Отец читал, а Игорь тем временем потихоньку вынул меч из ножен и рассматривал блестящую, как будто новенькую, сталь лезвия с вытравленными на нем узорами.
– Булатная сталь, – сказал Шурыкин, – секрет потерян. Теперь так делать не умеют.
– Почему не умеют? – возразил Володя Зеленко. – В наше время есть стали, не уступающие булатным. Просто нет необходимости делать мечи.
– Булатная сталь перерезает платок на лету, – сказал Шурыкин.
– Вот мой платок, – ответил Зеленко. – Попробуйте разрубите.
– Не надо, – испугался Игорь. – Ведь меч старинный.
– Будешь еще саблей махать, – сказала Шура Шурыкина Володе, – зарубишь кого-нибудь.
Из шурыкинской двери выглянула Наташа и спросила:
– Прислали подарки?
– Спать сейчас же! – крикнула на нее Шура.
– Вот ты мне не верил, – сказал Игорь отцу, – а ведь меч лежал-таки у бабушки.
– Следующий раз не пиши моей маме без разрешения. Могли быть неприятности. Разве можно перевозить за границу оружие? – ответил папа.
– Тебе просто обидно, что не ты догадался, – сказал Игорь.
Ничто не могло омрачить его торжества. Меч Исаева, а может, даже тот самый исчезнувший меч бирманского генерала Бандулы лежал перед ним на столе, и Игорю ужасно хотелось попросить Зеленко немедленно поехать с ним к историку и показать ему меч.
Игоря, по правде говоря, мучила еще одна мысль. А вдруг отец отнимет меч и передаст его, например, в посольство? И никто не узнает о заслуге Игоря. Ему ведь предстояло еще написать вместе с мистером Роджерсом научную статью в журнал.
– Господи, двенадцатый час, – вдруг сказала мама, – а Игорь не спит.
– Я не маленький, – ответил Игорь. Ему меньше всего на свете хотелось идти спать.
– Игорь! – сказал отец построже.
Ссориться с родителями не следовало. Но отступить без всякого сопротивления Игорь не мог.
– Тут еще письма, – сказал он. – Надо бы прочитать.
– Не бойся, – сказала мама, – мы их читать не будем, пока ты спишь. Мы сами сейчас спать пойдем. Завтра разберемся.
Когда Игорь уже почистил зубы и лег, он услышал, как в соседней комнате потихоньку разговаривают родители. Они говорили, конечно, о мече. Шумел кондиционер, и Игорю, для того чтобы разобрать, что они говорили, пришлось подкрасться к двери. Вообще-то подслушивать плохо, но сейчас разговор касался исторической науки, и ради этого можно отступить от формальностей.
– Не стоит, пожалуй, отдавать эту историю Игорю на откуп, – говорил папа. – Меч не игрушка. А кроме того, он и в самом деле ценный.
– Не знаю, – ответила мама. – Игорь это принимает близко к сердцу.
– Может, завтра поговорить мне с Глущенкой?
– Поговорить не мешает, – ответила мама.
– А меч спрячу.
– Не спрячешь, – очень спокойно сказала мама. – Поставь себя на место сына. Ему уже скоро двенадцать. Он не маленький ребенок. И для него история с мечом – сейчас главное дело в жизни. Может, заинтересуется историей, потом пригодится.
«Молодец мама!» – подумал Игорь.
– А Евгению расскажи, – продолжала мама. – Они с Игорем, по-моему, друзья.
Больше Игорь ничего не услышал. Он постоял еще немного под дверью, потом ему захотелось спать, и он вернулся в постель.
4
В ШКОЛЕ
Утром мама сказала:
– Позавтракаешь, пойдешь в школу – все как полагается.
– У меня горло болит, – сказал Игорь, хотя никакое у него горло не болело.
– Покажи, – сказала мама.
Игорь открыл рот и сказал:
– А-а-а!
Он немного надеялся, что горло красное. Почему бы ему не быть красным? Ведь бывают же такие счастливые люди, у которых горло всегда красное. Вот, например, в Москве, в классе, был такой Сережка Фиолетов, так у него не только горло красное, но и даже ненормальная температура, а так он здоровый.
– Горло чистое, – сказала мама. – Мне бы такое. С таким горлом только в школу и ходить. А письма я сама пока почитаю.
– Мам, – взмолился Игорь, – это нечестно! Если уж я иду сегодня в школу, то ты можешь тоже пожертвовать.
– Хорошо, договорились, подожду, – согласилась мама. – А сейчас беги мойся – и завтракать. Кофе остынет.
У ворот загудел школьный автобус. Игорь, дожевывая на ходу булку, вскочил в него, поздоровался с шофером. В автобусе уже сидели две второклассницы из торгпредского дома. С ними говорить было не о чем. Игорь сел поближе к окну и стал ждать, пока автобус доедет до дома, в котором жил Богданов.
Автобус свернул с Университетской, загудел, распугав с дороги стаю бродячих собак, притормозил у лавочки, в которой парс торговал сигаретами, бананами и мылом. Шофер купил пачку сигарет, а Игорь мысленно подгонял его: скорее! Ведь очень трудно ждать, когда в тебе хранится удивительная тайна. Шофер медленно пересчитал сдачу, залез обратно в автобус, и поехали дальше. Второклассницы щебетали о чем-то своем глупом, девчоночьем. Они бы даже и не поняли, если б им рассказать про меч. Автобус свернул в узкий переулок. У ворот ждали ребята. Но это опять малыши.
Еще поворот. Переулок стал совсем узким, он петлял между невысокими заборами, магнолии свешивали белые цветы прямо на крышу машин, а выше, над ними, раскинулись пламенные деревья.
Миша Богданов стоял перед своими воротами, выжимая на одной руке портфель. Он хотел стать футболистом, как его отец, и потому, как только у него выдавалась свободная минутка, сразу начинал тренироваться. Миша вошел в автобус, держа портфель над головой, сказал всем «привет» и сел рядом с Игорем.
– Ну, что нового, старик? – спросил он.
– Да так, ничего особенного, – сказал Игорь.
– А у нас щенки родились. Пять штук, – сказал Миша. – Это не каждый день случается.
– Да, не каждый, – сказал Игорь.
Помолчали. Потом Игорь не вытерпел.
– Кстати, Миш, – сказал он, – я посылку вчера получил. Из Союза.
– Кто-нибудь приехал?
– Да, сантехник новый.
– Ну, и как там? – спросил Миша. И тут же добавил: – Один щенок белый, а остальные рыжие. Удивительно, а?
– Посылка не из Москвы, – сказал Игорь. – Из Великого Устюга, от бабушки моей.
– Где этот твой Великий Утюг? – пошутил Миша. – На реке Простыне?
– Нет, на Сухоне, между Вологдой и Архангельском. Могу поспорить на твои бутсы, не догадаешься, что она мне прислала.
– Легче легкого: сушеные грибы и варенье из клюквы.
– Ну, будешь спорить?
– Охота была! Мало ли что бабке твоей в голову придет.
– Можешь задавать мне пятнадцать вопросов. А я тебе буду говорить «да» или «нет».
– Лучше так скажи, – ответил Миша. Он немного боялся не угадать и не хотел рисковать бутсами, которые отец купил ему в спортивном магазине напротив индийского кинотеатра «Ритц».
Автобус часто останавливался, и в него влезали все новые ребята из школы.
– Скоро уж приедем, а ты все тянешь, – сказал Миша. – Мне станет неинтересно.
– Ну ладно. Бабушка прислала мне меч, – сказал Игорь.
– Чего?
– Меч. Настоящий, боевой.
– Ну уж рассказывай! Может, она тебе и кольчугу прислала, чтобы комары не кусали?
Тут автобус остановился у школы, и Игорь как ни в чем не бывало спрыгнул на землю и пошел в класс. «Теперь-то уж Мишка не отстанет, – понимал он. – Пусть сколько хочет делает вид, что ему все равно, и шутит себе на здоровье».
Миша догнал Игоря у входа в класс:
– Да ты не беги. Скажи, в самом деле, что за меч.
– Да ничего интересного. Меч как меч. Личное оружие бирманских офицеров королевских времен.
И Игорь сел спокойно за парту рядом с Бригиттой, которая приехала раньше и уже разложила обернутые в голубую бумагу тетрадки и книжки.
– Сегодня у нас какой первый?
– Русский язык, – сказала Бригитта. – Ты написал или тебе дать списать?
– Написал, – ответил Игорь. – У меня большие события. Меч привезли.
– Тот самый? – спросила Бригитта и даже тихонько взвизгнула.
Дело в том, что Бригитта про все знала. И про старика, и про матроса Исаева, и про меч. В тот день, когда Игорь написал бабушке в Устюг письмо, он был в ссоре с Мишкой Богдановым. Такая была не очень крупная ссора, но про меч рассказывать не хотелось. Мишка сказал на переменке довольно громко про Игоря и Бригитту: «Тили-тили-тесто, жених и невеста». Это потому, что Игорь, когда шли на физкультуру, держал Бригиттины тапочки, пока она застегивала портфель. Совсем несерьезный повод для ссоры, просто Игорь такого от Мишки не ожидал.
Потом они еще несколько дней почти не разговаривали. И, может быть, Игорь вообще бы ему ничего не рассказал, но сами понимаете, что, когда пришел меч, молчать было совершенно невозможно.
– Тот самый, – сказал Игорь. – Настоящий меч и ножны серебряные. Все сходится. Теперь надо поехать к старику и показать.
– Ты его принес? – спросила Бригитта.
– Нет. Дома остался. Это же историческая ценность.
– Какому старику показать? – раздался вдруг голос сзади.
Игорь обернулся и увидел, что там стоит Миша Богданов и слушает.
– Подслушивать плохо, – сказала Бригитта.
– А Игорь мне и без тебя рассказал.
– Ты ему рассказал? – удивилась Бригитта. – После всего того?
У нее от возмущения даже косы дыбом на голове встали. И глаза вместо серых стали черными.
– Да нет, я только немного рассказал, – ответил Игорь.
Бригитта демонстративно повернулась к тетрадкам и сделала вид, что Игоря больше не существует. Она была очень принципиальная.
– Ну и попал ты под каблук! – сказал Мишка. Ему очень хотелось узнать все про меч, а тут вмешалась эта Бригитта.
– Молчи! – сказал Игорь. – С тобой лучше дела не иметь. Трепло ты.
– Сам трепло, – сказал Мишка. – «Мне посылку прислали. Догадайся, что такое…» Раз начал, договаривай.
– Сам себе и договаривай, – сказал Игорь и еще бы добавил, но тут вошла учительница Амалия Ивановна, и пришлось заняться русским языком.
На переменке Бригитта оттащила Игоря в угол, чтобы он обо всем рассказал. Он и рассказал, хотя рассказывать было не о чем. Ведь он еще не читал документов и меч видел каких-нибудь несколько минут, а потом пошел спать.
– Отец сегодня журналисту Глущенке позвонит, – сказал он. – Мне одному взрослые не очень доверяют. Ну что поделаешь!
– И правильно делают, – сказала Бригитта, которая была очень разумной девочкой, хотя и любила иногда наболтать лишнего. – А то ты потеряешь его или натворишь чего-нибудь.
– Почему же я должен натворить? Я первый догадался про меч. Мне даже отец не поверил. Я сам написал бабушке.
– А ты думаешь, что твой дедушка был тот, который на картинке?
– Вполне может быть. А то откуда же меч попал к нам в Устюг? Вот сегодня прочту, и все встанет на свои места.
– А можно, я к тебе приеду? – спросила Бригитта.
– Конечно, – обрадовался Игорь. – Ты же недалеко живешь. Можно даже пешком.
– Зачем пешком? Я скажу папе, он меня на машине подвезет.
– Знаешь что, – сказал Игорь, – ты лучше ему пока про меч не говори. Вдруг это ошибка.
– Ладно, – сказала Бригитта. – Ты когда будешь письмо читать?
– Первый раз сразу после школы. Но вечером, когда папа придет с работы, еще раз прочтем. И для тебя тоже.
На том и договорились. А с Мишей Игорь больше не разговаривал. Если бы он еще раз подошел и попросил рассказать про меч, Игорь бы рассказал, все-таки раньше они были друзьями, но если сам не подходит, гордость изображает, так ему и надо.
Когда прозвенел последний звонок и Игорь с Бригиттой вышли из школы, автобуса еще не было. Но тут на дорожке показалась голубая машина «Консул» Бригиттиного отца Данчева. Бригитта сказала:
– Давай мы тебя подвезем, а то автобусом долго ехать.
Раньше бы Игорь наверняка отказался, но сейчас он очень спешил и поэтому согласился.
Бригиттин отец, черный и бровастый, сам сидел за рулем. Бригитта подбежала к нему и сказала что-то про Игоря по-болгарски. Отец перегнулся назад, открыл заднюю дверцу и сказал:
– Садитесь.
Игорь уже хотел сесть, как увидел, что по дорожке к школе поднимается еще одна машина – синий «Москвич». Это была машина Глущенки.
– Игорь, – крикнул корреспондент, – погоди! Я за тобой!
– Спасибо, – сказал Игорь торгпреду Данчеву. – За мной приехали. Бригитта, значит, вечером жду.
– Обязательно, – сказала Бригитта.
Глущенко развернул машину перед входом в школу.
– Вам папа звонил? – спросил Игорь.
– Конечно. Ты, значит, все-таки получил?
– Ага.
– А я не очень поверил тебе сначала. Но не обижайся. Будь ты на моем месте, может, совсем бы не поверил. Я сначала думал вечером к тебе зайти, а потом как-то получилось, что дел срочных нет, и решил взять тебя из школы.
– Ну и правильно, – сказал Игорь. – Интересно получается. Пока я один верил в меч, все молчали. А как только меч прислали, отец даже хотел его у меня отобрать.
Глущенко ничего не ответил.
5
СТАРЫЕ ПИСЬМА
Пообедали вместе с Глущенкой, а потом поднялись наверх, и мама достала из шкафа бумаги, завернутые в целлофан. И меч.
– Я с вами посижу, – сказала мама. – Я ведь тоже люблю приключения, только некогда ими заниматься.
– Ты читала письма? – спросил Игорь.
– Нет, не успела. Я ездила в посольство. С завтрашнего дня выхожу на работу. Теперь ты будешь видеть своих родителей только вечерами, как и в Москве.
– Ну и молодец, что будешь работать, – одобрил Игорь. – Если ничего не делать, можно с тоски помереть.
Глущенко поддержал Игоря и сказал, что он за равноправие женщин. И Игорь был за равноправие женщин. Он всегда гордился, что его мама работает, а не прозябает в домашнем хозяйстве.
Сначала они еще раз осмотрели меч.
– Ценная штука, – сказал Евгений. – Настоящий бирманский меч. Видишь, здесь на клинке даже надпись по-бирмански вырезана. Вот только я бирманский мало знаю. То, что меч мог попасть в Устюг недавно, исключается?
– Исключается, – сказал Игорь.
– Ладно, отложим его пока и займемся письмами.
Евгений вложил меч обратно в серебряные ножны и отодвинул в сторону.
Из целлофана Глущенко извлек конверт. Конверт был серый и совсем не старый. Внутри его лежал еще один конверт и страничка из какой-то книги или журнала. И маленький конверт, и страничка были желтоватые, очень древние, и Евгений положил их перед собой на столе и стал рассматривать.
– Ну, с чего начнем? – спросил он.
– С письма, – сказал Игорь.
– С вырезки, – сказала мама.
Евгений взял вырезку. Это был узкий листок старой серой бумаги, рыхлой и мягкой, такой, что буквы глубоко впечатались в нее. Один абзац был подчеркнут сбоку порыжевшими от времени чернилами. «Сие обо мне», – было написано на полях. Евгений прочел отчеркнутое место:
– «Волны поднимались, как горы, фрегат то возносился на вершины их, то бросаем был в изрытые водяные пропасти. Было темно и пасмурно, и ливень обнял наш шлюп каким-то страшным хаосом. Присоедините к этому свист ветра в снастях, скрип перегородок в шлюпе, бросаемом с боку на бок, пушечные выстрелы и фейерверочный огонь, ярко освещающий мрак в бурю, и вы будете иметь только бледную копию всех ужасов этой ночи! Когда с хребта волны шлюп падал вниз, казалось, что мы находимся при подошве высочайшей водяной горы. Сильнейший вихрь рвал верхи валов и разносил брызги дождевою пылью по воздуху. В эту ужасную ночь мы потеряли одного из лучших наших канониров, Ивана Исаева, которого смыло волною за борт. Я особенно жалел об этой прискорбной потере, ибо привязался к молодому вологжанину, обладавшему живым умом и любознательностью…» Вот и все, – сказал Евгений Александрович.
– А дальше?
– Дальше еще несколько слов. Они не отчеркнуты. «Восьмого августа мы вернулись в Батавию и оттуда взяли курс на юг. Не очень приятно предпринимать и обыкновенное плавание с течью, а нам предстояло идти на таком судне…»
– Но откуда это? – спросила мама. – Ведь фамилия-то наша.
– Больше того, – сказал Евгений, вертя в руках страницу. – Это, очевидно, тот самый Исаев, которому и принадлежал меч.
– Ясное дело, – сказал Игорь. – Значит, он был канониром? И упал в море?
– Да, артиллеристом.
– А на картинке у старика он с мечом стоит у пушек, – сказал Игорь.
– Не спеши с выводами, – сказал Евгений. – У нас есть еще одно письмо.
– А что это мог быть за корабль? – спросила мама. – Они собирались в какое-то трудное плавание.