— Бригадир? — удивился Шура.
— Андрей считает, что это входит в обязанности его бригады — разоблачать всяких лодырей и тунеядцев Ты понимаешь, Шура, почему?
— Почему?
— Андрей говорит, что при коммунизме не должно быть лодырей и тунеядцев. Куда же девать таких, как Тошка или его приятель?
— Да, правда, куда их девать? — задумалась Таня.
— Андрей Шевякин и его друзья решили так: если мы хотим жить при коммунизме, значит, ничего не попишешь, надо, чтобы и Тошка стал человеком. Не отпетый же он, в конце концов, разбойник. Как ты считаешь?
— Конечно, нет! — горячо заговорил Шура.
Он стал рассказывать, как Тошка любит мастерить всякие вещи и какие у него умелые руки. Только он боится Репы. С таким типом шутить опасно. Шурка поёжился, плечо до сих пор ныло. Честно говоря, Шурка очень сомневался, стоит ли Репу брать с собой в коммунизм.
Черная полоса
В жизни Тошки наступила чёрная полоса. После ухода Шурки всё пошло вкривь и вкось. Может быть, именно Шурка и явился причиной всех невзгод, свалившихся на Тошкину голову?
Началось с того, что дружинники перехватили Аркашу Чухрая, когда тот относил «зелёный» чемодан Репе. Аркаша страшно перепутался и рассказал не только, куда идёт, но и кто его послал. Чемодан открыли и нашли в нём вещи, не предназначавшиеся для глаз дружинников. И Тошка попал в городское «Окно сатиры» вместе с Репой.
Тошка очень испугался. «Конец, — решил он про себя. — Больше я этим не буду заниматься».
Но Репа был неумолим. Как-то он подстерёг Тошку на улице и схватил его за плечо:
— В кусты собираешься?
Тошка молчал.
— В «Интуристе» остановились долговязые, — продолжал Репа. — Дядя Пак говорит: пробудут два дня. Ничего не достанешь, пожалеешь, — пригрозил Репа.
Долговязыми он называл американцев, а дядя Пак был швейцаром в гостинице.
— Авторучек, болван, не покупай, — поучал Репа. — И фотоаппаратов тоже. Лучше рубашки стильные, и галстуки, и всякое нейлоновое барахло. Ясно?
Отказываться было совершенно бессмысленно: разве от Репы отвяжешься?
— Жду тебя завтра…
— Ладно, — угрюмо согласился Тошка. Он решил, что это уже действительно в последний раз.
А на следующий день утром Тошку постигло новое несчастье — заболела мать.
Тошка был суховат с нею, но даже его сердце сжалось, когда матери стало плохо. Он кинулся за помощью к соседям.
Первой, кого встретил Тошка на лестнице, была Шуркина мать. Он знал, что она не любит его, даже, может быть, ненавидит, но всё же бросился к ней. Ксению Петровну будто ветром подхватило. Она быстро взбежала на третий этаж и стала хлопотать возле Тошкиной мамы.
В тот же день её отправили в больницу, и Тошка остался один.
Под вечер, совсем неожиданно, появился Шурка. Он принёс обед.
— Мама прислала, — сказал он угрюмо. — Говорит, твоя просила.
После встречи в зоологическом саду, когда Тошка угрожал расправой, Шурка ни разу не говорил с ним, хотя и встречался во дворе. Они притворялись, что не замечают друг друга. Шурка знал, что Антон может и по шеям надавать: он ведь намного сильней. Так что нужно было быть начеку.
Но шло время, и Тошка ничего не предпринимал. Теперь ему было не до Шурки. И вот, когда произошло несчастье и Ксения Петровна предложила сыну отнести Тошке чего-нибудь поесть, Шурка не колеблясь отправился к нему с кастрюльками в руках.
Это обрадовало и удивило Тошку. Удивило потому, что в глубине души Антон чувствовал себя неправым. Обрадовался же Тошка, так как оказался в тупике, ему нужно было с кем-нибудь поделиться своими сомнениями и опасениями. И Шурка пришёл кстати.
— Несчастье у меня, — вздохнул Тошка. — Недаром говорят: одна беда тянет другую.
Шурка промолчал.
— Да ты садись, чего стоишь, — предложил Антон.
— Некогда. У меня уроки.
— Ну хоть минутку посиди, — просил Тошка, боясь, что Шура уйдёт. — Слышал, управдом приказал, чтобы через два дня ни одного кролика во дворе не осталось.
— Ну?
— Ей-богу! Отец говорит, чтобы я отнёс к нему. Нашёл дурака!
Тошка замолчал, хлебая суп. Шура тоже молчал. Он чуть было не предложил, чтобы Тошка отдал своих кроликов на пионерскую ферму, но почему-то передумал.
Поев, вытерев ладонью мокрые губы и подбородок, Тошка продолжал:
— А тут ещё мать заболела. Что я теперь буду делать? Жить надо на что-то!
— А ты пойди на завод, — оживился Шура. — Если хочешь, вожатый может помочь…
— Это Юра Погорелец?
— Ага. Он раньше работал на заводе. Вот человек, скажу я тебе!
Месяца два тому назад Тошка высмеял бы его. Но за это время многое изменилось, и он не сказал ни «да», ни «нет», а перевёл разговор опять на кроликов, которых некуда девать.
— Ведь это сто рублей, не меньше! — сокрушался он.
— Ну, я пошёл, — сказал Шура и поднялся. У дверей он остановился, вспомнив: — Мама просила сказать, что в четверг день передач. Если ты хочешь записку передать или ещё что-нибудь, так не опаздывай. Приём с часу до трёх.
— Спасибо. Я приду, — сказал Тошка.
Человек в чёрном плаще
Шура Чоп ушёл, а Тошка задумался: его взволновало Шуркино предложение переговорить с вожатым. Но тут он со злобой и страхом вспомнил о Репе. Хочешь не хочешь, а надо было идти на поиски долговязых.
Над городом опускались сумерки — самое удобное время для «охоты», как учил Репа. В сумерки, когда туристы гуляют по улицам парами или в одиночку, удобней с ними вести деликатные разговоры.
Ох, и тоскливо было на душе у Антона, когда он вышел на улицу! Он чувствовал себя совсем одиноким и на каждом шагу ждал неприятностей.
Заняв наблюдательный пост против гостиницы «Интурист», Тошка стал терпеливо дожидаться туристов. Ему редко приходилось заниматься этим, да он и не умел вести такие дела. Он приходил в смятение, когда нужно было прятать или переправлять к Репе «зелёный» чемодан, набитый всякой дрянью, вымененной или купленной у заморских гостей «лошадками», как Репа называл своих малолетних помощников. Мысль о Репе всегда отравляла Тошке жизнь. Но что можно было сделать? Тошка не видел выхода. И сейчас он покорно стоял под облетевшим каштаном, терпеливо дожидаясь выхода долговязых.
Из гостиницы вышла группа иностранцев. Они оживлённо о чём-то разговаривали с высоким тощим человеком в чёрном плаще. Тошка сразу обратил на него внимание. Человек в плаще отделился от компании и свернул к морю.
«Наверное, будет фотографировать вечернее море», — подумал Антон. Впрочем, ему было безразлично, зачем иностранец отправился к морю. Тошка был озабочен лишь тем, как завязать с туристом беседу.
Он всё не решался подойти к долговязому, даже тогда, когда тот свернул на менее людную улицу. «Дойдём вон туда, и я скажу…» — обещал себе Антон, а потом назначал новое место.
Не доходя одного квартала до моря, долговязый вдруг нырнул в какой-то подъезд. «Вот тебе и на! — остановился Тошка. — Наверное, к знакомому пошёл. Теперь жди его…» Тошка представил себе, что скажет Репа, если он придёт с пустыми руками, и почесал в затылке. Вот так задача! Ждать было бессмысленно. Иностранец мог пробыть в доме час, и три часа, кто его знает. Ничего не поделаешь, придётся, пока не поздно, возвращаться к гостинице.
От всей души проклиная долговязого, Тошка уже собрался уходить, когда человек в чёрном плате вышел из подворотни. Тошка стоял за афишной тумбой, и тот, очевидно, не заметил его в наступивших сумерках.
Человек в плаще прошёл несколько шагов и осторожно, как показалось Тошке, оглянулся. «Чего-то боится», подумал Тошка. Вдруг ему в голову пришла мысль, от которой он похолодел.
Прижимаясь к стене дома и задерживая дыхание, Тошка стал красться за долговязым.
Человек в плаще остановился и закурил. «Спичкой пользуется, — подумал Тошка, — не зажигалкой. Это, наверное, для маскировки…» Закурив, долговязый, как ни в чём не бывало, медленно пошёл дальше.
Уже близка была окраина города, начиналась ограда известного на всю страну завода. Теперь уже можно было не сомневаться, что это за человек в чёрном плаще…
Но странное дело: по мере приближения к заводу Тошка всё более и более успокаивался, всё более наполнялся решимостью, которая брала верх над страхом и толкала его вслед за человеком в плаще.
Между тем человек в плаще смело подошёл к дверям проходной и, что-то показав охраннику, скрылся во дворе.
Долговязый, оказывается, запасся пропуском. И всё же на завод он не проникнет. Не совершит своего подлого дела. Ему помешает Антон Пугач.
Долговязый исчез за дверью, а Тошка остановился в сильном волнении, не зная, как поступить. Закричать, что на завод пробрался шпион? А вдруг у долговязого есть сообщники, которые вертятся тут поблизости? Тошка это знал из шпионских книжек, которых прочёл на своём веку великое множество. Нет, Антон Пугач не так прост. Бросив быстрый взгляд по сторонам, он подошёл к охраннику и тихо сказал:
— Товарищ охранник, можно вас на минуту?
— Чего тебе? — спросил охранник так громко, будто обращался к глухому. — Ты чего? — и окинул Тошку подозрительным взглядом.
Тошка испуганно оглянулся — никто не слышал? — и срывающимся голосом продолжал:
— Вот сейчас на завод, товарищ охранник, прошёл один в чёрном плаще… Видели?..
— Ну и что? — уставился охранник. — Видел.
— Так это шпион… Вот честное слово. Я за ним шёл от самого «Интуриста»…
Круглое и добродушное лицо охранника выражало недоумение, затем он широко улыбнулся.
— Пойди, парень, проспись. Ясно?
Возле Тошки стали собираться люди: приближалась пересменка, и рабочие шли на завод.
— Чего он хочет? — спросил какой-то седоусый.
— Чудак какой-то, — пожал плечами охранник. Нашего главного за шпиона принял. Шпион, говорит, и всё тут…
— Это Александр Петрович-то?
Охранник не успел ответить, как на пороге вдруг появился тот, о ком говорили — Тошка от неожиданности чуть не вскрикнул.
— Что случилось? — весело спросил человек, которого называли Александром Петровичем. И, узнав, в чём дело, рассмеялся: — А я никак не мог понять, кто за мной увязался…
Он говорил на чистом русском языке. Но Тошку не так легко было сбить с толку. Читал он о таких, и немало… Разве он не видел собственными глазами, как этот «Александр Петрович» вышел с долговязыми из «Интуриста»? Нет, тут дело не простое…
Но в эту минуту из толпы вышел рослый парень в кожаной куртке на молнии и, блестя весёлыми глазами, закричал:
— Абракадабра! Кажется, это Антон Пугач. Никогда не думал, что он способен на такие дела, — и даже руками развёл.
— Вы его знаете, Шевякин? — спросил человек в плаще.
— Ещё бы! Мой и Юрки Погорельца крестник в «Окне сатиры»…
— Я главный инженер завода, — улыбаясь, объяснил человек в плаще, обращаясь к Тошке. — Сегодня имел деловую встречу с американскими инженерами. Пошли, дружок, не бойся, мы не кусаемся, — и взял Тошку за локоть. — Пошли, пошли! — и, кивнув Андрею Шевякину, пригласил: — И вас, прошу, товарищ Шевякин. Ему будет интересно…
«Вот так попался!..» — подумал Тошка.
Среди трёх сосен
Всё происшедшее казалось Тошке странным сном.
Прямо от заводских ворот Антона привели в кабинет, где на подставках вдоль стен, на книжном шкафу и подоконнике стояли игрушечные модели машин, станков, были разложены какие-то детали.
Это был кабинет главного инженера.
— Садись, — указал он Тошке на кресло у стола. — Как же это ты дал маху?
Тошка решил, что лучше умолчать, как он увязался за иностранцем с надеждой выменять какую-нибудь ветошь.
Главный инженер стал расспрашивать, учится ли Тошка и чем занимается, кто его родители. Тошка по привычке хотел солгать, наговорить всяких небылиц, разжалобить, но мешал Андрей Шевякин. Он ведь всё знал: ему наверняка рассказал Погорелец.
— Ясно, — сказал главный инженер. — Заблудился ты, Антон, среди трёх сосен, и надо выводить тебя на дорогу. — Он повернулся к Шевякину: — Как вы думаете, товарищ Шевякин?
— Конечно.
— Кто же его выведет? Милиция?
При слове «милиция» в серо-голубых Тошкиных глазах мелькнул испуг. Влип всё же, подумал он. Распустил нюни, дурень, а этому инженеру, оказывается, только этого и надо было. Тошка не верил в доброту, в дружеское участие людей. Особенно чужих. И как можно было верить, когда даже родной отец не очень-то интересовался Тошкой?
— Что же делать? — продолжал главный инженер, как будто всё зависело от ответа Шевякина.
— Может быть, взять его учеником на завод? — неуверенно сказал Шевякин.
— Может быть. Но тут дело серьёзное, посоветуйся со своими. Если бригада поручится за хлопца, зачислим учеником, — согласился главный инженер.
Пока Шевякин раздумывал, Тошка лихорадочно прикидывал — выгодно это ему или нет? Кажется, выгодно. Тошка хотел порвать с Репой, но боялся его, а такие хлопцы, как этот в куртке на молнии, своих в обиду не дадут. Да и Репа, пожалуй, побоится связываться с Шевякиным. Но самое главное — управдом оставит в покое Тошкиных кроликов. Став рабочим завода, можно будет спокойно вести дело. Придётся, правда, на завод ходить, но за кроликами свободно могут присмотреть Аркаша Чухрай и Витя Стременной.
Вот какие мысли волновали Тошку, пока Андрей Шевякин решал, можно ли поручиться за него. Дело не шуточное. Кто его знает, что выкинет такой парень, как Антон Пугач.
Размышления бригадира прервал Тошка.
— Я не рассказал про Репу, — неожиданно заявил он, — Опасный тип, скажу я вам.
— Репа? Это кто же такой? — насторожился главный инженер, и Тошка уже пожалел, что завёл о нём разговор. Если Репа узнает о предательстве, — не помилует. Но отступать было поздно, и Тошка рассказал о Репе всё, не скрывая своего страха перед ним.
— Я его боюсь, — откровенно признался Тошка, и это была чистейшая правда. Он больше всего сейчас боялся Репы.
— Хорошо. Кому положено, разберутся, — пообещал главный инженер и что-то записал в памятную книжку. — Не дрейфь, Антон.
Потом Шевякин повёл Тошку в цех, показал станок и познакомил с бригадой, которая работала во вторую смену. Андрей Шевякин рассказал о Тошке, ничего не скрывая.
— Сбился паренёк с дороги и причин тому — много. Не помочь — чёрт его знает, куда забредёт.
Первой выступила девушка в синей косынке — Феня Рубашкина.
— Какой тут может быть разговор? — сказала она. Лицо у неё было не по-девичьи суровое. — А ты, парень, заруби на носу: не оправдаешь доверия, пощады не жди.
— Значит, возьмём? — спросил Шевякин. — Главный инженер сказал, что его можно зачислить учеником. А учить этого парня будет Калина. Согласен? — повернулся Шевякин к Фёдору. — Не возражаешь?
— Что ж, попробую, — ответил тот и с интересом посмотрел на Антона своими маленькими глазками. — Только выйдет ли из этого толк — вот вопрос…
Друзья природы
После посещения завода Шура Чоп ещё больше привязался к Юре Погорельцу. Дружба с Таней Калмыковой тоже наладилась. Особенно, когда были созданы новые звенья «по интересам» и Таню Калмыкову избрали вожатой звена Друзей природы.
Новых звеньев в отряде было пять: друзей природы, звездолётов, юных умельцев, домоводов и морских волков.
Каждое звено придумало девиз. Звездолёты нарисовали на своём щите летящую в небо ракету и написали: «К звёздам!» У друзей природы тоже был красивый щит: на опушке леса стоит олень с ветвистыми рогами. Над рогами оленя Колька Пышнов написал: «Не ждать милостей от природы!»
Красивый щит был и у морских волков. Колька нарисовал бушующее море и на гребне высокой волны — гордый корабль с красным флагом и надписью: «Наперекор стихии!» Это придумал Лёшка Дубчак, который мечтал уйти матросом в кругосветное плавание.
Больше всего было друзей природы: Таня Калмыкова, Шура Чоп. Катя Руденко, Колька Пышнов, Люся Карпенко и Юзеф Янковский.