Капитан выпучил глаза и разинул рот, но Берн тут же крикнул:
— Трижды ура нашему королю!
Солдаты, которые из всего сказанного хорошо поняли только про бочонок с вином, дружно подхватили этот клич.
Затем Каспиан приказал отряду оставаться во дворе и соблюдать полный порядок, а сам вместе с Берном и четырьмя самыми рослыми моряками направился прямо в парадный зал.
Перед ним предстала поразительная картина. У дальней стены стоял длинный стол, а за ним, в окружении своих секретарей, восседал его высокопревосходительство губернатор Уединенных Островов Гумпас — тощий человечек, явно страдающий разлитием желчи, с редкими волосами, некогда рыжими, а теперь почти седыми. Когда в зал вошли иноземцы, он бросил на них один-единственный небрежный взгляд и снова уткнулся в свои бумаги, промычав себе под нос:
— Никаких аудиенций, кроме второй субботы каждого месяца с девяти до десяти часов вечера...
Каспиан кивнул Берну, сам же отошел в сторону. Берн и Дриниан прошли вперед, взялись с двух сторон за стол, приподняли его и зашвырнули в другой конец зала. Стол покатился, разбрасывая во все стороны настоящий каскад писем, досье, чернильниц, перьев, сургучных печатей и целые тучи бумаг. Потом совсем не грубо, но очень решительно Гумпаса, как стальными клещами, выдернули из его парадного кресла и поставили на ноги, а кресло передвинули на середину зала. Затем переместили Гумпаса так, что он оказался лицом к креслу в двух ярдах от него. Каспиан сел в кресло, положив себе на колени обнаженный меч.
— Милорд, — сказал он, пристально глядя на Гумпаса, — почему вы не оказали нам встречи, на которую мы вправе были рассчитывать? Я — король Нарнии.
— Но об этом ничего не было во входящей корреспонденции, — пробурчал в ответ губернатор. — Могу показать вам протоколы — в них ничего не зарегистрировано. Все против установленных правил. К счастью, недоразумение можно поправить. Если вы подадите в установленном порядке докладную...
— Мы прибыли сюда, — продолжал Каспиан, словно не слышал всего этого вздора, — чтобы лично узнать, как ваше превосходительство справляется со своей должностью. Кроме того, есть два вопроса, по которым мы прежде всего хотели бы выслушать ваши объяснения. Во-первых, я нигде не обнаружил записей, свидетельствующих, что вы вносили дань, причитающуюся нарнианской короне, хотя бы раз за последние сто пятьдесят лет.
— Ваш вопрос мы можем поставить на очередном Совете, который состоится как раз в следующем месяце. И если на заседании будет присутствовать кто-либо с должным образом заверенными полномочиями, то мы сможем представить отчет о финансовом состоянии Островов за последние сто пятьдесят лет... к первому заседанию Совета в следующем году. Ну, а тогда, разумеется...
— В наших королевских законах написано вполне ясно и совершенно недвусмысленно, что если дань не поступает, то задолженность покрывается губернатором Уединенных Островов из его личных средств.
Только с этого мгновения Гумпас проявил к происходящему подлинный интерес, а речь его стала вполне осмысленной.
— Об этом не может быть и речи, — заявил он. — Это совершенно невозможно... ээээкономически... эээ... ваше величество изволили пошутить?..
Все это время губернатор мучительно соображал, как бы избавиться от непрошенных гостей. Знай он, что у Каспиана всего лишь один корабль и что король может рассчитывать только на свой экипаж да на дюжину людей Берна, он бы, конечно, тянул время и морочил Каспиану голову приветливыми и покорными речами, а ночью, улучив время, окружил и перебил их всех. Но вчера он собственными глазами видел, как по проливу мимо гавани проследовал военный корабль, и лично читал сигналы, предназначенные, как он считал, другим кораблям королевского флота. Правда, тогда он не понял, что тот корабль — королевский, потому что ветер был недостаточно сильным, чтобы расправить кг к следует флаг на мачте, и Гумпас не увидел Золотого Льва. Но и тогда он испугался и решил выжидать, наблюдая, как будут дальше разворачиваться события. Теперь он был уверен, что у Каспиана возле Бернстеда стоит наготове целый флот. Губернатору и в голову не могло придти, что кто-нибудь может высадиться в Узкой Гавани в расчете захватить Уединенные Острова, не имея при себе хотя бы пятисот человек. Сам он на такое безумное предприятие никогда бы не отважился.
— Во-вторых, — продолжал Каспиан, — я хотел бы услышать из ваших уст, как вы допустили, чтобы отвратительная, противоестественная торговля рабами превратилась в настоящий промысел вопреки обычаям и древним установлениям нашего королевства.
— Это экономическая необходимость, — принялся оправдываться его превосходительство. — Работорговля составляет самую существенную часть в торговом балансе наших островов, без нее нам не выжить. Наше теперешнее бурное развитие и процветание базируется только на ней.
— Зачем вам нужны рабы? — грозно спросил Каспиец.
— На экспорт, ваше величество. Мы их вывозим, главным образом в Калормен, но есть и другие, очень перспективные рынки сбыта.
Благодаря работорговле, и только ей, мы стали одним из главных торговых центров в этой части света.
— Иными словами, — заключил Каспиан, — вам самим они не нужны. Значит, у здешней работорговли нет других целей, как набивать деньгами карманы таких негодяев, как Пуг.
— Ваше величество еще в столь нежном возрасте, — наставительно произнес Гумпас, скорчив гримасу, которая, по его мнению, должна была изображать отеческую улыбку, — что вряд ли в состоянии понять всю сложность экономических проблем, особенно таких запутанных, как наши. Я могу показать вам статистические таблицы и графики, из которых следует...
— Возраст у меня, может быть, и нежный, — оборвал его Каспиан, — но даже в мои годы я понимаю не хуже вашего превосходительства, что значит продавать наших подданных в рабство. И я не вижу, чтобы эта торговля приносила Островам что-нибудь стоящее, скажем, мясо, хлеб, пиво, вино, пряности, капусту, книги, музыкальные инструменты, лошадей, оружие... Но даже если бы и приносила, все равно с ней следовало бы покончить.
— Но это означает повернуть колесо истории вспять! — ужаснувшись и сразу побледнев, с трудом выговорил губернатор. — Неужели вы совершенно не представляете, что такое развитие, что такое прогресс?..
— О работорговле я слышу с колыбели, — заявил Каспиан. — Но только у нас, в Нарнии, все это называется иначе — безнравственность. Работорговлю надлежит немедленно прекратить!
— Но я не могу взять на себя ответственность за подобную политику.
— Очень хорошо. В таком случае мы освобождаем вас от этой непосильной для вас ответственности. Подойдите ко мне, лорд Берн!
Пока Гумпас осмысливал то, что услышал, Берн преклонил перед королем колени и, вложив в его руки свои, начал произносить слова присяги. Он поклялся, что будет управлять Уединенными Островами в соответствии с древними обычаями, правами, законами и установлениями Нарнии. Выслушав присягу до конца, Каспиан решительно произнес:
— Я думаю, что Уединенные Острова вдоволь пожили с губернаторским правлением. Пусть отныне они будут нашим вассальным герцогством.
И, не откладывая, тут же возвел Берна в герцогский сан и провозгласил его самого и его будущих наследников повелителями герцогства Уединенных Островов.
— Что касается вас, сударь, — обратился король к Гумпасу, — то я прощаю вам долг за невыплаченную дань. Но при одном условии: вы с вашими людьми к завтрашнему утру покинете замок, который отныне будет резиденцией герцога.
— Может быть, само по себе это и неплохо, — начал один из гумпасовских секретарей. — Но вы, господа, кладете конец игре, в которой и нам кое-что перепадало. Поэтому теперь перед нами встает вопрос, как мы будем...
— Перед вами сейчас стоит только один вопрос, — перебил его лорд Берн, — станете ли вы и ваши сподвижники дожидаться, когда всех вас высекут, или уберетесь подобру-поздорову!
Когда все устроилось столь приятным образом, Каспиан приказал подать себе и своей свите лошадей. Верховые лошади в замке нашлись, хотя вид их свидетельствовал о самом скверном уходе. Взяв с собой Берна, Дриниана и еще несколько человек, Каспиан поскакал из городка к рынку рабов, который располагался в гавани возле пристани в длинном низком строении. То, что они увидели, на первый взгляд напоминало самый обычный аукцион, вот только товар там был необычный. В помещение набилась уйма всякого люда, а в дальнем его конце, на помосте, стоял Пуг и выкрикивал хриплым голосом:
— А теперь, господа, рекомендую вашему вниманию номер двадцать третий. Отличный сельский труженик, уроженец Теребинтов, годится для работы и в поле, и на кухне, если нужно, и в рудниках. Возраст — примерно двадцать пять лет. Неплохие зубы, и голова тоже. Добрый и смышленый парень. Снимите с него рубаху, Такс, чтобы публика могла оценить его телосложение. Вы только посмотрите, какие мускулы! И какая грудная клетка... Господин в углу, сколько вы за него предлагаете? Десять полумесяцев? Да вы шутник, сударь! А вы? Пятьдесят? Это уже лучше! Вы, сударь?.. Восемьдесят?.. Восемьдесят полумесяцев за номер двадцать третий! Никто не хочет прибавить?.. Продано, продано, продано! Получите вашу собственность, сударь!.. Переходим к номеру двадцать первому. Начальная цена за номер двадцать первый...
Не договорив, Пуг поперхнулся и застыл с разинутым ртом: он увидел, как прямо к помосту, бряцая оружием, пробиваются сквозь толпу какие-то люди в сверкающих доспехах.
Взбежав на помост, герцог крикнул:
— Все на колени перед королем Нарнии!
Стало тихо, и в этой тишине все услышали, как снаружи перебирают копытами кони и позванивает конская упряжь. К тому же многие из присутствующих уже знали кое-что о высадке королевского отряда и о событиях в замке, поэтому сразу же повиновались приказу. Кто еще не сообразил, что происходит, или просто не хотел повиноваться чужакам, вынуждены были сделать это, потому что их начали дергать и тянуть вниз более благоразумные соседи. В зале послышались отдельные приветственные крики.
На помост поднялся Каспиан и сказал, обращаясь к Пугу:
— Ты заслужил казнь, Пуг, за то, что вчера посмел посягнуть на королевских особ. И даже твое неведение вряд ли может служить оправданием. Объявляю, что работорговля запрещена во всех наших владениях королевским указом, который подписан и оглашен в замке четверть часа назад. Объявляю всех рабов на этом рынке свободными, а заключенные сделки — недействительными.
Он поднял вверх руку, успокаивая взрыв восторга освобожденных рабов, дождался, когда снова стало тихо, и грозно спросил:
— Где мои друзья, Пуг?
— Это вы про ту хорошенькую девочку и славного молодого господина? — залебезил Пуг с приторной заискивающей улыбкой. — Уже проданы! Их-то отхватили сразу...
— Мы здесь, Каспиан! Здесь! — в один голос закричали Люси и Эдмунд.
— К вашим услугам, сир! — пронзительно пискнул Рипишиппи из другого угла зала.
Действительно, они были уже проданы. Но, к счастью, люди, которые их купили, еще не ушли с рынка, желая купить еще кого-нибудь из рабов. Толпа расступилась, пропуская всех троих вперед, и какое-то время ушло на рукопожатия и объятия друзей. Но тут к возвышению подошли два калорменских купца, темнолицых и бородатых, в длинных просторных одеждах и в оранжевых тюрбанах. Это был очень богатый народ, имеющий древнюю цивилизацию, которая сильно отличалась от нарнианской. Хотя калорменцы и славились своей мудростью и учтивостью, но могли быть в то же время жестокими и беспощадными. Эти два купца долго и очень почтительно кланялись Каспиану, наговорили ему уйму комплиментов, восхваляя “фонтаны процветания”, которые он, Каспиан, устроил в “садах благоразумия и добродетели”... Каспиан еле дождался, когда они перешли наконец к сути дела и сказали, что хотели бы получить назад уплаченные ими деньги.
— Это будет только справедливо, господа, — ответил Каспиан. — Все, кто уплатил сегодня за рабов, должны получить свои деньги обратно. Пуг вернет все, что получил от вас, до последнего минима.
(Минам был одной восьмидесятой частью полумесяца).
— Неужели ваше величество, такой добрый король, хочет пустить меня по миру? — захныкал Пуг.
— Радуйся, что остался жив. Не верю, что возврат этих денег разорит тебя, хотя это было бы только справедливо, ведь ты наживался на горе и мучениях людей. А если обеднеешь, помни, что лучше жить нищим, чем рабом... Но здесь не все мои друзья, — обеспокоился он, заметив, что нигде не слышно и не видно Юстаса.
— Это вы про него? — встрепенулся Пуг. — Да забирайте поскорее, ради всего святого! Наконец-то я от него отделаюсь! Мне и в голову не могло прийти, что бывает такой неходовой товар! Под конец я запросил всего пять полумесяцев — и все равно никто на него не польстился. Думаю, выстави я его бесплатно и дай впридачу дюжину добрых парней — и то бы его никто не взял! Он же замучил всех до смерти своим нытьем и нравоучениями! Кто к нему ни подходил, всех отвадил! То ты его не так тронул, то не так на него посмотрел... Эй, Такс, приведи сюда Брюзгу!
И перед ними явился Юстас, всем своим видом оправдывая данное ему прозвище. Он был так подавлен, что не смог даже по-настоящему обрадоваться своему освобождению. Как ни странно, но больше всего — даже больше, чем перспектива всю жизнь прожить в рабстве, — Юстаса удручало, что никто не пожелал его купить. Получалось, он такой никудышный, что не годится даже в рабы. То, что Люси и Эдмунда быстро купили, раздражало так, будто они обошли его в учебе или в чем-то еще. Поэтому, поднявшись на помост, он сердито сказал Каспиану:
— Наконец-то! Вы-то наверняка веселились и развлекались вовсю, пока мы сидели в темнице. И я подозреваю, что вы не удосужились даже навести справки, где здесь британское консульство. По глазам вижу, что это вам и в голову не пришло.
Всю ночь в замке Узкой Гавани продолжался большой пир. Перед тем как идти спать, Рипишиппи, раскланиваясь с остальными, сказал;
— Думаю, что завтра для нас начнутся настоящие приключения!
Но "завтра” выдалось мирным и спокойным днем, без всяких приключений. С утра все с головой ушли в приготовления к дальнейшему путешествию. Уединенные Острова были последней известной землей, а дальше на восток простирались совершенно неведомые моря,, куда им теперь и предстояло плыть. Подготовка велась очень тщательная, старались не упустить ни одной мелочи. “Утреннюю зарю” вытащили на сушу (предварительно сняв с нее весь груз); для этого потребовалось запрячь сразу восемьдесят лошадей, а под днище корабля подложить катки. Корпус внимательно и придирчиво осмотрели дюйм за дюймом самые искусные корабельные мастера. Затем корабль снова спустили на воду и до предела загрузили съестными припасами и пресной водой. Хотя припасов набрали столько, что кое-кто опасался, сможет ли судно двигаться с таким грузом, все равно их хватило бы команде только на двадцать восемь дней. Поэтому, как разочарованно констатировал Эдмунд, они смогут плыть дальше на восток лишь две недели, и, если за этот срок не встретят сушу и не пополнят припасы, им придется отказаться от дальнейших поисков и вернуться назад.
Пока готовили корабль, Каспиан не тратил времени даром; он использовал любую возможность узнать что-нибудь о восточных морях и расспросил всех старых моряков, каких только смог разыскать в Узкой Гавани. Его интересовало все: и достоверные сведения, и слухи, и древние предания. Не одна бочка лучшего эля из подвалов замка была вылита в осипшие глотки обветренных людей с чистыми голубыми глазами и короткими седыми бородами. В награду за это король наслушался всяких невероятных историй. Увы! Те моряки, которые казались ему заслуживающими доверия, утверждали, что не знают к востоку от Уединенных Островов никаких земель. Большинство из них считало, что, если заплыть подальше на восток, попадешь в огромный океан, где вообще нет суши, а еще дальше, у самого Края Света, их ждет чудовищный водоворот, из которого никому не выбраться. Когда же Каспиан спрашивал, не знают ли они чего-нибудь о судьбе шести лордов, то в ответ слышал:
— Скорее всего друзья вашего величества давно уже лежат на дне морском.
Конечно, не было недостатка и в самых диких историях: об островах, населенных безголовцами; плавучих островах; огнях, горящих на воде; страшных смерчах, подхватывающих корабль и уносящих его по воздуху неведомо куда. Нашелся всего лишь один человек, который, к полнейшему восторгу Рипишиппи, сказал:
— А за всем этим лежит Страна Аслана. Только вам туда ни за что не лопасть.