Лило никак не могла успокоиться:
— Нет, как этот полицейский обвел нас вокруг пальца! Какой он устроил спектакль, когда его якобы втащили в замок и пристрелили! Ведь он действовал совершенно один, а мы думали, там целая банда. Он только переоделся — и все!
— А мы-то ему все рассказали! — стонала Поппи. — Но какое отношение ко всему этому имел Шламицки и что с ним стало?
— Да, это, конечно, он толкнул софит и подменил флакон в гримерной, — подтвердил Аксель. — У него было задание нас запугать. За свою работу он получал хорошие деньги, а они ему были очень нужны: его подруга Вильма была просто ненасытна, когда дело касалось украшений и драгоценностей. И он влип в эту историю. Наверное, суда ему не избежать, хоть он и твердит, что не знал, как далеко зайдет Йозеф Бойер в своей игре. И что вовсе не хотел нас убивать, а только припугнуть. И что потом у него проснулась совесть и он пришел нас освободить.
Когда были обсуждены все подробности, Лило, опустив голову, обратилась к Доминику:
— Мы должны попросить у тебя прощения… Мне и сейчас страшно стыдно — как же мы могли тебя подозревать в чем-то плохом? Скажи, ты очень сердишься?
— Ерунда, все в порядке, — отмахнулся Доминик и смущенно улыбнулся.
Друзья с облегчением бросились его обнимать и жать ему руку, еще раз переживая все перипетии минувшей недели.
Тут в комнату вошел Клаус Юрген и объявил:
— У Акселя три дня не будет съемок. Предлагаю вам воспользоваться этой паузой и съездить всем вместе на Цугшпитце!
Кникербокеры вопросительно на него посмотрели — они не знали, что такое Цугшпитце.
— Это самая высокая гора в Баварии. Высота ее около трех тысяч метров, а самое главное — там, наверху, вы не найдете применения вашему детективному зуду. Еще одного потрясения мои нервы не выдержат. Понятно?
Четверка послушно кивнула. Им и самим требовалась некоторая передышка. Хотя бы на недельку. Но не дольше. Ждать следующего приключения дольше одной недели они бы не согласились ни за что на свете…
Призрак в школе
Привидение
«Что бы это могло быть?» — встревожился школьный сторож господин Мюллермайер. Он только что вошел в Густав-гимназию, раньше времени вернувшись из путешествия по Шотландии. С верхних этажей доносились какие-то странные звуки.
Была среда, 22 августа, у господина Мюллермайера оставалась еще целая неделя отпуска, а в школе должна была царить тишина, как и полагается в каникулы.
Но сверху слышалось какое-то жужжание и свист, и сторожу стало не по себе.
Фердинанд Мюллермайер насторожил свои большие оттопыренные уши, из-за которых мальчишки непочтительно звали его за глаза то Локатором, то Эхолотом.
Но уши его отличались не только размерами, но и чутким слухом. Поэтому он легко установил, что таинственные звуки доносятся с четвертого этажа.
«Фердинанд, ну что ты стоишь как баран перед новыми воротами! Ступай наверх и посмотри, что там происходит!» — строго приказал он сам себе.
Не торопясь, ступенька за ступенькой он поднялся на второй этаж. Потом выше, на третий и на четвертый. Немного постоял там. Да, сомнений не было: здесь шум был громче всего.
Господин Мюллермайер набрал в грудь побольше воздуха и громко крикнул:
— Эй! Кто там? Эй!
Жужжание замедлилось и потом совсем оборвалось. Теперь он понял, что это было: бормашина… Ну да, какой сверлят зубы. Или маленькая электродрель. Но интересно, кто это мог тут что-то сверлить без разрешения?
Дверь класса в конце коридора стояла раскрытой. Оттуда на бетонный пол коридора падала полоса бело-желтого света.
В этой полосе вкрадчиво, как в замедленных кинокадрах, возникла тень. Сначала выросла шляпа с полями. Потом за шляпой потянулась длинная, до пола закутанная в покрывало фигура.
Господин Мюллермайер сглотнул и хрипло выдавил:
— Кто вы такой? Что вы там делаете? Я сейчас же позвоню в полицию! — Голос его от волнения пресекался.
Тут тень ожила. С каким-то булькающим задушенным вскриком из класса выскочил неизвестный тип в длинном черном плаще. Он подхватил полы плаща и распростер их, как летучая мышь крылья. На ядовито-зеленом фоне подкладки четко обрисовалась тощая фигура в черном трико.
Лицо призрака было затенено широкими полями шляпы. Но тут он быстро сдвинул шляпу наверх, и сторож увидел — лицо не лицо, а застывшую белую маску с громадными горящими глазами. И это адское видение, широко раскинув руки, ринулось прямо на сторожа.
При этом привидение еще раз взревело: «А-а-а-а»! — и взмахнуло руками, словно собираясь взлететь.
— Нет! — закричал сторож. — Стой! — Он отпрянул в сторону и вцепился в кованые перила лестницы.
Призрак мчался к нему, но когда их разделяло уже не более трех метров, вдруг резко скакнул в сторону, рванул дверь кабинета биологии и нырнул туда. Дверь захлопнулась за ним с громким щелчком.
Через несколько секунд сторож опомнился.
— Ах ты, безобразник, ну погоди, я тебя сейчас!
Ругаясь, он двинулся к кабинету биологии. Теперь-то призрак был у него в руках: из кабинета биологии другого выхода не было.
Как в детективном фильме, господин Мюллермайер ногой нажал на ручку двери и потом толкнул ее, а сам отпрыгнул. Кто его знает, чего ждать. Может, этот тип притаился за дверью.
В кабинете биологии стояла полная тишина. Господин Мюллермайер осторожно заглянул в это тесное помещение, доверху заставленное чучелами сов, лисиц и сурков.
Он застыл в проеме двери и немного подождал. Ничего не происходило. Но рано или поздно этот черно-зеленый мерзавец все же выйдет из своего укрытия, и уж тогда ему крышка! Сторож не спеша вооружился длинной толстой указкой, что как раз стояла у двери.
После этого он отважился сделать несколько шагов.
Кабинет биологии слабо освещался узенькими зарешеченными лампами дневного света, и тут всегда царил полумрак.
В дальнем углу господин Мюллермайер различил главное сокровище школьной зоологической коллекции — чучело белого медведя, когда-то подаренное школе зоопарком. Медведь стоял на задних лапах.
Чу! Что это? Разве не шевельнулось что-то в темном углу за медведем? Сторож на цыпочках подкрадывался все ближе и ближе. Конечно, за медведем он и прячется. Сжался в черный комок и думает, что его не найдут!
— Вот я тебя! — выкрикнул господин Мюллермайер и цапнул эту черную съежившуюся фигуру. Но тотчас же взвыл от боли и отдернул руку, наколовшись на множество острых шипов. Под черным покрывалом вместо призрака оказалось чучело кабана с колючей щетиной.
Сторож заметался по кабинету биологии, заглядывая во все ящики и под все столы.
Так и пришлось ему покинуть ни с чем это душное, пропахшее нафталином помещение, чихая, спотыкаясь и ругаясь на чем свет стоит.
Куда же подевался этот негодяй? Ведь сторож собственными глазами видел, как призрак шмыгнул в этот кабинет. Как он сумел ускользнуть оттуда незаметно? И кто скрывается под этой белой неподвижной маской?
«Лучше пока держать язык за зубами. Никому ни слова, — решил сторож. — Но глядеть надо в оба!»
Памятникам грозит гибель
— Папа, ты же…
— Проклятье!
— Папа, ведь ты… — Поппи робко пыталась напомнить о себе с заднего сиденья.
— Черт бы побрал эти улицы с односторонним движением!
— Папа, ты… — Поппи сделала еще одну попытку.
— Ну все, с меня хватит! — взорвался отец. — Покатались, и будет! Сейчас же припаркуемся и возьмем такси. Я и так уже опоздал. Договаривались на три часа, а теперь почти половина четвертого!
— Папа, ты же хотел сперва отвезти меня к Доминику! — напомнила Поппи. — Он ждет меня с двух часов!
— Увы, дочка, моя работа на первом месте. Я же не виноват, что на этих венских улицах черт ногу сломит. Еще ни разу мне тут не удавалось вовремя попасть на место.
Поппи утешительно похлопала его по плечу. Когда дело касалось химических формул, отцу не было равных. Но перед всем остальным он часто пасовал.
С трудом отыскав место и припарковав машину, господин Монович тут же бросился ловить такси.
— В Дубовый переулок! — бросил он шоферу, как только они с дочерью прыгнули в машину.
— Вы что, издеваетесь надо мной? — возмутился шофер. — Мы и так в Дубовом переулке!
— О! — Господин Монович смущенно стал выбираться наружу.
Он находился не только в Дубовом переулке, но и у того самого дома, который искал.
— А что тебе здесь нужно, папа? — спросила Поппи, когда они поднимались в лифте на двадцать первый этаж.
— Понятия не имею, — вздохнул господин Монович. — Некая Петра Штокер позвонила мне по телефону и пригласила сюда. Какое-то очень важное и сверхсекретное дело! — Папа состроил загадочную мину, чтобы рассмешить дочь.
Когда они вышли из лифта, их уже поджидала незнакомая дама. Едва ли ей было больше тридцати пяти, но ее темные волосы прорезали седые пряди. Она окинула господина Моновича изучающим взглядом, глаза ее были сильно увеличены стеклами очков.
Поппи заметила, что уголки губ у нее опущены, и подумала: «Похоже, эта тетка довольно мрачная личность». При этом ярко-сиреневый, кричаще модный костюм никак не гармонировал с ее внешностью.
— Господин профессор… Монович? — нервно спросила дама.
Отец Поппи кивнул.
— Петра Штокер, — представилась она. — Репортер местной газеты. Я звонила вам в Грац. Наконец-то вы приехали… — Госпожа Штокер подхватила его под руку и потащила в кабинет. Он пытался на ходу извиниться за опоздание, но она перебила его: — Это не беда, все в порядке! Но вы должны сейчас же кое-что посмотреть! — И госпожа Штокер захлопнула дверь перед носом у Поппи.
Но отец тотчас выглянул наружу, дико вращая глазами, чтобы показать дочери, какое у него впечатление от этой особы.
— Зайди в соседнюю комнату и попроси там разрешения позвонить Доминику, о'кей? — вполголоса сказал он и тотчас скрылся.
Поппи эта идея понравилась, и она прошла в соседнюю комнату. Дверь была открыта, за письменным столом — никого.
«Ну что ж, хоть и не у кого спросить разрешения, но они, наверное, не съедят меня, если я позвоню отсюда», — решила Поппи и сняла трубку.
Из соседней комнаты слышался голос госпожи Штокер. Она говорила не очень громко, но перегородки были совсем тонкие. Поппи различала каждое слово.
— …Мне передали этот пакет. Я не хочу останавливаться на подробностях, — нервно говорила госпожа Штокер. — В коробке вы найдете флакон. Жидкость, которая в нем, похоже, обладает такими свойствами…
Она замолчала, и пауза затянулась. Должно быть, она перешла на шепот или дала господину Моновичу что-нибудь прочесть.
— И что же, этим можно разрушить памятники? — послышался удивленный голос отца Поппи. Но репортерша тут же перебила его:
— Тсс! Да, это так. — И торопливо объяснила: — Это вещество якобы вступает в реакцию с… как бы это сказать… с голубиным пометом… ну, вы понимаете, что я имею в виду. И соединение, которое получается в результате этой реакции, способно превратить в пыль все памятники Вены. Независимо от того, из гранита они, из мрамора или из металла. Подробностей я пока не могу сообщить. Ясно только одно: если эта жидкость действительно обладает такими свойствами, это означает для Вены катастрофу. Катастрофу, которую можно предотвратить только при помощи громадного выкупа. Короче говоря — шантаж!
Поппи тихонько опустила телефонную трубку. Она не хотела пропустить ни одного слова из этого разговора.
— Значит, я должен исследовать это вещество на предмет его действия? — спросил господин Монович.
— Именно так! И помимо этого вы должны…
Что профессор должен был помимо этого, девочка так и не услышала. Весело насвистывая, в комнату вошел элегантный немолодой господин.
— Вот так сюрприз! — воскликнул он. — Ты, наверное, моя новая секретарша?
— Я… я… нет, — смутилась Поппи. Ей стало стыдно: а вдруг этот господин заметил, что она тут подслушивает чужой разговор?
— Тогда чем обязан этому приятному визиту? — осведомился он.
— Я хотела позвонить, — ответила Поппи, не погрешив против истины.
— Ну так и звони! Мой телефон не кусается, не бойся. — Господин улыбнулся. Его очки блеснули золотой оправой. Лицо этого человека с безупречной стрижкой и безупречными манерами показалось Поппи очень знакомым.
Набирая номер Доминика, она лихорадочно вспоминала, где же могла видеть его.
— Говорит Каша, — голос матери Доминика отозвался на другом конце провода.
— «Тут как тут»! — воскликнула в этот момент Поппи.
— Что-что? — удивленно переспросила госпожа Каша.
Тут Поппи назвалась и извинилась за возникшее недоразумение. Дело в том, что она только сейчас вспомнила, откуда ей знакомо лицо хозяина кабинета.
Это был Петер Оффенгерц, репортер светской хроники. На всех приемах, празднествах и вечеринках он был тут как тут. И уже на следующий день в рубрике «Тут как тут» можно было прочитать, какую подавали икру и сколько было выпито шампанского.
Над этими репортажами всегда красовалось фото, потому-то он и показался Поппи знакомым.
Девочка наскоро в телеграфном стиле объяснила госпоже Каша, почему опаздывает. Едва она положила трубку, как в дверях появился отец. Под мышкой он держал картонную коробку.
— Готово, можем ехать, — сказал он.
Поппи сразу заметила, что он чем-то взволнован и пытается это скрыть.
— Надеюсь, мы еще увидимся! — улыбнулся на прощанье господин Оффенгерц.
Как оказалось, он был прав…
Неужто опять приключение?
— Фи, эта штука вертится вовсе не так быстро! — разочарованно протянул Аксель.
— Но ты же не в центрифуге стиральной машины, мой мальчик, а всего лишь во вращающемся ресторане! — засмеялся господин Каша.
По приглашению родителей Доминика вся команда кникербокеров приехала в Вену, чтобы последнюю неделю каникул провести вместе. Супруги Каша повели всех четверых на Дунайскую башню отпраздновать встречу.
Это была самая высокая башня в городе, и в ней помещался вращающийся ресторан с круговым обзором. Отсюда открывался великолепный вид на город.
Отец Доминика показал детям островерхую башню собора святого Стефана и треугольные высотные здания городка ООН, в которых размещалось множество учреждений Организации Объединенных Наций.
— Они похожи на… на космические города будущего, — заявил Аксель.
А еще кникербокеры разглядели длинную темно-синюю ленту Дуная, что вилась через весь город, а также громадное колесо обозрения.
— Это колесо находится в венском Пратере — так называется старинный парк с аттракционами, — рассказывал друзьям Доминик.
Команда решила в ближайшее время нанести визит в это веселое место. Но обсуждать дальнейшие планы им не пришлось, потому что тут как раз принесли шесть больших румяных венских шницелей.
Когда друзья почти управились с едой, вдруг послышались какие-то странные звуки — прерывистый писк и потом протяжный свист.
— Что это? — удивился Доминик.
— Ой, извините! Это мои часы, — смутился Аксель.
— А ну-ка покажи! — приказала Лизелотта.
Аксель не без тайной гордости протянул руку, на ней красовались шестиугольные супермодерновые часы.
Брови у Лило поползли вверх.
— Эй, смотрите-ка, тут светится «позвонить маме!». Вот это да! Что это значит?
— Это мне подарили к концу учебного года, — сказал мальчик. — Они не только показывают часы и минуты, на них можно засекать время, в них есть еще будильник и блок памяти!
— Блок памяти? Это как у компьютеров! — показал свою осведомленность Доминик.
Аксель кивнул.
— Да. Этим часам можно давать задания, чтобы они о чем-нибудь вовремя напомнили. Если захочешь, они предупредят даже несколько раз!