«Я НЕ МОГУ ОБ ЭТОМ ГОВОРИТЬ»
Я поспешила домой. В окнах было темно, за исключением освещенного переднего коридора.
К холодильнику была прикреплена записка. Мама писала, что ее срочно вызвали на работу. И она, возможно, пробудет в больнице всю ночь. Заканчивалась записка фразой: «Надеюсь, твой танец произвел фурор! Целую, мама».
Что же, фурор и правда был, с горечью подумала я. Потом до меня дошло: если мама дежурит в отделении «Скорой помощи», вероятно, она увидит Джилли, когда ее привезут. И услышит от нее всю эту ужасную историю.
Неужели Джилли будет обвинять меня даже перед моей мамой?
С усталым стоном я бросила сумку с моими балетными туфлями на кухонный стол. И только тут заметила, что я все еще в пачке и колготках. Распахнув холодильник, я схватила банку с диетической содовой и побежала наверх в свою комнату переодеваться.
Я натянула на себя длинную пушистую ночную рубашку, толстые, теплые белые носки. И встала, задумавшись, перед зеркалом на моем туалетном столике, рассеянно проводя щеткой по волосам.
Что происходит?
За последние несколько дней случилось столько ужасного и непонятного. Со дня моего рождения… с тех пор, как гадалка увидела зло на моей руке.
Взбесившаяся газонокосилка Глена. Бедняжка Чирки. Нападение на меня Плампера. А после у него облысела спина. И Джилли… упала с лестницы в школе… Потом раскрутилась так, что не смогла остановиться… и обвинила в этом меня… Обвинила меня!
Картины одна ужаснее другой мелькали, сменяя друг друга, у меня в голове.
Неужели причина всего этого — я? Неужели слова гадалки обо мне — правда? Разве такое возможно?
Нет. Нет. Нет.
Злых чар вообще не существует.
Я все еще рассеянно смотрела в зеркало, когда зазвонил телефон.
«Наверное, Джеки или Джуди — хотят сообщить мне, как дела у Джилли», — решила я.
Мое сердце тяжело забилось в груди. Меня охватило тягостное ощущение страха, от которого все внутри сжалось.
А если ей стало хуже?
Если ее травмы оказались серьезнее, чем все мы думали?
Я схватила трубку, прижала ее к уху и сдавленным голосом произнесла:
— Алло!
— Алло, солнышко.
Этот голос я меньше всего ожидала услышать. Несмотря на сильные помехи, я узнала своего отца.
— Солнышко, это я.
Я терпеть не могу, когда он называет меня солнышком или еще какими-то слащавыми словечками. И никогда не называет меня по имени. Иногда я думаю, это потому, что он его не помнит.
— Привет, папа.
— Я не слишком поздно звоню?
— Нет, еще только одиннадцать, — сказала я, взглянув на будильник на тумбочке у кровати. — Ты где?
— Я в машине, — ответил он, пробиваясь сквозь помехи. — На шоссе. Связь не очень хорошая, — он произнес что-то еще, но громкое гудение перекрыло его слова.
— Как мама? — спросил он, когда гудение прекратилось.
— Нормально, — ответила я. — Она сейчас на работе.
— Извини, зайчик, я забыл про твой день рождения, — сказал он.
«И всего-то в десятый раз подряд!» — подумала я. Но вслух сказала:
— Ничего страшного.
— Ты… — и опять щелчки и шипение поглотили его вопрос.
Не слышу! Что ты сказал? — крикнула я, плотнее прижимая телефон к уху. — Связь такая плохая…
Ты получила мой подарок? — повторил он.
Нет, — сказала я. — Нет еще.
Я знала, что никакого подарка он не посылал. Как же! Он даже позвонить забыл.
— Тогда жди, — сказал он, и опять пошли помехи, — Что нового в школе, солнышко? Расскажи мне, как ты живешь.
Я присела на край кровати.
— Ну… сегодня вечером участвовала в конкурсе, и, похоже, меня возьмут в любительскую балетную труппу.
Последовала долгая пауза.
— В балетную труппу? В самом деле? Не знал, что ты увлекаешься балетом.
Не знал! Да почти с рождения!
— Увлекаюсь, — сказала я.
— Извини, зайчик, такая плохая связь. Придется пожелать тебе спокойной ночи.
— Я… рада, что ты позвонил, — прокричала я в трубку.
И тут я задала ему вопрос. Я должна была это сделать. Сама не знаю, почему. Я понимала, что это глупо. Что отец подумает, я немного того.
Но я должна была… должна была спросить, пока он не отключился.
Я встала.
— Можно мне задать тебе один вопрос? Но ты пообещай, что не будешь надо мной смеяться, — прокричала я.
— Что? А, ну да, конечно, валяй, спрашивай.
— Отец… Во мне есть что-нибудь странное? Я обладаю какими-то сверхъестественными способностями?
Новый взрыв помех на другом конце. Я вдавила трубку в ухо.
Что он сказал? Что ответил мне?
— Я не могу об этом говорить.
Именно так он сказал?
Неужели так?
Нет, я просто не расслышала.
— Папа! Папа! — крикнула я. — Ты меня слышишь? Что ты сказал?
Молчание.
— Папа! Папа!
Связь прекратилась.
Я уставилась на телефон. Наверняка я не расслышала. Наверняка неправильно поняла его.
«Я не могу об этом говорить».
Нет, так не годится.
Что это за ответ?
Глава XVII
ДО И ПОСЛЕ УРОКОВ
На следующий день я перед уроками встретила в раздевалке Глена.
— Как дела? — спросила я.
— Нормально, — он захлопнул дверцу своего шкафчика.
Я поправила на спине рюкзак.
— Ты сейчас куда? Что у вас первым уроком?
Его глаза нервно бегали по сторонам, будто он искал, с кем бы еще поговорить.
— Музыкальная культура, — ответил он. — Ладно. Мне надо идти.
Он схватил за лямки свой рюкзак и поспешил на урок.
Куда девалось его дружелюбие?
Кажется, он боится меня, вдруг поняла я.
В другом конце коридора я увидела Марчи и Дину, глядящих в мою сторону. Когда я помахала им, они отвернулись. Но я все равно направилась к ним.
— Эй, привет!
Я все еще думала о том, как сухо со мной разговаривал Глен. Но постаралась сделать веселое лицо.
— Какая клевая жилетка, — сказала я Марчи. — И цвет потрясный.
Не ответив, Марчи бросила быстрый взгляд на Дину.
— Ты что-нибудь узнала о Джилли? — спросила Дина.
— Пока нет, — сказала я, оглядывая коридор. — Спрошу одну из ее сестер, когда они придут.
Они обе холодно кивнули. А потом повернулись и пошли.
— Вчера вечером — это был такой ужас, — крикнула я им в спины.
Марчи обернулась ко мне. Ее бледные щеки вспыхнули. Горящие глаза поймали мой взгляд.
— Почему Джилли вчера сказала про тебя это, Мэгги?
Я сглотнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему Джилли обвинила тебя в том, что случилось? Почему она сказала, что в тебе зло?
— Не знаю! — выкрикнула я. — Не знаю я, почему она так сказала! Правда не знаю! Вы должны мне поверить!
Они обе лишь молча смотрели на меня. Как будто я была каким-то лабораторным образцом, странным существом с другой планеты.
Они больше не сказали ни слова. Просто повернулись и ушли.
А я осталась стоять посреди коридора, тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем. Мне было так плохо. Я чувствовала, как слезы горячими ручейками текут по моим щекам.
Значит, Марчи и Дина поверили словам Джилли.
И Глен думает, что я что-то сотворила с Джилли, чтобы в балетную труппу взяли меня.
Как они могут верить в такую чушь, в такую кошмарную чепуху?
Заметив идущую по коридору Джеки, я очень обрадовалась: хоть одно дружеское лицо! Мне захотелось подбежать и обнять ее.
Утирая слезы обеими руками, я бросилась к ней.
— Джеки, привет! Как Джилли? — крикнула я.
Она пожала плечами.
— Думаю, неплохо. В том смысле, что могло быть гораздо хуже.
— А что сказал доктор? — спросила я с замиранием сердца.
Джеки вздохнула.
— Ну… у нее серьезное растяжение в щиколотке. И два ушибленных ребра.
— Ох, надо же! А она… дома? — спросила я.
Джеки покачала головой, и ее длинные темные волосы высвободились из-под фиолетовой пуховой куртки.
— Пока нет. Врачи хотят еще понаблюдать за ней. Но, может быть, сегодня к вечеру ее выпишут.
Расстегнув на куртке молнию, Джеки направилась к своему шкафчику.
— Все это так странно, — сказала она. — Как она могла раскрутиться настолько, что не сумела остановиться? Бред какой-то…
— Я хочу… повидать ее, — с запинкой проговорила я.
Джеки уже открыла шкафчик. И присела на корточки, чтобы взять со дна несколько учебников. Но при этих словах обернулась и посмотрела на меня.
Не очень удачная мысль, — сказала она, хмуря брови.
Я открыла было рот, но слова застряли у меня в горле.
— Она обвиняет тебя, — сказала Джеки, вставая. — Думает, что ты заколдовала ее каким-то заклятьем. Чтобы она раскрутилась до потери контроля над собой.
— Но это же абсурд! — вскрикнула я.
Несколько ребят повернулись и уставились на меня.
— Да, конечно, — сказала Джеки. И опять вздохнула. — Но Джилли все время твердит о той гадалке с ярмарки. Без конца повторяет, что гадалка не шутила — она сказала правду. И Джилли считает, что эта история с ней вчера тому доказательство.
— Но… но… — заикалась я.
— Врачи пытались объяснить Джилли, — продолжала Джеки, — пытались убедить, что, вероятно, она вчера слишком разволновалась. Хотела показать всем, как она прекрасно танцует, и раскрутилась так, что не смогла остановиться.
— Да, скорее всего так и было, — прошептала я. У меня вдруг перехватило горло, во рту пересохло.
— Но Джилли об этом и слышать не хочет, — продолжала Джеки. — Она говорит, что чувствовала какую-то силу — мощную силу, — заставлявшую ее крутиться. Говорит, что она изо всех сил пыталась остановиться, но не могла. Не могла, что бы она ни делала! Что-то заставляло ее вертеться!
Я схватила Джеки за плечо.
— Но ты ведь этому не веришь, правда?
— Я уже не знаю, чему верить, — покачала головой Джеки. Она подняла на меня грустные глаза. — Наверное, я должна тебе сказать: тут еще кое-что случилось.
— Что? Еще?
Я затаила дыхание.
— Джуди не пришла в школу, — тихо проговорила она. — Утром ей с мамой пришлось нести Плампера к ветеринару.
— О, господи, — прошептала я.
— У него вся шерсть вылезла — на спине. Там, где, по словам Джуди, ты его гладила. И теперь у него вся спина в больших красных и лиловых язвах.
— Нет… — я схватила Джеки за локоть. — Ты же не веришь, что это из-за меня? Скажи, не веришь? Джуди не считает, что все вышло по моей вине?
Джеки хотела что-то ответить, но прозвенел звонок. Он находился прямо у нас над головами, и я вздрогнула от этого пронзительного звука.
Джеки закрыла дверцу своего шкафчика, щелкнула замком.
— Я побежала, — сказала она. — Мне очень жаль, Мэгги, что все так вышло, но…
— Можно мне зайти к вам после школы? — в отчаянии спросила я. — Мы с тобой могли бы вместе поучить уроки. Или просто поговорить. Или…
— Не самое удачное для этого время, — ответила она. — Может, лучше уж мне зайти к тебе домой.
Итак, после уроков мы с Джеки отправились вместе ко мне.
Мы разговаривали об уроках. О наших учителях. О фильме, который недавно посмотрела Джеки. И о мальчиках из нашего класса.
Разговаривали о чем угодно, кроме Джуди и Джилли. Думаю, нам обеим хотелось делать вид, что никаких странных и пугающих событий на прошлой неделе не происходило.
Я прихватила с кухни пакет крендельков с солью, несколько яблок и пару банок спрайта. И мы с Джеки отправились наверх — ко мне в комнату.
Мне бы надо посмотреть твои записи по обществознанию, сказала я ей. — Мы, конечно, обязаны записывать все, что говорит мистер Маккелли, но я просто не могу его слушать — уже через секунду засыпаю.
— Кажется, они у меня с собой, — ответила Джеки. — Но — всему свое время.
Глаза ее заблестели. Она прошла к туалетному столику и начала перебирать мою косметику.
— Везет же тебе, Мэгги! А нам мама не разрешает покупать ничего такого.
Я разорвала пакет с солеными крендельками и вытащила из него горсть.
— Все, что есть нового, — в верхнем ящике, — крикнула я Джеки.
— Ага! — весело откликнулась она.
И, выдвинув верхний ящик моего туалетного столика, начала перебирать косметику… Внезапно она изменилась в лице.
Улыбка исчезла. Глаза расширились.
Она обеими руками ухватилась за края ящика.
Рот открылся, и из него вырвался ужасающий крик.
— Джеки? Что с тобой? В чем дело? — бросилась я к ней.
Глава XVIII
«Я ДОКАЖУ»
Джеки опять пронзительно закричала.
Лицо ее исказилось — от потрясения и возмущения. Она сунула руку глубже в ящик. Послышалось негромкое постукивание.
— Джеки! — в недоумении вскрикнула я.
Что-то достав из ящика, она обернулась ко мне. Показывая вынутое, высоко подняла руку. На лице ее были ярость и негодование.
Ее ожерелье!
— Все-таки ты его взяла! — закричала она. — Ты лгунья, Мэгги! В тебе зло!
Я тупо смотрела на сверкающие бусины, подрагивающие в ее поднятой руке. К горлу подкатила тошнота. Мне стало дурно.
— Джеки, послушай! — крикнула я. — Я не знаю, как оно туда попало. Я говорю правду, ты должна мне поверить!
Я бросилась через комнату к ней, но она отскочила в сторону, увернувшись от меня.
Сжимая в одной руке ожерелье, она подняла другую, тыча в меня указательным пальцем.
— Да, да! В тебе зло!
У меня опять начали гореть ладони. Покалывание побежало от пальцев вверх.
Я в ужасе уставилась на дергающийся в воздухе палец Джеки, которым она, обвиняя, тыкала в меня.
И вдруг на моих глазах палец Джеки начал отгибаться вверх. Все больше и больше!
— Ай! — растерянно вскрикнула Джеки, когда ее палец встал вертикально и начал гнуться назад… еще назад!
— Перестань, Мэгги! — попросила она. — Мне больно! Прекрати это!
Еще назад… еще…
И тут палец хрустнул.
Так противно, отвратительно хрустнул.
Это был звук сломавшейся кости.
Теперь Джеки завопила от боли, глаза ее выпучились, открытый рот искривился. Я тоже закричала, прижимая горящие ладони к щекам.
Хруст ее сломанного пальца снова и снова звучал у меня в ушах.
С высоко поднятой рукой Джеки выскочила в коридор. Прыгая через две ступеньки, сбежала по лестнице вниз.
— Джеки, пожалуйста! Послушай меня! — умоляла я.
Она рывком отворила дверь. Не обернувшись, спрыгнула с крыльца и побежала во весь дух по усыпанной гравием подъездной аллее, так что камешки вылетали из-под ног.
— Джеки, подожди! — кричала я.
Вдруг, охнув, она упала — споткнулась о камень — и рухнула лицом вниз, обдирая локти и коленки. Ее рюкзак отлетел в сторону.
— Джеки! — кинулась я к ней.
Но она была уже на ногах. Волосы дико развевались вокруг ее красного от гнева лица.
— Джеки, вернись! — упрашивала я.
Но она подхватила здоровой рукой рюкзак. Потом, дрожа, обернулась ко мне.
— Оставь нас в покое, Мэгги! — выкрикнула она. — Всех нас оставь в покое! С нас хватит!
Я упала ничком на землю. Уткнула лицо в ладони. Меня трясло как в лихорадке.
Я глубоко вдохнула и попыталась унять дрожь. Когда я приподняла голову и посмотрела, Джеки уже не было.
На мгновение мне показалось, что все это дурной сон. Какой-то жуткий ночной кошмар. Сейчас я проснусь в своей постели, подумала я, и окажется, что ничего не было.
Но нет. Вот она я — лежу у дома на подъездной аллее. Входная дверь широко распахнута. И я не сплю. Вовсе даже не сплю.
Я встала и побрела обратно к себе в комнату. Верхний ящик туалетного столика так и остался выдвинутым. Я сердито задвинула его назад. Потом бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку.
«Как попало туда это ожерелье? — спрашивала я себя. — Как?»
Почему палец Джеки вывернулся назад и сломался?
Почему все это происходит?
В пятницу Джилли пришла в школу. Передвигалась она на костылях. Нога была в гипсе.
Разговаривать со мной она не захотела.
Джеки тоже не стала со мной разговаривать. Каждый раз, как я подходила, они с Джилли поворачивались ко мне спиной.
Мне было так обидно, что я чуть не плакала.
— Надо подождать, — говорила мне Джуди. — Сейчас они очень расстроены. Но со временем это пройдет, Мэгги. Они сами поймут, что никаких злых чар не существует, — она сжала мою руку. — Я по-прежнему твоя подруга. И я знаю, что ты никогда бы ничего не сделала нам во вред.