Стук копыт позади них уже походил на гром с небес.
— Туда! — приказал Клуаран, указывая на вход между колонн. — Живо!
Эдмунд возился с поводьями, пытаясь сдвинуть своего коня с места, но того слишком пугали тени. Пришлось ударить его пятками, отчего он рванулся вперед, едва не сбросив седока.
— Живее! — подгонял Клуаран.
Сзади напирала лошадь Элспет. Наконец Эдмунд протиснулся в дверь. Проем мерцал каким-то неземным светом, так что Эдмунд не мог понять, каким зрением видит его — настоящим или внутренним. Странное белое свечение озаряло каменную камеру, от которой отходил темный тоннель. Все стены камеры были от пола до потолка испещрены замысловатыми линиями и письменами. Руны? По позвоночнику Эдмунда пробежал неприятный холодок. Чья рука оставила отметины в этом Богом забытом месте?
Он обернулся, чтобы убедиться, что Элспет следует за ним, и увидел всадников, показавшихся из тоннеля за развалинами храма. Он застыл, слыша хриплые крики, видя озаренные луной обнаженные мечи. Клуаран развернул своего коня, что-то крича на неведомом Эдмунду языке. В следующий миг в руке у него появился лук с вложенной стрелой. Но выстрела не последовало.
Элспет тоже успела развернуть лошадь и теперь мчалась среди колонн. Ее правая рука уже была продолжена полоской ослепительного белого света.
— Элспет, нет! — крикнул Эдмунд. Где ей выстоять против целого отряда! Но свет от волшебного меча был так ярок, что ему пришлось зажмуриться. Когда он разжал веки, Элспет успела остановить лошадь между Клуараном и их преследователями. Полотно меча в ее руке горело, словно прирученная молния.
Стражники неуверенно остановились, кони их пятились, испуганно косясь на свет. Но Элспет не проявляла намерения на них нападать. Вместо этого она размахнулась и нанесла удар мечом под одной из колонн, поддерживавших навес над пещерой.
Меч разрезал камень, словно это было подтаявшее масло. Разрубленная колонна обрушилась, увлекая за собой навес. Лошадь Элспет отпрянула от катящихся, грохочущих камней. Элспет и Клуаран влетели в пещеру, едва не опрокинув Эдмунда. Тот успел увидеть через плечо искаженную ужасом физиономию одного из стражников. Мгновение — и проход в пещеру завалило огромными камнями.
Теперь все трое находились почти в кромешной темноте — освещал окружающее лишь горящий холодным огнем хрустальный меч. В ноздри Эдмунду ударил густой запах сырой земли и конского пота. Лошади испуганно прижались боками друг к другу в тесной пещере.
Элспет приникла к шее своей полуобезумевшей кобылы, поглаживая ее левой рукой и стараясь не показывать ей меч.
— С ней ничего не будет? — шепотом спросила она у Эдмунда.
— Это просто испуг, — ответил он, сам не в силах оторвать взгляда от меча, который, даже тускнея, продолжал заливать пещеру ледяным светом. Полотно становилось прозрачным, сквозь него уже была видна стена.
Клуаран подъехал к Элспет. Он смотрел на меч такими глазами, что можно было подумать, будто он готов вечно на него таращиться. Вот он протянул руку, но вместо того, чтобы дотронуться, уронил руку и развернул коня головой к тоннелю за пещерой. Лицо его было непроницаемым, но Эдмунд не сомневался, что менестрель отлично знает, как знал Аагард, что это за меч.
— Не разбредаемся, — сказал им Клуаран. — Элспет держится в середине. Ее кобыла медлительная. Не теряйте меня из виду. Вам двоим здесь не место. Те, кто преследует нас, беспощадны.
С этими словами он нырнул в тоннель, следом за ним исчезла Элспет; потом и на Эдмунда навалилась, как глухая стена, непроглядная тьма.
Лошади почти неслышно ступали по мягкой земле тоннеля. Эдмунд невольно пытался уловить малейший звук. Иногда ему казалось, что он слышит пение, один раз как будто звякнула о камень железка, но все звуки были настолько слабыми, что, возможно, это шутило шутки разгулявшееся воображение. Мальчик чувствовал, что тоннель уходит вниз, но при этом утратил чувство направления и времени. То и дело откуда-то начинало тянуть сквозняком — значит, поблизости находился боковой ход. Клуаран подгонял своего коня, шепотом приказывая через плечо спутникам не отставать. Эдмунд гадал, куда могут вести боковые ходы. «Лучше этого не знать», — приструнил он себя, обмирая от ужаса.
Через некоторое время — он не мог бы сказать, сколько именно времени истекло, — дышать стало легче, снова запахло свежей землей. Тоннель опять стал уходить вверх, а вскоре Эдмунд понял, что снова видит перед собой конский круп.
— Подождем здесь, — сказал Клуаран, натягивая поводья. — Только чтобы ни звука!
Целую вечность они прождали, стараясь не шевелиться. Эдмунд напрягал слух, но ничего, кроме конского дыхания, не мог разобрать. Серого света прибыло, он уже мог различить гладкие стены тоннеля. Здесь тоже была роспись: символические изображения человечков, птичек, насекомых. Эдмунд собирался внимательнее оглядеть стену, как вдруг менестрель сам нарушил молчание.
— Сейчас стражники на нижнем уровне лабиринта, — тихо сообщил он. — Они вернутся к входу и будут ждать там, пока мы выйдем. Будем осторожны.
И Клуаран снова повел их вперед. Эдмунд почувствовал, что его лицо обдувает свежий ветерок, а уже через мгновение заморгал от молочного света нарождающейся зари. Они оказались на дальнем склоне холма, быть может, на расстоянии многих лье от входа в лабиринт. И все же Клуаран продолжал требовать от них тишины и осторожности, предупреждая, что впереди почти негде спрятаться, поэтому надо двигаться медленно, не привлекая внимания.
Вокруг них раскинулись луга, и пальцы Эдмунда сами взялись за поводья; еще немного, и он пустил бы коня галопом. Но он вовремя опомнился: преследователи в любой момент могли устать ждать у входа в лабиринт и приступить к поискам у подножия холма. Если бы это произошло, было бы негде скрыться.
Но всадники все не появлялись, поэтому беглецы успели доехать до перелеска и с облегчением скрыться среди деревьев.
— А теперь скачите во весь опор! — крикнул Клуаран. Эдмунд увидел, как Элспет хватается за гриву срывающейся в галоп кобылы. С облегчением он устремился за девочкой, готовый в случае чего уберечь ее от падения.
Клуаран умудрялся находить в чаще тропы, невидимые для Эдмунда. Они ни разу не остановились, даже не умерили прыть, хотя Эдмунду уже казалось, что его конь выдохся. Сам он тоже был до крайности изнурен. Боль в руке и подбородке еще не прошла, но выдержать ее помогала уверенность, что они спаслись.
Наконец Клуаран вывел их из чащи. Небо светлело, но моросил мелкий дождик. Менестрель жестом позволил Эдмунду и Элспет спешиться. Они повели взмыленных лошадей вверх по лесистому склону к скальному выступу. Там обнаружилась маленькая пещера, где можно было укрыться от дождя.
Элспет спотыкалась от усталости, волосы ее растрепались, на бледном личике отражалась вся мера ее страданий и усталости. Привязав лошадей, они, валясь с ног, забрались в пещеру и обессиленно прижались спинами к шершавому камню.
— Ты хорошая наездница, — пробормотал Эдмунд с закрытыми глазами.
— По крайней мере, не вывалилась из седла, — согласилась Элспет еле слышно.
Прежде чем забыться сном, он успел услышать ее мерное дыхание.
Эдмунду снилось, что он дома, в Новиомагусе. Ему пять лет, отец в отлучке, но при дворе с Эдмундом и Бранвен остался Аэлфред. Это было осенью, предшествовавшей его отъезду в Галлию за шестью вороными конями. Дядя Эдмунда был уже взрослым мужчиной, ему исполнилось двадцать лет, но это не мешало ему носиться с племянником по берегу озера. Они увлеченно предавались любимой игре Эдмунда — сражению на деревянных мечах. Конец игре положила испуганная стая белых гусей, поднявших оглушительный гогот.
В следующее мгновение они уже собирали ежевику. Эдмунд бежал вдоль высоких желтеющих вязов к следующему кусту, дядя топал за ним. Лицо и руки мальчика были липкими от лилового сока, висевшая на шее миска раскачивалась, рассыпая ягоды.
— Полегче, Белый Хвостик! — Так Аэлфрел прозвал Эдмунда в честь белых гусей с озера. Сам он был темноглаз и темноволос, как и его сестра Бранвен, и всегда подтрунивал над Эдмундом из-за его белобрысости. «В снегу мы бы тебя потеряли!» — смеялся он. Сейчас, нагнав племянника, он попытался стереть лиловые пятна с его щек. «Как ни мойся, этих пятен от твоей мамаши не скроешь!»
Во сне зарослям ежевики не было конца. Он вцепился в миску, дядя поднял его за крупными ягодами на верхних ветках. Колючки цеплялись за его одежду, царапали руки. Не обращая внимания на помехи, он потянулся за особенно большой, сияющей ягодой — и отпрянул. Среди серо-зеленой листвы он обнаружил птичий глаз, черный и круглый. Птица подняла голову. Это был огромный ворон; вот он взмыл в воздух, расправил крылья и испустил хриплый крик. А потом вдруг напал на мальчика, метя в него своим страшным клювом.
Дядины руки, только что поддерживавшие его, исчезли. Эдмунд отпрянул, закрыл руками лицо, спасаясь от железного клюва и когтей. Он больно шлепнулся на землю и изо всех сил помчался прочь, но нападение уже прекратилось. Оглянувшись, он увидел, как огромная птица медленно летит прочь. Стало темно, под ногами была уже не трава, а камни.
Теперь он находился в просторной комнате, тускло освещенной и полной странных неузнаваемых предметов, каких-то деревянных и железных конструкций. Их очертания были ему незнакомы, но все равно вызывали страх.
Внезапно одна из них пришла в движение. Он в ужасе шарахнулся, потом понял, что предмет движется не сам, его приводит в движение человек — Элспет, прижатая к железному штырю. Оказалось, что она к нему прикована, ноги ее не достают до земли… Она извивалась, беззвучно кричала, лицо искажали гримасы боли.
Из тени выступила и приблизилась к ней фигура в капюшоне. Незнакомец что-то держал в руке. Отблеск свечи на остром лезвии?
Эдмунд рванулся к обоим, его рот открылся в крике — но нет, способности двигаться он был лишен. Казалось, что его держат и не отпускают колючие ветки ежевики. Что-то впивалось в него со всех сторон, а он не видел, что это… Он бился, стараясь освободиться, но не мог прийти бедняжке на помощь. С тошнотворным чувством беспомощности он наблюдал за приближающейся фигурой.
Глава четырнадцатая
Элспет проснулась: ее разбудил крик Эдмунда. Девочка посмотрела на своего спутника, но он по-прежнему спал. Она потянулась и застонала. Все тело ломило, при попытке согнуть колени мышцы ног пронзила острая боль. В пещере было мокро, в каменной крыше обнаружилась течь. День начинался тусклый, солнца не было видно, поэтому нельзя было определить, сколько они проспали и который теперь час.
Глядя на Эдмунда, Элспет соображала, стоит ли его будить. Во сне он молотил руками в воздухе и постанывал. Со времени знакомства с Элспет на «Копьеносце» он похудел и выглядел старше: два истекших дня превратились для него в добрые два года. Кожа белела сквозь остатки орехового сока на лице, шрам на подбородке распух.
На Элспет нахлынули воспоминания о бегстве истекшей ночью. Она в тревоге села и стала озираться в поисках Клуарана. Куда он подевался? Она вспомнила, какими глазами он смотрел на меч. Он знал, что это такое, — это было ясно видно по его волнению. Но весь долгий путь до пещеры он помалкивал о мече, не спрашивал, откуда он взялся, как она догадалась, что ему подвластны каменные опоры и что таким способом можно помешать стражникам продолжать погоню.
Эдмунд зашевелился. Элспет увидела, что он проснулся и смотрит на нее. У него был несчастный вид, голубые глаза глядели с отчаянием.
— Элспет… — пробормотал он.
— Я здесь, — отозвалась она.
Эдмунд тряс головой, словно пытался прогнать из нее туман. Но, прежде чем Элспет успела спросить, что ему приснилось, в пещеру вошел Клуаран в тяжелом от влаги плаще с облепившими череп волосами.
— Это называется весенняя погодка! — фыркнул он, кивая на завесу дождя. — Но нам дождь не помеха: придется улепетывать. Стражники не привыкли опускать руки. — Он подошел к Эдмунду, чтобы осмотреть рану у него на руке. — Останется шрам, — определил он. — Но рана хорошо заживает. Сможешь ехать верхом?
Эдмунд молча кивнул. С тревожно сжимающимся сердцем Элспет последовала за мужчинами на мокрый от дождя склон, где лошади безмятежно щипали траву. Внизу раскинулся лес: высокие дубы, березы, каштаны, только выпускавшие листочки. Дальше блестела река.
— Нам туда, — сказал менестрель, указывая на реку. — Переправимся — и через два дня доберемся по лесным дорогам до Венты.
Элспет кое-как взгромоздилась на старую кобылу. От каждого движения у нее мучительно ныли все мышцы, зато прошла боязнь свалиться с лошади. Стиснув зубы, она последовала за своими спутниками, уже въехавшими в чащу. Немного погодя Эдмунд отстал от Клуарана и пустил своего коня рядом с лошадью Элспет. Он берег левую руку — видимо, боль еще не прошла, но все равно его навыки верховой езды вызывали у Элспет зависть.
— Зажми лошадиные бока коленями, — посоветовал он ей.
— Мне бы лучше пешком, — призналась она. — Еще день-другой скачки — и я всю оставшуюся жизнь проведу стоя.
— Сначала всегда так бывает, — ответил он. — Ничего, скоро привыкнешь. Тебе еще повезло со старой кобылой. С такой не свалишься. — Выражение его лица изменилось, словно на ум пришло что-то тревожное. — Здесь слишком узко, — сказал он скороговоркой. — Лучше я поеду сзади.
Как понять его тревогу? Забота о ней? Но чего ради ему о ней заботиться? Ведь ранен он, а не она…
Тропа сильно заросла, лошади продирались сквозь остатки прошлогодней растительности и тянулись губами к свежим листочкам на ближних ветках. Элспет начала было осваиваться в седле, когда мерин Клуарана внезапно насторожился, задергал ушами, расширил ноздри. Ее кобыла тоже остановилась и опасливо заржала. Клуаран спрыгнул на землю и стал успокаивать коня.
— Что их напугало? — спросила Элспет.
— Какой-нибудь дикий зверь — может, кабан. Их в лесу немало.
Клуаран нашептывал на ухо коню успокоительные словечки, пока животное не присмирело, потом снова запрыгнул в седло и поскакал с прежней скоростью. Однако кобыла Элспет по-прежнему прижимала уши и испуганно крутила головой. Девочка похлопывала ее по шее и издавала тихие звуки, которые, как она считала, должны были успокоить лошадку. Вдруг ее посетила неожиданная мысль.
— Тут звери водятся? — негромко спросила она Эдмунда. — Попробуй посмотреть вокруг их глазами!
Он неуверенно посмотрел на ехавшего впереди Клуарана, потом выражение его лица изменилось. Элспет был уже знаком этот обращенный внутрь взгляд: она помнила его по ночи на болоте и по истории у столика мошенника со стаканчиками.
— Да, — ответил он наконец. — Кое-какие водятся. Но им не до нас.
Элспет смотрела на него завороженно: каково это — увидеть мир глазами зверя? Ее так и подмывало продолжить расспросы, но она сдержалась, вспомнив про менестреля.
— Надеюсь, скоро будет река, — только и промолвила она.
Днем они услышали из-за деревьев шум воды.
— Будем переходить реку вброд, — предупредил Клуаран.
Когда они приблизились к реке, дождь усилился, задул ветер, с ветвей деревьев их окатывало холодным душем. Увидев бурую, бурную стремнину, Клуаран нахмурился.
— Ничего не поделаешь, придется попытаться, — сказал он. — До ближайшего моста в Оферстоу несколько лье. К тому же после того, как мы привлекли к себе внимание в Гластенинге, нам, по-моему, лучше избегать людных мест.
Он спрыгнул прямо в прибрежную грязь и жестом велел Эдмунду поступить так же.
— Подождите, я проверю глубину.
Эдмунд взял поводья обоих коней, и Клуаран побрел к стремнине. Местами вода доходила ему до пояса, но он знай себе шел вперед. Внезапно он нырнул под воду с головой. Элспет ахнула, но он вынырнул, вода снова стала ему только по грудь. Он оглянулся и что-то крикнул, но шум реки заглушил его голос. Тогда он вытаращил глаза и резким жестом приказал им оглянуться на лес.