфи.
- А у Свинерда их было много за всю его жизнь, - сказал Старбак.
- Но больше нет, - озадаченно произнес лейтенант Дейвис. И в самом деле, ко всеобщему изумлению, как только Джексон отправил армию обратно за реку, полковник освободил двух своих рабов. Несмотря на то, что он был выходцем из наиболее известной семьи работорговцев Виргинии, он освободил превосходных негров стоимостью по меньшей мере тысячу долларов и послал их на север, к федералистам. Почему-то именно эта жертва, даже больше, чем поразительная способность полковника воздерживаться от выпивки, произвела на всю бригаду впечатление, что заместитель командующего и правда стал другим человеком. - Он даже сигары бросил курить, - добавил Дейвис.
Мерфи взял кувшин из рук Старбака.
- Только Богу известно, почему у вас, протестантов, такая малопривлекательная религия.
- Потому что это истинная религия, - вмешался лейтенант Эзра Пайн, - и нас ждет награда на небесах.
- А небеса, - настаивал Мерфи, - это место для всевозможных удовольствий, так ведь? То есть там будут реки, до краев полные лучшего виски, а коробки самых превосходных сигар будут дожидаться на каждом углу, и если все эти удовольствия вполне подходят для ангелов, то и для меня сгодятся. Да благословит тебя Господь, Пайн, - добавил Мерфи, поднося кувшин к губам.
Эзра Пайн хотел было начать теологический спор о природе рая, но ему пришлось заткнуться. Где-то в темноте солдат затянул любовную балладу, и эти звуки заставили офицеров замолчать. Старбак решил, что они задумались об этих ордах заключенных, немецких наемниках и мстительных освобожденных рабах, которые, по слухам, скапливались на противоположном берегу реки Рапидан.