Наконец был размотан последний виток. Хвост пряжи упал и змейкой побежал к лестничной площадке.
— Хватай! Хватай же! — закричал Аслан колу…
Отдав пустое веретено бабушке. Аслан опустился на нижнюю ступеньку лестницы. Тут на крышу соседнего дома села кукушка. Перья у нее пестрые, клюв стрелой, хохолок веером.
— Гу-гу-гук! — поздоровалась она с Асланом.
— Гу-гу-гук! — вежливо ответил ей мальчик.
— Гу-гу-гук! — сказала еще раз кукушка.
Аслан не стал ей отвечать: он не любил передразнивание. Но еще больше не любил он сидеть без дела, поэтому, улучив момент, бросился бежать на улицу, к друзьям.
— Ишь, какой быстрый! — догнал его голос бабушки. — Вернись!
Аслан так и стал. Попытался возразить:
— А вот и не вернусь!
Но бабушка не шелохнулась.
Тогда Аслан подошел ближе и процедил сквозь зубы:
— По-о-думаешь! Тоже мне работа!.. С утра до вечера один и тот же танец. Так и я умею!
Бабушкина работа и вправду походила на «Зилга-кафт»[5]. Вначале она взмахивала руками, словно крыльями, что-то шептала сухими тонкими губами, наматывая на руку полоски белой сбитой шерсти. Потом кончиками пальцев вытягивала конец мотка и закручивала. Другой рукой она вращала о колено веретено. И нитка крутилась на нем, все удлиняясь и удлиняясь. Бабушка приподнимала руки, затем становилась на носки и, наконец, замирала.
Случилось, что во время работы пряжа обрывалась, или кот ударом лапы опрокидывал веретено. Тогда бабушка просила:
— Асла-а-н! Подними, пожалуйста, веретено!
Аслан выполнял просьбу, но не упускал случая напомнить:
— Теперь можно на улицу?
Бабушка смотрела во двор.
— Подожди еще, не подсохло.
Кто знает, сколько бы длилось мучение Аслана, если бы вдруг калитка не отворилась, и во двор с шумом не вбежала босоногая Мадина.
Бабушке пришлось уступить. Ребята загребли игрушки в подол Мадинкиного ситцевого платья и стали искать сухую площадку для игр, но ее не было.
— Беседка! — хлопнула Мадинка в ладоши. — Пошли?
— Пошли! — обрадовался Аслан.
Беседка была под железной крышей, вся в зелени. Яблони, груши, вишни, посаженные вокруг беседки, сразу обернулись для детей дремучим лесом. А где лес — там звери и птицы. Не обошлось и без змеи Залиаг-калм — злой волшебницы. Мадина на всякий случай даже предупредила:
— Смотри, Аслан, чтобы она меня не украла.
— Не бойся! У меня не украдет! — пообещал он. И стал закатывать свои пушки и ракетные установки на уже отведенные им позиции. Оставалось нажать на кнопки — и вся эта артиллерия могла стереть с лица земли не только Залиаг-калм, но и циклопов — великанов, поедающих людей. Аслан любил делать все по правилам.
— Ну вот! — сказал он наконец. — Объявляю войну!!!
Мадина оробела:
— Так быстро?
— Ага!
— А кто на твоей войне командир?
— Я! Кто же еще?
— А я, по-твоему, кто?
— Ты — мой заместитель! Подносчица патронов! Медсестра!
— Нет! Нет! Нет! Не хочу медсестрой. Хочу быть командиром, — запротестовала Мадина.
— Ах так? — сказал Аслан, обидевшись. — Тогда я прекращаю войну!
Это была самая короткая война в истории всех войн. И самая короткая размолвка между друзьями. Скоро они уже сидели на скамейке, обхватив руками худые голые колени, гадали, чем бы им заняться. Перечислили все знакомые им игры. Но ни одна из них им не подошла.
— В них надо играть кучей, — сказал Аслан. — А нас сколько?
Мадина не ответила.
— То-то, — вздохнул Аслан и стал обеими руками раздвигать виноградные лозы.
Сквозь образовавшуюся щель в беседку хлынули лучи солнца. Стало светло и весело.
Аслан окинул взглядом двор.
Вот около навеса прогуливаются куры и провинившийся как-то петух Коко. Они клюют кукурузные зерна, насыпанные бабушкой, и греются на солнце.
А вот и сама бабушка Разиат. Она закончила прясть и теперь растягивает брезент на просохшей части асфальта для просушки солода. Край материи лег почти в лужицу, образовавшуюся после дождя, но это бабушку ничуть не тревожит: она опрокидывает кадку с проросшими пшеничными зернами и разравнивает их на брезенте.
Чуть ближе, на глянцевой поверхности лужи, видны огромные кучевые облака. Они похожи на морские корабли, которые Аслан видел в прошлом году в Анапе, куда они ездили с мамой отдыхать. Он вспомнил про зенитную пушку, что стоит у полевого стана. Из нее дядя Володя во время грозы стрелял по черным тучам, и вместо града лился дождь. Вспомнил он это и сказал:
— Сейчас и я сделаю дождь!
— Давай, давай потрусим тучку, — обрадовалась Мадинка и подпрыгнула от радости.
Аслан зарядил все ракетные установки и стал наводить их на наплывающую тучку.
Затем была отдана команда: «Огонь!», и ракеты полетели в сторону лужи. Одна, вторая, третья!..
Из тучи поднялся фонтан брызг.
— Попали! Попали! — восторженно кричала Мадина.
— Ас-са! Ас-са! Я сделал дождь! — пританцовывал Аслан.
Потные, испачканные ребята не заметили, как возле них очутился дедушка Тасо.
— Что вы делаете? — спросил он.
— Дождь, — нерешительно ответила Мадина.
— Какой дождь?!..
— Дождь… из туч! — пояснил Аслан. — Как дядя Володя.
— Ах, вот что! — многозначительно произнес дедушка Тасо. — Тогда хвалю, хвалю!
Он взял ребят за руки и повел к умывальнику.
За завтраком снова зашел разговор о дожде.
— Дед, а дед, — спросил Аслан, — а сколько у нас в стране зениток?
— Много. А что?
— Если много, то почему дяде Володе не дадут еще несколько штук? Трудно ведь одной пушкой разгонять градовые облака.
— Не скрою: одним орудием не прикроешь от града поле. Но где взять больше? На базаре не купишь, у армии не отберешь. Вот когда люди на земле договорятся не применять оружие, тогда и в нашем селе будет настоящая противоградовая зенитная батарея. Командиром на ней будет мой внук Аслан!
— А я? — обидевшись, спросила Мадина.
— И ты, конечно, займешь важную должность инженера-оператора. Будешь определять, куда и с какой скоростью двигаются облака, какая у них высота. Установишь все это и — ба-бах! — по тучам. А в снарядах порошок. Раз — и град растаял — вместо него льет обыкновенный теплый дождик. И всем хорошо: и людям, и полям, и садам. Много всего вырастет: хлеба, фруктов, винограда!
После завтрака с улицы уже доносились веселые голоса ребят:
— Я буду главным дождевальщиком нашего села-а-а!
— А я инже-ре-ном-оператором!
На посту
Бабушка Разиат приготовила пироги и вареную курицу, чтобы отнести на свадьбу к соседям. Но ей надо было еще сходить в магазин.
— Я скоро вернусь, а ты, Аслан, постой в дверях, чтобы никто в комнату не зашел, — попросила она внука.
Аслан принес автомат и стал у порога как часовой.
— Не бойся, нана, я никого через границу не пропущу! — пообещал он.
Только вышла бабушка — вбегает во двор Мадина.
— Свою куклу на диване забыла! Она мне нужна! — сказала девочка и направилась в охраняемую комнату.
— Нельзя! — строго сказал Аслан и преградил ей дорогу. — Если не послушаешься… стрелять буду!
— Это моя кукла! Она мне нужна. Пусти! — требовала Мадина.
— Нельзя в комнату! Я бабушке слово дал, что никого не пропущу через границу.
— А что ты охраняешь? — спросила удивленная девочка, стараясь заглянуть через раскрытую дверь в комнату.
— Это тайна! Нельзя смотреть через границу! — рассердился Аслан.
— Подумаешь?! Пироги, что ли, не видела! — обиделась она и ушла.
— Ты не обижайся! Я слово дал! — крикнул ей вдогонку Аслан. Но девочка даже не оглянулась.
Аслан снова стал у двери по стойке «смирно».
Прошло немного времени и прибежал кот Пушок. Он ласково потерся об ногу Аслана, помурлыкал и, почуяв запах курятины, направился в комнату.
— Стой! Нельзя туда! — схватил его Аслан.
Пушок тревожно замяукал и стал вырываться из рук мальчика.
Аслан стал ему доказывать, что дал слово бабушке и никого через границу пропустить не может.
— Я выполняю приказ командира, понимаешь? — убеждал Аслан своего друга.
Пушок ничего не хотел слушать. Он жалобно мяукал и рвался изо всех сил в комнату.
«Может быть, коту можно переходить границу? — подумал Аслан. — Он же ведь не шпион?»
Он осмотрел Пушка со всех сторон.
— Гранату не спрятал?
Ничего такого не было.
— Нет, все-таки через дверь не могу тебя впустить. Я слово дал… Пойдем, я тебе окно открою. Если мыши надумают грызть пироги, лови их! — сказал мальчик.
Аслан впустил кота в комнату через окно и снова стал у двери.
Но он недолго стоял один. Теперь к нему подбежал Гибис. Пес радостно завилял хвостом, лизнул руку Аслана и направился к двери.
— Туда нельзя! — схватил его за ошейник мальчик.
— Гав! Гав! — рассердился на него Гибис.
— Ты не обижайся на меня! И Мадина зря обиделась. Она девочка и не понимает, что такое граница. А ты овчарка. Стой со мной тут, на границе!
Гибис облизнул длинным красным языком губы и жалобно заскулил.
— Ладно, ложись в коридоре.
Вскоре вернулась бабушка. Она обрадовалась, увидев Аслана на посту.
— Нет послушней тебя мальчика на всем свете, — похвалила она.
— Даже муравей не прополз через границу! — доложил ей Аслан.
Бабушка Разиат вошла в комнату, и оттуда раздался ее сердитый голос. Она выгнала кота и сказала Аслану:
— Еще смеешь уверять, что муравей не прополз через дверь?!
— Я его через окно впустил. Он обещал беречь пироги от мышей, — тихо оправдывался Аслан.
Как Аслан лечил дедушку
Аслан рассматривал картинки в новой книге, когда в комнату вошел дедушка Тасо. Мальчик положил книгу и побежал в прихожую за дедушкиными тапочками, чтобы заслужить его очередную похвалу.
Обычно дед, придя домой, рассказывал, где был, с кем встречался. Но сегодня он сразу лег на диван и заявил Аслану:
— Ничего хорошего не могу тебе сказать, мой мальчик.
— Почему? — удивился внук.
— Потому что лопается голова… Клянусь землей, сейчас она лопнет, и умрет твой дедушка позорной смертью!
— Ты шутишь! — встревожился Аслан.
— Не шучу, — сказал дед и простонал: «Ох-ох-ох!»
Аслан обнял колени дедушки — пожалел его. Потом вспомнил, как бабушка лечит головную боль, и принес из кухни мокрую тряпочку.
— Не поможет тряпочка твоя от выпитой араки. Ничего мне не поможет, и ты меня не жалей! Сам, вот этими руками, влил себе во внутрь болезнь. Пусть лопнет голова…
Аслан не хотел, чтобы дедушка умер и посоветовал ему:
— Дада, ты поплачь! Арака вытечет из твоих глаз, опустеет голова и не лопнет.
Похвастался
Хорошо, что голова дедушки перестала болеть, не то бы он не смог поехать на следующий день в город на совещание и привезти Аслану игрушечный автомат. Такого ни у кого из его друзей не было. Нажми на спусковой крючок — и строчит как взаправдашний.
Аслан взял автомат и выбежал на улицу. Он хотел его показать ребятам, дать им пострелять. Но из мальчишек никого на улице не оказалось. Одна Мадина сидела у канавы и лепила из глины лепешки.
Аслан подошел к ней, постоял немного.
— Ты вчера смотрела кино?
— Ага. Одним глазом, — ответила Мадина и, приложив грязный палец к щеке, добавила: — Вот этим.
— Другой глаз испугался что ли? — спросил ее Аслан строго и осудительно.
— А знаешь, как страшно было?
— Знаю! Но ты никогда не бойся. Если кто-нибудь будет стрелять в твою сторону, зови меня. Я — командир! Я тебя защищу!
Потом он стал допытываться:
— Ты видела меня вчера в телевизоре?
— А что? — На всякий случай спросила Мадина.
— Я был там командиром. Ты видела, как я стрелял? Я даже автомат не успел снять. Видишь, новенький? — и Аслан протянул девочке игрушечный автомат.
Мадина несколько раз нажала на спусковой крючок и, убедившись в исправности оружия, спросила:
— Так это ты был командиром партизан?
— А кто же еще? Когда дедушка вышел в другую комнату, я открыл сзади стенку телевизора и залез туда. Не мог же я сидеть в кресле, когда немцы нашим засаду устроили? Я сказал их командиру, чтобы он повел отряд другой дорогой… За это он мне подарил автомат. Потом я стал командиром и воевал.
— Там же все были взрослые? — все еще сомневалась девочка.
— Так я сразу вырос! Там же какое толстое увеличительное стекло. Влез в телевизор и увеличился!
— Это тебя так сильно били?
— Пустяки!
— Ты же упал!
— Подумаешь! Встать, что ли, нельзя? Дедушка выключил телевизор, повсюду стало темно, и я вылез… Я бы мог и с партизанами уйти, но дедушка не знал, где я, и поругал бы…
Конец рассказа почему-то огорчил девочку. Она сердито посмотрела на мальчика своими черными круглыми глазами и сказала:
— Подумаешь?! «Поругал бы?» Я ушла с партизанами — и ничего! Видишь, леплю к их приходу лепешки! — показала она пальцем на землю, где в беспорядке лежало несколько кругов из желтой глины. — Я вот не побоялась уйти в лес.
— Я, думаешь, испугался?!
— Не знаю! Только я тебя там не видела! Ты меня хоть видел?
— Дым был такой… я, может, не посмотрел в твою сторону.
— Лучше в следующий раз не удирай, а помоги мне перевязывать раненых.
— Ладно, — согласился с ней Аслан и попросил: — Только ты не рассказывай ребятам про это…
— Не бойся, не расскажу, — пообещала она.
Большой мальчик
Дедушка купил Аслану новую кровать с пружинистым матрацем и деревянными спинками.
— Я уже большой и буду спать один, — поделился Аслан новостью с Фатимкой.
Это днем, а вечером… Аслан лежал и раздумывал над своим положением. Одному невозможно было и думать о чем-то веселом.
За раскрытым окном была ночь. Лунный свет спал на дощатом полу, положив голову на подоконник. Тоненькая вишня темнела во дворе и своей макушкой подметала краешек звездного неба. Из другой комнаты доносились голоса бабушки и мамы.
— Мама! — позвал сын и, когда она появилась, спросил: — А Тимурка один спит?
— Один.
— А свет в его комнате не горит?
— Не знаю. При свете трудно спать. Глазам нужен отдых, — сказала мама и присела на край его кровати.
Аслан вздохнул: при свете бы не было так скучно. Он бы рассматривал «Трех богатырей». Картина висит между двумя окнами и очень нравится мальчику. Рассматривал бы картинки в книгах, брал бы на кровать игрушки. А то вокруг одна темнота и скука.
— Мама, помнишь, я спрятал в ведерке солнечный свет? Ночью его там не оказалось! А что, если набрать свет от лампочки?
— Свет нельзя набирать. Видишь? — мама щелкнула выключателем. — Свет идет от лампочки. Она освещает комнату. А теперь? — она снова щелкнула выключателем. — Исчез свет, потому что не горит лампочка. Так и с солнцем.
— Как жалко! — сказал Аслан. — Ты не уходи, посиди со мной подольше.
— Хорошо, хорошо!
— Нана сегодня понесла пироги на поминки. А как это? Абдул вылезет из ямы? Он вылезет есть пироги?
— Нет, не вылезет. Старики соберутся, вспомнят, какие хорошие дела совершил Абдул, поговорят о нем, а пироги съедят.
— А какие дела он совершил?
— Устанавливал Советскую власть, первым вступил в колхоз и хорошо работал. Потом воевал с фашистами. Много добрых дел сделал Абдул, — сказала мама.
Помолчали.
Мама ласково погладила Аслана по голове. Спать ему еще не хотелось, и он стал рассказывать о том, как давным-давно был командиром красных. Вспомнил, как его отряд гнался за беляками, как нагнал их у мельницы, как окружил неприятеля и отобрал коней.
— А что с беляками делать, а? — спросил он у матери.
— Прими их в свой отряд, если они поняли, что ты борешься за правду, — подсказала она.