— А оладий не будет? — буркнул Марк. Бабушка Мириам застыла на месте.
— Я совершенно позабыла, как их делать, — сказала она, не оборачиваясь.
Поставив перед нами миски, она пошла к холодильнику, чтобы достать молоко.
— Детки, хотите попить апельсинового сока? — обратилась она к нам. — Его только что выжали.
Улыбаясь, бабушка Мириам поставила картонный пакет молока около моей миски. Глаза ее за квадратными стеклами очков казались тусклыми.
— Надеюсь, вам тут у нас хорошо, — тихо сказала она.
Я быстро ответила:
— Нам было бы хорошо, если бы не Стикс. Она удивленно переспросила:
— Стикс?
— Он опять старается нас напугать, — объяснила я.
Бабушка Мириам поцокала языком и мягко ответила:
— Вы же знаете Стикса. — Она пригладила ладонями волосы. — А чем вы намерены сегодня заниматься? Такое прекрасное утро! Может, на лошадях покатаетесь? Дедушка Курт и Стэнли на всякий случай оседлала для вас Бетси и Мэгги.
— А почему бы и нет? — оживилась я. — Что скажешь, Марк? Можно бы, пока не так жарко.
Марк согласился.
— Вам всегда нравилось ездить вдоль речки, — приговаривала бабушка Мириам, убирая со стола кукурузные хлопья.
Я пристально посмотрела на нее, на ее кудрявые рыжие волосы, пухлые руки, расшитое цветами платье и спросила:
— Бабушка Мириам, с тобой все в порядке? — Эти слова буквально сорвались у меня с языка. — Вообше… у вас тут все в порядке?
Она ответила не сразу. Чуть повернулась в сторону, не желая смотреть мне в глаза, потом тихо сказала:
— Отправляйтесь кататься. И не беспокойтесь обо мне.
Дедушка Курт всегда называет Бетси и Мэгги серыми старушками. Наверное, потому, что обе они старые и обе серые. Они сразу рассердились, когда мы с Марком забрались на них возле сарая и пришпорили.
Эти лошади — как раз то, что нужно городским. Мы ездим верхом только летом, когда приезжаем на ферму, так что не такие уж блестящие наездники.
Скорость эти старушки развивают понятно какую. Но хотя мы ехали медленно, я сильно сжимала коленями бока Бетси и крепко держалась за луку седла. Мне пока еще дорога жизнь.
Мы проехали по тропинке вдоль кукурузного поля и направились в лес. Солнце было еще не в зените, но жара уже чувствовалась.
Я подскакивала в седле. Вокруг с жужжанием роились мухи. Одну, самую крупную, я согнала со спины Бетси.
Пугала глазели на нас с Марком, когда мы скакали мимо. Казалось, их черные глаза сверкают под шляпами.
Но ни я, ни Марк не сказали ни слова. Мы решили сдержать обещание не говорить больше о пугалах.
Я глянула в сторону леса и легонько толкнула Бетси, чтобы она двигалась чуть быстрее. Но моя лошадь, разумеется, не обратила на это никакого внимания и продолжала идти по тропе все тем же медленным, размеренным шагом.
— А эти лошадки рысью могут? — крикнул Марк.
Он ехал позади меня, так как тропка была совсем узкая.
— Давай проверим, — откликнулась я, крепче сжала поводья и сильнее ударила Бетси обутыми в кроссовки ногами. — А ну, вперед! Вперед!
Неожиданно старая кобыла меня послушалась и перешла на рысь. Я такого и вообразить не могла.
— Ура-а-а! — закричала я.
Когда лошади побежали быстрее, копыта их стали громко цокать по земле. Меня здорово трясло в седле. Я держалась изо всех сил. Теперь уже мне не казалось, что наша затея с рысью была удачной.
Все случилось слишком неожиданно. Бетси неслась вперед. Я подпрыгнула в седле так, что ноги выскочили из стремян. И тут откуда-то на тропу выпрыгнула темная фигура.
С пронзительным ржанием Бетси встала на дыбы.
Падая, я успела разглядеть, что за препятствие появилось на ее пути. Это было ухмыляющееся пугало.
16
Бетси оглушительно ржала.
Моя рука потянулась к поводьям, но они выскользнули.
Небо надо мной опрокинулось и исчезло.
Я выпала из седла назад, через круп лошади, и ударилась о землю спиной.
Потом, вспоминая это мгновение, я удивлялась, как быстро мое тело пронзила невыносимая боль и какой твердой оказалась земля.
Небо сделалось красным. Сверкающе-алым.
А потом алый цвет стал темнеть, темнеть и превратился в глубочайшую черноту
Еще не открыв глаза, я услышала стоны. Это был голос Марка.
Все еще не открывая глаз, я окликнула его. Губы мои задвигались, но никакого звука не последовало.
— О-о-о!
Опять утробный стон Марка. Он где-то рядом.
— Марк! — чудом удалось мне выговорить. Спина у меня болела. И плечи болели. И голова раскалывалась. Все болело.
— Рука… По-моему, я ее сломал, — пожаловался Марк тонким, испуганным голосом.
— Ты тоже упал? — спросила я. — Угу.
Я открыла глаза. Наконец-то я открыла глаза.
И увидела подернутое дымкой небо.
И туманное пятно. Все вокруг превратилось в бесформенное пятно.
Я смотрела на небо, стараясь опомниться.
Между мной и небом возникла рука. Она приближалась ко мне.
«Рука пугала, — подумала я, беспомощно глядя на нее. — Рука пугала хочет меня схватить».
17
Рука дотронулась до моего плеча. Сил закричать у меня не было. Шок от падения еще не прошел, и я плохо соображала, поэтому только скользнула взглядом по темному рукаву и выше. И увидела лицо. Пятно. Страшное бесформенное пятно. А потом в глазах у меня прояснилось.
— Стэнли! — выдохнула я. Стэнли склонился надо мной. На лице его отражалось сильное волнение. Он слегка потряс меня за плечо.
— Джоди! Ты в порядке?
— Это ты, Стэнли! — Я была просто счастлива и оттого даже смогла сесть. — Наверное, я в порядке. Не знаю. Везде болит.
— Ой, как же вы упали, — ласково проговорил Стэнли. — Я был в поле и видел вас. И пугало видел…
Он умолк. Я посмотрела в ту сторону, куда смотрел он, — на тропу.
Пугало лежало поперек тропы вниз лицом.
— Я видел, как оно выскочило, — добавил Стэнли.
Его трясло.
— Рука… — опять застонал Марк.
Стэнли кинулся к нему. Я оглянулась. Марк сидел на траве и держался за запястье.
— Смотри, пухнет, — захныкал он.
— Ох, худо! Худо, — сказал Стэнли, качая головой.
— Может, растяжение? — предположила я.
— Да-да, — быстро согласился Стэнли. — Надо отвезти вас в дом и приложить лед. Можешь залезть на Мэгги? Я сяду у тебя за спиной.
— А где моя лошадь? — спросила я, вертя головой во все стороны. Мне с трудом удалось подняться.
— Умчалась галопом. — Стэнли головой указал в сторону сарая. — Сто лет не видел, чтобы она так скакала.
Он глянул на пугало и вздрогнул. Я сделала несколько шагов, разминая руки и спину.
— Со мной все нормально, — сообщила я. — Стэнли, сажай Марка на лошадь. Я могу идти.
Стэнли поспешно помог Марку встать. Я видела, что он хочет удрать отсюда — от пугала — как можно скорее.
Они уселись на Мэгги и поехали к дому. Стэнли сидел в седле позади Марка и держал поводья. Мэгги шла медленно, осторожно. Марк прижимал руку к груди.
Я вытянула вверх руки, чтобы снять боль в спине. Голова болела, но в целом я неплохо отделалась.
Я с опаской приблизилась к лежащему ничком пугалу и остановилась около него, чтобы рассмотреть. Потом ткнула его в бок носком кроссовки.
Солома под пиджаком скрипнула.
Я ударила его сильнее. Не знаю, чего я ждала. Может, что оно закричит? Попробует отползти?
Я разозлилась и ударила его изо всех сил. Еще раз.
Голова из мешковины перевернулась, все так же жутко ухмыляясь.
Это обычное чучело, решила я, и стукнула его в последний раз. Из него стала сыпаться солома.
Обычное чучело. Стикс подбросил его на тропинку.
А ведь мы с Марком могли погибнуть.
Мы еще дешево отделались.
Это Стикс. Это может быть только Стикс.
Но почему?
Это уже не шутка.
Зачем Стиксу понадобилось нас калечить?
18
Ни Стэнли, ни Стикс к обеду не пришли. Дедушка Курт сказал, что они уехали в город за покупками.
Марк всего лишь растянул связки на руке.
Бабушка Мириам приложила к его запястью мешочек со льдом, и опухоль быстро спала.
Тем не менее Марк не прекращал стонать и ныть. Он решил использовать свою травму на все сто.
— Наверное, мне неделю придется лежать и смотреть телевизор, — провозгласил он.
Бабушка Мириам дала нам сандвичи с ветчиной и салат из шинкованной капусты. Мы жадно все съели.
После всех приключений у нас разыгрался зверский аппетит.
За обедом я все-таки рассказала дедушке Курту о том, что произошло. Я объяснила ему, что Стикс ночью заставил пугала двигаться, а теперь пытается нас напугать, убедить, что пугала живые.
От меня не укрылось, что в голубых глазах дедушки Курта мелькнула искра страха. Но затем лицо его приняло отсутствующее выражение. Он только почесал небритую щеку.
— Ну и Стикс! Ну и шутник! — наконец произнес он и расплылся в улыбке.
— Дедушка, он не шутит! — возмутилась я. — Поверь, он действительно пытается нас запугать.
— Мы утром чуть не погибли! — вмешался Марк. По его подбородку стекал майонез.
— Стикс мальчик хороший, — поддакнула деду бабушка Мириам. Она тоже улыбалась.
Вдруг они с дедушкой Куртом переглянулись.
— Ничего плохого вам Стикс не сделает, — подтвердил дедушка Курт. — Нравится ему так развлекаться, вот и все.
— Ничего себе развлеченьица! — Я скорчила рожу.
— Ну да, развлекается! — протянул Марк. — Я чуть руку не сломал!
Дедушка Курт и бабушка Мириам по-прежнему улыбались. Но улыбки их застыли, как нарисованные.
После обеда Марк немедленно плюхнулся на диван. По всему было видно, что он собирается пролежать так до вечера, уставившись в телевизор. Он обожает выискивать предлоги, чтобы никуда не ходить.
Я услышала, как подъехал грузовик Стэнли, и решила пойти к Стиксу и сказать, насколько мы сыты его бессмысленными шутками с пугалами.
Мне не верилось, что все это простые развлечения. Я считала, что он пугает нас всерьез, и хотела выяснить, зачем ему это нужно.
Ни Стэнли, ни Стикса во дворе не оказалось. Тогда я пошла по траве к их домику.
Погода была просто чудесная. Чистое, светлое небо, свежий воздух…
Но я не радовалась солнцу Я могла думать только о том, что сейчас обрушу на Стикса всю свою злость.
Глубоко вздохнув, я постучала. Откинула назад волосы и прислушалась.
Я хотела обдумать, что именно я скажу Стиксу, но у меня ничего не вышло. Я слишком злилась. Сердце так и колотилось в груди.
Я снова постучала в дверь, на этот раз громче.
В доме никого не было.
Я окинула взглядом поле.
Кукурузные ряды не шевелились. Над ними по-прежнему возвышались пугала. Никакого Стикса.
Взгляд мой упал на сарай. «Может быть, Стикс там?» — подумала я и побежала к сараю.
Две огромные вороны разгуливали перед его открытой дверью. При виде меня они улетели, громко хлопая крыльями.
— Эй, Стикс! — крикнула я, тяжело дыша, и вошла в сарай.
Ответа не последовало. Внутри было темно, пришлось подождать, пока глаза привыкнут к темноте.
Я прекрасно помнила, какого страха натерпелась в сарае в прошлый раз, поэтому входить туда мне не хотелось. И все же я вошла. Солома зашуршала у меня под ногами.
— Стикс! Ты здесь? — крикнула я, всматриваясь во мрак.
Рядом с тюками стоял ржавый пресс для соломы, а к стене была прислонена тележка. Этих предметов я в прошлый раз не заметила.
— Наверное, его тут нет, — произнесла я вслух.
Подойдя поближе к тележке, я увидела кое-что интересное — фуду старых пиджаков на полу а рядом с ними — пустые холщовые мешки.
Я взяла один из них в руки. На нем черной краской была изображена злобная рожа. Я отбросила мешок.
Понятно, что здесь Стэнли держит материал для своих пугал.
Сколько же еще пугал он намерен соорудить?
Неподалеку я заметила еще какие-то предметы, быстро отошла от мешков и нагнулась посмотреть, что там такое.
Факелы. Не меньше дюжины. А возле них — большая бутыль с керосином.
А это-то здесь зачем?
Вдруг раздался шорох и по стене промелькнула тень.
Значит, я опять здесь не одна.
Я выпрямилась и закричала:
— Стикс, ты меня напугал!
Лицо его почти не различалось в темноте, но оно явно было неприветливо. Черная челка свисала на лоб.
— Я тебя предупреждал, — проговорил он угрожающе.
19
Страх комом застрял у меня в горле. Я отпрянула от угла и шагнула мимо Стикса к двери, на свет.
— Я… я искала тебя, — пробормотала я. — Стикс, зачем ты пугаешь меня и Марка?
— Я тебя предупреждал, — повторил он шепотом. — Я предупреждал, чтобы выдержались подальше отсюда.
— Да в чем дело? — спросила я. — Стикс, чем мы тебе мешаем? Что мы тебе сделали? Почему ты нас запугиваешь?
— Я вас не запугиваю, — сказал он и нервно оглянулся на дверь.
— Что?
— Я не запугиваю вас, честное слово, — повторил Стикс.
— Неправда! — сердито закричала я. — Ты меня что, слабоумной считаешь? Я знаю, это ты утром швырнул перед лошадью пугало. Это мог сделать только ты, Стикс.
— Понятия не имею, о чем ты толкуешь, — холодно возразил он. — Но я тебя предупреждаю…
Он замолчал, потому что со стороны двери послышался какой-то звук.
В сарай вошел Стэнли, прикрывая глаза ладонью, чтобы они побыстрее привыкли к темноте.
— Стикс! — позвал он. — Ты здесь?
— Я должен… Мне нужно идти, — быстро прошептал он мне и пошел навстречу Стэнли. — Я тут, пап. Трактор готов?
И они ушли.
Я стояла в темноте, глядела на распахнутую дверь и напряженно размышляла.
Итак, я знаю, что Стикс мне врет.
Я знаю, что он заставляет пугала шевелиться по ночам. Я знаю, что он оделся пугалом и показался мне в таком виде в лесу и здесь, в сарае. И еще я знаю, что он подбросил пугало на тропинку. Я знаю, что он старается напугать нас с Марком.
Нет, решила я. Хватит. Настал наш черед. Теперь испугается Стикс. Очень испугается.
20
— Я не могу! — упирался Марк.
— Отлично можешь, — заверила я его. — Пойми, это же будет здорово.
— Но у меня опять рука болит, — захныкал Марк. — Вот сейчас опять заболела. Я не могу ею пошевелить.
— Ничего, ничего. Тебе и не придется ею шевелить.
Он еще поныл, а потом вдруг заулыбался, глаза его зажглись.
— А вообще классная мысль! — Он рассмеялся.
— Конечно, мысль потрясающая, — согласилась я. — Это же моя мысль!
Мы стояли у двери сарая. На нас лился белый лунный свет. Где-то поблизости ухала сова.
Ночь была ясная и прохладная.
Крупные капли росы блестели на траве. Дул легкий ветерок, и деревья мягко шелестели, как будто перешептывались.
Луна светила так ярко, что я различала каждую травинку.
Когда дедушка Курт и бабушка Мириам пошли спать, я вывела Марка во двор и потащила его к сараю.
— Подожди здесь, — велела я ему, а сама пошла внутрь, чтобы достать все необходимое.
Ночью в темном сарае было жутковато. Наверху среди балок послышалось какое-то движение.
Наверное, летучая мышь.
Мои кроссовки намокли от росы и теперь скользили по соломе.
Над моей головой пролетела летучая мышь. Да тут их много!..
Я схватила огромный старый пиджак и мешок с нарисованным лицом. Не обращая внимания на летучих мышей, которые теперь беспокойно летали по всему сараю, поспешила к Марку. И рассказала ему свой план. План мести Стиксу.