— Ты умеешь играть в бильярд?
— И очень даже неплохо, — с важным видом ответил рыжий симпатяга. — И сейчас, когда Онисифор уже пошёл на поправку, он всё чаще стал приглашать меня составить ему компанию в этой увлекательной игре.
Поднявшись на четвёртый этаж, Амикус привёл Данилу в небольшую уютную комнату, в середине которой стоял обитый зелёным сукном бильярдный стол, а вдоль стен располагались многочисленные стеллажи с шарами и киями. С правой стороны от входа, в углу, стояли два чёрных кожаных кресла и маленький овальный столик. На нём была постелена белая скатерть, на которой находились четыре белые фарфоровые тарелки, накрытые серебряными крышками, высокий стакан, графин с напитком изумрудного цвета и завёрнутый в белую салфетку столовый прибор.
— Вот, угощайся, — сказал мальчику зверёк, — я просил нашу кухарку Анилину принести сюда всё, что она приготовила для праздничного обеда. Да, здесь ты уже можешь снять волшебный капюшон.
— И как же тебе удалось её уговорить? — поинтересовался Данила, с любопытством заглядывая под крышки. — Как вкусно пахнет!
— У нас с Анилиной свои счёты, — пояснил зверёк, на мордочке которого появилось загадочное выражение. — Я когда-то её выручил, и теперь она, в знак благодарности, выполняет мои небольшие просьбы.
— Понятно.
— Ты не возражаешь, если я ненадолго тебя оставлю? Мне надо какое-то время побыть возле Аникеи и Онисифора, чтобы им не показалось подозрительным моё долгое отсутствие. Ведь они привыкли, что я всегда нахожусь рядом с ними.
— Конечно, ступай.
— Я сделаю всё, чтобы как можно быстрей вернуться. Не беспокойся, сюда никто не войдёт. Но, на всякий случай, всё же постарайся не шуметь.
— Так уж и быть, — Данила принял нарочито серьёзный вид, — буду чавкать тихо.
— Да ну тебя! — махнул лапкой Амикус и скрылся за дверью.
Аникея, Онисифор и Улита уже переместились из гостиной в столовую. Празднично накрытый стол ломился от яств, и Амикус успел как раз к началу трапезы. Для него, как обычно, была поставлена миниатюрная посуда и разложен крошечный столовый прибор, а на стул положены три высокие бархатные подушки.
К радости рыжего симпатяги, Аникея и Онисифор не обратили внимания на его долгое отсутствие. Они с умилением слушали Улиту, которая уже более получаса, не закрывая рта, развлекала их рассказом о прошедшем экзамене. Иногда бабушка и дедушка прерывали внучку, чтобы уточнить наиболее заинтересовавшую их деталь.
Амикус быстро расправился с положенной ему порцией, состоящей: из супа из птичьих гнёзд, филе ящера в яичном соусе с гарниром из корней лопуха, салата из осьминогов и морских звёзд, пирога с ежевикой и киселя из ревеня.
Зверёк нарочито громко зевнул и, заговорщически подмигнув Улите, произнёс:
— Пойду отдыхать в малую гостиную, а то вы громко разговариваете и мешаете мне уснуть. А я сегодня очень устал!
— Да, конечно, милый, иди, отдохни, — отпустила Амикуса Аникея. — А мы ещё немного поговорим.
— Мы ждём тебя в бильярдной, на четвёртом этаже, — пролетая над Улитой, шепнул Амикус.
Зверёк быстро преодолел два этажа и влетел в бильярдную. Данила к этому времени уже доедал пирог.
— Ну, как ты тут? Не скучал? — спросил Амикус, плюхнувшись в соседнее кожаное кресло.
— Какая уж тут скука! Только я приступил к обеду, как за стеной начался шум и раздались крики. А потом, похоже, и вовсе драка завязалась. Я уже потом немного свыкся и перестал обращать внимание на визгливые тоненькие голоса, выкрикивающие что-то вроде: «Ты мне колпак помял!», «А ты оторвал мою любимую кисточку!».
— Ну и правильно, что не стал обращать внимания на этих глупых горных человечков, которые время от времени устраивают у нас между стенами потасовки. Аникея уже неоднократно жаловалась их предводителю на причиняемое беспокойство, и он каждый раз обещал, что такого больше не повторится. Но живущие в глубине гор человечки недолюбливают горных волшебников, считая, что они заняли их исконные территории, поэтому обещания выполняются недолго, и шум и крики за стенами каждый раз возобновляются.
— И что, с ними ничего нельзя сделать? Ну, например, применить какое-нибудь волшебство?
— Я неоднократно говорил Аникее, что надо наложить заклятия на все их межстенные ходы, чтобы им было неповадно нарушать наш покой, но она предпочитает вести эти бесконечные переговоры. Ей их, видите ли, жалко! Они же такие беззащитные! А в результате горные человечки пользуются её добротой и продолжают безобразничать.
Данила и Амикус так увлеклись беседой, что не заметили, как в комнату вошла Улита.
— Уф! — тяжело вздохнула девочка. — Бабушка и дедушка, похоже, очень сильно по мне соскучились. Они просто замучили разговорами! Особенно отличился дедушка — он просил меня несколько раз повторить ему историю про укрощение Викки. И каждый раз я очень боялась, что нечаянно проговорюсь про ящеров. А вы тут, я вижу, мило отдыхаете?
— Да, — широко зевнул Данила, — Амикус накормил меня вкусным обедом, за что ему большое спасибо, и теперь мы с ним расслабляемся за неторопливой беседой.
— У меня есть предложение, — сказала Улита, — поедем, покатаемся пару часов на Викки. Я уже предупредила об этом бабушку.
— Я не против, — отозвался Данила.
— Ну что ж, поедем, покатаемся, — без особого энтузиазма согласился зверёк, а затем, сладко потянувшись, добавил: — хотя я бы сейчас с большим удовольствием вздремнул.
— Ничего, сейчас разгуляешься, — усмехнулась Улита.
— Да я уже понял, что с тобой мне скучать не придётся!
Улита, Амикус и снова ставший невидимым Данила вышли из бильярдной и, миновав холл, стали спускаться по лестнице. На первом этаже рыжий симпатяга попросил своих спутников немного подождать, пока он слетает на кухню. Зверёк хотел поблагодарить кухарку и попросить её убрать посуду.
— Я сейчас, только туда и обратно, — сказал он, улетая.
Прохаживаясь в ожидании Амикуса по картинной галерее первого этажа, Улита и Данила нечаянно оказались у портрета Филита.
— Вот, это та самая картина, на которой изображён Шар Магических Знаний. Помнишь, я тебе про неё рассказывала?
— Помню, — ответил мальчик. — А Шар так и не нашли?
— Но мы же с бабушкой решили до экзамена не заявлять о пропаже.
— Да, точно, про это ты мне тоже говорила. Интересно, а кому он мог понадобиться?
— Даже и не знаю, — пожала плечами Улита. — Бабушка говорила мне, что Шар ценен лишь как семейная реликвия рода Кинтианов и для посторонних волшебников абсолютно бесполезен.
— Но если его похитили, значит, кому-то он всё-таки понадобился? — возразил Данила.
— Но зачем?
— Насколько я понял, в нём хранится семейный архив?
— Ну да. Всё то, что на протяжении многих веков в виде груды бумаги скапливалось в сундуках в библиотеке.
— А вдруг там была какая-нибудь очень ценная информация?
— Бабушка говорила, что с точки зрения памяти о наших знаменитых предках там было ценно всё.
— Ну вот!
— Но там не было ничего секретного. Всё, что там хранилось, было опубликовано!
— А если всё-таки допустить, что в Шаре была спрятана какая-то тайна?
— Ну, не знаю, — задумалась Улита. — Что же это может быть?
— Помнишь, ты мне рассказывала историю про замок Епифана? Ну, вы там ещё останавливались, чтобы взять спрятанного пиннэкуса и экипаж.
— Конечно, помню. Этот Епифан с моим прапрапра дедушкой Кассианом работал над каким-то там способом увеличения волшебной силы.
— И если мне не изменяет память, Епифан погиб при загадочных обстоятельствах, а твой дедушка Кассиан этот загадочный способ всё-таки нашёл!
— Точно! И эта информация, как говорила мне бабушка, было тайной, потому что Кассиан опасался, что она может изменить мироустройство Террамагуса!
— Ну вот, получается, что тайная информация в Шаре всё-таки была! Да ещё такая серьёзная! — многозначительно подытожил Данила.
— Но остаётся ещё множество вопросов, — сказала Улита. — Как об этой тайне мог узнать кто-то из посторонних? Кому она могла понадобиться? И для каких целей? Как кто-то чужой смог сюда проникнуть? Как он узнал о тайнике, в котором хранился Шар? И когда произошла кража?
— Вот ты спрашиваешь: «Как можно сюда проникнуть?», но ведь существуют всякие ваши волшебные штучки, такие, как, например, пройти через стену…
— Я уже спрашивала об этом бабушку, и она мне объяснила, что все стены в этом замке обработаны специальными заговорами, и через них пройти нельзя.
— Я в этом деле мало что понимаю и поэтому спорить не буду, — сказал Данила. — Но то, чему я сегодня был свидетелем, по-моему, несколько противоречит тому, что говорит твоя бабушка.
— И что же такое ты увидел?
— Вернее будет сказать: «Услышал». Так вот, когда я остался один в бильярдной и приступил к обеду, вдруг между стенами стали раздаваться писклявые тоненькие голоса и топот маленьких ножек, а затем, судя по звукам, там началась драка. Я сначала, признаться, немного растерялся, но потом постепенно свыкся с этим шумом и перестал обращать на него внимание. Позже Амикус мне объяснил, что все эти звуки производят горные человечки, у которых между стенами проложены ходы. К производимому ими шуму все в этом замке давно привыкли и стараются, как и я, не обращать на него внимание. Я спросил, а нельзя ли как-нибудь повлиять на расхулиганившихся человечков? И оказалось, что Аникея по каким-то причинам не хочет накладывать заклятия на их межстенные ходы, а предпочитает вместо этого вести бесконечные переговоры с их предводителем. Вот так-то! А значит, далеко не все стены в этом замке непроходимы!
— Я подозревала что-то подобное, — сказала Улита. — Мне ещё в прошлый раз показалось странным, что стены непроходимы, а Ануфрий каким-то образом появляется в мамином кабинете. Значит, наружные стены дома, скорее всего, и непроходимы, а вот внутренние по каким-то причинам не защищены. И проникнуть в замок из глубины горы по межстенным коридорам вполне возможно! Надо будет узнать у бабушки, почему она не хочет заколдовать внутренние стены.
— А может быть, Шар украли горные человечки?
— Получается, что могли и они. А помнишь, Ануфрий всё твердил про какую-то «страшную старуху», которую надо опасаться?
— Конечно, ты же мне про неё рассказывала.
— А может быть, она имеет какое-то отношение к похищению Шара?
— Ты думаешь, что горные человечки позволили кому-то воспользоваться их ходами?
— А почему нет?
— А вот и я, — объявил Амикус. — Теперь мы можем идти в пиннэкусник.
Троица вышла из дома и, обогнув его, направилась к примыкающему к крепостной стене замка длинному одноэтажному зданию с покатой крышей и множеством небольших квадратных окон. На его крыльце, греясь на солнце, сидел Эстасий и что-то насвистывал себе под нос.
— Мне бы хотелось посмотреть, как устроилась моя Викки, — сказала Улита в ответ на вопросительный взгляд Эстасия.
— Ах, да, вы же говорили, что зайдёте, — спохватился смотритель за пиннэкусами и, поднявшись со своего места, пригласил девочку и зверька следовать за ним.
— Иди вместе с нами, — шепнула Улита невидимому Даниле.
Внутри большого и просторного пиннэкусника из двух десятков денников были заняты только шесть. Почти все находящиеся в них животных были Улите знакомы. Это: тройка белых пиннэкусов, составлявшая упряжь ландо, гнедой Вентус, возивший двухместный экипаж Аникеи и обрадовавшаяся приходу хозяйки серая в яблоках Викки. Ещё один серый в яблоках пиннэкус был девочке не знаком, но из рассказов бабушки она вспомнила, что это животное принадлежит её маме, и зовут его Фортис.
Викки очень обрадовалась приходу Улиты. Увидев девочку, она стала бить по полу передними копытами и хлопать своими огромными крыльями, благо, что ширина денника была как раз рассчитана на такие проявления радости пиннэкуса. Находящееся в нём животное всегда могло полностью расправить крылья и взмахнуть ими.
— Викки внесла оживление в наш пиннэкусник, — сказал Эстасий, наблюдая, как Улита ласково гладит шею благородного животного. — И даже скучающий по Минадоре Фортис явно повеселел с появлением нашей новой постоялицы.
Находящийся в соседнем деннике серый в яблоках пиннэкус, услышав своё имя, радостно заржал и захлопал крыльями.
— Пойду, узнаю, чего он хочет, — сказал Эстасий и отправился к Фортису.
— Амикус, как ты думаешь, а Эстасию можно доверять? — шёпотом спросила Улита, увидев, что смотритель за пиннэкусами зашёл в соседний денник.
— Что ты ещё задумала? — с опаской посмотрел на девочку рыжий симпатяга.
— Да так, ничего, — потупилась Улита. — Так можно или нет?
— Мне кажется, что можно. И всё-таки, что ты задумала?
— Я хотела попросить его оседлать Фортиса.
— Зачем?
— Для Данилы. Братик, как ты относишься к моей затее?
— Даже и не знаю, — растерялся мальчик.
— А чего тут сомневаться?! Ведь на двух пиннэкусах будет лететь удобнее, чем вдвоём тесниться на одной Викки.
— Ну да, — согласился мальчик. — Это ты всё верно говоришь. На двух пиннэкусах, конечно же, будет удобнее. А ты думаешь, это получится?
— А почему нет?
— Ну, там Аникея, Онисифор…
— Да! — многозначительно произнёс Амикус. — Я тоже это же хотел у тебя спросить. Мне бы очень не хотелось, чтобы стал известен наш грандиозный обман, в котором, между прочим, я тоже принимал участие!
— А зачем мы будем им что-либо рассказывать? — искренне удивилась Улита.
— Ну, а если они всё-таки узнают? — не унимался зверёк.
— Откуда? Ведь ты же сказал, что Эстасию можно доверять. А ты, я надеюсь, не проговоришься! А потом, если они даже и узнают, я что-нибудь придумаю в своё оправдание. Ведь Данила, между прочим, помог мне сдать экзамен!
— А вот об этом лучше вообще помалкивать. Если что-либо на этот счёт дойдет до высокой комиссии, то результаты экзамена могут отменить!
— Уф, — выдохнула Улита, — как у вас здесь всё сложно!
— Забыл тебя предупредить, что невидимкой ездить верхом на пиннэкусе у нас считается дурным тоном! — добавил Амикус.
— Я же говорил, что ничего не получится, — грустно произнёс Данила.
— Всё получится! — не сдавалась Улита. — Будешь видимым. Вот и всё!
— То есть как это видимым?! — подскочил на месте Амикус. — А если мы встретим кого-либо из многочисленных знакомых семейства Кинтианов? Они потом обязательно всё доложат Аникее и Онисифору!
— Я уже придумала, как мы поступим! — весело объявила девочка. — Надо найти для Данилы какую-нибудь широкополую шляпу, чтобы она как можно больше закрывала лицо, а чёрный плащ, в котором он сейчас находится, прекрасно скроет его фигуру. В этом наряде братишка вполне сойдёт за местного жителя. В случае необходимости я буду громко называть его Эстасием, чтобы создать впечатление, что меня сопровождает смотритель за пиннэкусами.
— А что, получается вполне правдоподобно, — одобрил сестру Данила. — Я согласен попробовать.
— Эй, вы что, сговорились, да?! С вами просто с ума сойти можно! — всплеснул лапками Амикус.
— Вечно ты всё преувеличиваешь! Я абсолютно уверена, что от моей невинной затеи ничего страшного не случится! И совершенно не нужно сходить от этого с ума! — решительным тоном заявила Улита и позвала Эстасия.
— За последствия твоих глупых выходок я не отвечаю, — проворчал нахохлившийся Амикус.
Вскоре вернулся Эстасий, который замер на пороге денника в ожидании каких-либо распоряжений.
— Эстасий, я хотела у вас узнать одну вещь, — начала издалека Улита.
— Я вас слушаю.
— Моя мама отсутствует уже тринадцать лет, и всё это время Фортис так безвылазно и стоит в пиннэкуснике?
— Ну почему же? — искренне удивился Эстасий. — Каждое утро летом я со всеми нашими пиннэкусами летаю в Долину Лугов, где они несколько часов пасутся на сочных травах, а затем купаются в протекающей там реке Семи Магов. Зимой мы с ними с этой же целью отправляемся на берега тёплой реки Калиды, где даже в стужу продолжает зеленеть трава. Возвращаемся обратно мы обычно часов в десять, так как в это время на свою утреннюю прогулку в экипаже отправляется Аникея, и я запрягаю для неё Вентуса.
— И в течение дня Фортис больше пиннэкусник не покидает?