— Гуаньджо-но? — переспросила Отулисса. — Это означает «море», не так ли?
— Вы совершенно правы! Это море, лежащее между Серединным царством и местом, откуда вы прилетели — Пятым совиным миром. «Гуаньджо» обозначает «бескрайность». Мы так и называем его — Море бескрайности. Я вижу, вы весьма способны к языкам, — добавил он, благосклонно кивая Отулиссе.
— О да! Вообще-то я в некотором роде лингвист… Семеро сов украдкой переглянулись и закатили глаза. «Ох, сейчас ее понесет!» — с тоской подумал Сорен.
— А теперь садитесь к столу и выпейте чаю.
— Если простой слепой змее будет позволено задать вам один вопрос, — прошипела миссис Плитивер, обвившаяся вокруг одной из лоз, на которых висел помост.
— Разумеется, спрашивайте!
— Спасибо. Видите ли, я всю свою жизнь занимаюсь домашним хозяйством, поэтому не могла не заметить, что вы лично заварили и подали нам чай. Кроме того, вы с исключительным искусством сервировали его для нас. — В самом Деле, на столе стояло блюдо с миниатюрными пирожками и отдельная тарелка с копчеными лягушками, завернутыми в небольшие сеточки, сплетенные из сосновых иголок. — Неужели вы все это приготовили сами? Без помощи домашней прислуги?
— Я полностью самостоятелен, мадам. Много лет тому назад я принял решение обходиться без прислуги. Кажется, на вашем языке это называется «отшельник»? — Совы дружно закивали: они знали, что обозначает это слово. — Видите ли, я давно заметил, что простая и уединенная жизнь наилучшим образом способствует созерцанию и размышлению.
Гильфи недоверчиво посмотрела на аккуратные плетеные конвертики с копчеными лягушками. «И это он называет простотой?»
— Если я правильно понял, — вступил в разговор Копуша, — вы — знаток этих летучих цюй?
— Да. Уверен, вам не терпится узнать, для чего они используются? — Совы снова дружно закивали. — У них есть назначение — и одновременно его нет, — загадочно ответил Тенгшу. — Очень часто цюй запускают просто для радости, а насколько мне известно, в большинстве совиных обществ радость не считается практической целью. Однако я чаще всего запускаю цюй для сбора информации.
— Информации? — спросил Сорен. — Какой информации?
— О, летучий цюй может многому научить, — ответил Тенгшу. — Даже мудрец не может находиться в нескольких местах одновременно. Но мои цюй докладывают мне обо всех воздушных течениях, о скорости ветра, влажности облаков и о… — Он помолчал, подыскивая нужно слово. — Кажется, у вас их называют градовыми пиками.
— Градовые пики! — хором воскликнули Сорен и Отулисса. Так назывались кучевые скопления с высокими вершинами, в которых формировался град. — Вы хотите сказать, — возбужденно проговорил Сорен, — что эти цюй снабжают вас информацией о погоде?
— Да, но не только.
— Не только? — ахнула Гильфи.
— Именно так. Ведь то, что мы берем, мы должны возвращать.
Совы снова захлопали глазами.
— И что вы отдаете обратно? — спросил Корин.
— Нашу благодарность Глауксу. Мы посылаем в небо наши молитвы. Я пишу стихотворение или посылаю ввысь одну из своих картин.
— Вы рисуете?
— Да. Зайдите внутрь, я покажу вам свои работы. Совы молча последовали за Тенгшу.
— Что это? — ахнула Гильфи, запрокидывая голову, чтобы посмотреть вверх. С полотка дупла свисали свитки, расписанные прекрасными изображениями гор, водопадов, птиц и цветов. На одном из свитков были с выдающейся точностью нарисованы пенные волны, а на другом — небольшой пруд со стоящей на берегу цаплей.
— Это пергаментная бумага? — спросил Сорен.
— Нет. Я пишу на шелке. Здесь у меня неподалеку растет шелковица, на которой расположена лучшая шелкопрядильная лига нашего царства.
— Шелкопрядильная лига? — оживилась миссис Плитивер. Она, разумеется, не могла видеть картины Тенгшу, но упоминание о шелке сразу же ее заинтересовало.
— Да, мадам. Слепые змеи, подобные вам, собирают коконы, сплетенные живущими на нашем тутовнике шелкопрядами. Затем они сматывают с коконов длинные нити, скручивают их вместе и прядут ткань. Но прежде чем на ткани можно будет рисовать, ее нужно подвергнуть дополнительной обработке для придания окончательной гладкости. Это очень сложный процесс, но шелковая лига, услугами которой я пользуюсь, считается одной из лучших в нашем царстве.
— Ах, это примерно как гильдия златошвеек у нас на дереве! — догадалась миссис Пи.
— О да, я наслышан об этой гильдии, — вежливо ответил Тенгшу.
Совы замерли. Тенгшу снова дал понять, что ему известно о них гораздо больше, чем они знают о нем.
— Но откуда вы обо всем этом знаете? — прямо спросила Отулисса. — Вы знали о том, что мы прилетим. Вы говорите по-хуульски намного лучше, чем мы владеем вашим языком, а теперь вы сказали, что знаете даже о нашей гильдии златошвеек!
Мудрец спокойно обвел их взглядом. В сумраке дупла его оперение уже не казалось таким синим. Затем, все так же молча, Тенгшу подскочил к чаше, сделанной из того же материала, что и чашки, из которых гости только что пили чай. Совы заметили, что в чаше плавал фитилек. Тенгшу вытащил из небольшого кувшина кусочек сырой руды, стукнул им по кремню и подпалил груду щепы. Затем осторожно вынул из кучи горящую палочку и поджег фитилек. Едкий дым заструился в воздухе дупла.
— Масло яка, — пояснил Тенгшу и тут же пояснил: — Думаю, это животное вам незнакомо, однако оно играет огромную роль в жизни сов Серединного царства. — Он помолчал и добавил: — Я понимаю, что вас переполняют вопросы. Сядьте же поудобнее, и я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство.
Восемь сов расселись по жердочкам, а миссис Пи небрежным колечком обвила масляный светильник, мягко освещавший стены дупла.
— Первым делом я хочу ответить на два ваших последних вопроса. Итак, вас интересует, откуда нам известно о гильдии слепых змей-златошвеек и каким образом я выучил хуульский язык? Ответ будет прост — обо всем этом написано в «Книгах Тео».
— Тео! — воскликнула Отулисса, вспорхнув в воздух от волнения. Словно ослепительная вспышка молнии озарила ее разум.
— Тео, первый угленос? — ахнул Корин.
— Тео, изобретатель боевых когтей? — возбужденно выкрикнул Сумрак.
— Тео, мирный желудок, отвергавший войну? — спросил Копуша.
Мудрец величаво кивнул.
Отулисса была настолько потрясена, что не сразу смогла привести в порядок свои оставшиеся вопросы. «Как же я сразу не догадалась! — думала она. — Если предположить, что Тео побывал здесь, то все встает на свои места!» После прочтения старинных легенд о Хууле Отулисса с головой погрузилась в изучение преданий и историй из прошлого. В различных книгах ей попадались туманные намеки на то, что Тео улетел в некое неведомое место, однако Отулисса сочла это досужим вымыслом, не стоящим внимания настоящих ученых. Однако факт оставался фактом: в свое время Тео бесследно исчез из совиного мира. Теперь Отулисса ясно понимала, что многочисленные свидетельства прямо указывали на то, куда именно он отправился. Разве могло быть случайностью, что погодные символы, использованные в ключе, оказались древним начертанием современных символов? Кто был первым предсказателем погоды на Великом Древе? Не кто иной, как Джосс, современник и друг Тео, знаменитый следопыт и гонец Хратианского царства! И это было далеко не единственное доказательство. Многие слова чжоученьского языка казались сильно видоизмененными кракишскими словами. Например, слово «стрежинг», которое Отулисса использовала в приветственном обращении к Тенгшу, обозначавшее «происходить из» или «прибыть из». На кракиш это слово произносилось как «стрешшен» и значило то же самое. Разве это не доказательство родственности двух языков?
— Значит, Тео действительно сюда прилетал? — с благоговением в голосе спросила Отулисса.
— Да, — кивнул мудрец. — И написал огромный труд, известный у нас как «Книга Тео». Именно из этой книги я узнал о Великом Древе Га'Хуула и доблестном короле Хууле.
Отулисса и Сорен быстро переглянулись, а потом Сорен спросил:
— Вы читали легенды о Хууле?
— Легенды? — с легким смущением переспросил Тенгшу. — Боюсь, что нет. В «Книге Тео» собраны только реальные истории.
— Легенды тоже могут быть реальными, — негромко заметил Корин. — Тео писал что-нибудь об угле?
— Да, но совсем немного, — с оттенком презрения ответил Тенгшу. — В основном Тео писал о войнах и о своем решении больше никогда не создавать оружие. Он нашел другой путь, который назвал «путь без когтей». В нашей стране этот путь получил название «путь благородной кротости», или «Дань-яр». Строго говоря, «Книга Тео» является скорее философским трудом, нежели исторической летописью.
— Он когда-нибудь вернулся обратно в Пять царств? — спросил Копуша.
— Во всяком случае нам об этом неизвестно, — ответил Тенгшу. — Он остался в совители. В то время там было много дел.
— В совители?
— Так у нас называется место, расположенное на вершине самых высоких гор Чжоу-чжонкуна, где совы, взыскующие простоты бытия, проводят жизнь в размышлении и созерцании. В отличие от меня их не манит радость одиночества. Но до появления Тео в совители не было никакой дисциплины, да и мудрости тоже. Тем не менее жизнь в совители выгодно отличалась от придворной суеты. Но Тео все изменил. Он начал учить сов благородной кротости.
— Но как вы узнали о нашем прибытии? — спросил Корин.
— Оно было предсказано восьмым астрологом старого двора.
— Старый двор? Астролог? — озадаченно переспросила Отулисса. Всю свою сознательную жизнь она считала астрологию шарлатанством, недостойным называться настоящей наукой. В Пяти царствах астрология почти не практиковалась. — Что это за двор? У вас есть настоящий король, царствующая Династия и тому подобное?
— Не совсем. Можно сказать, что у нас нет настоящих монархов. По крайней мере теперь.
Совы смущенно переглянулись, а Тенгшу невозмутимо продолжал:
— Раньше у нас был настоящий королевский двор, однако со временем он стал бесполезен и даже опасен в своей бесполезности. Не случайно совы, основавшие совитель, искали в горах спасения от придворной жизни. Но теперь у нас, если можно так выразиться, существует лишь пародийный двор и пародийная монархия.
— Пародийный двор? Что это значит? — переспросила Гильфи. Новый мир Серединного царства оказался еще более поразительным, чем они могли себе представить!
— Сами увидите, сами поймете, — тихонько засмеялся Тенгшу. — Я понимаю, что вы сбиты с толку. Но так и должно быть, когда попадаешь в совершенно новый мир. Насколько мне говорили, наша жизнь совсем не похожа на вашу.
«Говорили?» — прогремело в голове у миссис Пи. Едва переступив порог дупла, она сразу же почувствовала нечто странное в облике этой совы. Ей казалось, будто на дне желудка у Тенгшу дрожит облако печального тумана, скрывающее чувство утраты и глубокой горечи.
— Позвольте мне задать вам один вопрос, — неуверенно начала миссис Плитивер и быстро добавила: — Надеюсь, он не покажется вам излишне бесцеремонным…
— Если он покажется мне таковым, я оставлю его без ответа, — просто ответил мудрец.
— Скажите пожалуйста, все ваши познания о наших царствах основаны исключительно на изучении «Книги Тео» или же вы когда-либо посещали наш мир?
— О, нет! Я никогда не бывал в Пяти царствах, — голос Тенгшу слегка дрогнул. Он помолчал немного, а потом сказал: — Но там бывала одна очень близкая мне сова. Моя мать.
— Ваша мать? — переспросил Корин.
— Да. Но это было очень-очень давно. Дайте-ка подумать… Думаю, это случилось вскоре после окончания правления короля Хуула.
— Короля Хуула! — хором воскликнули совы.
— Н-но, п-позвольте… — пролепетала Гильфи. — Это никак не возможно! Правление Хуула закончилось много сотен лет тому назад, и ваша мать не могла прожить так долго!
— Вы ошибаетесь, поскольку мало знаете о нашей жизни. Мы живем очень долго. Знаете, сколько мне лет? Триста двадцать пять. А в совители совы живут и до четырехсот лет и даже дольше. Кажется, одному из тамошних пику должно быть сейчас четыреста двадцать лет. В то время как драконовы совы нашего потешного двора во дворце Панцю обычно живут гораздо меньше.
— Драконовы совы? — ахнули гости.
— Пику? — пискнул Корин.
— Да, именно так. Пику мы называем духовных учителей. В переводе это обозначает нечто вроде «руководитель», «наставник». Пику ведет жизнь, посвященную наукам и медитации, и достигает глубочайшей мудрости. Не случайно другой перевод слова пику звучит как «глубокая премудрость». Вскоре вы сами увидите, что в бледной желтизне глаз пику мерцают зеленые отсветы. Это и есть признак величайшей премудрости.
«Четырехстолетние совы… Дворец Панцю… драконовы совы? — медленно пронеслось в голове у Сорена. — Где мы очутились?»
Глава XII
Призрак
— Ну вот, крошка. Возвращайся к маме с папой! — сказала Эглантина, опуская совенка сипухи в дупло на высокой ели в царстве Амбала. Спасенная малышка пронзительно завизжала от счастья. Ее мать была в истерике, а папа хоть и ворчал для приличия, но тоже был счастлив. Вот уже несколько ночей подряд Эглантина и Примула без устали прочесывали все следы, оставленные западными ветрами, широким фронтом пронесшимися по совиным царствам. Главный путь ветра вел через Серебристую мглу в Пустоши, откуда уходил в Амбалу. Разведчицы без устали облетали каждый клочок земли, но до сих пор не нашли никаких следов Белл. Они вообще не обнаружили ничего примечательного, кроме вот этой маленькой сипухи, которая вывалилась из дупла, пытаясь начать летать до полного появления маховых перьев.
— Ты ведь никогда больше такого не сделаешь, правда, Евочка? Ты ведь будешь умницей и не станешь летать до полного оперения? Ты же у нас сипуха, детка, а не сычик-эльф!
Нам, амбарным совам, требуется ровно шестьдесят шесть ночей до появления полноценных маховых перьев! — с напускной строгостью говорил отец малышки.
— Мы так волновались, — все еще всхлипывая, воскликнула мать. Потом понизила голос и настороженно сощурила глаза. — Вы же знаете, какие слухи ходят!
— Слухи? Какие слухи? — встрепенулась Примула.
— Говорят, что Нира вернулась, — прошептала сипуха. — Несколько слетков были похищены с земли, но поговаривают и о воровстве яиц из гнезд!
Примула и Эглантина нервно переглянулись. Нет, этого не может быть! Вот уже очень долгое время о Чистых не было ни слуху ни духу. Тем не менее эти невероятные слухи лишь усилили их желание как можно скорее найти Белл.
Совсем недавно Эглантина и Примула страшно обрадовались, заметив на земле погадку молодой сипухи. Они сразу решили, что это след Белл, и хотя обеим было очень приятно вернуть в семью безрассудную маленькую Еву, однако в глубине души подруги были горько разочарованы. Это была не Белл, а всего лишь очередная глупая маленькая сова, нарушившая сразу две главные заповеди птенца: никогда не летай, пока не будешь полностью готов, и никогда не летай в отсутствии родителей.
Распрощавшись с Евой и ее родителями, подруги собрались продолжить свой путь.
— Куда выдержите путь? — поинтересовался отец семейства.
— Мы ищем маленькую сипуху, которая уже летает, но пока еще не слишком хорошо, — ответила Примула. — Она потерялась, либо ее куда-то забросило недавними западными ветрами.
— О да, западные ветра прошли и через Амбалу, — закивал отец. — Правда, здесь они слегка ослабли, но думаю, что до Кунира все-таки долетели.
— Спасибо, — кивнула Эглантина. — Значит, будем прочесывать местность до самого Кунира.
— Удачи вам и огромное спасибо от всех нас! — с чувством воскликнул отец семейства, а мать искренне добавила: — Огромное спасибо!
— Спасибо, — тоненько пискнула Ева. — Я… я больше не буду.
Эглантина и Примула полетели дальше, но с каждым взмахом крыльев они все больше и больше теряли надежду. Основная часть свежих следов уже исчезла, и все-таки подруги упрямо продолжали искать. Эглантина летела высоко, а Примула скользила в каких-нибудь двух футах над землей, высматривала отпечатки когтей или клочки пуха, зацепившиеся за низкорастущие колючие растения. Опустившись еще ниже, она вдруг заметила в кустах нечто странное. «Перо? Нет, не может быть! — подумала она. — Может, это перо сойки? Но тогда почему…»