Сквозь слёзы Франческо увидел, что чья-то рука протягивает ему маленькое морщинистое яблоко.
Он взял его и, не надкусив, спросил:
— Кто это? Ты? Как тебя зовут?
— Амелия, а это Андрео — мой двоюродный брат… Мой папа погиб во время войны, больше у нас никого нет… Дон Винченцо взял меня потому, что у меня все ноги в шрамах. Видел? Это от бомбардировки. Я была тогда совсем маленькая и ничего не помню.
Анна, та самая девочка, которую они увидели на перекрёстке, тоже заговорила тихо и серьёзно:
— Видал, какие у меня красивые туфли? Мне подарила их одна синьора. Я у неё мыла полы. Но потом она выгнала меня, потому что у нас дома заболели дети, а у той синьоры тоже были дети, и она боялась, что я перенесу заразу.
Вдруг Доменико остановился.
— Я устал, — сказал он.
Анна с тревогой посмотрела на Доменико. Он весь был воплощённое упрямство. Нет, он совсем не устал, он назло сделал вид, что устал!
Дядя Филиппо равнодушно посмотрел на Доменико, вынул трубку изо рта и указал на собачье место — нечто вроде люльки, качавшейся под фургоном на цепях.
— Залезай туда. Там тебе будет удобней!
Ребята рассмеялись, не удержался от улыбки и Доменико.
Не заставляя просить себя дважды, он залез в люльку, лёг на живот и, подперев щёку рукой, весело улыбнулся.
Все снова рассмеялись, а Амелия в шутку залаяла.
Пудель, увидев, что кто-то занял его место, с лаем прыгнул в люльку. Тут он, видно, понял, что для тревог оснований нет, и растянулся рядом с мальчиком.
Люлька приятно покачивалась в такт мерному ходу фургона, и у Доменико впервые за всё это время стало спокойно на душе. Он состроил Франческо гримасу и залаял:
— Гав! Гав!
— Отлично, — заметил дядя Филиппо. — Теперь можно спать спокойно. У нас теперь как-никак две собаки!
Так начались их скитания.
Альбинос вынул инструмент из футляра. Он взял звучный аккорд, и за ним потоком хлынули чудесные звуки.
По дороге двигалась длинная колонна.
Франческо натянул на лицо старый отцовский вещевой мешок. Так он не видел ни звёзд, ни облаков, бежавших по небу. В темноте казалось спокойнее и можно было поплакать.
Он слышал, как шепчутся Анна и Амелия, но ему не хотелось оборачиваться. Дядя Филиппо громко храпел, и это напоминало об отце.
И вдруг до Франческо донеслись громкие голоса и топот множества ног. Он открыл глаза; день был в полном разгаре. «Как я долго спал!» — мелькнуло у него в голове.
Шум всё нарастал. Со стороны села по дороге двигалась длинная колонна, люди несли плакаты и флаги… Впереди на маленьком ослике ехал мальчик; в руке у него была жердь с белым полотнищем.
— Кто это? — спросил Франческо дядю Филиппо, раскуривавшего свою трубку.
— Батраки… Они идут обрабатывать пустующие земли, — ответил дядя Филиппо. — Это я уже видел не раз. Люди хотят жить и работать, а вокруг столько земель, на которых никто ничего не сеет!
— Об этом написано на их плакатах, — добавила Анна. — Я умею читать.
Она, как всегда, заплетала свои косы. Видно, так ей было удобнее думать и говорить.
— А что там написано? — спросил Франческо.
— «Земля»! Там написано «Земля»! Видишь?
Франческо посмотрел на один из плакатов. Действительно, на нём виднелись какие-то чёрные значки. Но для Франческо все они были совершенно одинаковы. Ведь он не умел читать.
БЕЛОЕ ЗНАМЯ
Проходя мимо фургона, батраки сердечно приветствовали странников:
— Добрый, день!
Не хотите ли присоединиться к нам?
Они были веселы и словоохотливы, будто шли на праздник. Альбинос, отвернувшись от них, с презрением сплюнул.
— Землеройки! — крикнул он.
Но батраки не расслышали его слов.
Дядя Филиппо, наоборот, вынув трубку изо рта, от души отвечал на приветствия. Глядя на него, с уверенностью можно было сказать, что он охотно присоединился бы к батракам и пошёл обрабатывать пустующие земли.
— Как же они делают это? — спросил Франческо.
— Очень просто, — ответил дядя Филиппо. — Приходят на землю синьоров и начинают её копать.
— И тогда земля становится их собственной?
— Нет… тогда приходят карабинеры и начинают разгонять их. Но они говорят им: «Хорошо, мы разойдёмся! Но дайте нам земли! Мы крестьяне, а земли у нас нет… Что за крестьянин без земли?..»
Дядя Филиппо говорил о захвате земель, точно рассказывал сказку. Но нет, это была не сказка. Вот колонна свернула на тропинку, в поле. Там, вдали, начинаются пустующие земли, владельцы которых и не думают их обрабатывать…
Мальчик с белым полотнищем не поехал дальше. Он остановился у края дороги и провожал своих товарищей, размахивая шестом.
Франческо, Доменико и Анна направились к нему сначала робко, а затем более уверенно, потому что мальчуган улыбнулся им.
— Привет! — сказал он, когда ребята подошли.
— Что ты делаешь? — спросила его Анна. — Почему не идёшь захватывать землю?
— Туда пошли отец и братья. А меня оставили здесь. В случае чего надо дать сигнал…
— Какой сигнал? — спросил Франческо.
— Что карабинеры приближаются…
— И тогда батраки убегут?
— Нет! Тогда они сойдут с земли и станут на тропинке. А тропинка ничья, никто не имеет права согнать с неё…
Трое маленьких бродяг с восхищением слушали его рассказ. Вдруг Доменико сказал:
— Если бы отец был жив, он тоже пошёл бы захватывать землю.
Франческо удивлённо посмотрел на него. Доменико был очень взволнован, лицо его горело… Анна с улыбкой обняла мальчика.
— Пошёл бы! Говорю вам, что пошёл бы! — с жаром твердил Доменико. — Он обработал бы землю и купил мне новую руку!
И Франческо тоже подумал про себя: «Как плохо, что у нас крестьяне не захватывают землю!.. Тогда бы мы не были такими бедными и маме не пришлось бы продавать нас дону Винченцо».
Он снова посмотрел на мальчика с белым полотнищем. Оно было порванное и грязное, такое же, как и рубаха мальчика. Мальчик был бос, а рубаха надета прямо на голое тело; загорелое и мускулистое, оно просвечивало в нескольких местах… И всё же лицо у этого паренька отважное, глаза ярко блестят. Беседуя с ребятами, он всё время поглядывал на дорогу.
Доменико решил помочь ему.
— Я предупрежу тебя, как только увижу карабинеров! — сказал он.
Тут они услышали голос дяди Филиппо:
— Мы уезжаем, ребята!
— Эй, бездельники! — кричал Альбинос. — Ждёте, чтоб я подстегнул вас кнутом?
— Будь у меня кнут, — процедил сквозь зубы Доменико, — я бы хлестнул им по твоему лицу, Альбинос.
Но ничего не поделаешь. Трое маленьких бродяг медленно зашагали к фургону, оглядываясь на мальчугана с полотнищем. Но тот, казалось, уже забыл про них. Точно заправский часовой, он внимательно и насторожённо смотрел па дорогу.
И тут Франческо почувствовал зависть. Как хотелось бы ему очутиться на месте этого мальчугана, стоять с полотнищем в руках и подавать сигналы!..
Он взял Доменико за локоть.
— Когда мы вернёмся домой, — сказал он, — мы тоже пойдём захватывать пустующие земли.
Через два дня они остановились возле развалин, которые Франческо принял за мост. Но на самом деле это были остатки водопровода, построенного древними римлянами. Когда спустилась ночь, все увидели, что северная часть горизонта как-то странно светится.
— Там, должно быть, пожар, — сказал Франческо.
Дядя Филиппо усмехнулся, попыхивая своей трубкой.
— Это не пожар, — сказал он. — Это Рим. Это огни Рима.
В тот вечер ребята долго не могли заснуть. Они тихо лежали, не сводя глаз с этой далёкой сияющей полосы.
Франческо ринулся вперёд и протянул клетку с билетиками.
— А что если бы он нас арестовал? — испуганно спросил Франческо.
Анна рассмеялась.
Доменико проголодался. На одну из монет ребята купили пирожное, и все попробовали по кусочку. Пирожное было сладкое и очень вкусное. Такого ещё никто никогда не ел.