Тут к ним подошла Тата и сказала, что её двоюродный брат тоже перешёл в пятый класс, его Женя зовут, — он, когда насмешить хочет, сделает такое или скажет, что все обязательно смеются. Потому что остроумный…
— А некоторые, — добавила она, — очень хотят, чтоб смешно было, но не получается. Даже обидно за них… Женя знаете как соседского кота назвал? Приходимец. Потому что он всё время к ним приходит…
— Ну и беги к своему Женечке, — сказал Вова. — Без остановок.
— Дур… глупец, — сказала Тата. — А у Жени собака есть. Жесткошёрстный фокстерьер.
И она отошла от них на другую сторону поляны.
Щи получились очень вкусные, но Вова и Тоська этого почти не заметили, потому что перед самой едой кто-то крикнул: «Циркачи, берите ложки!» — а одна девчонка сказала, что они Олеги Поповы, только наоборот…
На обратном пути Вова сказал Тоське, что больше не хочет сдёргивать одеяло и тонуть тоже. Всё это глупо, и никто всё равно не выгоняет.
— Сам начал, а теперь отказываешься? — сказал Тоська.
— Ничего не испугался. Просто надо другое придумать.
— Что другое? — спросил Тоська.
— А то. Я такие болезни знаю — сразу отправят. Как миленьких.
— В больницу?
— Ни в какую не в больницу, а домой. Ещё на легковой машине.
На другой день они пошли к врачу.
— Елена Львовна, — сказал Вова, — у нас с ним астеническая реакция. Честное слово. Можете проверить… И ещё животы болят.
— Насчёт первого диагноза, — ответила Елена Львовна, — я позволю себе не согласиться, а что касается второго — тут спорить не могу.
— Нужно анализы, да? — спросил Вова. — Только как же сделать в лагере? Надо в городе.
— Зачем в городе? — сказала Елена Львовна. — Бутылки и у нас найдутся, а остальные в сельской больнице можно…
— А у меня ещё этот… как его… невроз, — добавил Вова. — А невроз только в городе можно лечить.
— Нет у тебя невроза, — сказала Елена Львовна. — Но вообще ты молодец: столько болезней знаешь. Наверно, врачом хочешь быть, когда вырастешь?
— Наверно, — согласился Вова, а сам подумал, что если уж кем-то быть, то хорошо шофёром или работником зоопарка. А лучше всего — шофёром зоопарка.
— Ну хорошо, идите гуляйте, — сказала Елена Львовна. — Я чувствую, вам уже легче стало. Правда?
Около столовой висела газета. Не газета, а листок, под названием «Ай-ай-ай». У листка толпились ребята.
— Что это там нарисовано? — спросил Тоська.
Они с Вовой растолкали ребят и протиснулись к листку.
— Гляди, рыжий в колпаке! — засмеялся Тоська.
— Здорово нарисовал кто-то, — сказал Вова.
— Ну ладно, пошли, — сказал Тоська.
Вова отодвинул девчонку и прочёл под рисунком:
«Внимание! В шестом отряде ежедневно работает цирк. У ковра выступают Антон Денисов и Вова Тройский. Спешите посмотреть новые трюки: картошка превращается в свёклу! Бег на месте! Прыжок через муравья! Стишки про кишки!.. Только у нас! Только у нас!..»
— Смотри, — сказал Вова Тоське.
Но тот уже посмотрел.
— Подумаешь!.. — сказал он. — Цирковым артистом ещё трудней быть, чем простым. И нарисовано плохо. Совсем не похоже… Пошли отсюда…
На вечерней линейке старшая вожатая Рита сказала:
— Ребята! В шестом отряде произошла нехорошая история… Вы все видели наш крокодильский листок «Ай-ай-ай»? Он висел у столовой. Но сейчас не висит. Почему? Потому, что его сорвали!.. Это нечестно, это стыдно. Так отвечать на критику товарищей… Не хотелось разбирать поведение этих пионеров, думали — они сами поймут. Но теперь придётся. Я говорю о Тройском и о Денисове… Сделайте шаг вперёд!
Тоська и Вова переглянулись и вышли из строя.
— Я не срывал… крокодиловый листок, — сказал Вова.
— Я тоже, — сказал Тоська.
— Не хватает даже смелости признаться, — сказала Рита. — Это уж совсем из рук вон!
— Умеете визжать, умейте и ответ держать, — сказал Аркадий.
— Честное слово, не срывали! — крикнул Вова. — Честное…
— Мы вам не верим, — сказала Рита.
— Правда, — сказал Тоська, — мы ничего не делали. Почитали и ушли.
— Свежо предание, а верится с трудом, — сказал Аркадий.
И вдруг кто-то крикнул из строя:
— Они не срывали! Верно!.. Это не они!
Все обернулись и посмотрели в конец линейки. Голос был Татин.
— Верно, — повторила она.
— Почему ты так уверена? — спросила Рита.
— Они из одного класса! — сказал кто-то.
— Совсем не потому, — ответила Тата. — Просто…
— Очень не просто, — сказал Аркадий. — Простота бывает хуже воровства.
— Просто… это я сама сорвала, — сказала Тата.
Все притихли, а Тата продолжала.
— Потому что они не такие уж плохие, я знаю. Только притворяются… Ну, как вам сказать… бывает, человек делает хуже, а на самом деле он лучше…
— Ясно, из одного класса, — повторил тот же голос.
— Ну и что? — ответила Тата. — Значит, и правду говорить нельзя?
Она ещё что-то хотела сказать, но Рита перебила и сказала, что нечего терять время, а этот вопрос пусть разберут на отряде.
После линейки Вова и Тоська подошли к Тате.
— Ты чего это на себя наврала? — спросил Тоська.
— Вовсе не наврала.
— Правда? — спросил Вова.
— Я говорю только правду, — сказала Тата. — А вы глуп… дураки!
От волнения она, видно, перепутала слова.
— Ну вот, теперь и тебе попадёт, — сказал Вова.
Ашотик, не лижи собачку!
В следующее воскресенье Вовины родители собирались поехать в лагерь. Папа заранее позвонил дяде Тиграну — узнать, не хочет ли он прокатить их туда на машине.
— Наливайте в термос кофе и поедем в Подмосковье, — ответил дядя Тигран.
— Рифма не того, — сказал Вовин папа. — Но всё равно спасибо.
А в день отъезда у Вовиной мамы страшно разболелась голова, и она не смогла поехать.
— Возьми с собой, пожалуйста, собаку, — сказала она папе из-под грелки, которая лежала у неё на голове и свисала на нос, как индюшачий гребешок. — По крайней мере, хоть немного отдохну.
— Блестящая идея! — сказал папа. — Каплину тоже надо побыть на свежем воздухе.
В машине Вовин папа и Каплин устроились сзади, а впереди, рядом с дядей Тиграном, сидели Ашотик и тётя Тася. Каплин, как только поехали, высунул морду в окошко и глядел не отрываясь на всё, что проносилось мимо него. Уши его то надувались ветром, как флажки, то опадали и висели, как наушники зимней шапки. Только тесёмок не хватало.
— Ашотик, не трогай эту кнопочку, мама тебя просит! И эту ручку тоже…
— Если он нажмёт эту ручку, — сказал дядя Тигран, — вы всего-навсего выпадете на дорогу… Да держи его крепче! — закричал он, потому что Ашотик ухватился за руль.
— Сейчас он включит заднюю скорость, — предположил Вовин папа, — и мы сразу поедем обратно в город.
— Боюсь, что с собакой нас не пустят в лагерь, — сказала тётя Тася.
— Про лагерь не знаю, а в гостиницах нельзя, — сказал дядя Тигран. — Я как-то жил в номере с одним чудаком, у него собака была. Так он ей, бедняге, платком рот завязывал, чтоб не залаяла. А как он с ней входил и выходил — описать невозможно! Тысяча и один способ. Только что маску на неё не надевал!
Раздался свисток. Дядя Тигран резко затормозил и сказал:
— Не знаю, что ему надо…
С этими словами он вышел из машины. Вовин папа вылез вслед за ним, и к автоинспектору они подошли вместе.
— Что же вы нарушаете, водитель? — ласково спросил инспектор.
— Он не нарушает, — сказал Вовин папа.
— Не вмешивайся, — сквозь зубы произнёс дядя Тигран и потом широко, как лучшему другу, которого давно не видел, улыбнулся инспектору. — Виноват… извините… бывает. Редко, конечно, но бывает. Видите, талон — никаких замечаний… Я вообще очень аккуратно езжу… — Все эти слова дядя Тигран бормотал, глядя прямо в глаза инспектору и не переставая улыбаться. Казалось, ещё немного — и он пригласит его на чашку чая…
— Так-так, — сказал инспектор. — А знаки-то видеть надо всё-таки? Кто за вас будет на них смотреть, товарищ… э… Вартанов?
Это он заглянул в автомобильные права Тиграна, которые отобрал и держал в руках.
— Конечно, никто не будет. Я сам должен, — сказал дядя Тигран, и улыбка не сходила с его лица, как у маски или у «человека, который смеётся». — Но понимаете… первый раз… извините… бывает…
— Вот так, товарищ водитель, — сказал инспектор. — Рубль штрафу.
— Конечно, — сказал дядя Тигран, медленно переставая улыбаться. — Миша, у тебя есть? Дай, пожалуйста.
Вовин папа вытащил рубль, инспектор оторвал две квитанции из своей книжки и вернул дяде Тиграну права.
— Счастливого пути! — сказал он, и тут они увидели, что инспектор тоже умеет улыбаться. Не хуже дяди Тиграна.
Когда тронулись, дядя Тигран скомкал штрафные квитанции и с отвращением выбросил в окошко.
— Ты не знаешь, за что меня оштрафовали? — спросил он Вовиного папу.
— Разве тебя? По-моему, меня, — сказал Вовин папа.
Но и это не утешило дядю Тиграна.
Минут пятнадцать ехали спокойно. Каплин проветривал свои уши, а Вовин папа рассказывал, как недавно к их главному редактору пришёл человек с большой палкой, замахнулся и сказал: «Вот тетрадь с моей повестью. Сейчас же печатайте, а не то…» Палка висела над редактором, но он был сообразительный и ответил: «Я с удовольствием напечатаю. Конечно. Почему нет? Только типография не принимает у нас тетрадок. Вы перепишите на отдельные листы и тогда принесёте…» Человек опустил палку и ушёл, а редактор велел секретарю не пускать к нему больше незнакомых людей с палками.
Дядя Тигран вспомнил из какой-то американской книжки, какие объявления там бывают в кафе: «Плюйте на потолок, любой дурак может плюнуть на пол!» Или ещё: «Если ты такой ловкий, почему ты не богат?» Или: «Здесь обслуживают только бородатых».
А тётя Тася никак не могла забыть про инспектора и без конца просила дядю Тиграна не превышать скорость.
— Аппетит приходит во время езды, — объявил вдруг дядя Тигран, и тогда все вспомнили, что давно уже проголодались.
Тётя Тася достала термос и сумку, машина съехала на обочину, и все вышли. И Каплин тоже. На опушке леса они устроили завтрак.
— А где собака? — спросил немного погодя Вовин папа и огляделся. — Каплин!
— В самом деле, где она? — сказала тётя Тася.
— В кустах, наверно, — сказал дядя Тигран.
И тут они заметили Каплина. Он стоял на середине шоссе, маленький и какой-то очень одинокий. Чёрно-белое пятно на сером блестящем асфальте… И спереди на него надвигался огромный «МАЗ» с прицепом, а с другой стороны бесшумно подбиралась «Волга».
— Каплин! — крикнул Вовин папа. — Ко мне!
Послушайся он, было бы худо. Белёсая «Волга» пронеслась между ними и псом и скрылась за поворотом, а пёс остался стоять посреди дороги, как игрушечный, на своих бахромчатых кривоватых лапах. И прямо перед ним остановился огромный зверь; в пасти у него что-то лязгало и урчало, а из его уха высунулся человек и крикнул:
— Что ж вы, хозяева, не смотрите? Так и задавить недолго.
Человек спрыгнул на землю, подхватил пса под передние лапы и понёс. Пёс висел как неживой, и сейчас им стало по-настоящему страшно.
Но как только Каплина опустили на траву, он задрыгал как ни в чём не бывало хвостиком, опрокинул стакан с кофе и схватил сосиску, которую не доел дядя Тигран. По этим признакам все увидели, что испуг не причинил ему вреда, а когда он ещё и залаял на какую-то птицу, стало понятно, что заикой пёс тоже не остался. Остатки завтрака Вовин папа доедал одной рукой: другой он держал Каплина за ошейник.
Вскоре все сели в машину, и дядя Тигран нажал на стартер. Мотор попыхтел и не завёлся. Он пыхтел ещё несколько минут, но дальше этого дело не шло.
— Так и аккумулятор посадишь, — сказал дядя Тигран самому себе и пошёл подымать капот мотора.
Из-под капота снова раздалось пыхтенье. На этот раз его производил не мотор, а сам владелец машины, который к тому же бренчал гаечными ключами и что-то отвинчивал и завинчивал.
— Всё ясно, — сказал он наконец. — У кого-нибудь есть мыло?
— Потом руки помоешь, — сказала тётя Тася. — Мы и так много времени потеряли… Ашотик, не лижи собачку, мама тебя просит.
— Без мыла не поедем, — сказал дядя Тигран.
— Неостроумно, — заметила тётя Тася.
— А я и не острю! — закричал он. — Мне нужен кусок мыла! Позарез! Замазать стакан бензоотстойника. Иначе насос набирает воздух и бензин не нака… Впрочем, что вы в этом понимаете!.. Ищите мыло!
— Хорошо говорить, — сказал Вовин папа и вышел из машины. — Что оно, растёт?..
Мимо проезжал мотоциклист.
— У вас нет мыла? — крикнул Вовин папа, но тот только помахал в ответ рукой.
— А у вас? — спросил папа женщину с кошёлкой.
Мыла не было и у неё. Хлеб был и ещё макароны. Даже банка шпрот. А мыла не было.
— Тут сельмаг недалеко, — сказала женщина, когда ей объяснили, в чём дело. — А то, хотите, мальчишку из дому пришлю…
Повезло дяде Тиграну — он остановил грузовик, и у шофёра нашлось мыло. Отколупнув порядочный кусок, дядя Тигран плюнул на него, но мыло оказалось слишком твёрдым и не разминалось.
Ашотик выхватил у него мыло и отбежал.
— Ашотик, не бери его в рот, мама тебя просит! — кричала тётя Тася. — Фу! Гадость!
Когда удалось отнять у Ашотика мыло, оно стало уже достаточно мягким, дядя Тигран быстро замазал стакан бензоотстойника, и они поехали.
— С таким сыном не страшны никакие аварии и поломки, — сказал дядя Тигран.
Остаток дороги проехали без происшествий. Дядя Тигран рассказывал, что в английском языке из любого существительного можно, если захочешь, сделать глагол: стол — столить, уставлять столами, тигр — тигрить, подражать тигру… Каплин опять смотрел в окно, и всё ему было интересно. А тётя Тася внушала Ашотику, чтобы он не толкал папу под локоть, не трогал белую кнопочку и не лизал собачку.
Вову не понимают
Машину они оставили за оградой, Каплина в машине, а сами пошли в лагерь.
Искать ребят не пришлось. Вова и Тоська ещё из столовой увидели их и побежали навстречу.
— Ну, как протекает летний отдых? — спросил Вовин папа.
Тоська ответил, что протекает плохо и они хотят домой, а Вова про это ничего не сказал, а спросил, где поставили машину, и почему не приехала мама, и помнят ли, что обещали купить новый портфель. Они разговаривали и всё время закрывали рукой лицо, потому что Ашотик кидался шишками. Потом Вовин папа увидел Тату и сказал:
— А, старая знакомая! Как тут наши ребята себя ведут? Скажи, Таня, без утайки.
Тата покраснела и ответила:
— Вообще-то хорошо.
— А в частности? — спросил папа.
Но Тата промолчала.
— Пай-мальчики? — спросила тётя Тася.
— «Пай» по-английски значит «пирог», — сказал дядя Тигран. — Мальчики сладкие, как пирог…
— Как малиновое варенье, — сказала Тата и поглядела на ребят.
— «Варенье» по-английски «джем», — сказал дядя Тигран.
— Ой, а вы всё про все слова знаете? — спросила Тата. — Скажите, вот есть слово «лодырь» — про мальчишек, а как если про женщин?
— Женщины не бывают, — сказала тётя Тася.
— «Лодырица», — сказал Вова.
— Видишь ли… — начал дядя Тигран.
Однако досказать ему не удалось, потому что из-за ограды, где стояла машина, раздался не то визг, не то вой.
— Ой, что это?
И Вова с Тоськой помчались наперегонки. Вот это была стометровка! Посмотрел бы Аркадий.
А из окошка машины на них глядела какая-то чёрная собака и лаяла, лаяла.
— Каплин! — заорал Вова и бросился открывать дверцу. — Каплиша! Каплинчик!
Каплин и Вова кинулись друг другу в объятия и стали целоваться. Хорошо, что мама не видела. Потом Каплин подбежал к дереву, а потом снова к Вове.
— Каплинчик мой, — приговаривал Вова. — У, ты хороший! Как вырос!
Ребята начали играть и бегать с собакой, а потом все пошли в лес, потому что Вовин папа сказал, что Каплин может забежать на территорию лагеря, а это, наверно, не разрешается.