— Он все еще… — начал Пух, но тут же замолчал и немножко подумал. Он подумал о Кролике, о том, что сказал бы Кролик, окажись он на его месте.
— Мой дорогой друг Кролик, — продолжил Пух со всей важностью, на какую был способен, — мой самый дорогой друг Кролик просил передать вам, что вы должны привести в порядок его дом. И не забудьте про грядки на огороде… и… ну да, про грядки. Кролик потом проверит, чтобы все было на своих местах.
И тогда Родственники и Знакомые вместе со всеми жителямй Зачарованного Леса отправились в дом Кролика и навели порядок и сияющую чистоту, причем на это понадобилось совсем немного времени. Все мыли, убирали, чистили и пели свои любимые песенки, а Пятачок спел песенку на французском языке, которой его научил Кристофер Робин. Она была признана самой лучшей, и Пятачок научил этой песенке всех остальных, и они спели ее хором. И даже проснувшийся к этому времени Кролик пел вместе со всеми. Хотя Сова бубнила:
— Вы слышите? Вы слышите? Он немного фальшивит.
Но никто этого не услышал, или все притворились, что не слышат.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой наступает ужасная жара и из реки выходит Некто
Никто не мог припомнить ничего подобного. За сорок дней и сорок ночей не пролилось ни капельки дождя, а солнце становилось все горячее и горячее. Небольшие ручьи уже не искрились. Болото возле домика Иа-Иа пересохло, а большая река стала тоненьким ручейком, и Ру теперь мог перепрыгивать ее, даже не замочив кончик хвоста.
А потом стало еще жарче. Тигра еле-еле передвигался в своей жаркой полосатой шубе, Пятачок прятался в тени Иа-Иа, а Иа-Иа лениво помахивал хвостом, отгоняя назойливых мух. Барометр Совы показывал «Жарко», и сколько бы Сова его ни крутила, стрелка застыла на одном месте и никуда не хотела двигаться и ни в какую не желала обещать даже самого маленького дождя.
Река становилась все уже и уже, и в конце концов превратилась в несколько луж, по которым упоенно скакал Ру. Иногда Кенга так уставала от жары, что не следила за ним, и он, возвращаясь домой, шлепал грязными лапами по чистому ковру.
На дне пересохшей реки Иа-Иа нашел старую железную фляжку с надписью «ХРАБРОМУ ВОИНУ КОРОЛЕВЫ» и решил, что в этой фляжке будет удобно хранить воду, ну, конечно, если когда-нибудь пойдет дождь.
Кристофер Робин и Пух помогли Иа-Иа вытащить фляжку, а потом присели отдохнуть, и Пух вздохнул:
— Тебе хорошо, Кристофер Робин, ты можешь раздеться, а я не могу снять свой мех.
Но Кристофера Робина так разморило от жары, что он не ответил.
И вот однажды, в день, который кто-то назвал одним из самых жарких, а другой — просто самым жарким, из бывшей реки, а теперь — из лужи на берег вышло Долговязое Существо в Блестящей Коричневой Шубке.
— Ух ты! — сказало Существо в Блестящей Коричневой Шубке, озираясь вокруг глазами-бусинками. — Как должна вести себя приличная выдра, когда она не может принять ванну? И, — надменно добавила она, — когда ей нечего есть.
— Ты со мной разговариваешь? — спросил Кролик, который после стирки выливал в лужу мыльную воду из тазика.
— А ты кто, Длинноухий?
— Я — Кролик, — ответил Кролик, его удивил и оскорбил такой вопрос. — А ты кто?
— Здесь я задаю вопросы, Длинноухий Кролик. По-моему, ты не умнее меня, если не знаешь, кто я такая. Тебя только что вытянули за уши из шляпы фокусника?
Кролик так растерялся от этих слов, что просто замер на месте.
Существо в Блестящей Шубке, заметив это, несколько раз хрюкнуло, и это хрюканье очень напоминало хихиканье.
— Ладно, Кролик, если хочешь знать, я — Лотти. Но ты не ответил на мой вопрос.
— На какой вопрос?
— Не помню, — сказала Лотти.
— Мне надо поговорить с Кристофером Робином, — пробормотал Кролик и удрал намного быстрее обычного.
Кристофер Робин изучал карту мира.
— Интересно, почему так много стран раскрашены в розовый цвет? — спросил он.
— Извини, но для всего этого у меня нет времени, — ответил Кролик.
— Да, но ведь земля в этих странах коричневого цвета, а вовсе не розового, — задумчиво продолжил Кристофер Робин. — И если наша планета круглая, то почему карта плоская?
— О, дорогой Кристофер Робин! — взмолился Кролик. Столько вопросов за одно-единственное утро! Тут и Очень Толковый Кролик растеряется. — Видишь ли, из реки только что вылезло Существо в Блестящей Шубке и требует ванну и ужин. И мне все это совсем не нравится.
— У меня есть ванна! — обрадовался Кристофер Робин, тут же позабыв о карте. — А в кладовке лежат консервы.
— Ты хочешь пригласить это Существо сюда?
— Конечно. Пойдем и спросим, не согласится ли оно зайти ко мне в гости.
К тому времени, как они добрались до грязной лужи, которая когда-то была большой рекой, вокруг Лотти собрались почти все обитатели Зачарованного Леса, а она крутилась перед ними, как балерина из музыкальной шкатулки.
— Глядите, — говорила она, — в лучах солнца моя прекрасная шубка отливает серебром, а когда облачно, она становится тусклее. Видите? У меня золотые глаза и длинный хвост. Почему вы не восхищаетесь моим длинным и гибким хвостиком? Боитесь моих белых зубов? Поверьте, они острые, очень острые.
Все в испуге попятились, но Лотти, вильнув хвостом, скрылась за кустарником.
— Попробуйте поймать меня, если сможете! — крикнула она. — Спорим, не сможете?
Все притворились, что не видят Лотти, хотя ее длинный хвост на добрые шесть дюймов выглядывал из-за куста, и только Тигра прыгнул и нечаянно отдавил ей хвост. Лотти угрожающе зарычала.
— Добро пожаловать в Лес, — поторопился сказать Кристофер Робин, пока не началась драка. — Я — Кристофер Робин, и, если хочешь, можешь принять ванну в моем доме.
Лотти благосклонно кивнула.
— Благодарю, Кристофер Робин. Я бы не побеспокоила тебя, если бы так не нуждалась в ванне.
И все направились к дому Кристофера Робина.
Кристофер Робин включил воду и помог Лотти забраться в ванну.
— Чуть прохладнее, Кристофер Робин, — попросила она. — Обожаю холодную воду. Она меня бодрит.
А потом она долго плавала в ванне, подбрасывая и ловя губку, закручиваясь в шар, вращаясь и издавая удовлетворенное и восхищенное ворчание.
Но когда Кристофер Робин предложил ей консервы, Лотти сказала:
— Выдры едят угрей и лягушек, именно это я и хочу на ужин.
— У нас нет угрей и лягушек, Лотти. Может, ты все-таки попробуешь сардины?
— В оливковом масле или в томатном соусе?
— Не знаю! — честно признался Кристофер Робин. Он пошел в кладовку и вернулся оттуда с консервами.
— В приличных домах, — сказала Лотти, — есть и то и другое!
Кристофер Робин завернул Лотти в желтое одеяльце и отнес в гостиную. Потом он подал ей на блюдце сардины в оливковом масле. Она с жадностью и чавканьем проглотила их и сказала:
— Неплохо. А теперь послушайте, как я умею свистеть.
И начала насвистывать мелодию. Лотти свистела очень красиво, все захлопали, а те, кто посмелее, даже закричали: «Браво, Лотти!»
— Спасибо. Мне здесь понравилось. Думаю, я у вас останусь, — сказала она, делая реверанс.
* * *
А дождь все не шел. Иа-Иа пробовал укрыться в собственной тени, но, что бы он ни делал, тень всегда оказывалась проворнее и ускользала. Иа-Иа сдался и пошел собирать росу с листьев колючей ежевики.
— Это такая маленькая забава, — приговаривал он. — Правда, мало приятного, когда в рот попадает паутина. Но лучше уж роса с паутиной, чем совсем ничего.
Кристофер Робин в тот день включил кран, чтобы наполнить ванну для Лотти, но раздался лишь кашляющий звук, и из трубы вырвалась только тоненькая коричневатая струйка.
— О нет! — воскликнула Лотти. — Я не буду купаться в такой грязи! Мне нужна чистая вода!
Но чистой воды не было, и пришлось собрать всех на Срочное Совещание. Сова составила повестку дня, в которой значилось:
Совещание проводила Сова.
— Пункт первый, — объявила она. — Регламент Совещания. Кто хочет выступить?
— Никто, — сказал Кристофер Робин. — Потому что ни у кого нет этого самого… Регламента. И даже если он у кого-нибудь есть, то никто не знает, что это такое.
Все одобрительно зашумели.
— Ладно, — неохотно согласилась Сова. — Это пропустим. Пункт второй.
— Можно я выступлю? — спросил Кролик. — Нам нужна вода, но ее нет. Это значит, что мы должны ее найти.
— И быстро! — добавила Лотти.
— Это верно, — признала Сова. — Но где же мы ее найдем?
Иа-Иа поднял копыто.
— Если бы все умели прислушиваться к моим словам, но никто этого не умеет, впрочем, я все равно скажу… О чем я? Ах, да. Если бы в этом Лесу почаще думали, вместо того чтобы без конца совещаться, то все бш помнили, что возле Шести Сосен был старый колодец.
— И он все еще там? — спросил Кролик. — И мы можем его найти и набрать в нем воды, если, конечно, он там и мы сможем его найти?
— Может, там, а может, и не там, а может, и не совсем там, — ответил Иа-Иа. — А тройное «может» в целом означает «вероятно».
— Тогда мы должны отправиться на поиски, — сказала Сова.
Они так и не нашли бы старый колодец, если бы не Лотти. Когда друзья подошли к огромному камню, увитому плющом, она вдруг села и задрала голову, шерсть на ее спинке встала дыбом, ушки насторожились, нос начал подергиваться. А потом Лотти очень тихо сказала:
— Источник здесь. Я чую воду. Вода для выдры как воздух для птицы.
И все принялись за дело. Кристофер Робин рубил большие кусты, кто-то расчищал мелкие заросли, кто-то тащил ветки в сторону, а кто-то попросту мешался под ногами. Скоро обитатели Леса увидели отверстие. Отверстие, которое Кристофер Робин назвал шахтой, было завалено гнилыми досками. По гнилым доскам ползали мокрицы, на железной цепи болталось старое ржавое ведро, а цепь была прикреплена к еще более ржавой и старой лебедке.
Пятачок заглянул в колодец и испуганно вздрогнул:
— Он очень глубокий.
— Что ж, — глубокомысленно заметил Кристофер Робин, — теперь мы знаем, где находится колодец, осталось узнать, есть ли в нем вода. А это можно проверить, бросив туда камень. Если вода есть, мы услышим всплеск. Есть у кого-нибудь камешек?
— У меня есть, — сказал Тигра. — Но это камешек для игры. Чемпионский камешек. Тридцать-шестерка.
— Тигра, — строго нахмурился Кролик, — мы должны узнать, есть ли там вода, и нам очень нужен твой камешек. Дай его мне.
— А если не дам? — Но Тигра уже понял, что камешек придется отдать.
Кролик взял камешек Тигры, поднял его высоко над шахтой, попросил всех замолчать и бросил камешек вниз. Все прислушались. Казалось, прошло несколько минут, но на самом деле — лишь несколько секунд, а потом все ясно расслышали слабое «плюх».
— Отлично, — сказал Кристофер Робин. — Это просто отлично.
— Ну да, я понимаю, что это отлично, Кристофер Робин, — сказал Пух. — Только вода — там, а мы — здесь…
— Но у нас есть ведро, — напомнил Кристофер Робин. — Мы опустим ведро, вода наберется в него, и мы его вытянем.
Все радостно загалдели, а Пух сказал:
— Вот что значит — иметь мозги!
Кристофер Робин ласково засмеялся:
— Глупенький мой мишка! — и начал опускать ведро.
Все смотрели, как раскручивается цепь, лебедка вращалась с таким грохотом, словно кто-то колотил сразу в сто кастрюль. Вдруг все остановилось — и ведро остановилось, и лебедка, и шум.
— Машины! — проворчал Иа-Иа. — Современные изобретения! Какой от них толк! Вечно их нахваливают, а они никогда не работают так, как положено.
— Что-то мешает, — сказал Кристофер Робин. — Камешек добрался до воды, а ведро — нет. Нам нужен… — Он оглядел всех, откашлялся и продолжил: — Нам нужен храбрец, который отважится спуститься в ведре, убрать преграду и набрать воду.
Все молчали, только ветер шумел в соснах, да где-то высоко гудели пчелы.
— Конечно, этот храбрец должен быть не только отважным, но и маленьким.
Снова повисло долгое молчание. Пятачок поднял глаза и заметил, что все смотрят на него.
— Ой, мамочки, — пропищал он. — Почему вы так на меня смотрите? — Пятачок, конечно же, понял почему. — Ой, мамочки, — повторил он. — Ой, мамочки!
А потом он молча полез в ведро. Ведро скрыло его целиком. Только розовые ушки торчали над краем.
— Я не очень хочу быть храбрецом, — признался Пятачок.
Иа-Иа ухватился за лебедку:
— Если захочешь подняться, маленький Пятачок, кричи: «Поднимай!» — а если захочешь еще опуститься…
— Опуститься? — пискнул Пятачок.
— Кричи: «Глубже!»
— Ой! — снова запищал Пятачок. — Ой, мамочки, мамочки!
— Опускай! — крикнул Кристофер Робин, и Иа-Иа принялся крутить лебедку.
Лебедка заскрипела, цепь загрохотала, и ведро стало медленно опускаться. Пятачок, задрав голову, смотрел на друзей, которые становились все меньше и меньше. От страха он не переставая повизгивал, визг эхом отзывался в колодце, пугая Пятачка еще больше. Цепь раскачивалась, темнота сгущалась. Пятачок судорожно вцепился в край ведра.
— А что, если цепь порвется? — шептал он сам себе. — Что, если ведро упадет и разобьется вдребезги? А если преграда будет тяжелой или их будет несколько? Вдруг все забудут, что я здесь, и пойдут домой пить чай и печь булочки?
Вокруг него тут же раздался шепот эха:
— Печь булочки, печь булочки…
Пятачок старался не думать о плохом, но ничего не получалось.
И вдруг ведро остановилось.
Пятачок сумел разглядеть преграду. Эта была ветка дуба, перегородившая колодец.
Пятачок вытащил ветку и бросил ее вниз. Это было очень трудно, почти так же трудно, как отважиться быть Храбрецом. Ветка упала, послышался всплеск, и ведро стало опускаться очень быстро. Потом раздался другой всплеск, и Пятачок почувствовал, как ведро закачалось на воде. Вокруг был целый океан темной, блестящей воды.
Теперь Пятачок знал, что делать.
Он наклонил ведро и зачерпнул воду. Ведро наполнилось ровно наполовину, и Пятачок по грудь оказался в воде. Тогда…
Он взобрался на край ведра и покрепче ухватился за цепь. И потом…
Пятачок крикнул: «Поднимай, Иа-Иа!»
Он услышал собственный голос, на все лады повторяющий: «Поднимай, ай-ай! Иа-Иа, а-а-а!»