Проволокши солдата к выходу, незнакомец исчез вместе с ним в дверях.
- А трусы-то решили сперва, что впрямь Гром Небесный! - усмехнулась Катя.
- И я тож, честно сказать, - призналась Параша, с опаскою разглядывая распростертые тела.
Катя, будто опомнясь, побледнела: как и все люди ее племени, она с детских лет постыдно боялась мертвецов.
Незнакомец воротился, один. В руке его был короткий клинок, лезвие коего он отирал находу большим листом лопуха.
- Господь, чаю, простит меня за стрельбу в святом месте, - произнес он, приближаясь к подругам, сцепившимся невольно за руки после того, как опасность миновала.
- Кто ты? - спросила Нелли.
Незнакомец пристально смотрел на них, но и подруги тоже могли теперь разглядеть его толком. Он был молод, немного старше двадцати годов, синеглазый и загорелый. Волоса, достигавшие перетянутого шелковым кушаком пояса, были сверху цвета соломы, а внутри темнорусы. Такой же была и небольшая борода. Зимою-то, поди, темнеет, как и Филипп…
- Меня зовут Ан Анку, - ответил он наконец.
Нелли, наслышавшаяся от мужа бретонских сказок, слегка оторопела. Не часто встретишь человека, который бы запросто представлялся Призраком Смерти.
- Ты бретонец! - воскликнула она уверенно.
- Я из Перрос-Гирека, - Ан Анку все смотрел на них, смотрел и смотрел. А затем вдруг, молча, сделал престранную вещь. Снявши свою лохматую куртку, он тщательнейшим образом вывернул ее наизнанку, а затем вновь надел.
Словно кто-то вставил в оконницы витражи. С изнанки, или то как раз и была казовая сторона? куртка оказалась сплошь расшита разноцветною вышивкой, причудливой, как арабески.
- А синюю падаль надобно убрать, - как ни в чем ни бывало заметил он. - Негоже им тут валяться. Сперва я этим займусь, добрые сударыни, а после буду к вашим услугам. Пожалуй, найдется, кому мне подсобить. Эй ты, вылезай немедля!
Сперва Нелли и не поняла, кого окликает бретонец, но когда дверца исповедальни скрипнула, вспомнила, что там должна быть женщина.
Наряд рыжеволосой молодки, наконец, боязливо выбравшейся наружу, при других обстоятельствах мог бы изрядно повеселить. Платье из винного цвету парчи, рассталось, верно, не только с прежней своею владелицей, но и со своим китовым усом. Провисший подол был по этому поводу небрежно обрезан и кое-как подшит. Сверху был надет солдатский доломан. Все это несуразие несомненно изобличало маркитантку.
- А не убьешь? - тихонько спросила она.
- Самой худой и грязной кончины ты заслуживаешь, но убью тебя не я, - мрачно ответил Ан Анку. - И раскаяться ты не успеешь. Давай, помогай мне выносить твоих. Берись за ноги, а я за руки. Нет, сюда не подходи, я вытащу сам. Эх, через порог бы не таскать падали, да все едино храм переосвящать.
Катя вздохнула с облегчением лишь когда Ан Анку и маркитантка вытащили из церкви последнего солдата. Несколько времени Ан Анку не появлялся. А затем вошел уже один, с немалым и неудобным грузом в руках: три пороховницы, три ружья, пистолеты, всяческая оружейная мелочь.
- Ты отпустил ту женщину? - спросила Елена. - Она не кликнет синих с дороги?
- Едва ли.
По чести сказать, Нелли было изрядно стыдно: ну чего она бросилась на синих без оружия? И чтоб она стала с ними делать, ей даже в алтарь-то зайти нельзя! Или все ж, ради того, чтоб попытаться совлечь кощунников с алтаря, можно и женщине войти в алтарь? Все одно неладно. Вот уж Господь послал им в помощь странного этого Ан Анку.
- Ты назвался, а мы еще нет. Я Элен де Роскоф, а со мною мои подруги Прасковия и Катерина. Мы должны пробраться в Бретань, к человеку по прозванью Белый Лис.
- Вот оно как, молодая дама де Роскоф! Понятное дело, что вам надобно к Белому Лису. Я проведу вас лесными дорогами. Только не обессудьте, придется каждой из вас взять по ружью. Я могу не успеть начать стрельбу, когда на мне больше оружия, чем удобно. А так вы станете передавать мне заряженые ружья по-очереди, можно хоть с батальоном управиться.
- Прасковия будет передавать тебе ружья и пистолеты, а мы с Катериной и сами умеем стрелять! - улыбнулась Нелли. - Но будь нашим командиром, распределяй оружие.
Ан Анку вышел из церкви последним.
Тел синих солдат нигде близ входа не было.
- Пришлось столкнуть в овражек, - поймал взгляд бретонец.
- Здесь, я чаю, был мост, - Нелли нагнулась, чтобы разуться.
- Старик кюре его разобрал еще за месяц до своей гибели, - сказал Ан Анку. - Я еще спросил его, к чему было трудить старые кости, этот брод одолеет трехлетнее дитя. Не можешь ты представить, сын мой, ответил старик, какая мелочь иной раз решает дело. И вправду, некоторое время ни церковь ни его не трогали. Но в конце-концов до кюре добрались. Негодяи долго пытали старика, хотели вызнать место, где он зарыл церковную утварь.
Странная манера была у Ан Анку. Он никак, коли разобраться, не был скуп на слова, однако ж отчего-то казался немногословным. Быть может, так представлялось всего лишь потому, что по-французски он говорил с тщательностью чужого?
Выйдя из церкви, Ан Анку вытащил из кармана мягкую шляпу: поля крепились спереди к тулье белою кокардой. Если вдуматься, особой неосторожностью сие не было - такого, как этот бретонец, синие убьют сразу же, попадись он в руки, цвет кокарды мало что прибавлял.
Ружье на плече как-то подбавляло уверенности, идти сделалось легко. Но прежде, чем свернуть с опасной дороги на покойную лесную тропу, странники увидели впереди на лугу какой-то лежащий в траве длинный сверток пополам темно красный и ярко синий, с человека величиною. Это и оказался человек, верней то, что только что им было. Елена узнала недавнюю маркитантку.
Женщина лежала с гримасою муки в лице, раскинувши руки и ноги. Один башмак оказался скинут: споткнувшись в спешке меж корней платана, она упала, и, видать, потревожила дерево. Тяжелый сук, надломленный недавнею бурей, но до той поры как-то державшийся, рухнул на упавшую. Успей женщина подняться, отделалась бы шишкою на голове. Но лежащей острый свежий слом пропорол яремную вену.
- Вот так раз, - Катя присвистнула. - Кабы с дороги не приметили.
- Да и что с того, коли найдут? - удивился Ан Анку. - Только след пули и ножа вынудит синих устраивать погоню. Поэтому тела тех я свалил подале от глаз. А эта нам не опасна, пусть лежит, не хоронить же ее.
- Отчего б и не вырыть ямки? - нахмурилась Параша. - Негоже как-то оставлять женщину вот эдак.
- Напрасные хлопоты, - нахмурился Ан Анку. - Земля выталкивает обратно тех, кто осквернял храмы.
ГЛАВА XV
- Куртки такие только бретонцы носят, - рассказывала Параша, с каждым часом все лучше понимавшая французскую речь. - Вышивки тут на долгие долгие зимние месяцы, иной раз на три либо четыре зимы. Потому каждый бретонец снашивает за всю жизнь только три куртки. Первую вышивает ему мать, вторую жена, а третью дочь. Муж да отец, понятное дело, в жизни одни, а вот у какой женщины шесть-семь сыновей, так уж ей работа! Чтоб красоту зря не трепать, в будни-то куртки носят мехом наружу, а вышивкой щеголяют только по праздникам!
Интересно бы знать, подумала невольно Нелли, какой такой праздник Ан Анку вдруг обнаружил для себя в разоренной церкви, посреди трупов синих солдат?
Теперь они шли только лесами, чаще даже без троп.
- Ход долог, зато путь короток, - пояснил Ан Анку. Они сидели у костра, на котором булькал ловко свернутый из березовой коры котелок. Такое Нелли видала и в странствиях по Алтаю: скажи кому, не поверят, но вода закипает раньше, чем прогорит береста. - Завтра выйдем к устью Куэнона, что делит землю меж Нормандией и Бретанью. Там славная гора Святого Михаила.
- Кто ты, Ан Анку? - Единственное, о чем Нелли теперь жалела, сидя на ворохе мягкой хвои, так о мужском костюме, страх как сейчас бы оказавшемся кстати.
- Я шуан, - бретонец бережно снял котелок с огня. Пряно запахло собранными Парашей незнакомыми травами.
- Кем ты был до революции? Ты не похож на крестьянина.
- Прежде я был контрабандист. Но больше мне не сновать меж скалами по ночам, найду себе после войны другое дело.
- Что так?
- Грешно обкрадывать маленького сироту короля. Уж за прежнее Бог простит как-нибудь, Бретань не Нормандия. Сама скоро увидишь, молодая дама де Роскоф. Земля наша скудна, мы живем от щедрот моря. Только близ Морле идет плодородная полоса, ну да это ты не хуже меня знаешь. Должна, по крайности, знать, даже если провела всю жизнь в Вавилоне.
- Занятно ты называешь Париж. Нет, я не парижанка. Разве не понял ты, что мы не француженки? Прасковия вон плохо знает по-французски.
- Темно ты загнула, прости. - Ан Анку подкинул валежника в костер. - У нас многие женщины и вовсе по-французски не знают, и то ничего.
- У нас другая корона, - догадалась Нелли. - Мы присягали не Людовику Семнадцатому, а Екатерине Второй. Французов ведь делает французами король.
- Да, с той поры, как отдали мы нашу милую красавицу Анну за французского короля, - теперь Ан Анку понимал собеседницу. - Но как ты оказалась под иною короной, коли носишь имя Роскоф? Сие местечко самый морской краешек нашей Бретани. Я понял так, что ты нашим Роскофам родня. Да и зачем бы тебе здесь быть иначе?
- Да, муж мой был Роскоф, его род из этих краев. Но мы повстречались с ним в дальних землях.
- Теперь ясно, молодая дама, прости за допрос. Скоро уж мы в Бретани. Сегодни уж достигнем первых наших тайниц, во всяком случае тех, что ведомы мне.
- Достигнем… чего?
- Не умею объяснить не по бретонски, скоро увидите сами.
И в ту ночь они не только увидели тайницу, но и заночевали в ней. Это оказалось упрятанное под огромным дубом подземное убежище, в коем нельзя было встать в полный рост, но в нем было тепло и сухо. Корни дерева исполинскими ребрами подпирали стены, а в углу обнаружились огниво, трут, немалый огарок свечи, кувшин для воды и кусок копченого сала, увернутый так, что никакой зверь не почуял бы запах.
- И много ль эдаких тайниц? - с заинтересованным одобреньем поинтересовалась Катя.
- Эта пустяшная. Под нашей Бретанью все леса испокон веку в ходах-переходах. Не одних врагов в них пересиживали, Бог даст, пересидим и нынешних супостатов.
Но что за дивное диво предстало перед взором подруг в розовых бликах прохладного рассвета! Лес оборвался песками, и не враз можно было догадаться, что сие не пески, но побережье в час отлива. Сама полоса морской воды, синяя поутру, но темней небес, стояла необычайно далеко. Белые пески, кое где поблескивающие прозрачными лужицами, уходили к самому-самому окоему. Морское дно отличалось от берега единственно тем, что на берегу росла кое-где жесткая трава, кою пощипывали черноголовые овцы. Но не это вырвало из груди Елены возглас восхищения. Посередь песков возвышалась пирамидальная гора, служившая подножием прекрасного замка. Нет, то был не замок! Не крепостные, но церковные стены тянулись к небу, и не счесть было паривших в облаках шпилей. Гора казалась застроена сплошь, снизу деревнею, сверху прилепленными друг к другу часовнями, церквами и соборами.
- Что сие, Ан Анку?
- Гора Святого Михаила. Монастырь.
Ах, вон оно что! А вить Филипп не раз поминал какой-то монастырь на морской горе. Воистину, одно дело слышать, а увидеть воочию вовсе даже другое.
- Там сейчас монахи? Их не тронули синие?
- Нет, - Ан Анку усмехнулся. - Их еще не тронули. Это братья бенедиктинцы. Жаль, что у нас нету сейчас времени на молитву, но на гору святого Михаила подниматься долго.
- Это ведь в прилив остров? Сейчас так легко его достичь!
Ровный песок так и манил бежать к прекрасной горе.
Ан Анку промолчал, затем, настороженный, прислушался. Сошел с дороги, распростерся на земле, прижавшись ухом.
- Синие идут… - Шуан все продолжал прислушиваться. - Не те, что на днях высланы в Кан. Это люди Сантера. Батальон? Или рота? Что-то не пойму…
- Здесь есть где укрыться от них? - Параша, присев, приложила ладонь к земле, прощупывая ее трепет словно пульс больного.
- Да укрыться-то есть где, хоть бы и вон в том баркасе, - Ан Анку, хмурясь, указал на черную лодку, лежавшую носом на невзрачной траве, а кормою на песке. - Только как бы их остановить, они ведь охотятся сейчас за Белым Лисом.
- Остановить? Батальон? Да ты, парень, белены объелся? - негодующе подбоченилась Катя. - Как остановить батальон с тремя ружьями и одним в запасе?
- Вот и я думаю, как? - Ан Анку, наконец, поднялся. - Полного батальона там нету, хоть это и немногое меняет. А вить остановить их надобно. На прошлой неделе они выжгли дотла пять ферм, спалили постройки вместе с хозяевами. Вот что, спрячьтесь-ка в лодке все, стрельбою тут ничего не сделаешь.
С этими словами Ан Анку снял со шляпы кокарду и, бережно обернувши в платок, спрятал в кармане. Ружье и пистолеты с пороховницами он протянул подругам.
Глупое дело мешать человеку, у которого что-то на уме. Умирая от любопытства, по щастью пересиливавшего тревогу, подруги укрылись в липком от пахучей смолы трюме. Одна радость, под палубою обнаружилась изрядная щель, в которую был виден склон острова-горы и Ан Анку, застывший в ожидании со сложенными на груди руками, с колеблемыми ветром длинными волосами и недвижимым лицом.
Сколько прошло времени прежде, чем меньше подруг чуткая Нелли уловила слабый гул?
- Сколько народу в роте-то? - шепнула в самое ухо Параша. Но Нелли только шикнула в ответ: несколько синемундирников обступили Ан Анку, невозмутимого, словно по-прежнему был один.
- Эй, мужик! - Преувеличенно громко окликнул младший офицер. - Мужик, ты чего здесь стоишь соляным столпом?
- Еще б кудрявей сказал, командир! - засмеялся солдат. - Он же ни черта не понимает по-людски! Мужик, кого ты ждешь? Говори, коли ты шпион, так мы тебя расстреляем. А ты здорово похож на шпиона.
Ан Анку, по прежнему безмолвно, медленно окинул взглядом сперва одного собеседника, затем второго.
- Слишком туп для шпиона. Экая деревенская рожа! Отвечай, мужик, что ты делаешь?
- Что я делаю? - Ан Анку говорил теперь так же медленно, как и глядел. - Так как раз хочу продать принцам соли. Небось им нужна соль заготавливать мясной припас.
- Соль, где это у тебя соль, давай сюда! - встрял еще один из солдат.
- Соль под Фужером, остался добрый запас. Вам я не предложу, мне не нужны ассигнаты. Но коли бы сговориться с принцами о цене, так я бы прикатил бочонок, они, поди надолго тут.
- Принцы? Эй, мужик, где белые, которым ты собрался продавать свою соль?! А ну отвечай!
- Да у попов же, - Ан Анку принялся жевать соломинку. С чего только Нелли решила, что синие вмиг его раскусят?
- У попов? - вскинулся офицер. - Мужик, белые сидят там, в монастыре?
- Ну.
- Их много? Сколько там белых?
- Сколько принцев? - еще медленней переспросил Ан Анку. - Да человек тридцать с Белым Лисом. Но на днях подтянутся дважды по пять дюжин, вот тогда-то им и понадобятся припасы.
- Эгей! Слыхали, граждане? Белый Лис засел у попов, почитай один! Вот так удача!
- Э, нету ли тут ловушки, а, сержант?
- Пусть даже этот увалень врет, их там добрая сотня, - задумался старший. - В чем же ловушка? Коли стрельбы будет мало, мы сможем войти в монастырь, коли много, так отступим.
- А если улица от ворот узка? Там не может устроиться засады?
- Пустим вперед отряд добровольцев. Опять же, будет большая стрельба, поймем и другой отряд не пошлем. А вошедшие растекутся.
Синий рассуждал вполне здраво, и Елене сделалось не по себе. Не свалял ли Ан Анку дурака, науськивая синих на монашескую обитель? А вить Белого Лиса в монастыре нету. Давеча Ан Анку сказал, что они туда не держат пути. Скорей всего, никого там нету, кроме монахов, и не выместят ли на них злобу синие?