— Светка будет на катке, — как ни в чём не бывало ответила Аня и воскликнула: — Ой, Мошкин, какой у неё красивый тренировочный костюм! Светка в нём настоящая снежинка. Вот увидишь.
— Не видел и смотреть не буду, — сердито сказал я Ане. «Надо же! Позвала свою подружку и не предупредила. А я из-за неё даже про Павлика забыл». И, не объяснив, в чём дело, я побежал к своему другу.
— Где ты пропадаешь? — накинулся на меня Павлик, когда я влетел к нему в квартиру, точно космическая ракета. — В кино нас уже не пустят, следующий сеанс для взрослых.
— Вот и хорошо, — здороваясь со мной, сказала мама Павлика, — сейчас я вас угощу тресковым филе.
Мать Павлика домашняя хозяйка. Она целый день варит-жарит. И кто бы к Павлику ни пришёл, обязательно заставит его что-нибудь съесть. Она считает, что все мальчишки, у которых матери работают, целые дни носятся по улицам голодные. И переживает за нас. Кроме того, ей кажется, что Павлик плохо ест один, и она пользуется нашим приходом, чтобы лишний раз подкормить его. Отказываться и говорить ей, что сыт, бесполезно. Но сегодня я и не стал отказываться. В один момент проглотил вкусный поджаристый кусок рыбы и, пока Павлик доедал свой, предложил ему:
— Сходим к Принцу, предупредим о сборе. Ведь в прошлый раз мы ему ничего не сказали. — И, чтобы Павлик не отказался, поспешно добавил: — А заниматься не будем, пока не начнёт действовать наш план.
Идти вместо кино к Принцу-Федьке радость небольшая. Павлик сморщился от моего предложения так, точно выпил столовую ложку рыбьего жира. Но всё-таки он не оставил меня одного. Молча пошёл рядом.
Принц-Федька сидел за столом в окружении своей свиты. На клеёнке кучей лежали костяшки домино.
Принц только что выиграл и отвешивал покорному Гришке Гвоздикову щелчки. Ровно столько, сколько у него было очков на костяшках, и ещё один добавочный, чтоб умел соображать. Расправившись с Гришкой, Принц-Федька с сожалением посмотрел на единственную фишку Антона, на которой с одной стороны было «мыло», а с другой всего один беленький глазок, и сказал:
— С тобой и мараться не стоит.
С Антоном Принц-Федька «марался» гораздо меньше. Антон был здоровый и мог дать сдачи.
— Новое пополнение пришло, — потирая отщёлканный лоб, запищал Гришка и охотно уступил нам своё место.
— Сразимся? — оживился Принц.
— Некогда, — отказался я и спросил свиту: — Вы Федьке ничего не говорили?
— Это о чём? — не догадался Антон.
Всё было ясно. Они даже забыли, что мы хотим провести сбор, посвящённый Наде.
— Запиши, что нам задали, — деловым тоном сказал я Федьке, — уроки будешь делать один. Вечером я забегу, чтобы взять тетрадь для Ираиды Кондратьевны.
— Это ещё зачем? Я больной и имею полное право ничего не делать.
— Не делай! Только завтра заработаешь за домашнее задание двойку, — пообещал Павлик.
— Ну и жизнь! — взвыл Федька.
— Что ты с ними разговариваешь! — сказал Антон и спокойно предложил Федьке: — Спустить их с лестницы?
— Мы сами сейчас уйдём, — торопливо проговорил Павлик, — дел по горло. К сбору готовимся.
— В газетах напечатали Указ о Наде Матвеевой, — сказал я, — ей присвоено звание Героя Советского Союза.
— Ну-у! — по-настоящему обрадовался Федька. — Она достойна! Она — мужественный герой!
— Послезавтра день её рождения, — продолжал я, — ей исполнилось бы пятьдесят лет. Мы проводим сбор, посвящённый её памяти.
— Ну и жизнь! — снова заохал Принц. — Они на сборе развлекаться будут, а я тут, больной, домашнее задание делай!
— Не горюй, — сказал я, — этот сбор мы решили провести у тебя.
— Помещения, что ль, больше нет? — хихикнул Гришка Гвоздиков.
— Болван! — осадил его Федька. — Кто решил?
— Все мы, — ответил я, — по предложению Игоря.
— А чего? Пожалуйста, — засиял улыбкой Принц, — у меня места хватит. Комната просторная, рассядемся.
— В тесноте, да не в обиде, — моментально перестроился Гришка.
— И Игорь придёт? — спросил Федька.
— Наверное, — сказал я и заторопился: — Ну, пока! Нужно к сбору готовиться. Вечером забежим за тетрадями.
Вечером, когда мы с Павликом снова пришли к Федьке, он, чем-то очень довольный, сказал нам:
— Уроки мне теперь делать некогда. Я тоже к сбору готовлюсь.
— Как же ты готовишься? — спросил Павлик.
— Пока это тайна. На сборе сами увидите, — ухмыльнулся Федька и выставил нас за дверь.
Но на этот раз мы не особенно огорчались. Через день сбор звена, а сразу после него должен вступить в действие разработанный нашей спасательной командой план Игоря. Всего сорок восемь часов отделяло нас от этого знаменательного события. Можно и подождать.
Новое слово в науке
Два дня промелькнули, как две минуты. Но мы с Павликом успели сделать всё, что от нас требовалось. Кроме этого, мы ещё были на работе у Федькиной матери и спрашивали разрешения провести у них на квартире сбор. А то соберёмся, а она придёт и, чего доброго, всех разгонит. Мать у Федьки нервная. Сгоряча может весь сбор сорвать.
Теперь полный порядок. Федькина мать поблагодарила нас за то, что мы не забываем её сына, и даже прослезилась. Наверное, замучилась она с Федькой не меньше нас. Я после этого чуть было не раскрыл ей наш план, чтоб не так расстраивалась. Хорошо, сдержался. Мать ведь она Федьке. Вдруг с радости всё ему выложит. Тогда полный крах будет. Вместо этого я её тоже поблагодарил за разрешение собраться у них.
Весь наш класс у Батовых в комнате поместиться, конечно, не мог. Поэтому мы решили так: у него соберётся только наше звено и часть актива — председатель Генька и редактор Рогов. А остальные ребята во главе со старостой и звеньевыми займутся в это время оформлением школьного уголка Нади Матвеевой. А когда мы вернёмся в школу, то все вместе пойдём собирать в память Нади металлолом.
На сбор мы с Павликом пришли раньше всех. Федька встретил нас в прихожей. Он сидел на стуле перед дверью в свою комнату.
— Придётся подождать, — сказал он и помахал у нас перед носом ключом от комнаты, — как все соберутся, так и войдём.
— Что ты выдумываешь!
— Открывай скорее! — потребовали мы.
В ответ Федька только загадочно присвистнул.
Мы поняли: он что-то затеял, и не стали ломиться. Ждать пришлось недолго. Все собрались, как условились, к четырём часам. Поздоровавшись с Игорем за руку, Федька тут же отпер дверь.
Мы вошли в комнату и сразу догадались, почему Федька не впускал нас. В ней был образцовый порядок. Постель Принц прибрал по-праздничному. На одеяло даже надел кружевной пододеяльник, а подушку взбил и положил не прямо, как всегда, а фасонно — углом вверх. Захламлённую этажерку тоже нельзя было узнать. На её нижней полке ровной стопкой лежали учебники, а наверху осталась только карандашница с карандашами и глиняный пёс бульдог. Вокруг стола стояло много стульев. Наверное, Принц попросил их у соседей. А пол-то как блестел! Точно зеркальный. Войди мы раньше, в момент затоптали бы. Но, посмотрев на пол, я расстроился. Ведь Федька не мог натереть его с больной ногой, значит, весь порядок навела его мать. Нечем тогда и хвалиться! Но тут всё прояснилось.
— Это мы всё прибрали, — похвастался своим писклявым голосом Гришка, — Федька нам с Гришкой наряд вне очереди дал.
— А сам тоже без дела не сидел, — заметил Антон и достал из-под подушки, которая лежала углом вверх, большой лист чертёжной бумаги.
— Посмотрите, — как-то робко попросил нас Федька и повернул лист, поданный ему Антоном.
Мы все так и ахнули. Даже Игорь.
— Это же Надя Матвеева, — сказал он.
— Вылитая!
— Как живая…
— Неужели сам рисовал? — спросил Игорь.
Вместо него ответили Антон с Гришкой:
— Мы Федьке краски покупали.
— На кровные, от завтраков.
— Свои люди — сочтётесь, — сказал Борька-Кочевник и засмеялся.
А председатель Генька вдруг как закричит:
— Ура юному дарованию! — И тут же распорядился: — Этот портрет мы повесим в нашем школьном уголке имени Нади Матвеевой. Представляете, как будет здорово: героиню войны рисовал пионер из отряда её имени.
— Об этом нужно сначала художника спросить, — напомнил Игорь, — может, Федя рисовал портрет для себя.
Генька обернулся к Принцу и, откровенно подмигнув, спросил:
— Для кого рисовал, для себя или для всех?
— Ясно, для школы, — тоже подмигнув Геньке, сказал Федька, — для себя я ещё нарисую.
Девочки тут же перенесли с подоконника на стол два цветка в горшках и прислонили к ним рисунок Феди. Получилось очень красиво. Надин портрет оказался в зелени.
— Прошу садиться, — вежливо сказал Принц-Федька.
Мы расселись (по двое на одном стуле, их всё равно не хватило), и председатель Генька серьёзно сказал:
— Ребята, давайте почтим память Нади Матвеевой.
Мы встали и постояли несколько секунд молча. После этого Генька толкнул в бок Женьку Рогова. Тот откашлялся и сказал:
— Я прочитаю стихи, которые посвятил Наде Матвеевой. — Он уставился в потолок и заговорил нараспев:
Здорово Женька сочинил! Когда-нибудь настоящим поэтом станет, если лениться не будет. Всё-таки лентяй он большой. До сих пор у нас в классе новогодний дед-мороз со стенгазеты улыбается. Правда, ко Дню Советской Армии Женька обещал выпустить такую стенгазету, что все мы ахнем. Это после того, как Игорь подкинул ему какие-то идеи. Не знаю, выпустит ли?
Игорь первый захлопал Женьке, а за ним все мы, кроме Батова. Он почему-то нахмурился. Должно быть, исправляться не хотел.
— А теперь, девочки-мальчики, давайте хором! Дружно! — Игорь поднялся из-за стола и взмахнул руками.
Мы громко сказали:
— Раз, два, три, четыре, пять, эту крепость надо взять!
— Это ещё что за считалка? — засмеялся Принц-Федька.
— Сам ты считалка несознательная! — крикнул Генька и объяснил Батову, что это за слова.
Федя выслушал Геньку внимательно. Но какой крепостью хорошо бы овладеть ему, даже не подумал. Вместо этого он сказал:
— Волшебных слов нет. Это всё сказки. Надя была очень хороший стрелок, потому и побеждала.
— Она верила в победу и мечтала дожить до неё, — подхватил Игорь. — Ребята, а у кого из вас есть настоящая, большая мечта?
Все задумались.
— Я хочу первым полететь на Марс, — неожиданно прервал молчание Принц-Федька.
Кто-то из девочек хихикнул, а Борька-Кочевник шепнул мне:
— Он не на Марс полетит, а в трубу вылетит, — и заулыбался своей шутке.
Но я сильно дёрнул его за куртку, и глупая улыбка сползла с Борькиного лица.
— Хорошая мечта, — сказал Игорь, — только если она осуществится, ты не очень зазнавайся. Не забудь старых друзей. — И он указал на всех нас.
Принц-Федька хоть и сильно смутился, но чувствовал себя, как мой папа, когда его фабрика перевыполняет годовой план.
— Чего уж там… что говорить… полететь бы только… — забормотал он.
— Бот и у Нади Матвеевой была мечта, — продолжал Игорь, — правда, не такая большая, как у Феди, но всё же мечта. Она хорошо пела и думала поступить после войны учиться в Консерваторию. Надя очень любила песню «Взвейтесь кострами», — сказал Игорь и тихо, почти шёпотом, запел.
подхватили мы и дружно пропели всю песню.
Мы ещё ни разу не пели песни всем звеном. Это, оказывается, очень здорово. Мне даже показалось, что мы стали чуть-чуть ближе друг другу. Я не выдержал и попросил ребят:
— Споём песню про юного барабанщика, — и хоть совсем не умел петь, расхрабрился и начал:
— Неверно, — засмеялась Аня и запела сначала.
К ней тотчас присоединились девочки, Беляков Юрик и Игорь.
А мы, безголосые мальчишки, подхватили:
Особенно хорошо получалась эта песня у Игоря и Ани. Я последний куплет совсем не стал петь, послушал, как его поют Аня с Игорем. Это про то, как юного барабанщика сразила пуля и он не успел допеть свою песню. У меня от жалости к нему даже сердце сжалось.
Юрик тоже пел неплохо. Только он во время пения зачем-то закатывал вверх глаза и ломал себе пальцы, точно оперный актёр.
Как только мы спели про юного барабанщика, я захлопал Ане и Игорю. Меня поддержал Федька. Он забил в ладоши так сильно, что у меня даже зазвенело в ушах. Федька был ужасно доволен сбором. Вначале он ещё немного побаивался, что его станут ругать за все проделки и за то, что он не хочет учиться. Но Игорь и все мы вели себя так, точно Батов был лучший ученик нашего класса и доставлял нам одни радости.
На наши аплодисменты Игорь шутливо раскланялся, а Аня разрумянилась так сильно, будто только что вбежала в комнату с мороза. Юрик решил, что мы хлопали и ему. Кивнул мне головой и снисходительно улыбнулся. Я хотел спросить Юрика, чего он фасонит, но тут Игорь обратился к девчонкам:
— А теперь вы покажите нам своё искусство.
— Сейчас! Сейчас! Покажем! — спохватились Марина Козарезова и Светка Конторович.
Светка пришла на сбор в новом платье, а волосы причесала под «лошадиный хвост». И села против зеркала, чтоб весь сбор любоваться своей причёской. Вот и сейчас она выбежала в переднюю последней. Хотела, чтобы все видели, как у неё на затылке хвост подпрыгивает. Через минуту девочки вернулись с большим тортом, который пекли дома у Ани по заданию отряда. На торте было написано кремом: «Н. М. 50 лет».
— Ура! — закричали мы и набросились на торт. Хорошо, что он был предусмотрительно нарезан. Когда от торта осталось, как говорит моя мама, одно воспоминание, Генька сказал Командировочному Витьке:
— Севрюгин, распаковывай наш багаж.
Витька открыл отцовский чемоданчик и стал выкладывать на стол пачки ваты, бинты, марлю и жёлтую вощёную бумагу для компрессов.
— Это тебе!
— Лечись как следует.
— В компресс больше ваты клади. Не жалей.
— Надо будет, ещё принесём.
— Вот возьми, — достав из кармана баночку с мазью, сказал Женька Рогов, — у бабушки выпросил. Будет нога ныть — натри!
Федька от неожиданности даже растерялся.
— Спасибо! Куда мне столько! Тут бинтов на сто ног хватит, — моргая ресницами, бормотал он.
Опустошив чемоданчик, Витька звонко захлопнул его, и все стали прощаться с Принцем.
— Ты ложись, отдыхай, — сказал ему председатель Генька, — а мы на боевое задание пойдём. Решили в память Нади собрать тысячу килограммов железного лома. Мошкин, Хохолков, не задерживайтесь!