— Как бы, дедушка, все же отправить ее домой... Она такая,— все равно убежит куда-нибудь, заблудится и сгинет в лесу.
— А кто знает, где ее дом?
— Я знаю...— Янка подхватился, побежал в сторожку и через минуту вернулся с сумкой Лениной мамы. Вынул из сумки паспорт.
— Вот, дедушка, в этой книжечке написан какой-то адрес, я нашел...— Мальчик перелистал паспорт и остановился на прописке.— Смотри: «Зеленая ул., дом 6...»
— Зеленая, говоришь?
— Да.
— Такая улица в Запольске будто есть.
— Так, может, батька ее остался там, ищет ее, а мы держим у себя это счастье... Сходи, дедушка, поспрошай...
— И я пойду с тобой, дедушка...— не раскрывая глаз, прошептала Лена.
— Ты почему не спишь?
— А чего вы шепчетесь?— все так же, не раскрывая глаз, ответила Лена, повернулась лицом к дедушке и снова уснула.
— А батька ее, считай так, воюет скорее всего...— вслух подумал старик, осторожно глянув на закрытые глаза девчушки.
...На дороге горит подорванная на партизанской мине машина, в кювете валяются убитые взрывом немецкие офицеры...
...Запольская комендатура. Комендант гарнизона, капитан Гюнтер, мечется по кабинету перед застывшим от страха начальником полиции Булаем.
— Вы же начальник полиции, господин Булай, вы должны нюхом чуять, чьих рук это преступление!.. Вы жили здесь и должны знать, кто из здешних людей способен на подобное злодеяние!
— Коммунисты, конечно.
— Но где они?!
— Ищем, но пока не так просто найти их, господин комендант...
...На придорожной березе висит полицай с дощечкой на ногах. На дощечке надпись: «Фашистской собаке — собачья смерть. Батька Панас».
...Лесник медленно идет по Запольску, вглядываясь в таблички с названиями улиц. Наконец — надпись: «Зеленая, 2». Старик продолжает путь. Минует номер 4. Поравнялся с уютным, красивым особнячком, утонувшим в зелени палисадника, обозначенным номером 6. Вынул из кармана листок, на котором Янка старательно вывел: «Зеленая ул., 6», сверился.
Поднялся на крыльцо и осторожно постучал в двери. Постучал второй, третий раз...
Медленно открывается одна половинка дверей. В ней — человек в трусах. Он продолжает обтирать полотенцем грудь, плечи.
— Тебе чего?
Старик снял шапку, поздоровался.
— Вы, гражданин, случаем не Микуличем будете?
— Нет.
— А может, сродственником ему доводитесь?
— Нет.
— Может, сам Микулич тут?
— Тоже нет. А в чем дело?
— Да дело, видишь ли, такое, что дочка его у меня сейчас обретается...
— Откуда знаешь, что она его дочка?
— Документы при ней с карточкой были.
Старик вынимает из кармана завернутые в тряпочку паспорт и фотографию. Человек разглядывает то и другое.
— Зайди,— предложил, широко раскрыв двери. Лесник вошел в хорошо обставленную комнату.
— Присядь, я сейчас,— приказал человек и скрылся в соседней комнате.
Лесник присел на краешек мягкого кресла, осмотрелся, удивляясь окружающей роскоши, так ему показалось.
Через некоторое время из соседней комнаты вышел хозяин в форме полицая. Это был тот самый начальник полиции Булай.
— Идем...— все так же коротко приказал Булай.
Не подозревая ничего худого, старик последовал за ним.
...Двухэтажное каменное здание. Над главным входом вывеска с русским и немецким текстами: «Комендатура г. Запольска».
За столом в приемной сидит помощник коменданта обер-унтер Раух. От нечего делать Раух самозабвенно строит на столе карточный домик.
В приемную входят Булай с лесником.
— Господин комендант у себя?— осведомляется Булай. Раух утвердительно кивает головой, не отрываясь от занятия.
— Посиди здесь,— предлагает старику Булай. Сам осторожно стучит в дверь.
Комендант Гюнтер вопросительно уставился на вошедшего Булая.
— Нашлась дочка секретаря Запольского райкома партии Микулича, что прикажете делать, господин комендант?
— Ты бы лучше самого Микулича нашел...
— Сам Микулич, видимо, на фронте, господин комендант.
— Так на кой черт нам его дочка? Взрослая?
— Нет. Ребенок еще. Вот...— Булай вынул из бокового кармана паспорт и фотографию, положил перед комендантом на стол.
Комендант рассеянно глянул на карточку. Взгляд его вдруг обострился. Он взял карточку в руку, поднес ближе к глазам:
— Что такое?
— В чем дело, господин комендант?— нагнулся к нему Булай.
— Это ее родители?
— Да. Мать погибла.
— А это — сам Микулич?
— Так точно.
Гюнтер торопливо полез в стол, вынул папку. Из папки извлек фото. На фото Микулич выступает перед толпой крестьян.
— Знаете, кто такой? Батька Панас. Нашей разведке удалось снять его на одном митинге в деревушке. Мне только что доставили это фото. Как, по-вашему, сходство есть?
Булай внимательно сличил две фотографии.
— Ну, конечно же, Микулич!— чуть не крикнул полицай.
Комендант и Булай некоторое время смотрят друг на друга, как золотоискатели, неожиданно нашедшие самый крупный самородок.
— Где девочка?— прервал затянувшуюся паузу комендант.
— У лесника.
— А лесник?
— Здесь. Сам пришел и заявил.
— Позови его сюда.
Булай вышел. Через минуту возвращается с лесником.
Комендант поднялся ему навстречу, приветливо улыбнулся и протянул руку:
— Здравствуйте, господин лесник! Вы оказали большую помощь немецким властям и получите половину награды за поимку Микулича...
— А разве я ловил его?
— Да. Почти поймали.
— Стар я уже, не понимаю чегой-то...
— Дочь-то Микулича у вас?
— У меня.
— А теперь она будет у нас. Мы заставим Микулича прийти за ней. А не придет — пусть пеняет на себя.
— Что же вы с ней сделаете?— полюбопытствовал лесник.
— Ответит за преступления своего отца.
— Да кому там отвечать? Она же горькое дите еще…
— Война сурова, господин лесник...
...Выстрел. Сверху падает коршун к ногам Янки. Это он метким выстрелом из двустволки убил хищника. Поднял его с земли, широко расправил крылья.
— Смотри, Лена, какой большой!..
Лена высунула голову из куста.
— Иди сюда, не бойся.
— А стрелять больше не будешь?
— Не буду.
Лена опасливо приблизилась к Янке.
— А знаешь, чего он тут высматривал?
— Чего?
— Вот...— Янка нырнул в кусты, увлекая за собой Лену. На прогалинке Лениному взору предстала захватывающая картина: в самодельных клетках она увидела лисенка, зайчика, белочку, вороненка.
— Это мой зверинец. Только смотри, дедушке о нем ни слова! Он не позволяет мне ловить зверьков и птиц. Они, говорит, должны жить на воле. Вот я и спрятал их на этом островке...
Янка обходит с Леной клетки. Открывает дверцу, бросает в клетку убитого коршуна. Лисенок жадно набрасывается на птицу. Зайчику мальчик бросает морковку, вороненку — хлеб.
— Я и тебе не показал бы, да дедушка, уходя в город, приказал мне веселить тебя, чтобы не плакала.
— А зачем дедушка в город ушел?
— Батьку твоего искать,
— И маму тоже?
— Ну и… мамку, конечно.
— А он скоро вернется?
— К вечеру.
Над лесом послышался гул самолета.
Лена прижалась к Янке:
— Ой, опять гудит!.. Я боюсь...
— Я тебя спрячу...— Янка, пригнувшись, подбежал к небольшому шалашу среди кустов.
— Полезай туда... Это моя будка...
— А ты?
— Я не боюсь...
Лена нырнула в будку и забилась в самый уголок. Гул самолета ближе. Янку неожиданно покидает смелость. Он тоже стремглав бросается в будку и только в небольшую дырочку всматривается в небо.
Кажется, совсем над головой прошел с оглушающим ревом самолет. Янка закрыл со страху глаза, уткнулся головой в сухую траву. Когда гул удалился, поднял голову, виновато посмотрел на Лену. Та, к счастью, не видела его малодушия.
— Вылазь, улетел уже...— Янка выбрался из шалаша. Что такое? Планируя в воздухе, на деревья и на землю с неба опускались какие-то листки бумаги.
Мальчик поднял, посмотрел и... не поверил глазам... На листке напечатано изображение Лены.
— Лена, иди сюда!
Девочка подбежала к нему.
— Смотри, это же ты!
— Ой!.. А где ты нашел меня?
— А я и не искал. Сама с неба упала.
— А чего тут написано?
А написано на листке следующее:
«БАТЬКА ПАНАС!
Твоя дочь Лена находится в Запольской комендатуре. Если добровольно явишься в распоряжение немецких властей — тебе и твоей дочери будет дарована жизнь. В случае неявки дочь будет казнена за преступления отца по законам военного времени.
Комендант Запольска капитан Гюнтер».
— Как твоего батьку, звали?— подозрительно спросил Янка, держа в руках листовку.
— Папа Гриша...
— Значит, тебя перепутали с кем-то.
— А зачем меня перепутали?— удивилась Лена.
— А я знаю — зачем?.. Идем лучше домой, может, дедушка вернулся уже... Второй день почему-то нет его.
...По полевой дороге едет легковая машина. Рядом с шофером сидит Булай. За ними — лесник и двое немецких солдат.
Лесник первым прерывает молчание.
— А сколько можно купить коров на десять тысяч этих самых марок?— спрашивает Булая.
— Коров так... пятьдесят, пожалуй,— соображает Булай.
— А коней?
— Да и коней... Только зачем тебе покупать?
— Да как же без скота хозяйство заводить?— недоумевает лесник.
— Скота у тебя достаточно будет в своем имении.
— А не заберут его на ихнее войско?
— Имущество в таких имениях будет неприкосновенным.
— Вот это дай-то бог...
Заходит солнце. Машина поворачивает к лесу. Останавливается у развилки дорог.
— По какой?— оборачивается Булай к леснику.
— Да вот по этой, только...
— Что — только?— настораживается полицай.
— Вечереет,— задумчиво отвечает лесник,— в такое время по лесу тащиться — рискованно вроде бы...
— Думаешь, партизаны?
— Да думать-то особливо не приходится. Очень уж пошаливают. Днем ничего, а по ночам тут, бадай, не проскочить...
В лесу ухает филин. Булай привскакивает.
— Это вроде бы сова,— успокаивает его старик,— но они тоже подделываются нынче под сов и под сорок, под кого хочешь...
— Далеко тут еще?
— Верст так десять, считай.
— С кем она осталась в сторожке?
— Да с внучонком моим, Янкой.
— Никуда не уйдут?— не отстает от лесника Булай.
— Куда ж им уйтить-то? Малые еще, несмышленые...
Булай жует губу, раздумывая над чем-то.
— В деревню!— приказывает шоферу.
Шофер разворачивает машину на дорогу к деревне, расположенной на окраине леса.
...Деревенская хата. Лесник примостился на печи рядом с хозяйским мальчиком, который внимательно наблюдал за всем, что происходило. Он не знал, почему полицай с солдатами остановились в его хате, куда и зачем едут. Хотел было спросить у лесника, лежавшего с ним рядом, но тот приложил палец к губам,— дал знак — ни слова...
И когда лесник убедился, что Булай уснул, он прильнул к уху мальчика и зашептал что-то.
...Янка до рассвета просидел на крыльце сторожки с ружьем на коленях, спустив собаку с привязи. Лену уложил в постель еще с вечера, а сам не разрешил себе спать ни минуты. Его тревожило тяжелое предчувствие: вот уже вторые сутки нет дедушки — что с ним?.. Неужели и его убили с немецкого самолета?.. Или ранили, и он лежит теперь где-нибудь в поле или в лесу?.. Пойти искать, а Лена? Одна тут не останется, с собой брать, а вдруг увидит убитую на лесной дороге маму?..
До самого утра мучился Янка тревожным раздумьем, пока собака не залаяла на кого-то.
Между соснами мелькнула фигурка...
К крыльцу подбежал запыхавшийся мальчик, посланный лесником.
— Петрусь?— удивился Янка.
Петрусь поманил пальцем Янку и долго шептал ему что-то, потом побежал обратно, опасаясь долго оставаться здесь. Он уже знал, что вот-вот сюда должны приехать немцы.
Янка с трудом разбудил Лену, быстро помог ей одеться... Не теряя ни одной секунды, он схватил со стола кусок хлеба, в шкафчике нашел сало, луковицы... Все это торопливо связал в узелок и, схватив девочку за руку, выскочил во двор. Собака навострилась было увязаться за ними, но Янка привязал ее у будки, отошел, поманил за собой, чтобы видела, в какую сторону он пошел... Собака рвалась с привязи, а Янка с Леной уже скрылись в лесной чаще, убегая скорее и как можно дальше от сторожки...
Лена не понимает, почему такая спешка, куда и зачем они бегут... Хотела было спросить у Янки, но он шикнул на нее, мол, некогда разговоры заводить...
...В сторожке и во дворе идет нетерпеливый обыск. Булай и немцы переворачивают все вверх дном в поисках Лены и Янки. Булай подбегает к стоявшему посреди двора леснику.
— Где же они?!
— Да бог их знает... Может, испугались, что едут незнакомые люди, и убежали в лес.
— А ну, кликни!— приказывает Булай.
Лесник приставил ладони трубкой ко рту:
— Ян-ка-а-а!
— ...ан-ка-а!— разнеслось по лесу эхо.
Тишина. Лесник крикнул еще два-три раза, отвечало только эхо.
Булай в нерешительности потоптался по двору.
— Ладно,— махнул рукой. Сел с солдатами в машину, подозвал лесника.— Если ребята испугались машины,— мы сейчас уедем в деревню, где ночевали, и будем ждать. А ты, как девчушка вернется, бери ее за руку и скажи, что поведешь к батьке... На месте и расчет получишь...
— Это уж само собой,— согласился лесник.— Такое дело благодарствия требует...
Водитель сделал разворот, и машина медленно начала удаляться, переваливаясь через корни и ухабы лесной неуютной дороги.
Лесник долго еще стоял, глядя вслед, пока совсем не замолк гул мотора. После, как и Янка, собрал в узелок кое-чего поесть, снял со стены ружье, прихватил патроны и вышел во двор. Постоял, прислушался... Подошел, наконец, к собаке, освободил ее от привязи.
— Ищи Янку...— не то приказал, не то попросил ее.
Собака быстро взяла след детей. Лесник еле поспевал за ней, но собака время от времени останавливалась, оглядываясь,— не отстал ли хозяин.
Так они шли по следу километра три, пока собака не залаяла радостно, догнав ребят.
Янка был рад вдвойне. Главное — дедушка жив и невредим. Даже сумел уйти от полицаев. И собака умница. Быстро нашла по следу. Лена тоже была довольна, что все вместе собрались.
И все вместе пошли дальше. Дед наказал Янке через Петруся идти на Волчий остров, и сейчас они держали путь туда.
Лена устала. Лесник взял ее на руки, крепко прижал. Он не мог себе простить, что так глупо выдал ее немцам. Готов нести сейчас Лену хоть на край света, чтобы только уберечь...
Бежавшая позади собака вдруг остановилась, оглянувшись назад... Побежала обратно, заливаясь лаем... Короткая автоматная очередь прервала лай...
В глубине леса лесник заметил крадущихся за деревьями Булая и солдата... Старик только сейчас понял, что Булай перехитрил его: где-то соскочил с солдатом с машины и незаметно шел за ним.
— Бегите!— приказал лесник Янке и Лене.
— А ты?
— Я придержу их... Живо!..
Янка схватил Лену за руку, и дети что было силы помчались в глубь леса.
Лес полого спускался в небольшую долину, и лесник залег за пригорком.
...Между деревьев мелькали тени Янки и Лены. Откуда-то уже издалека до их слуха донесся выстрел. Янка остановился, прислушался.
— Дедушка выстрелил...
В ответ прострочил автомат.
— А это в дедушку...
Снова грохнул густой выстрел.
— Опять дедушка…
Строчка автомата.
— Снова в дедушку...
Новая автоматная очередь.
— Еще раз по дедушке... Почему же дедушка не стреляет?