Они прошли в другую комнату, сплошь уставленную какими-то сверкающими полированными инструментами неизвестного назначения, что-то вроде астролябий, небесных глобусов, хроноскопов, поэзиметров, хориямбусов и теодолиндов. Маг подвел ее к широкому окну.
— Здесь они. Поглядите на своих Тупиц.
— Я никого не вижу. А что это такое на лужайке? Очень похоже на грибы.
Предметы, на которые показывала Люси, усеивали всю лужайку. Они и на самом деле очень походили на грибы, только огромные — ножки высотой в три фута и шляпки примерно того же диаметра. Присмотревшись повнимательнее, она увидела, что ножки поддерживают шляпки не точно посерединке, а поближе к краю, поэтому вся конструкция казалась какой-то неуравновешенной. А у основания каждой ножки на траве лежали не то узлы, не то клубочки. Но чем больше Люси в них всматривалась, тем меньше они походили на грибы. Шляпки были не круглыми, как ей показалось вначале, а продолговатыми, вдобавок с одной стороны пошире, с другой — поуже. И было их, этих “грибов”, штук шестьдесят, а то и больше.
Пробило три часа.
И сразу же начали твориться удивительные вещи. Каждый “гриб” неожиданно перевернулся вверх тормашками. Маленькие узелки, лежащие у основания ножек, оказались головами и туловищами. Ножка оказалась ногой — единственной ногой у каждого туловища. Она росла прямо под туловищем (а не сбоку, как у двуногих существ) и была такой же толстой, как и туловище, если не толще. Заканчивалась нога огромной толстой ступней, расширявшейся к носку, немного загнутому вверх, отчего вся ступня получалась очень похожей на маленькое каноэ. И теперь Люси поняла, почему раньше они выглядели, как грибы. Просто все они лежали на спине, подняв над собой под прямым углом свою единственную ногу, а огромная ступня прикрывала их сверху, как зонтик. Впоследствии девочка узнала, что это их привычная манера отдыхать, так как ступня служила отличной защитой и от дождя, и от солнца. Для Однонога (так называл их маг) лежать под своей ступней было все равно, что прохлаждаться под навесом на веранде.
— Ах, как забавно! До чего же забавно! — воскликнула Люси и, не удержавшись, рассмеялась. — Это вы сделали их такими?
— Да, — сказал маг. — Я превратил Тупиц в Одноногов, — он тоже расхохотался, да так, что на глазах у него выступили слезы. — Но смотрите дальше...
Действительно, зрелище стоило того, чтобы на него посмотреть. Конечно, одноногие существа не могли ни ходить, ни бегать так, как это делаем мы. Им приходилось передвигаться прыжками, наподобие блох или лягушек. Зато какие это были прыжки: и высокие, и быстрые! За секунду ступня успевала подскочить вверх и опуститься несколько раз, и после каждого подскока Тупицы тяжело плюхались на землю, отчего и получался тот стук, который так озадачил и напугал вчера Люси. Теперь они скакали по лужайке во всех направлениях и громко кричали друг другу:
— Смотрите, ребята! Нас снова видно!
А один Одноног в красной шапке с кисточкой — это, наверно, и был Старшой — сказал:
— Видите, все, как я вам говорил: если мы станем видимыми, то снова будем видеть друг друга.
— Так оно и есть, Старшой, — подхватил какой-то Одноног.
— Ты прав, Старшой, — подхватил другой.
— Ты, как всегда, попал в самую точку, — присоединился еще один.
— Никто не объяснил бы нам этого так понятно.
— Ни у кого, кроме тебя, нет такой ясной головы.
Когда хор похвал стих, Старшой продолжал:
— Наверно, эта малышка застала старика спящим. Значит, на этот раз мы его обставили.
Хор снова зашумел:
— Я хотел сказать то же самое!
— Да, начальник, мы оказались умнее его!
— Так держать, не останавливаться!
— Да как они смеют говорить про вас такие вещи? — возмутилась Люси. — Вчера они вас так боялись! Неужели они забыли, что вы можете слышать их?
— В этом-то и состоит, пожалуй, самая забавная черта моих Тупиц, — сказал маг. — Только что они говорят о том, что я могу быть где угодно и подслушивать весь вздор, какой они несут, и что я очень опасен — и тут же договариваются обмануть меня с помощью трюка, который не обманет и грудного младенца. Нет, с ними не соскучишься!
— А нужно ли возвращать им прежнее обличье?.. Думаю, не будет слишком жестоко, если вы оставите их такими, какие они есть? Мне кажется, что на самом деле они теперь не очень-то страдают из-за этого и на вид очень даже счастливы. Вы только посмотрите, как они прыгают! Кстати, а как они выглядели прежде?
— Это были самые обыкновенные гномы, только маленькие, — ответил маг. — Но они не имели никакого отношения к тому милому народцу, который живет у вас в Нарнии.
— Тогда будет жаль, если они станут прежними, — сказала Люси. — Сейчас они такие потешные и милые! Как вы думаете, удастся мне их в этом убедить?
— Попробуйте, только я не представляю, как вы сумеете вдолбить это в их головы.
— Вы пойдете со мной, чтобы помочь уговорить их?
— Нет, нет. Без меня это у вас получится намного лучше.
— Спасибо за ленч, — поблагодарила Люси. — Все было очень вкусно.
И быстро выбежала из комнаты.
Сбежав вниз по лестнице, по которой со страхом поднималась еще сегодня утром, Люси, как пушечное ядро, врезалась в Эдмунда. Вместе с ним стояли и остальные ее спутники. Видно, они так и дожидались ее с тех пор, как она ушла. Люси почувствовала себя очень виноватой, увидев их встревоженные лица и осознав, что до сих пор ни разу не вспомнила о них и не подумала, что переживают ее друзья.
— Все в порядке. Ничего страшного. Этот маг такой славный... И я видела его... Аслана.
Выпалив это, она пулей проскочила мимо и вылетела в сад. Там земля дрожала от прыжков, воздух звенел от криков Одноногое. И то и другое взорвалось с удвоенной силой, когда они увидели Люси.
— Вот она! — закричали Одноноги.
— Вот она идет!
— Трижды ура в честь нашей малышки!
— Ах, как здорово она провела нашего старого хозяина!
— Как она отлично все сделала!
Когда крики смолкли, заговорил Старшой.
— Все мы крайне сожалеем, что не можем доставить вам удовольствия, показавшись такими, какими были, пока маг не изуродовал нас. Вы даже не поверите, насколько прежний наш вид был лучше нынешнего. Ибо бесполезно отрицать, что сейчас мы омерзительно безобразны, и потому, сколько бы мы ни утверждали обратное, вы нам не поверите...
— Да, такие уж мы теперь, — затянул хор.
— Ты прав, Старшой, на нас жутко смотреть...
— Лучше, чем ты сказал, об этом и не скажешь...
Поддакивая и грустно восхищаясь, они все время подскакивали,
как воздушные шарики.
— Но я не нахожу, что вы так уж уродливы, — выкрикнула Люси, чтобы заставить их замолчать и выслушать ее. — Я считаю, что вы выглядите очень мило.
— Послушайте, что она говорит!
— Вы правы, маленькая госпожа!
— Мы очень мило выглядим!
— Вы не найдете народа приятнее на вид!
И восклицали они все это без всякого удивления, похоже, совсем не замечая, что еще минуту назад говорили абсолютно противоположное. Лишь Старшой проявил некоторую самостоятельность.
— Она хотела сказать, — начал объяснять он, — что вы были очень милыми. До того, как вас изуродовали.
— Ты прав, Старшой, ты прав, — запели остальные.
— Именно это она и сказала...
— Мы так и поняли, что она говорит про то, какие мы были...
— Да нет же! — закричала Люси. — Не говорила я вам этого! Я сказала, что вы очень милые сейчас!
— Ну вот, это самое она и сказала, — поспешно вмешался Старшой. — Что мы были очень милые тогда!
— Послушайте, что он говорит! — заголосил хор.
— Нет, вы только послушайте, что она говорит!
— Они оба говорят правду!
— Они друг другу под стать!
— Лучше этого вам уже не сказать!
— Но мы же говорим совершенно противоположные вещи! — рассердилась Люси и даже притопнула ножкой.
— Так и есть, так и есть, — услужливо подхватили Одноноги.
— Никаких противоречий!
—- Продолжайте, мы вас слушаем!
—- Да вы кого угодно сведете с ума! — крикнула Люси и отступилась от своего замысла.
Но Одноноги выглядели очень довольными, и Люси решила, что в целом ее беседа все-таки возымела некоторый успех.
Еще не настал вечер, как случилось новое происшествие, из-за которого Одноногам еще больше понравился их теперешний вид.
Каспиан и прочие нарнианцы, получив свободу передвижения, сразу же направились к берегу. Им не терпелось рассказать о своих приключениях Ринсу и всем оставшимся на борту “Утренней зари”, безусловно, встревоженным долгим отсутствием короля и его спутников. Разумеется, с ними отправились и Одноноги. Они подпрыгивали вверх, как футбольные мячи, и соглашались с каждым словечком путешественников до тех пор, пока Юстас не сказал:
— Во всей этой истории меня удивляет только одно — почему маг сделал из них невидимок, а не немых?
Ему пришлось тут же пожалеть о своих словах, потому что Тупицы начали приставать к нему и спрашивать, что такое “немые”. Ему пришлось объяснять, что “немые” — это существа, которые говорят так, что их слов никто не слышит. Он весь вспотел, втолковывая им это, но сомневался, что они хоть что-нибудь поняли. И у него были веские основания так думать, потому что, к величайшей его досаде, когда он уже совсем выдохся, между Одноногами состоялся следующий разговор:
— Выходит, маг не смог сладить с нашим Старшим?
— Да, его никто не заставит замолчать!
— Да, молодой человек! Он всегда говорит!
— Вы его только послушайте!
— Он вам покажет, что такое говорить по-настоящему!
— Такого говоруна больше нигде нет!
Когда они дошли до берега залива, в голову Рипишиппи пришла просто блестящая мысль. Он спустил на воду свою маленькую лодочку, начал грести веслом и плавал у берега до тех пор, пока все
Одноноги чрезвычайно не заинтересовались им и не принялись обмениваться репликами, выражавшими крайнее восхищение. Когда их голоса стихли, Рипишиппи встал в лодке и сказал:
— Достойнейшие и рассудительные Одноноги! Вы тоже можете плавать сколько душе угодно, и притом вам не понадобятся лодки! Вместо нее каждый из вас может воспользоваться своей ступней. Прыгайте на воду, только полегче, не плюхайтесь со всего размаха, а соскользните и сразу увидите, как это у вас замечательно получится!
Старшой тут же отпрыгнул от воды и обратился к остальным с предостережением, что вода страшно мокрая. Но несколько Одноногов, самых молодых в этой компании, попробовали проделать то, что им показал Рипишиппи. Получилось у них действительно превосходно! Еще несколько Одноногов помоложе последовали примеру, и под конец все оказались на воде. Рипишиппи рассчитал все правильно. Огромная ступня действовала, как небольшой плотик или лодка, и отлично держала на воде тело. Когда же Рипишиппи научил их сделать себе весла и показал, как грести, Одноноги заплавали по заливу вокруг “Утренней зари”. Казалось, всю водную гладь усеяла флотилия маленьких каноэ с карликами, предпочитавшими стоять ближе к корме. Потом они устроили настоящие гонки, а с корабля в качестве приза победителям спустили бутылки с вином. Моряки, столпившись у бортов, смеялись, пока у всех не заболели животы.
В довершение всего Тупицам понравилось их новое имя — Одноноги, показавшееся им благозвучным, просто великолепным, хотя им все никак не удавалось правильно произнести его:
— Так вот, значит, кто мы такие! — гудели они.
— Одноноги!
— Дононоги!
— Голоноги!
— Именно это слово и вертелось у нас все время на языке!
— Мы знали, что именно так нас и надо называть!
Но и от старого своего имени они не хотели отказываться, поэ¬тому вскоре они перемешали два имени и после самых невообрази¬мых сочетаний остановились на слове “Тупоноги”; новое имя удовлетворило всех, впрочем, это не помешало им тотчас же исказить его в “Топоноги”. На этом-то названии они и остановились и, похоже, так они и будут называться впредь, по крайней мере в течение нескольких ближайших столетий.
В этот вечер все нарнианцы обедали наверху у мага. Люси обратила внимание, что теперь верхний этаж производит совсем другое впечатление, кажется очень красивым и уютным. Разумеется, все дело было в том, что она больше ничего не боялась. Таинственные знаки на дверях так и остались таинственными, но Люси уже казалось, что означают они что-то очень хорошее и веселое. Даже бородатое зеркало больше не пугало, а вызывало неудержимый смех. Во время обеда перед каждым гостем самым волшебным образом возникали именно те кушанья и напитки, которых ему в этот момент больше всего хотелось.
А после обеда маг показал очень красивый магический опыт. Он расстелил на столе два куска чистого пергамента и попросил Дриниана рассказать как можно точнее об их путешествии, с самого начала и до этого дня. И по мере того, как Дриниан рассказывал, на пергаменте проступал тонкий, но очень четкий и красивый чертеж. Когда капитан кончил, на столе лежали две совершенно одинаковые карты Восточного Океана с изображением Гальмы, Теребинтов, Семи Островов, Уединенных Островов. Кроме того, здесь было и то, чего доселе не было ни на одной карте: Драконов Остров, Остров Мертвой Воды и сама Страна Топоногов; так появились первые карты, на которых изображался Восточный Океан в целом. Они были лучше всех остальных, которые впоследствии делались обычным, а не магическим способом.
На волшебных картах моря, острова и горы поначалу выглядели так же, как и на обыкновенных. Но когда маг подарил всем по паре очень красивых очков, путешественники поглядели в эти очки и поняли: перед ними самые точные картинки, изображающие города и острова такими, какие они есть. Они могли увидеть, например, Узкую Гавань, рынок рабов, замок, улицы городка — как будто глядели с некоторого расстояния сверху. Так бывает, если смотреть на вещи в перевернутый телескоп. Единственным недостатком было то, что береговые линии некоторых островов обозначались не полностью, ведь карты показывали только то, что Дриниан видел собственными глазами. Закончив работу, маг взял одну карту себе, а другую подарил Каспиану, и она до сих пор висит в Навигаторском Зале в Каир-Паравеле. Но маг ничего не стал рассказывать им о морях и землях к востоку от Страны Топоногов. Зато он сообщил о том, что примерно семь лет назад в этих водах побывал один нарнианский корабль, на борту которого находились лорды Ревилиан, Аргоз, Мавраморн и Руп. И тогда все решили, что золотой человек, который лежал в мертвой воде, — лорд Рестимар.
На следующее утро маг с помощью волшебства починил корму “Утренней зари”, обломленную Морским Змеем, и погрузил на борт множество припасов и очень полезных подарков. Они распрощались, как старинные друзья. А когда на следующий день, в два часа пополудни, пришла пора плыть дальше, все Топоноги гребли вслед за ними до выхода из бухты и выкрикивали самые добрые пожелания до тех пор, пока “Утренняя заря” не оказалась уже вне досягаемости их голосов.
Глава двенадцатая
ОСТРОВ ТЬМЫ
После этого приключения “Утренняя заря” плыла курсом на юго-восток в течение двенадцати дней, подгоняемая нежным ровным ветерком. Небо было почти все время безоблачным, воздух теплым. Снова путешественники не видали ни рыб, ни птиц, только один раз по правому борту появился одинокий китовый фонтан. Почти все это время Люси провела с Рипишиппи, сыграв с ним множество партий в шахматы. На тринадцатый день Эдмунд, взобравшись на вершину мачты, увидел что-то вроде огромной черной горы, вырастающей прямо из моря по левому борту “Утренней зари”.
Корабль изменил курс и направился к этой земле. Путешественникам пришлось взяться за весла, потому что при столь слабом ветре нельзя было плыть под парусами на северо-восток. Настал вечер, а до земли было все еще далеко, пришлось грести всю ночь. Утром погода была чудесная, но стоял мертвый штиль. Темная гора высилась прямо перед ними, намного ближе и выше, чем прежде, но очертания ее не стали отчетливее. Некоторые объясняли это тем, что до нее еще далеко, другие думали, что между ними и горой опустился туман.